Overcoming

Тихо матеря холод, пронизывающий до костей, и местоположение его работы, Гамильтон трусцой бежал в общежитие, надеясь, что оно еще не закрыто. Решив сократить путь, он резко свернул в ближайший переулок, что стало роковой ошибкой. Алекс не сразу заметил три тени, преследовавшие его, а потом было уже поздно. Перед ним возникло двое парней, примерно его возраста и выше на голову, а отход назад блокировал еще один член шайки, который был ниже своих товарищей, но не в пример сильнее Александра. В открытой схватке у него шансов не было, поэтому мозг начал лихорадочно перебирать варианты, клеймя и отбрасывая один за другим.  — Хей, чувак, хочешь сделать пожертвование на благотворительность? — Заговорил один из них, криво ухмыляясь. Один зуб был выбит, что делало выражение его лица более угрожающим.  — Не похожи вы на волонтеров. — Гамильтон подобрался и сжал кулаки, но на губах застыла дружелюбная улыбка. Расставаться с кровью и потом нажитым имуществом не хотелось, поэтому он решил тянуть время, все еще подыскивая пути побега. Выходило плохо.  — Зубы не заговаривай и давай бумажник с телефоном. Стоящий сзади парень почти дышал ему в спину и был гораздо менее терпелив. Изображая смирение, Александр расстегнул куртку, якобы вытаскивая ценные вещи, но, подцепив пальцами ключи, он с размаху заехал человеку позади, попав в челюсть. Не дожидаясь, пока противники оправятся от потрясения, Алекс вновь ударил парня по голове и толкнул, валя на землю. Тем временем его сообщники очнулись и набросились на Гамильтона, который продолжал отбиваться как разъяренный кот, но противники превосходили его по всем параметрам, и вскоре он начал сдавать позиции. Попытка убежать провалилась, потому что один из них догнал и поставил подножку, намереваясь повалить его на землю и закончить дело, но каким-то немыслимым образом Александр устоял. Ненадолго. Неожиданно налетев сзади, второй парень крепко приложил его по виску, и в глазах потемнело. В следующий раз он очнулся уже лежа и безмолвно наблюдая за тем, как противник поднимает ногу для удара по ребрам, но внезапно на его лице появляется удивленное, даже шокированное выражение, а в следующее мгновение парня отбрасывает какая-то неведомая сила. Через пару секунд, когда перед глазами окончательно прояснилось, а к мозгу вернулась способность соображать, Алекс увидел своего спасителя. Томас Джефферсон стоял и наблюдал, как три придурка спасаются бегством. Убедившись, что они ушли, он также молча подошел к Гамильтону и, опустившись на колени, протянул руку, чтобы дотронуться, но Александр отпрянул в сторону, упираясь спиной в стену. Джефферсон спас его от бандитов, но что собирается делать теперь? У них были странные отношения. С одной стороны они были похожи и превосходно работали в команде, продуктивно сотрудничая, но иногда между ними будто пробегала кошка и оба становились неуправляемыми. Доходило до рукоприкладства.  — Я не трону, все хорошо. — Томас даже поднял руки, показывая отсутствие дурных намерений. — У меня достаточно денег, чтобы купить себе телефон первой модели, а не красть твой, которому уже лет пять на вид. — Шутка немного разрядила обстановку, но Гамильтон все равно напряженно наблюдал за собеседником, не предпринимая попытки что-то сказать или сделать. — Голова кружится? — Алекс помотал головой, прислушиваясь к себе. — Тошнит? — И снова Гамильтон ответил отрицательно. — Возможно обошлось без сотрясения, но лучше я вызову скорую.  — Не надо. — Прохрипел Александр и поморщился от того, как жалко прозвучал его голос.  — Вау, неужели к тебе вернулся дар речи? — С доброй насмешкой протянул Джефферсон, а потом подал парню руку, помогая подняться на ноги. — Стоишь?  — Да, все в порядке.  — Объяснишь свою неприязнь к скорой и больнице или это душещипательная история, о которой я не захочу знать? — Молчание стало ему ответом. — Ладно. Идем, моя квартира неподалеку.  — Томас, спасибо за помощь, но я лучше пойду в общежитие. — Вообще-то Алекс не был уверен, что дойдет, потому что тело, не накаченное адреналином, уже начинало ныть от боли.  — Во-первых, ты не успеешь, во-вторых, тебя только что избили, в-третьих, я не собираюсь спасать тебя еще раз, так что хватит упрямиться и пошли, не беси меня. Поняв, что слишком измотан, чтобы спорить, Александр даже не ответил на колкость и поплелся за Джефферсоном, сохраняя молчание. После выброса адреналина мыслительные процессы замедлились, все было как в тумане, так что он даже не запомнил дорогу до квартиры. Беспечно с его стороны.  — Есть будешь? — Алекс еле как стянул куртку и прислонился к стене, желая лишь одного — чтобы тело перестало нещадно болеть. — Надо было все-таки отвезти тебя в больницу. — Заметил Томас, на что Гамильтон неистово замотал головой. — Ну, раз не хочешь, значит мне придется играть в доктора. Иди в гостиную, она за той дверью, и не жалуйся потом. Не до конца осознав смысл сказанного, Александр просто выполнил то, что ему сказали и тяжело опустился на пол, не желая испачкать белый замшевый диван. Возможно при других обстоятельствах он был бы рад насолить Джефферсону, но сегодня тот спас если не его жизнь, то хотя бы вещи. Не стоит кусать руку, которая тебя кормит, как бы сильно не хотелось.  — Так, я не понял, ты просто не дошел или имеешь что-то еще и против диванов? — Вошедший Томас явно был обескуражен открывшейся картиной. — Точно с головой все в порядке?  — Не хотел тебе мебель пачкать. Замша ужасно непрактичная.  — В чем-то ты прав. Подожди еще пару минут, я принесу тебе что-нибудь переодеться. Можешь пока снять рубашку, все равно раны обрабатывать. И Джефферсон снова исчез, чтобы вернуться с одеждой. Томас был почти на голову выше Гамильтона, так что штаны пришлось подворачивать, но, с горем пополам одевшись, он перевел взгляд на диван, где уже расположился хозяин квартиры с аптечкой под рукой.  — А ты прав — меня правда избили. Видимо, мои попытки защититься были совсем жалкими. — Александр дрожащей рукой провел по торсу, на котором уже наливались цветом синяки и кровоточили царапины.  — Ты еще свою голову не видел. — После этих слов висок будто пронзило тысячью маленьких иголок, и Алекс дернулся. — Тихо, не двигайся. Знаю, что неприятно, но придется потерпеть.  — Не говори со мной как с ребенком. — Огрызнулся он, стоически выдерживая обработку ран.  — Могу вообще с тобой не говорить. Дальше тишина прерывалась только тяжелыми вздохами Александра, а иногда и скрипом зубов. Но все когда-нибудь заканчивается, в том числе и эта своеобразная пытка, так что через пару десятков минут Алекс лежал в гостевой спальне и смотрел в пустоту, не в силах заснуть. Если после сражения казалось, что он может отрубиться в любую секунду, то теперь мозг наоборот работал лихорадочно быстро и, не сумев вынести безделья, Гамильтон вышел на балкон, соединяющий две комнаты, чтобы глотнуть свежего воздуха. Холод обжег легкие, зато немного успокоил избитое тело. На разум это впрочем никак не повлияло — Александр продолжал прокручивать в голове произошедшие события и возможные исходы, но не находил ни одного благоприятного. Он бы пропал, не появись Джефферсон так во время. Томас спас ему жизнь, разрешил переночевать, обработал раны, дал одежду, а ведь всего неделю назад они снова поссорились и до хрипа орали друг на друга, пока друзья не растащили их, предотвратив драку. Повинуясь сиюминутному желанию, Алекс залез на широкий подоконник, подтянув колени к груди и глядя на землю с высоты девятого этажа.  — Гамильтон? — Голос Джефферсона прозвучал так неожиданно, что Александр потерял равновесие, но его тут же перехватили сильные руки и буквально втащили обратно. Сердце стучало где-то в районе живота, а дыхание сбилось, выдавая охватившую его панику. Страх сдавил грудную клетку, заставляя задыхаться, глаза жгли слезы, тело била неконтролируемая дрожь, а мысли спутались, оставляя его дезориентированным. — Алекс, слушай меня, хорошо? Тебе нечего бояться, ты в безопасности, тебя больше никто не тронет. Давай дышать вместе. — Гамильтон честно попытался сфокусироваться на словах Томаса, но не сильно преуспел, и Джефферсон это заметил. Он аккуратно взял его руку и положил ладонь на свою грудную клетку, позволяя почувствовать спокойное биение сердца и глубокое, размеренное дыхание. — Нет причин бояться. — Видя, что метод действует, Томас так же бережно взял обе руки Александра и повел обратно в комнату. Затем уложил на кровать, все еще потерянного, но уже успокаивающегося парня, продолжая говорить мягким, спокойным тоном.  — Откуда ты знаешь, что делать? — Все еще подрагивая, но придя в себя, спросил Гамильтон.  — У моей сестры были панические атаки. Твоя реакция закономерна, слишком много всего и сразу, а с ней было сложнее — все могло начаться в любой момент. — Джефферсон вытер с его щеки слезу и убрал в сторону волосы, чтобы не мешали. — Я могу остаться с тобой.  — Предлагаешь спать вместе? — Александр ухмыльнулся, а потом понял, что, возможно, не так уж против этой идеи, но тут же отогнал эту мысль. Они даже не друзья. «А могли бы быть, если бы не чье-то ослиное упрямство» — прошептал внутренний голос, который Алекс тут же заткнул. Он благодарен, но не более того.  — Как вариант, я могу просто посидеть рядом, пока не заснешь.  — Ты меня еще в лобик поцелуй. — Съехидничал Гамильтон, не ожидая того, что повлекут за собой его слова. Томас неожиданно наклонился вплотную и правда запечатлел на его лбу короткий поцелуй. Но еще больше поступка Джефферсона Алекса удивила собственная реакция — щеки опалил жар, а сердце на секунду замерло, чтобы потом пуститься в пляс.

