***
Алекс впился ногтями в спину Томаса, издав гортанный стон. По всему телу прокатилась волна наслаждения, заставляя выгибаться, стонать на грани крика и банально закусывать губу, как в книгах про эротику. Дыхание сбилось у обоих, так что теперь мужчины старались его восстановить, прислонившись лбами. Повисло уютное молчание, ничуть не нагнетающее атмосферу, а даже наоборот. - Ты невероятен. - Выдохнул Джефферсон в губы партнеру. - А ты так, среднячок, можно и лучше. - Ехидно протянул Гамильтон, на что виргинец тихо зарычал и впился в его губы, чтобы отомстить за слова и доказать, что любимый не прав. Разорвал контакт тоже кудрявый, потому-что Алекс не нашел в себе сил остановиться. - Ладно, возможно, ты все таки выше среднего. - Рыжий приложил палец к губам Томаса, когда тот снова потянулся к нему. - Вообще-то, мы собирались готовить что-то на новый год. До кухни то мы добрались. - Парень слез с тумбочки, заставляя виргинца отойти в сторону, и направился на поиски одежды, которая нашлась на полу. - А вот с готовкой придется постараться. - Я пока разложу ингредиенты, а ты уберись. Приведя себя в порядок, мужчины занялись каждый своим делом: Джефферсон критически осматривал содержимое холодильника и выкладывал на стол то, что могло пригодиться, а Гамильтон протирал и убирал все поверхности, на которых можно было готовить, а заодно и доставал кухонные принадлежности. Все было отработано почти до автоматизма, оба угадывали движения друг друга, что было неудивительно, спустя семь лет отношений. "Кто бы мог подумать. Если бы мне сказали, что я буду заниматься бытовыми делами и жить с Джефферсоном лет восемь назад, я бы рассмеялся этому человеку в лицо, а потом еще бы и кулаком съездил" - рыжий улыбнулся своим мыслям и вновь взглянул на Томаса. Тот критически осматривал помидор, нахмурив брови, и эта картина одновременно вызывала смех и щемящую нежность где-то в груди. - Ок, с подготовкой закончено. - Провозгласил кудрявый, хлопнув в ладоши. - На тебе мясо, я разберусь со всеми овощами. - Почему мне самое сложное. - Беззлобно проворчал Алекс, подтягивая к себе кусок говядины. - Потому-что ты сам хотел! - Также притворно возмутился виргинец, вставая рядом. Спустя час Джефферсон уже заканчивал работать, а Гамильтон, казалось, даже с половиной не расправился. Руки покрылись кровью, и она начала засыхать, неприятно ощущаясь на ладонях и до самого локтя, так что он начал молча проклинать свое занятие. А одной неожиданностью стало то, что кудрявый молча забрал у него нож и, не слушая возражений, вручил новый, а сам встал за спиной, по прежнему не проронив ни слова и устроив свою голову на макушке Александра. Перехватив кисти возлюбленного, Томас стал направлять его, показывая, как резать удобнее. Работал пошла не в пример быстрее, и закончили они в два раза быстрее. - Видимо, я безнадежен в готовке. - Полуобернувшись, Гамильтон усмехнулся и быстро поцеловал виргинца в щеку. - Ты безнадежен только в политике, остальное... - Джефферсон не успел договорить, так как Алекс стремительно развернулся и сделал вид, что собирается влепить мужчине пощечину, на самом деле лишь мазнув пальцами и оставив красный след. - Вот стану я министром финансов, и тогда посмотрим. - Рыжий так правдоподобно отыгрывал возмущение, что сам на секунду поверил. - Только я в этот момент буду государственным секретарем, и вот тогда поговорим. - Оба коротко рассмеялись, а Александр просто не смог не оставить последнее слово за собой. - Не отменяет того, что тебе стоит следить за языком перед будущим вторым лицом государства. - Джефферсон лишь показал язык, возвращаясь к прерванному занятию.***
Томасу наконец-то удалось собрать искусственную ёлку, и он с гордостью поставил ее в одном из углов гостиной, ближе к телевизору. Территория его поместья в Вирджинии давала простор для дизайнерской работы, и за месяц нахождения здесь они с Алексом украсили все, а вот до ёлки, главного атрибута нового года, все никак руки не доходили, так что все приходилось делать уже 31 декабря, за несколько часов до самого события. - Кстати, твои родители приедут? - Гамильтон поднялся с дивана, на котором развалился до этого и подтащил ящик с игрушками, стоявший неподалеку. - Нет, они сказали, что останутся на Бали. А еще, знаешь что? - С интригой в голосе спросил Джефферсон, и рыжий попытался угадать. - Тебя повысили? - Он знал, что нет, но решил немного подыграть. - Нет. - Поместье теперь законно твое. - Это Александр уже не спрашивал, а утверждал, наблюдая за вытянувшимся лицом Томаса. - Твои родители не появляются здесь уже месяц, а еще ты недавно обмолвился, что они купили дом на Бали. Отдать тебе дом здесь - логичный ход. К тому же, тебе уже скоро тридцатник стукнет, а до сих пор с родителями живешь. - Съязвил Гамильтон, а кудрявый просто закатил глаза. - Это как минимум нескладно, Александр, потому-что у меня квартира в Нью-Йорке, где я провожу большую часть времени. За задушевными и не очень разговорами они украсили нижний ярус самыми большими шарами, которые нашли, когда вдруг Джефферсон выудил что-то из коробки и застыл. Рыжий