- Это недоразумение... Я что ли?

      По истечении недели, Гарри было разрешено выйти из чулана. Не сказать, конечно, что он беспрекословно выполнял условия своего «наказания». По ночам он выходил на кухню поесть, чем иногда будил, чутко спящего, Вернона. Днем, когда никого не было на 1 этаже, он выходил на кухню или улицу, чтобы погулять. Теперь ему можно было не скрываться и ходить когда и где захочет.              Дурслям не нравились перемены, которые произошли с их племянником в последние несколько недель: грубит, за любую просьбу требует деньги. Ладно бы просто просил немного на карманные расходы, но он требует просто неимоверно большие суммы за мелочную работу. Да и вообще странный какой-то стал, начал носить одежду еще хуже, чем ему доставалось от Дадли: футболки, висящие на нем картофельным мешком, большинство из которых теперь с огромными капюшонами. Эти самые капюшоны-то и бесили больше всего родственников Гарри, потому что они закрывали верхнюю половину его лица. Из-за этого, когда рядом появлялся Поттер, каждый из Дурслей зарабатывал себе новый седой волос на голове: так неожиданно и пугающе подкрадывался этот мальчишка.              Но все эти проблемы стали быстро забываться с тех пор, как в доме появился пятый член семьи — Зан. Именно Гарри предложил это имя и, к всеобщему удивлению, оно понравилось всем Дурслям.              Заном звали полуторагодовалую хаски. Это был кобелек черно-белого окраса с невероятно голубыми глазами, словно наичистейшее небо. Он любил играть на заднем дворе с палочками, купаться в небольшом бассейне Дадли и бегать за кем-либо.              Целый месяц все было великолепно: Маммон в шкуре Гарри Поттера спокойно жил, иногда издеваясь над родственниками, гулял и играл с собакой на заднем дворе дома. Но чем больше времени он проводил с Заном, тем больше убеждался, что с собакой что-то не так. Зан практически не умел лаять, вместо этого он выл как волк. А в последнее время вообще по ночам стал выть. Особенно на первом этаже. Маммон даже несколько раз выходил с ним ночью гулять, но это не помогало. Зан выл просто так, для развлечения, видимо.              Вскоре Дадли надоел его питомец и он спихнул его на Гарри. Теперь Зан ел и спал в маленьком, даже для Гарри-Мамона, чулане. Засыпал Маммон на кровати один, но спустя полчаса к нему присоединялся Зан. Пес вообще очень любил спать именно на кровати и даже под одеялом и на подушке. У него в привычку вошло забираться сначала в ноги, затем, часа через полтора, он медленно подходил к началу одеяла возле головы Маммона и тыкался носом, пытаясь поднять то самое одеяло. Иногда у него получалось самостоятельно поднять одеяло носом и залезть под него, но в иных случаях просыпался Маммон и ему приходилось пускать собакена к себе в «одеяльную» обитель.              Еще через четыре месяца Маммон окончательно убедился, что Зан, конкретный такой, дебил. Лаять собака не умеет, вечно воет, особенно посреди ночи и под одеялом рядом с ухом хозяина. Зато жрет так, будто каждые пол часа он бегает по 25-40 километров. Стал копать на заднем дворе и в палисаднике Петуньи просто неимоверное количество ям, неимоверных же размеров. Если ночью его никто не пускал в кровать, то Зан грыз кресло Вернона в зале или, тамошний же, диван. Выработал себе за это время абсолютно не «хасковское» хобби: когда кто-либо сидит с голыми ногами и руками, он просто зализывает эти части тела, чуть ли не до дыр. Прекращает он лишь тогда, когда думает, что достаточно хорошо выполнил свою «работу» или когда ему грозят дать по башке. Чаще всего он прыгает и веселится, когда кто-то из Дурслей или Маммон возвращались домой. В эти же моменты он любит обссыкаться, как девки от вида, такого всего брутального секси-мачо, Занзаса. Еще одна странная привычка Зана — вечером сидеть на улицы и смотреть на звезды, при этом высунув язык изо рта, а глаза скосив к носу. Смотрелось это жутко и смешно одновременно. А когда в таком виде он начинал выть, будто стадо волков, то становилось совсем не по себе.              Выводы были неутешительные — это абсолютно бесполезная собака и, скорее всего, его нужно продавать. Задачу эту повесили на плечи «хрупкого маленького» мальчика десяти лет — Гарри Поттера.              