***

Несмотря на все потрясения, Александр заснул довольно быстро и разбудил его только свет солнца, бьющий по глазам. Недовольно поморщившись, он все же открыл глаза и сел на кровати, превозмогая боль. Чувствовал Алекс себя отвратительно — как мясо, отбитое молотком и пропущенное через мясорубку. Заметив свою одежду, лежащую на комоде, Гамильтон переоделся, отмечая, что грязи уже нет. Покачиваясь, он вышел из комнаты и направился в еще неисследованную часть, а то есть на кухню, откуда доносился приятных запах кофе и чего-то горячего.  — Доброе утро. — Томас сидел за столом и ел панкейки, залитые шоколадом. Живот напомнил, что не видел еды со вчерашнего утра, и Алекс сглотнул слюну.  — Доброе. — Тихо поздоровался он, неловко замирая.  — Не стой столбом, еда на тумбочке стоит, кофе вон там. — Джефферсон махнул рукой на кофейник. Несколько минут они завтракали в тишине. Томас о чем-то задумался, а Гамильтон просто наслаждался едой, размышляя о том, где парень научился так готовить. Он почти был готов задать этот вопрос, когда Джефферсон заговорил.  — Ты как? — Кажется в его голосе даже промелькнуло неподдельное беспокойство.  — Нормально. — Алекс не стал упоминать боль во всем теле и даже улыбнулся. — Спасибо. Ты мог пройти мимо. — Парень просто пожал плечами, не реагируя на благодарность.  — Сегодня воскресенье, в универ тебе не надо, так что можешь переночевать здесь. Я не буду против.  — Томас, все правда в порядке. Я доеду, здесь все равно недалеко.  — Тебе придется проехать почти полгорода. — Скептически заметил Джефферсон. — У тебя проездной хотя бы с собой?  — Да. — Нет. Он благополучно забыл его в общежитии и именно поэтому шел пешком. Тратить деньги на билет не хотелось.  — И все равно, лучше останься. — Что-то, мелькнувшее в глазах Томаса заставило сердце сжаться, а потом наполниться теплотой, которая чувствовалась почти физически, но Гамильтон тут же попытался отбросить это чувство, а когда не вышло, сделал то, что всегда помогало.  — Я сам знаю, что для меня лучше. Можешь перестать играть в милосердного спасителя, я уверен, при удачной возможности, ты начнешь меня этим шантажировать. — Холодно отрезал он. — До встречи, Джефферсон. Александр понимал, что это было как минимум невежливо, но не мог по другому. Не мог позволить себе чувствовать к этому парню что-то, кроме того, что уже присутствовало в их отношениях. Слаженность в работе. Неприязнь. Несогласия. Интерес. Вынужденное общение. Схожие характеры. Возможно, будь они друзьями, Алекс бы чувствовал себя лучше и не терзался вечными сомнениями, но у него были причины держать барьер. И тем не менее, он надеялся, что его остановят, окликнут. Пусть даже накричат, но настоят на своем, и они с Томасом проведут день вместе. Эти мысли были тут же отброшены в сторону, да и никто не собирался его звать. На улице было холодно, и Гамильтон плотнее закутался курткой, ускоряя шаг и на этот раз не сворачивая в подворотни. Решив не искушать судьбу, он дошел до метро и доехал в целости и безопасности.

