White Swan

Тэхен просыпается, уже привычная темнота окружает его. Он не был уверен, как долго спал, но жжение в глазах почти прошло. Его руки были перевязаны, что немного облегчало боль и останавливало кровотечение. Желудок начал урчать, и он прижал ладонь к нему, сгибая колени к голове и морщась. Должно быть, прошло довольно много времени, судя по тому, каким голодным, он себя чувствовал. Тэхен принюхался, интересуясь тем, будут ли его кормит, или это является очередным наказанием. Несмотря на то, что он был избит, сломлен и весь в ранах, желание жить до сих пор было. Он думал о том, как до этого попытался встать на четвереньки и ползти. Поездка на машине, должно быть, была своего рода испытанием, чтобы посмотреть на то, какая будет у него реакция, и очевидно он чертовски облажался. Джин и раньше был пугающим, посылая свои кривые улыбки и показывая альбом полный фотографий. Но сейчас, казалось, он является самым худшим из всех. Джин действительно хотел убить его вместе с Намджуном и Юнги. Чимин молча стоял в углу, и Тэхен молился, чтобы это была своего рода забота, но он не был в этом уверен. Единственный, кто действительно заботился о нем, кто приложил хоть какие-то усилия, чтобы защитить его, был Чонгук. Каким бы ужасным он не являлся, каким бы сумасшедшим и психически больным не был, по крайней мере, у него, возможно, есть сердце. Может быть, он сможет убедить Чонгука помочь ему. Но стоит ли ему действительно доверять? Он назвал его своим подарком, как будто Тэхен был призом или предметом, который можно выиграть. Возможно, он просто будет использовать Чонгука в своих целях. Тэхен издал крик полный боли и упал на бок, хотя просто пытался ползти. В данный момент он был благодарен темноте, ведь ему не пришлось наблюдать за своим жалким видом. Ползает в темноте, голый и расстроенный до глубины души. Со стоном, он перевернулся на спину, вытянул руки и вздрогнул, когда кончиками пальцев коснулся чего-то. Оно было мягким, но плотным и влажным. Сморщив лицо, он медленно провел рукой по предмету. Ему не стало понятно, что это, но оно было теплым. Теплым как будто живым. Глаза расширились от ужаса, когда он отдернул руку и посмотрел на нее, хотя не мог видеть чужую кровь на поверхности одежды. Это было что-то вроде тела, закричав, он инстинктивно попятился назад, прижимаясь спиной к холодной стене, слезы стекали по лицу от боли. Кто был здесь, кто еще прошел через это? И если другой человек был мертв, то как же долго он пробудет здесь? Свернувшись в клубок, Тэхен попытался успокоиться. Все будет хорошо, они не убьют его, Чонгук защитит его от Джина и других. Они просто заперли его здесь на некоторое время, чтобы запугать, и после всего этого, все снова станет нормально. Нормально. Как это? Неужели все настолько плохо, что он считает, что держать его в плену и заставлять исполнять балетную роль для какого-то одержимого мужчины было нормальным? Все рушится, его разум на миллион частиц и самообладание, которое он надеялся сохранить, тоже разрушается. Он обхватил себя руками, осознавая, что здесь действительно холодно. Не мог ли Чонгук помочь ему и убедить Джина дать одеяло? Он вздохнул, пытаясь максимально сжаться, чтобы сохранить как можно больше тепла. Хотя сердце все еще безумно колотилось, глаза закрылись, и он погрузился в сон. ~ Тэхен открывает глаза, немного уставший, но готовый ко всему. Это так странно быть живым. Что вообще это означает быть живым? Возможно, это означает быть свободным? Нет, не все имели такую роскошь. Он живой, это все, что ему известно. Тэхен все еще лежал в позе эмбриона, но на этот раз вверх ногами. Его тело плавало в густом желтке. Он вдыхает его и остается живым. Тут комфортно. Хотя темно. Тэхен боится темноты, но он также боится дискомфорта. Зависимость — это бремя. Здесь он всегда будет в безопасности, так зачем что-либо менять? Нет. Он вытягивает руки и прижимает ладони к скорлупе, пинает ее ногами, чтобы выбраться наружу. Волдыри