***

      POV Маммон (Вайпер).       И как же мне, черт возьми, продать собаку, если это дурак, а не собака? Дать объявление в газету типа:       «Продается Дурак.       Чистопородная хаски.       Абсолютно бесполезная собака, жрет как слон, лаять не умеет, только воет как стадо волков, особенно по ночам. Грызет все, что на глаза попадется, абсолютно всех облизывает и скачет от радости, от нее же и обсыкается вечно. Спит под одеялом и на подушке, иногда может столкнуть хозяина, чтобы освободить место себе»?       Нет, так я не то, что не выручу денег, так я вовсе его не продам. Надо действовать по другому.        EndPOV Маммон (Вайпер).                     

***

             Мальчик, одетый в странную мешковатую футболку с капюшоном на пол лица, сидел на тротуаре в компании красивой черно-белой чистопородной хаски. К нему подходили люди и спрашивали о цене собаки и ее характеристиках, но все, как один, уходили спустя минуты три с пустыми руками и злыми.              — Мальчик, почему ты решил продать такого пса хорошего? — спросил Маммона очередной покупатель.              — Мне он без надобности, вот и продаю, — безразлично ответил тот.              — И сколько же ты хочешь за него? — вновь поинтересовался незнакомец.              — Двадцать тысяч долларов.              — Что?! — возмутился мужчина. — Да эта собака явно не стоит таких денег! Ты с ума сошел, если думаешь, что хоть кто-то купит у тебя его. Да я за такие деньги сниму неплохую квартиру и заведу трех таких собак! — все негодовал несостоявшийся покупатель. — Ты просто нагло хочешь срубить большие деньги за обычную собаку! Тьфу!              — Не хотите покупать — не покупайте, но у вас больше не будет шанса на такую собаку, — пожимая плечами, ответил мальчик. — Вы будете жалеть, что не купили своим детям его.              Недалеко стоял и наблюдал весь этот спектакль молодой мужчина лет тридцати пяти аристократичной наружности. Его волосы, цвета выбеленной жемчужины, доходили ему до середины лопаток, они мягким водопадом струились по плечам и спине. При каждом шаге волосы колыхались и создавалась иллюзия, будто они маленькие живые змейки. Зрелище завораживало. Мужчина очень заинтересовался тем, что же происходит между мальчиком и мужчиной. Мальчик доказывал, что собака стоит этих денег. А вот мужчина говорил, что это просто обдираловка и наглая кража денег пацаном.              — Я вам уже сказал, не хотите покупать — не покупайте, но и не нужно тогда стоять тут и вести со мной бессмысленные беседы, — спокойно ответил парень.              — Молодой человек, — обратился к Маммону высокий блондин с тростью. — Подскажите, будьте добры, цену, по которой вы хотите продать собачку?              — Двадцать тысяч долларов, — вновь повторил цену Маммон.              — Почему же так дорого? — удивился блондин.              — Собака очень умная, верная и вообще золото, но мне нельзя ее оставить, — с печалью и грустью в голосе, говорит мальчик. — Это чистопородный кобель породы Хаски. В данный момент собак этой породы насчитывается всего сто пятьдесят во всей Британии, поэтому вы будете обладать практически эксклюзивным животным.              Маммон еще долго рекламировал собаку мужчинам, иллюзиями подкрепляя свои доводы. Вот Зан подает лапу своему, пока еще, хозяину. Затем пес стоит на задних лапах, слегка согнув передние, и улыбается, будто только что получил самую большую порцию еды, за что и благодарит. Наконец, оба покупателя единовременно решили взять собаку.              — Извините, конечно, но собака одна, а значит и покупатель один, — пожал плечами мальчишка.              — Я первый подошел к парню, значит собака моя! — сказал мужчина, споривший о том, что Маммон не продаст собаку никому.              — Зато я могу дать больше денег, — блондин выразительно посмотрел на мальчика. — Какова цена в таком случае?              — двадцать пять тысяч долларов, — ответил Маммон, не поведя и бровью.              — Я дам тридцать тысяч! — взревел второй мужчина.              — Пятьдесят тысяч долларов и собака моя, — настоятельно произнес аристократ.              — Это не честно, — обидевшись сказал соперник, уходя в противоположную сторону.              — Собака ваша, — произнес Маммон, пересчитав деньги.              Блондин получил поводок собаки в руки и погладил Зана по голове, затем повернулся к мальчику, чтобы поблагодарить, но того и след простыл, будто и не было его вовсе.              — Жизнь налаживается, — улыбнулся Маммон, сидя в чулане под лестницей и обнимая пятьдесят тысяч долларов. — А ведь даже в жизни с Варией у меня первый улов был не таким большим.