***

 — Ты блядский ублюдок, Адамс! — Заорал Александр и вылетел из комнаты, ставя точку в споре. По крайней мере, так ему казалось. Он завернул в безлюдный коридор и, пройдя буквально пару метров, почувствовал удар ладонями по ушам. Дезориентированный, Алекс не сопротивлялся, когда его затащили в кладовку и кинули на пол. Все, что он чувствовал — это звон в ушах и ноющую боль в затылке.  — Как ты меня достал, Гамильтон. — Привыкнув к полутьме, Александр наконец-то рассмотрел нависшего над ним Джона. Глаза парня сияли каким-то безумным блеском, и именно в этот момент Гамильтон понял, что пропал. Он попытался закричать, но Адамс сжал его горло, перекрывая доступ воздуху, и одновременно оторвал кусок от рубашки Алекса, превратив его в кляп. — Теперь не покричишь и ублюдком меня тоже не назовешь. — Теплые, потные пальцы прошлись по его щеке. — Стоит научить тебя молчать. Джон расстегнул его джинсы и стянул, вместе с нижним бельем, до уровня колен. Алекс неистово забился в чужих руках, судорожно ища варианты спасения, но их не было. Адамс окончательно разорвал его рубашку и связал руки так сильно, что парень чувствовал, как кровь стопорится в сосудах. Его последней надеждой была брезгливость насильника, и, засунув приличия и манеры куда подальше, он попытался испражниться, но организм отказывался выполнять такую простую функцию. Ну да. У него маковой росинки во рту не было, и теперь Александр жалел об этом как никогда. Паника захлестнула его и, забыв о гордости, Гамильтон заскулил, как побитый щенок.  — ЗАТКНИСЬ. — Кулак Джона обрушился на его челюсть, а потом он внезапно оказался в сидячем положении, всего в нескольких сантиметрах от лица Адамса. — Я хотел сделать все нежно, но ты не заслужил. — Алекс чувствовал чужой член, упирающийся в его кожу, и закрыл глаза, что взбесило насильника еще больше. — Не смей закрывать глаза! — Еще один удар, на этот раз в глаз, и Гамильтон снова посмотрел на Джона. — Попробуй только звук издать. — Прошипел он и толкнул парня, чтобы тот лег на пол. Гамильтон повиновался, чувствуя как его захватывают унижение, боль и жалость к самому себе. Его заполнила неизвестная эмоция нефтяного цвета, которая разодрала его существо на миллионы кусочков и теперь сбрасывала их в бездну. Адамс вошел сразу на свою длину, начиная двигаться в бешеном темпе, а тело Александра разорвала боль, распространившаяся от поясницы до пальцев ног и макушки. Разум отключился, захваченный мукой, и Гамильтон стал извиваться, стараясь отодвинуться как можно дальше и делая себе еще больнее. Чужие руки впились в нижнюю часть спины, оставляя на коже свои метки, клеймя, отбирая свободу, которую он всегда отстаивал с таким рвением. Его насиловали не только физически, но и морально. Парень чувствовал, что что-то в глубине души, то, что помогло ему пережить предательство отца, смерть матери, то, что привело его в Нью-Йорк, в один из лучших университетов, ломается. Александра Гамильтона, положившего столько сил на то, чтобы выйти из тени, уничтожили за несколько минут. Из его глотки вырвался короткий крик, заглушенный кляпом.  — Что я тебе говорил? — Не покидая его тела, Алекса вновь заставили сесть, и он застонал еще громче, но не от наслаждения. — Кажется стоит занять твой рот чем-то другим. — И в тот момент, когда Джон вытащил своеобразный кляп, Гамильтон закричал не своим голосом.  — Помогите! — Пощечина, которая разожгла огонь унижения еще сильнее. — Томас! — Захныкал Александр, вспоминая то, что произошло две недели назад. Джефферсон был рядом, и сейчас он отдал бы очень многое, чтобы его спаситель оказался здесь. Его руки заломили назад, зацепив за одну из полок, а сжавшиеся челюсти сдавили пальцами, силясь открыть. Как бы парень не сопротивлялся, но Адамсу это удалось, и тут же его член оказался в горле Алекса, заставляя задыхаться. На глазах выступили слезы, он даже не мог проблеваться. Начались самые ужасные минуты в его жизни, но и это показалось цветочками, по сравнению с ощущением чужой спермы во рту, горле и на губах. В тот момент, когда Джон кончил и вышел из него, а Гамильтон наконец смог вырвать, замок двери прощально щелкнул, и она распахнулась, являя их взглядам Томаса Джефферсона, который, не долго думая, вырубил Адамса одним точным ударом, вкладывая в это всю свою ярость. Убедившись, что насильник больше не представляет опасности, он подошел к Алексу, который все еще прочищал желудок, хотя из него уже выходила только желчь, и развязал его руки. Гамильтон начал падать, но Томас подхватил его и прижал к себе, поглаживая по разметавшимся волосам.  — Ччччч. — Зашептал он, слушая рыдания Алекса. — Я здесь, я пришел. — Гамильтон поднял одну руку к своему лицу и уже хотел засунуть в горло, чтобы проблеваться еще раз, но Джефферсон перехватил его ладонь. — Нет, Алекс, нет. Хватит, в тебе уже нет ничего от него. Все, все закончилось. Но Александр был абсолютно невменяем. Он дрожал, на бедрах и спине виднелись красные царапины, лицо было в сперме, слезах и соплях, но самым страшным были его глаза, а точнее, их выражение. Затравленное, дикое, наполненное отвращением. Адамс разбил Гамильтона, отобрал у него право распоряжаться даже своим телом, и это заставляло Томаса кипеть от гнева. Он чувствовал этот металлический вкус и яд, растекающийся по венам, но сейчас первостепенной задачей было хоть как-то успокоить Алекса, а с Джоном он еще успеет поболтать. Сейчас как раз должны прийти Вашингтон и Лафайет.  — Александр. — Джефферсон провел пальцами по его щеке, пытаясь привлечь внимание, но Гамильтон с внезапной прытью отскочил в сторону, ударяясь спиной об стену. Глаза были закрыты, и он видел совсем другую ладонь, которая гладила его, а потом наносила жгучие удары. — Нет, нет, Александр, это я — Томас. Пожалуйста, посмотри на меня. — После этой фразы и своего неповиновения Алекс ожидал боли, но ее не последовало, и он решился приоткрыть один глаз. Перед ним действительно стоял Джефферсон, которого он так хотел увидеть.  — Томас. — Прохрипел Гамильтон и вытянул руки вперед, желая прижаться к парню, но потом вспомнил о своем внешнем виде. «Ты ему отвратителен» — вторил внутренний голос, и Алекс судорожно натянул штаны, а вот прикрыть лицо и торс было нечем, так что он просто свернулся в три погибели.  — Иди сюда.  — Нет. — Замотал головой парень. — Я ужасен. Я знаю, что тебе противно. — Проревел он, глотая слова, но Джефферсон все равно понял.  — Ты мне не отвратителен. — Томас стянул с себя рубашку и помог Алексу одеться. Потом, быстро найдя салфетки, он снова подошел к парню и как можно аккуратнее вытер его лицо, стараясь не давить на синеющий фингал. — Вот и все. Никто ничего не увидит, а этого мудака мы заставим заплатить за то, что он сделал.  — Александр! — Вашингтон ворвался в каморку, которая явно была для него тесной. — Он успел что-то сделать? — Только стихшие рыдания Гамильтона возобновились, и Джефферсон притянул его к себе, стараясь если не успокоить, то хотя бы дать ощущение, что он не один.  — Успел. — Односложно ответил он вместо Алекса. — Я отвезу его в больницу, пускай засвидетельствуют повреждения.  — Нет. — Кудрявый изрядно удивился, когда Гамильтон слабо ударил его по плечу и уставился умоляющим взглядом. — Только не больница, Томас, пожалуйста, прошу тебя. — Из его горла вырвался булькающий звук. — Я не хочу. Я умру там. — После последней фразы Джефферсон вообще перестал что-либо понимать и, в поисках поддержки, посмотрел на Жильбера и Вашингтона, но те выглядели такими же удивленными.  — Александр, ты можешь встать? — Гамильтон совершил героическую попытку и, с помощью Джефферсона, встал на ноги, но вот шаг сделать не смог. Спину пронзила боль, и он спрятал лицо у Томаса на груди, чтобы вновь не заскулить. — Вот, молодец. — Похвалил Том и подхватил парня на руки. — Мы сейчас пойдем в твою комнату, и ты сможешь поспать, хорошо? Ты ведь устал? — Получив слабый кивок, Джефферсон коротко улыбнулся и повернулся к остальным, неопределенно кивая и надеясь, что они поймут. Лафайет быстро смекнул, на что намекает друг и показал, что они пойдут вслед за ними.