на ногах причиняют боль, которая пронизывает все тело. Пузырьки воздуха выходят изо рта, когда он прикладывает еще больше усилий. Трещина. Две Все сильнее и сильнее, мышцы напряжены, что-то трескается. Его безопасный мир разрушается, желток, который был домом, выплескивается, оставляя его абсолютно голым и одиноким. Легкие Тэхена отказываются работать в течении нескольких секунд. Вдохнув через боль, он скорчился от ужасного жжения в горле. По конечностям прошла судорога, и Тэхен сжал руками горло. В панике его тело смогло инстинктивно выбраться из этого места и упало на мягкую траву. Кожа по-прежнему была покрыта слизью. Кто-то дотрагивается до него, и вся боль уходит. Касания успокаивают, придерживают голову, оставляют поцелую на трепещущих веках, хотя они и грязные. Он нуждается в большем, чтобы эти руки согрели и утешили его. Открыв глаза, он обнаружил, что перед ним никого нет. Тэхен оглядывается, но вокруг ни единой души. С сомнением и чувством разочарования в сердце он встает и идет вперед в лес к водоему. Колени подгибаются, но Тэхен смотрит только вперед. В воде плавает черный лебедь, красные глаза не отводят от него взгляд. Тэхен не боится, но моргает. Лебедь пропал, на его месте стоит Чимин. Почти голый. Черные перья покрывают его тело. Глаза темно-красные. Тэхен наклоняется назад, пока спина не касается воды. Она прохладная и удерживает его на весу. Чимин склоняется над ним. Тэхен не двигается, когда руки обвивают его лицо и оставляют кровавые полумесяцы. Он не закрывает глаза, когда Чимин целует его, языком раскрывая губы и исследуя ротовую полость. Рука опускается ниже, скользит по животу и начинает ласкать между ног. “Мы две части одного целого.” “Мы не можем существовать по отдельности.” Только осознание, что это все неправильно, возвращает его в реальность. Над ним находится уже не Чимин. Это он, улыбающийся. Зеркальное отражение. Он не понимает, что происходит. Странное чувство. Рука продолжает двигаться, голова наклоняется и кусает собственную шею, оставляя фиолетовый след. Тэхен откидывает голову назад и приоткрывает губы. Так тепло, нежно, опьяняюще. Это так восхитительно, и он обвивает себя руками и прижимается губами. Тэхен раздвигает ноги в стороны, предоставляя больше доступа. Даже не вскрикивает, когда проникает внутри, слезы, кровь, боль. Какой смысл жить? Может быть, Тэхен должен сопротивляться, а, может быть, нет. Это действительно имеет значение? Все такое незначительное, думал Тэхен, пока трахал себя. Он посмотрел в небо и краем глаза заметил человека, наблюдающего за ним. Это был просто силуэт с белой щелью-улыбкой и махающей рукой. И так он очнулся снова внутри скорлупы, снова в яйце. Истекающий кровью. ~ Тэхен вздрогнул и упал на пол, когда его спину пронзила боль. Его грудь быстро поднималась и отпускалась, он отчаянно пытался забыть свой сон, но все было безрезультатно. Кошмары становились все хуже и хуже, теперь царство сновидений стало его врагом. Не осталось ни одного безопасного места, даже разум предал его. Живот болит и издает жалобные звуки. Тэхен закрывает глаза, сморщив лицо, желая, чтобы все это закончилось. Он не был уверен, как долго пробыл здесь и когда последний раз кушал. Возникла вспышка света и раздался металлический скрип, будто кто-то услышал его молитвы. Он открыл глаза и сглотнул, наблюдая за маленькой дверью на одной из стен, которая открылась и закрылась. Должно быть кто-то снаружи что-то протолкнул. Тэхен подполз к стене, свет внезапно пропал. Он прижал руку к этому месту, но дверь не поддавалась. Вздохнув, Тэхен опустил руку и моргнул, поняв, что его ладони лежат на чем-то. После минуты исследования, он обнаружил две вещи. Во-первых, горсть семян. Во-вторых, маленькую миску воды. Его пересохшее горло испытало небольшое облегчение, когда он поднес миску к губам, и холодная жидкость потекла в его рот. Он пил так жадно, что когда закончил, у него заболела грудь, и он сжал ее рукой, морщась и ожидая, когда