нахмурился, наблюдая, как любимый мрачнеет на глазах. У него была догадка, и он решил ее проверить. - Томас, что случилось. - Мужчина поднялся и подошел к сидящему на полу собеседнику, чтобы посмотреть, что тот держит в руках. Этим "чем-то" оказалась еще одна елочная игрушка, но явно не с фабрики. Выполнена она была в виде елочки, в ручную, понятно, что ребенком, судя по неровным срезам и перемешанным краскам. - Я здесь. Игрушка была сделала Анной, погибшей сестрой Джефферсона. Александр больше не стал ничего говорить, просто опустился на колени рядом и запустил пятерню в волосы виргинца, играя с прядями и прижав его голову к своему животу. Томас не всхлипывал, не подрагивал, просто дышал чуть громче, но Гамильтон чувствовал его боль. Сколько они так просидели, неизвестно, но вот кудрявый мягко высвободился из объятий и, по прежнему держа игрушку, подошел к елке и устроил ее ближе к вершине, на одном из самых видных мест. Александр встал рядом, взяв Джефферсона за руку и устроив голову на его плече. Постояв так пару минут, виргинец повернулся к возлюбленному и улыбнулся. - Почему мне так повезло? - Задал он риторический вопрос. - О чем ты? - Пришел черед Гамильтона удивляться. - О тебе. Чем я заслужил такое счастье. - Наклонившись, Томас запечатлел поцелуй на губах рыжего. - Я люблю тебя. - Я люблю тебя. Эта фраза по прежнему звучала не часто, потому-что мужчины боялись, что она потеряет значение. Как когда повторяешь одно слово и вдруг начинаешь сомневаться существует ли оно. Только вот их любовь выражалась не в словах, а во взглядах утром или когда они случайно пересекались и полуулыбались друг другу, в непреднамеренных касаниях, в шуточных перепалках, в стонах, вырывающихся из груди, в объятиях и еще тысяче мелочей, сопровождавших их каждый день. Но, что было ценнее всего, любовь присутствовала даже в их самых громких ссорах. Каждый раз засыпая в разных спальнях, перед глазами обоих мелькали все эти бесчисленные события, и просыпались они обычно вместе.***
Часы показали двенадцать, а на улицах начали громыхать салюты, превращая ночь в день. Переплетя руки, как на брудершафт, мужчины опрокинули в себя бокалы дорогого, выдержанного вина. Тепло волной прокатилось по пищеводу, затем распространяясь по всему телу, придавая храбрости для того, что Гамильтон собирался сделать. В его жизни было достаточно волнительных событий, но, судя по его ощущениям, все они блекли. - Томас, я хотел кое-что сказать. - Игнорируя стучащее где-то в голове сердце, провозгласил Алекс. - У тебя будет возможность сказать, все что угодно, но сначала я отойду на пару минут, хорошо? - Хорошо. - Рыжий был даже рад выдавшейся отсрочке. Когда Джефферсон вышел из гостиной, он переложил небольшую коробочку в свою ладонь, обхватывая ее вспотевшими пальцами и натянув самую непринужденную свою улыбку, когда любимый вернулся. - Александр, вообще-то, у меня тоже есть, что сказать. Точнее предложить. - Кудрявый сбился, чувствуя, как его слегка потряхивает от нервозности. - Ясно, я не буду затягивать, а то сдохну. - Виргинец опустился на одно колено, и Рыжий издал сдавленный смешок, осознавая ситуацию. - Александр Гамильтон, ты выйдешь за меня? Тут мужчина не выдержал и истерично рассмеялся, спрятав лицо в ладонях. Он видел, как радость и волнение на лице Томаса сменяются недоверием и болью, но вместо слов из горла снова вырвался смех. Хватая ртом воздух, как рыба, рыжий пытался исправить ситуацию и, в конце концов, у него получилось. - Нет, нет, Томас. - По лицу мужчины пробежала тень, а улыбка окончательно померкла, и Алекс осознал, что только что ляпнул. - Стой, я не отказываю! - Громче чем следовало воскликнул он, чувствуя себя не уверенным мужчиной 29 лет, а неуклюжим подростком. - Просто... Я рассмеялся вот поэтому. - Гамильтон показал бархатную коробочку, которую во время смеха оставил на диване, за спиной. - Вот о чем я хотел поговорить, когда ты ушел. У меня тоже самое предложение. Томас Джефферсон, ты выйдешь за меня? - Да. - Ни секунды не колеблясь ответил виргинец, не в силах прогнать с лица придурковато-счастливое выражение. - Я согласен. - В свою очередь ответил Александр. Мужчины надели кольца на безымянные пальцы друг друга, а потом переплели пальцы, смотря только в глаза. В этот момент титановая связь, протянувшаяся между ними, подчиняясь несуществующему химическому закону, превратилась во что-то другое, более крепкое и нерушимое. В этот момент их покинули все сомнения. Алекс и Томас были уверены, что ничего не сможет их разбить, разделить или уничтожить. Потому-что они связаны. Потому-что это одна из тех нитей, что не порвется, не разлохматится и не ослабеет даже за века. Все еще держась за руки, помолвленные вышли на улицу, наспех накинув верхнюю одежду, и устремили взоры на небо, раскрашенное разными цветами и узорами. Джефферсон обхватил плечи возлюбленного одной рукой, а Гамильтон откинул голову назад. Ради этого момента стоило жить. Стоило пройти через все, что подкинула им жизнь. Не сломаться, не стать еще одной трагедией. Ради всего, что сейчас происходило в их жизни, стоило бороться.