***

Александр отрубился сразу, как только оказался на кровати. Томас сидел рядом с ним, перебирая пряди мягких рыжих волос, Жильбер сидел на кровати Геркулеса, а Вашингтон стоял посреди комнаты, сложив руки на груди и глядя на мирно спящего парня.  — Лаф, он когда-нибудь упоминал что-то про свою неприязнь к больницам? Может хоть какие-то намеки?  — Нет. — Севшим голосом ответил парень.  — Его мать умерла от лихорадки, врачи не смогли спасти. — Ответил президент университета, подходя ближе. — Ему было тринадцать, конечно это оставило отпечаток, но, Томас, засвидетельствовать повреждения нужно. — Джефферсон кивнул, соглашаясь. — Александр подпустил тебя к себе, так что есть шанс, что ты сможешь его уговорить.  — Сделаю все возможное, но что делать, если не получится? Заставлять его чревато, особенно после случившегося.  — Значит нужно сделать так, чтобы получилось. И еще… — Взгляд Вашингтона неожиданно стал твердым и холодным как сталь. Томас подавил желание тяжело сглотнуть и не отвел глаз. — Я знаю, насколько напряженные у вас отношения. Если ты делаешь это с какой-либо тайной мыслью…  — Нет. Не по моей вине мы ссорились, к сожалению, у Гамильтона тараканов в голове гораздо больше, чем мы все знаем. Но кого он звал, когда этот муд… Когда Адамс насиловал его? — Джефферсон встал, чтобы чувствовать себя не так мелко на фоне президента. — Алекс позвал меня, и я не могу предать такое доверие.  — Рад это слышать. — Взгляд Вашингтона вновь потеплел. — Я позабочусь о Джоне Адамсе, а вы двое присмотрите за Александром. И лучше пока не распространяться о произошедшем. — Мужчина уже собирался уйти, но Томас окликнул его.  — Президент Вашингтон, скажите, что Адамс заплатит за это. Он ведь не останется безнаказанным? — Парень весь подобрался, ожидая ответа.  — Поступку Джона Адамса нет оправдания, и я сделаю все возможное, чтобы он ответил за свои действия. — Томас даже не заметил, как задержал дыхание, а после ответа Вашингтона наконец смог выдохнуть.