вода пройдет вниз по глотке. Его состояние немного улучшилось, но ему все еще нужно нечто большее. Куча семян была разбросаны по полу, даже не помещенная в тарелку или на салфетку. Это совсем не похоже на то, что готовил ему Джин. Он качает головой в отрицании, чтобы доказать, что ему это не нужно. Но его губы дрожат, а желудок сжимается в мольбе. Он тщательно выбирает семена, кладет их на язык и жует твердую оболочку. Они неприятные на вкус, и даже хуже, чем соленые семечки, которые Тэхен был вынужден есть. Но это все, что у него есть сейчас, поэтому он терпит и пережевывает все. Это унизительно, и он знает, что это должно заставить его почувствовать себя каким-то животным, слабым и беспомощным. Джин даже не дал ему тюремную еду. Нет, просто корм для птиц. Как вообще все пришло к этому? Когда он закончил, то снова лег на бок, спина немного болела после того, как он врезался в стену. Шее было неудобно, но у него нет подушки, на которую он мог бы опереться. Пребывание около непонятной двери пока казалось лучшей идеей, поскольку, видимо так его и будут кормить. Он начинает немного нервничать и надеется, что Джину надоест все это. Ему нечем заняться, чтобы скоротать время, поэтому он пытается отдохнуть, чтобы помочь ранам затянуться. И так время все идет. И идет. И идет. Он медленно моргает, хотя все равно ничего не видит. Дверь открывалась еще пять раз, чтобы кто-то передал ему всю ту же еду для птиц. Этого недостаточно, и чувство голода полностью захватывает его мысли. Это хуже, чем его раны, и единственный звук, который он слышит, это журчанье живота. Должно быть, прошло уже больше часа с последнего раза, и он с болью ждет у маленькой двери, сидя лицом к ней, хотя не может ее видеть. Тэхен чувствует себя одиноким и брошенным. Он ненавидит свою старую спальню, спрятанную в глубине дома. По крайней мере, там была кровать. Тепло. Еда. Общение. Никто не приходил, кроме Джина. Он понял это, когда маленькая дверь открылась, и свет горел, что позволило ему увидеть руку. Ему были знакомы руки Чонгука, нежно касающиеся его. Они не принадлежали Чонгуку. Через некоторое время он решил, что это Джин приносит ему еду. Он тяжело дышал, холодный пот скатывался по лбу. Некоторые бинты снова стали влажными, хотя он не мог видеть, но предположил, что раны открылись. Тэхен распахнул глаза, когда дверь открылась даже не на шесть дюймов. Он ждал, пока Джин снова бросит семена и воду, но этого не произошло. Дрожь пронзила тело, когда знакомая рука протянула салфетку, наполненную настоящей едой: хлебом, виноградом, мясом. Его руки тряслись, когда он взял все это, на этот раз ему дали большую емкость с водой. “Тэхен, это я, Чонгук.” Нежно произнес голос. Тэхен не хотел этого, но слезы потекли по его лицу. Только когда к нему снова проявили доброту, он понял как все это ужасно. “Ч-Чонгук… Я не хочу находиться здесь…” Прошептал он, положив свою еду на пол, держа руки Чонгук. Было так приятно ощущать тепло другого человека. “Я знаю, Тэхен. Я знаю. Послушай, я… В этой комнате нет камер, потому что у Джина не было времени на это, поэтому мы может говорить здесь более свободно, но я все еще не могу долго находиться здесь, чтобы они не заметили моего отсутствия. Я изо всех сил стараюсь убедить их выпустить тебя из клетки, но они очень сильно злятся. Возможно, я обладаю некоторой властью, но я не главный. Это может звучать немного неубедительно, но я действительно стараюсь вытащить тебя отсюда. Я постараюсь прийти, когда смогу, но мне надо быть осторожным.” Чонгук большими пальцами ласкал перевязанные руки Тэхена, он почувствовал губы, нежно прижимающиеся к его пальцам. “Ч-что ты имеешь в виду? Джин… камеры?” Он мог слышать, как Чонгук колеблется. “У меня тоже есть роль, Тэхен. Я должен идти, я провел слишком много времени здесь. Я постараюсь принести свежие бинты в следующий раз, чтобы ты смог сменить повязки, хорошо?” “Н-нет, пожалуйста, не уходи.” Плакал Тэхен, отчаянно хватаясь