Пряный запах темноты

Питер не знал, куда его везут, и что теперь будет. Перед глазами еще стоял костер, его пламя будто все еще окутывало тело, принося боль не физическую, но духовную. Древесный запах с нотками аконита мерещился повсеместно. Питер понимал, что все это — ложь, иллюзия воспаленного сознания, он злился, недоумевал, но больше - боялся. Смерть, с которой он, как ему казалось, смирился, маячила бледной тенью, тяжестью оседала на подрагивавших ресницах и неокрепших руках. Уэйд все это время был где-то рядом, тайком наблюдая, но не рисковал приближаться, а возможно, ему не давали и шанса это сделать. Все из-за Стива Роджерса, который был инициатором спасения и работал с Энтони Старком. Он ехал рядом с прямой спиной и широкими плечами, словно нес караул. Статный мужчина, высокий — казалось, будто от него исходила затаенная угроза, но вместе с этим он не уставал улыбаться. Тепло таилось и в улыбке, и в глазах, которые широко и удивленно смотрели, когда Питер открыл глаза в первый раз. Когда Роджерса не было, появлялась, словно из ниоткуда, Гвен. Питер ловил знакомый силуэт и аромат, пытаясь увидеть хоть какой-то знак. Глухо. Это отчасти успокаивало его. Питер словно избавился от чего-то тяжелого, давящего на сердце, на легкие, падающего вниз живота, а на смену пришла злость, которая готова была вгрызться первому попавшемуся обидчику в горло. Проваливай. Уходи. Черт тебя дери, Уэйд. Ничего нельзя было поделать с этой накопившейся обидой, сливающейся с гневом. Слова не шли, застревали в гортани, оседая внизу. Их маленький отряд достиг места назначения глубокой ночью. Небо заволокло тучами. Здание, возвышающееся на равнине, было огромным, но свет почти не озарял окрестности. Темно было и в окнах. Питер не сразу позволил тащить себя. Буквально падая с лошади, он попытался встать сам, но в тот же миг резкая, сильная боль пронзила сначала ноги, а затем растеклась по телу. Питер чуть было не упал, подкошенный этой неожиданностью, когда собственное тело подставило ему подножку. Роджерс поймал его, покачал головой и, заведя руку под колени, поднял на руки. Было бы очень стыдно, если бы не оглушающий стук в висках и не серая пелена перед глазами. Питера понесли сразу на второй этаж, освещая путь лишь одной свечой. Коридор был темным, мрачным. Времени разглядывать обстановку не было. Роджерс вошел в комнату, открыв дверь с одного пинка, чтобы сразу же уложить Питера, и всучил маленькую бутылочку, поднес ее к губам. Отвар смягчил приступ боли и жара. Убедившись, что Питер выпил все до капли, Роджерс покинул комнату. Предстояло разместить людей и найти хозяина дома. Обессиленный, Питер закрыл глаза, не зная, что ему делать. Он не мог принять решение. Мэтт сказал ему идти на юг страны, довериться другим оборотням, но желания выполнять этот приказ не было. Он устал натыкаться на подозрения и предательства. Ощущение, что земля постепенно уходит из-под ног было для Питера не пустым выражением. Ему не за что было ухватиться. Ноги заживали быстро, но вот эмоциональное состояние постепенно ухудшалось. Питер погружался все глубже в себя. Злость улеглась, оставив после себя неподъемное сожаление, а внутри все равно было словно пусто. Даже Гвен не могла повлиять на угнетенное состояние Питера, навещая его несколько дней подряд. Питер лежал, сверлил потолок глазами, иногда засматривался в окно, в синее небо, которое действовало умиротворяюще, наполняя его мнимым спокойствием. Еда не вызывала никаких откликов, насыщая, но не оставляя вкуса, привычных ощущений. Питер словно медитировал, все глубже и глубже погружаясь в эту пустоту внутри. Душа болела и ныла, словно вторила незначительности Питера, которую тот ощущал. Уэйд пришел в один из таких моментов. Он застыл на пороге, оглядывая Питера с ног до головы, а тот не отрывал взгляда от неба, не реагируя никак на его присутствие. Запах Уэйда был силен, но он лишь увеличил внутреннее оцепенение, действуя как мощное обезболивающее, поражая мышцы и нервы. Уэйд не оставил это просто так. Вместо слов он подскочил и, завернув Питера в ткань, поднял его и понес к выходу. Питер встрепенулся, замер и вяло толкнул руками, чувствуя себя слабым и беспомощным. Уэйд буквально бежал по коридорам куда-то с определенной целью. Он не позволил никому себя остановить, не откликался на голоса незнакомых людей. Лица мелькали перед Питером, но он никого не узнавал, едва ли придавая этому значение. За ними тащилась белая ткань простыни, в которую кутался Питер, словно белый флаг капитуляции. Когда они выбежали во двор, Питер успел заметить лишь Старка с удивленным лицом. Он хотел остановиться, прошептал что-то Уэйду и заколотил кулаками по груди, отчего потерял равновесие и чуть не упал. Уэйд прижал Питера к себе плотнее, рыкнув, чтобы он держался. Питер больше ничего не говорил, невольно ожидая, что из этого получится, и куда Уэйд его принесет. Они были на равнине. Уэйд направился к краю площадки перед особняком. Она была выложена полностью из камня, а края ее были огорожены низким забором, высеченным из того же камня. Питер тихо наблюдал. Природа вокруг поражала своей красотой. Какое бы равнодушие ни поселилось в душе, оно дрогнуло под впечатляющим видом местности, почти не тронутой рукой человека. Рядом не было деревень, земля была целой и невспаханной. Чистая, девственая природа. Они остановились у самого края. Уэйд все еще держал на руках Питера, крепко и аккуратно прижимал к себе, словно драгоценную ношу. Глаза его были направлены вперед, но то и дело метались от одного края равнины к другому. Питер молчал недолго, пытаясь успокоить проснувшиеся чувства, которые так долго пытался привести в порядок. — И что дальше? Питер не нашел ничего умнее, чем спросить о будущем, чтобы не рыться в прошлом. Он едва ли смог бы разложить в голове все по местам, не пытаясь даже выяснить, что случилось. — А дальше будет сложно. Уэйд немного помолчал, тихо вздыхая. Питер почувствовал, как его грудь взметнулась от вздоха вверх и опустилась. — Поэтому и не хотел тебя отпускать — хотел защитить. Питер неожиданно усмехнулся и произнес, опуская голову на грудь. — В камере ты не лгал... — Питер… Подгадав момент, Уэйд наклонился и слегка боднул головой. Он ластился легко, виновато, просто пытаясь заслужить прощения, которое ему на самом деле не требовалось. Питер поджал губы, неуверенно потянулся следом. Получилось так, что поцелуй попал куда-то в переносицу, а потом еще, и еще — в неопытной и нервной попытке как-то замять разговор. Питер обвил шею Уэйда ладонями, слегка приподнимаясь, медленно стянул маску с лица. Уэйд дернулся, неуверенно глянул, но Питер сразу покрыл его поцелуями. Уэйд поддался, легко сминая губы в ответ, перенимая инициативу. Кожу лица обдало легким дыханием, Питер вздохнул. — Мы тебя спасли.