***

 — Томас. — Услышав знакомый голос, кудрявый вырвался из полудремы и улыбнулся проснувшемуся Алексу.  — Хей, привет. Как себя чувствуешь?  — Паршиво. — Джефферсон уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Гамильтон прервал его. — В больницу не поеду.  — Алекс, надо. Без доказательств мы ничего не сможем сделать с этим уебком. — Видя, что парень готов спорить, Том продолжил. — Хочешь, я везде буду с тобой? Абсолютно везде.  — Тебя не пустят.  — Пустят. — Уверенно ответил Джефферсон и помог Александру сесть. — У меня есть знакомая-врач, с ней можно договориться и даже бесплатно. — Парень попытался разрядить атмосферу, но Гамильтон по прежнему сидел угрюмый и сжавшийся.  — Тебе будет противно.  — Нет, не будет. — Твердо ответил Джефферсон и сжал ладонь парня.  — Докажи. Сделай это. — Томас удивленно поднял брови, не понимая, чего хочет Алекс. — Поцелуй меня. На грани слышимости, и тут же отвернувшись, попросил Гамильтон. Джефферсон опешил и замер, не веря в свое счастье, но Александр воспринял его бездействие по своему. Лицо залилось краской, на глазах снова появились слезы и, казалось, он сжался еще сильнее, пытаясь стать меньше и незаметнее. — Вот видишь, я был прав. — Пролепетал парень, стараясь не сорваться во второй раз. Конечно, он отвратителен Тому, как могло быть по другому? Парень видел, как Адамс опустил его на самое дно. Удивительно, что он все еще в комнате, с ним, а не кинул при первой удобной возможности.  — Ты никогда не бываешь прав, Гамильтон. — Вздохнул Джефферсон — Иди сюда. Томас, на этот раз не мешкая, поднял подбородок парня и легко прикоснулся к губам, ожидая и боясь, что Алекс начнет сопротивляться, но этого не случилось, и парень углубил поцелуй. Губы Александра были солеными из-за слез, но Джефферсон не обращал внимания, наслаждаясь тем, что хотел сделать уже давно. Все было лучше, чем он мог представить хотя бы потому, что происходило в реальности. Губы Гамильтона были мягкими и податливыми, он полностью доверился Томасу, и это будоражило еще сильнее. Наконец, он оторвался от парня, понимая, что лучше не продолжать.  — Господи, как давно я хотел это сделать. — Простонал Джефферсон и отвел прядь с лица Алекса, смотря ему в глаза. — Ты — все еще тот парень, в которого я влюбился после нашего первого разговора. — Глаза Гамильтона расширились в удивлении, а Томас усмехнулся, чувствуя, как гора падает с плеч. Ну вот, он признался, и мир до сих пор вращается, а солнце сияет на небе. — Ничего это не изменит, даже твое ослиное упрямство, не то, что какой-то там Адамс.

***

 — Мистер Джефферсон, мистер Гамильтон. — Миловидная девушка вышла из кабинета и поприветствовала их кивком головы и улыбкой. — Проходите.  — Здравствуй, мисс Хемингс. — Томас подмигнул врачу и, приобняв Алекса за плечи, почти втолкнул в кабинет. Помещение было белым, как и вся больница, и заполнено стойким запахом препаратов, который тут же ударил в нос, пробуждая старые воспоминания, с которыми Гамильтон боролся всю дорогу. Перед глазами встала старая, обшарпанная палата и койка, на которой лежала некогда красивая женщина, измученная болезнью. Алекс тоже тогда переболел, но каким-то чудом выкарабкался, а вот его мать, Рэйчел, не смогла перебороть инфекцию. В один день его не пустили в ее палату, и тринадцатилетний мальчик искренне не понимал, почему ему нельзя увидеть маму. Позже к нему подошел дядя, в белом халате и, с жалостью в глазах, сказал, что Гамильтон теперь сирота. Пытаясь стряхнуть воспоминания, Александр часто заморгал и сосредоточился на ощущениях близости с Томасом. Его дыхание, тепло рук, мягкий голос выдернули Алекса из омута памяти, и он вновь увидел перед собой действительность. Следуя указаниям, он сел на кушетку, пока Салли искала что-то на столе и среди лекарств. Найдя какие-то бланки, она подошла ближе и мягко дотронулась до его лица, но Гамильтон резко шарахнулся в сторону, разрывая прикосновение.  — Алекс. — Встревоженно позвал Джефферсон.  — Я… Простите. — Виновато сказал Александр и сел смирно, но когда девушка прикоснулась во второй раз, его хватило только на пару секунд, а потом он снова отвернулся. — Не могу.  — Все хорошо, не волнуйся. — Попыталась успокоить его врач, а Томас подошел ближе. — Записать повреждения я могу и так, но ведь их нужно обработать…  — Я могу. — Сказал Томас. — Алекс, ты не возражаешь? — Получив положительный ответ, Джефферсон кивнул. — Это ведь не так сложно? — Ухмыльнулся он, но Хемингс оставалась серьезной.  — В зависимости от серьезности. — Ответила она и повернулась к Александру. — Придется раздеться. — Как ребенку объяснила девушка, на что он лишь судорожно кивнул, стягивая футболку через голову. Ребра заныли, и парень сдержал желание поморщиться. — Куда он бил, кроме лица?  — По ребрам.  — Синяков не осталось. — Нахмурившись, пробормотала Салли. — Нужно будет сделать снимок. Хоть шанс перелома и невысок, но лучше перестраховаться.  — Если синяков не осталось, значит, он знал как бить? Что если я не первый? — Потухшим голосом спросил Гамильтон, а Томас выругался под нос, сжимая кулаки. — Хотя нет. — Александр нахмурился, как будто проводя сложные расчеты. — В эту схему не вписывается мой фингал. Если Адамс знал, как избивать и не оставлять отметин, то почему в этом случае отошел от своей схемы.  — Скорее всего, он просто сорвался. Такие люди невменяемы и их поведение часто нелогично. — Ответила Хемингс и подошла к столу, чтобы взять какие-то мази и препараты. Осмотр и обработка ран продолжалась около тридцати минут, и, чувствуя себя бесконечно уставшим, Алекс просто отключился от реальности. Он бездумно смотрел в одну точку, машинально выполняя команды Джефферсона и врачей, ощущая лишь апатию, которая захватывала его, как водоворот — все глубже и глубже. Алекс не помнил, что с ним делали, хотя это наверняка было к лучшему. Парень даже не обрадовался, когда узнал, что обошлось без перелома. Просто пожал плечами, чем заработал тревожный взгляд от Томаса.  — Александр. — Гамильтон повернулся к парню, который, кажется, звал уже несколько раз. — Куда поедем: в общежитие или ко мне?  — К тебе. Не хочу там находиться.  — Хорошо. — Джефферсон поцеловал его руку, заставив Алекса коротко улыбнуться, но эта улыбка исчезла слишком быстро. «Он тебя бросит. Ты не можешь быть привлекательным. Не теперь» — как змей шипел внутренний голос, и парень не мог не согласится. Они сели в машину, и Гамильтон вжался в сиденье, стараясь быть как можно дальше от Томаса. Некоторое время они ехали в тишине, и хотя Александр видел беспокойные взгляды парня, он упорно их игнорировал. Но игнорировать Томаса Джефферсона было не так то просто.  — Алекс.  — Да? — Стараясь звучать непринужденно, отозвался он.  — Поговори со мной. — Странно, но в голосе кудрявого не было жалости.  — О чем?  — Да о чем угодно. Скучно ехать в тишине. Расскажешь, чем закончился ваш спор с Джоном? — Алекс приподнял брови, силясь понять, о чем говорит Джефферсон. — Ну помнишь, про правление Индиры Ганди?  — Ты слышал?  — Вас вся столовая слышала. Ну ладно, не вся, половина. — Спустя несколько секунд размышлений добавил Томас. — Вот если бы ты со мной спорил, тогда да, там целая толпа бы собралась. — Александр хмыкнул.  — А еще я вряд ли бы победил в таком случае.  — Да нет. Я, кстати, был с тобой согласен.  — Вау, Томас Джефферсон и Александр Гамильтон сошлись во мнениях! — Патетично воскликнул Алекс.  — Многие были бы разочарованы это услышать. Такое зрелище бы пропало.  — Жизнь вообще полна разочарований. — Фыркнул Гамильтон. — Кстати, где ты научился так готовить?  — Долго же ты ждал, чтобы спросить.  — Мы не общались. — Пожал плечами Алекс. — Мне следует извиниться. Не стоило себя так вести, ты не виноват в том, что я параноик.  — Да ладно тебе, бывает. К тому же, я не могу сказать, что у тебя не было причин. Наши отношения никогда не были определенными. — Джефферсон улыбался, но глаза оставались серьезными.  — А сейчас?  — А ты хочешь? — Вопросом на вопрос ответил Том, и Александр не смог найти в себе сил ответить на этот вопрос даже самому себе. — Во всяком случае, я тебя не кину. — Прервал тишину парень, а у Алекса в голове промелькнуло одно короткое слово: «Ложь».  — Как ты можешь это утверждать? — Вскинулся Гамильтон, и Томас уже набрал воздуха, чтобы ответить, но внезапно передумал.  — Давай не будем спорить и сойдемся на том, что время покажет?  — Согласен. — Тихо ответил Александр и вновь отвернулся к окну.