за руки Чонгука, которые начали отдаляться. “Мне так жаль, Тэхен. Пожалуйста, не ненавидь меня; я люблю тебя.” Напоследок прошептал Чонгук, прежде чем свет потух, и Тэхен снова остался в кромешной тьме. Холод никуда не пропал, Тэхен не прекращая дрожал. Он молился, чтобы Чонгук смог убедить Джина и остальных выпустить его отсюда. Его сердце было разбито, он бы принял свою старую комнату, только бы его выпустили отсюда. По крайней мере, сейчас ему было, что обдумать. Чонгук сказал, что не главный и что у него тоже есть роль. Означало ли это, что он такой же, как Тэхен? Как долго он находится здесь? Говорил ли Чонгук правду или только использовал его уязвимость, чтобы завоевать доверие? Это может быть только одно из двух. Казалось странным, что настроение и поведение Чонгука внезапно изменилось. Но все так повернулось, что, возможно, именно это заставило его снять свою маску. Джин хотел убить его и бросил в клетку, где Чонгук мог говорить, не беспокоясь о камерах. Либо это было правдой, либо он погряз во лжи Чонгука. Он откинул голову, признавая поражение и понимая, что не сможет прийти к выводу. Еда, которую принес Чонгук, была благословением, но ее не хватило надолго. Через несколько часов Джин вернулся и бросил ему зерна. “Джин…” Попытался сказать он, но голос сломался. “Извини… Пожалуйста, выпусти меня, я клянусь, что буду хорошо себя вести …” Его гордость забилась глубоко внутрь и больше не имела значения. Он просто хотел согреться, и чтобы эта боль прекратилась. “Тебе следовало подумать об этом раньше, когда ты выпрыгнул из машины и сбежал от меня.” Холодно ответил Джин. Чонгук является ангелом по сравнению с Джином, вот о чем подумал Тэхен. Но Джин был тем, у кого есть власть, и он был вынужден потакать ему. “Нет… Сейчас я все осознаю.” Попытался сказать Тэхен. “Я больше не буду плохим, я буду хорошим. Я-я буду послушным.” “Я не верю ни единому твоему слову. Ты останешься здесь до тех пор, пока я не поверю тебе.” Усмехнулся Джин. Снова непроглядная тьма, надежды Тэхена были разрушены. Неужели ему остается только страдать? Ему не было известно, как долго все это продолжалось. Он видел только тьму и редкие вспышки света. Он все еще лежал на том же месте, слишком слабый, чтобы пошевелить хотя бы одним мускулом. Куча семян была разбросана рядом с ним, но ему сложно было поднять даже руку. Сонливость овладевала им, и Тэхен думал, должен ли он просто закрыть глаза и больше никогда не открывать их. Это был один бесконечный, не меняющийся день. Он перестал считать ‘еду’ после двадцатого раза. Его кожа стала холоднее, возможно, в раны попала зараза. Запах был ужасен, его собственное зловоние и аромат гниющего трупа по другую сторону комнаты смешались. Он не был уверен, сколько времени ему понадобиться, чтобы оказаться в таком же состоянии. Тэхен попытался вспомнить, как выглядел его дом, но все что возникало в его голове - это тьма и силуэт места, где он лежал. И больше ничего. Снова зажегся свет, и он медленно моргнул, все немного расплывалось. Свет колебался, как будто воздух дрожал от жары. “Тэхен, это я. Подойди, возьми мою руку.” Нежно попросил Чонгук, протягивая ему руки. Тэхен уставился на руки Чонгука. У него были аккуратно подстриженные ногти. Красивые. Он лежал неподвижно, как будто был парализован. “Тэхен, пожалуйста, подойди ко мне.” Он мог слышать, как Чонгук просит издалека. “Скажи что-нибудь, чтобы я знал, что ты жив.” Он попробовал открыть рот, но не смог издать ни единого звука. Кровавая трещина рассекла его нижнюю губу, кожа в этом месте была сухая и странного цвета. Свет моргнул прежде, чем зажегся настолько ярко, что Тэхену пришлось закрыть глаза. Раздался лязг металла. Внезапно его подняли на руки, и тепло окутало Тэхена. Он попытался открыть глаза, но смог сделать это только наполовину, и увидел, что Чонгук держит его и несет к свету. Он на мгновение оглянулся назад. В клетке были пустые миски, разбросанные семена и труп лебедя. Они прошли по коридору, и дыхание Чонгука сбилось так, будто он бежал. Его рука лежала на животе, и он думал, будет ли Чонгук кормить его после этого. К его удивлению, стены вокруг начали двигаться, вокруг кружились лебеди, красивые и элегантные. “Чонгук.” Попытался произнести он, хотя был не уверен, смогут ли разобрать его слова. “Все будет хорошо, я позабочусь о тебе.” Тихо ответил Чонгук, быстро передвигаясь по коридору и оглядываясь вокруг, как будто он боялся, что кто-то наблюдает за ними. “Куда мы идем?” Слова путались на языке, лебеди роняли на него перья, прикрывая его нагое тело. Возможно, он должен быть похож на лебедя, возможно перья согреют его. Чонгук сжал пальцы на его коже. Это напоминало ему о том, как брат сжимал его руку, чтобы отгородить от криков и ссор родителей. Это было так давно, в то время они хорошо ладили. “Давай утонем вместе.” Он слабо рассмеялся. Чонгук поднял Тэхена немного выше и остановился, заглядывая в дверной проем, прежде чем пройти мимо. Они приближались к двери, рама который была вырезана из дерева и тщательно прокрашена. Тэхен мог видеть, как Чонгук сглатывает, пока возиться с замком. Еще одна клетка? “И что же ты делаешь, Чонгук?” Спросил ядовитый голос позади них. Чонгук отпустил дверную ручку, и Тэхен поднял взгляд на него. Это был Джин. “Тэхену нужна помощь. Он усвоил урок и теперь будет послушным для меня.” Джин стоял, скрестив руки и постукивая пальцами по ним. “Ты не можешь это решать, Чонгук. Возможно, он был твоим подарком, но я тот, кто осуществил все, и это мой дом.” Чонгук развернулся. “Это несправедливо! Ты сказал, что он будет под моим контролем, не под твоим! Ты всегда поступаешь так, сначала говоришь, что не будешь вмешиваться, а потом пытаешься все взять под свой контроль!” Он звучал раздраженным, хотя Тэхен не мог не заметить детские нотки в его голосе. Его пальцы слабо сжали рубашку Чонгука. Мужчина может быть таким же сумасшедшим, как Джин, но, по крайней мере, это наиболее безопасный вариант. Чонгук крутился, и Тэхен не был уверен, что схватился за его рубашку, а не за лицо. “Это потому, что ты еще ребенок! Ты хочешь все эти вещи, но даже не в состоянии позаботиться о них.” “Мне двадцать один! Я достаточно взрослый, чтобы принимать решения!” Немного странно наблюдать за тем, как эти двое спорят, но Тэхен это было не столь важно это, потому что все вокруг замедлилось и притихло. “Где…” Начал Тэхен, в глазах начали мелькать черные блики. Он все еще чувствовал холод, пока пот скатывался с его лица. Чонгук и Джин продолжали спорить, но Тэхен уже не слышал их, все мысли пропали из его головы. Через мгновение он снова очнулся. По крайней мере ему так казалось. Он был дезориентирован и растерян. Думая, что все еще будет находится в клетке или, может быть, в своей спальне, но вместо этого он лежал в чужой, незнакомой кровати. Было мягко, но не так как в его кровати. Одеяла и покрывала были толще, коричневые и черные. У подножья кровати лежала большая шкура, которая выглядела настоящей. Его дыхание все еще было прерывистым, в груди чувствовалась тяжесть, которая побуждала дышать его сильнее. Прошло немного времени прежде, чем он заметил Чонгука рядом с собой, с теплой и влажной тряпкой в руке, которой он промакивал раны. Его взгляд переместился на две большие миски с водой, одна была розоватой. Повязки были сухими, а холодный пот больше не стекал с него. Он все еще был голоден. “Как долго я спал?” Попытался сказать он. Чонгук не поднял взгляд, тщательно убирая песок с его ладоней и рук. “Около часа, может быть, меньше. Как ты себя чувствуешь?” Тэхен опустил глаза. Голос Чонгука звучал по-другому. Он не слышал, чем закончился спор с Джином, но, вероятно, мужчина был расстроен. Возможно, Чонгук был недоволен тем, что Тэхен стал свидетелем этого. Ему было известно, что Чонгуку нравится совершенство во всем, и ничто из этого не было идеальным. А может дело не в этом? У Тэхена больше не было идей. Чонгук тогда казался