***

 — Квартира полностью в твоем распоряжении, надеюсь, помнишь, что и где находится? — Гамильтон кивнул. — Вот и отлично. Я съезжу за твоими вещами на первое время.  — Захвати ноутбук.  — Без проблем. — Кудрявый подошел ближе, но не прикоснулся. — Сможешь побыть один?  — Да все в порядке. — Александр всей душой надеялся, что улыбка выглядит естественной. На самом деле он не хотел, чтобы Томас уходил, но от мыслей о собственной слабости и бесхребетности коробило еще больше.  — Вот и отлично. — Джефферсон улыбнулся в ответ и исчез за дверью. Гамильтон остался один. Впервые с момента произошедшего он остался один, и вся наносная беспечность и храбрость слетели с его лица, оголяя настоящие эмоции. Покачиваясь, Алекс дошел до ванны и закрылся там, медленно сползая вниз по двери. Глаза жгло от непролитых слез, но Александр резко надавил ногтями на ладонь, сдерживая их и клеймя самого себя за ничтожность. Вот кем он был — ничтожеством.  — Слабый, слабый, слабый. Бормотал парень, раскачиваясь взад и вперед. Руки зудели от желания что-то разбить, но он понимал, что находится в чужой квартире, и это будет свинством, поэтому решил проблему по другому. Отыскав на полках бритву, он извлек лезвие и уже собирался полоснуть себя по руке, как в голову пришла мысль. «Томас заметит. Ко мне буду вопросы» — пульсировали в голове мысли, и Гамильтон отложил лезвие, раздумывая, как же быть. Эмоции были настолько сильными, что он чувствовал металлический привкус на языке. Ему нужно было сбросить напряжение, но как? Дрожащими руками, с четвертой попытки, Александр расстегнул ремень на джинсах и стянул до уровня колен. Все бедра были в синяках напоминая холст безумного художника. Взяв в руки бритву, он медленно, наблюдая за проступающими алыми каплями, провел ей по одному из них. В голову пришло сравнение с распускающимся цветком, и парень затрясся от беззвучного истеричного смеха. Необъяснимым образом ему становилось легче, когда на коже становилось все больше алого. Он чувствовал, что заслужил. Он почти не сопротивлялся в то время, как его уничтожали, он позволил смешать себя с мусором, и теперь пришло время расплаты. Чувствуя, как черный комок ненависти отступает, Алекс судорожно выдохнул и стал заметать следы своего самосуда. Смыл кровь и обработал порезы, вставил лезвие на место, каким-то чудом умудрившись не порезаться и вышел из комнаты, направляясь на кухню. От мысли о еде к горлу подкатывал тошнотворный комок, поэтому он достал стоящий на полке кофе, с ухмылкой отметив, что их с Джефферсоном вкусы похожи и через некоторое время стоял у окна, потягивая знакомый напиток. Такое привычное, обыденное действие успокаивало, так что парень растягивал кружку так долго, как только мог, наблюдая за природой. На улице была зима. Снег укрыл улицы Нью-Йорка, приводя в бешенство водителей и в восторг детей, которые резвились во дворе, играя в снежки и лепя снеговиков, солнце сияло на небе, освещая, но не принося тепла, периодически поднимался ветер, треплющий голые ветки деревьев, как ребенок погремушки. Все было как обычно — мирно, наполнено звоном холода и чужих голосов. «Так странно. Моя жизнь перевернулась с ног на голову, а мир ничуть не изменился. Наверное пора признать, что я не пуп земли» — Александр с громким стуком поставил чашку у раковины и прошел в гостиную, падая на мягкий диван. Эмоциональное напряжение последних часов сказывалось на организме, поэтому минут через десять он уже тихо сопел, свернувшись в клубок и подсознательно стараясь исчезнуть даже для самого себя.

***

Томас не удивился, когда обнаружил Гамильтона, спящего на диване. Вид коротышки, абсолютного расслабленного и умиротворенного, заставил сердце приятно екнуть, а губы сами растянулись в улыбке. Хотя бы во сне Алекс мог отвлечься от произошедшего. Положив вещи парня в шкаф, а ноутбук с некоторыми учебными принадлежностями оставив на столе, Джефферсон пошел на кухню и быстро разогрел еду, которая осталась со вчера — спагетти с фаршем, потом согрел чай, и вернулся в гостиную. Присев рядом с Гамильтоном, он легко тронул его за плечо, боясь испугать.  — Александр. — Протянул Том, и парень нехотя открыл глаза. — Идем, ужин готов.  — Я не хочу. — Вяло пробурчал рыжеволосый, пытаясь ухватиться за ускользающий сон.  — Алекс, надо. — Требовательно возразил Джефферсон, не давая парню заснуть снова.  — Меня стошнит. — Простонал Александр, но тем не менее принял сидячее положение, часто моргая.  — Значит недавно ты хвалил мою еду, а теперь заявляешь, что тебя вырвет! — Притворно возмутился Джефферсон, всплеснув руками.  — Ты знаешь, что я имею в виду. — Отмахнулся Гамильтон.  — Хватит изображать из себя жертву похмелья и пошли. — Том помог парню подняться.  — А жертву изнасилования мне даже изображать не надо. — Джефферсона передернуло от темного веселья на лице рыжего. — Не смешно? Гамильтон гонял еду по тарелке, бесцельно смотря на стол, и через несколько десятков минут кудрявому это надоело. Встав, он подошел к холодильнику, чтобы достать курицу и овощи, а потом принялся искать специи, которые стояли в одном из шкафов. Собрав нужные ингредиенты, закинув их в кастрюлю и стараясь не отвлекаться на вопросительные взгляды Александра, Том залил это все водой и поставил кипятиться.  — Что ты делаешь? — Наконец нарушил тишину рыжий.  — Варю тебе бульон.  — Думаешь, поможет? — Ехидно спросил Гамильтон.  — Его как минимум проще влить тебе в глотку. — Предельно серьезно ответил Джефферсон, но потом усмехнулся. — Меньше вероятность, что ты подавишься.  — Я бы не был так уверен. Хотя… — Брови Александра сошлись на переносице, как всегда бывало, когда он задумывался о чем-то.  — Так, стоп, не говори, что ты сейчас реально высчитываешь вероятность подавиться, если я начну насильно кормить тебя бульоном. — Повисла неловкая тишина.  — Тебе сказать правду или то, что ты хочешь услышать?  — Лучше промолчи. Через пару часов, наполненных разговорами на отвлеченные темы и тишиной, Гамильтон ел суп, силой воли заставляя себя глотать. Одолев половину тарелки, он с мученическим стоном отложил ложку.  — Серьезно, Александр?  — С меня хватит. Я большую часть времени живу впроголодь, так что и сейчас не сдохну.  — Ну хотя бы пару ложек.  — Нет, папочка. — Огрызнулся парень и тут понял, что сказал. — Блять. Короче, я устал, пойду спать. — Джефферсон, до сих пор не пришедший в себя от прошлого заявления, даже не успел среагировать на внезапное исчезновение собеседника.  — Алекс! — Воскликнул он, тоже выходя из кухни.  — Спокойной ночи. — Дверь спальни захлопнулась прямо перед его носом.  — Если решишь снова посидеть на подоконнике, пожалуйста, будь осторожен.  — Несомненно. - Прокричал Александр по ту сторону, на что Джефферсон лишь покачал головой.