другим, как будто он искренне заботился о нем. Да, он все еще оставался Чонгуком, одержимым и любящим то, о чем не имел представления, но у него были нежные чувства к нему. Чонгук говорил что-то о камерах, которые поставил Джин в балетной комнате, в его спальне, по всему дому. Но казалось, что их не было в клетке или рядом с ней. Он уставился на стык потолка со стеной. Камера. Джин наблюдал даже за Чонгуком. Тэхен всегда думал, что Чонгук создатель всего этого, но, видимо, это не так. В любом случае, разве это что-то меняет? Из его опыта с пикника и исходя из слов Джина, совсем не похоже, что Чонгук собирается его освободить в ближайшее время. Эта тьма могла захватить его. Даже если Чонгук действительно любит, ему пришлось бы стать его рабом навечно. Вопрос заключался в том, что ему делать с этой любовью принять ее или отвергнуть. Может быть, это будет и то, и другое. “Больно.” Честно сказал Тэхен. Тишина. “... Где Джин?” Он услышал, как Чонгук вдохнул воздух через нос. “Он должен был уйти, чтобы выполнить некоторые поручения, но он вернется через несколько часов. Не волнуйся, ты в безопасности. Я позабочусь о тебе.” Безопасность, можно ли так назвать это? “Как долго я был там?” Тэхен едва ли что-то помнил, помимо страданий и мучений. Сначала время тянулось медленно, но, когда его разум помутнел все прошло за одно мгновенье. “Две недели.” Тихо ответил Чонгук, осторожно убирая осколок с кожи. Тэхен вздрогнул от боли, думая о том, в каком плохом состоянии должно быть находится его тело сейчас. У него определенно было недоедание, обезвоживание, инфекция, лихорадка и просто невыносимая боль во всем теле. Хотя удобство кровати и осознание того, что он не в клетке, помогали. Тэхен совершенно не знал, что бы делал, если бы остался там. Все, что было до этого, балет, наставления Чонгука, подвал и его комната – просто рай по сравнению с Джином и клеткой. Возможно, в этом и был смысл, показать Тэхену к чему может привести его непокорность. “Все что ты сказал того, это правда?” Прошептал Тэхен. “Я не понимаю, о чем ты говоришь, Тэхен.” Тэхен сглотнул, не понимая лгут ему или нет. Была ли речь о камерах и роли правдой или просто частью этой игры, чтобы завоевать его доверие? “...Джин всегда так к тебе относится?” “Джин всегда заботится обо мне и любит как часть своей семьи. Он помог мне, когда у меня никого не было. Он может разозлиться, но все что он делает, это во благо нам. Он любит меня так же, как и тебя, Тэхен.” “Он хотел меня убить, Чонгук. Как это может быть любовью?” “Все, что он делает, имеет глубокий смысл и какую-то цель. Я уверен, он не причинил бы тебе вреда, он просто хотел убедиться, что ты понял, что твой дом находится здесь. Я… Я слишком близко все принял к сердцу.” Было ли это правдой или очередной ложью? “Чонгук… он сделал мне больно. Он действительно ранил меня.” “Ты живой, Тэхен, и я рядом с тобой, хорошо? Тебе не стоит переживать.” Тэхен посмотрел на него. “Чонгук, ты любишь меня?” Чонгук наконец-то поднял свой взгляд. “Ты знаешь, что да. Я люблю тебя больше всего на свете.” Тэхен отвел взгляд. “Ты сказал это, но ты соврал. Ты любишь Джина больше, чем меня. Это так очевидно, ты делаешь все, что он говорит, все, что он хочет. Как ты станешь моим принцем, если не любишь меня больше всего на свете?” “Тэхен, Я-” “Нет, Чонгук. Только… Оставь меня одного прямо сейчас. Я не хочу разговаривать с тобой.” Прервал Тэхен, с болью в голосе. Чонгук ничего не ответил и продолжил обрабатывать правую руку Тэхена в тишине. У него появилось время, чтобы осмотреть комнату, поскольку, вероятно, Чонгук не собирался говорить с ним после этого Тэхен чувствовал себя так, будто наконец-то выиграл сражение после многих потерь. Чонгук был чувствительным. Слабость, которую смог найти Тэхен. В конце концов, он был хорошим актером. Потолок был расписан ангелами с лебедьми. Они как будто плыли, а не летели. Прямо в центре был черный и белый лебеди, столкнувшиеся друг с другом, будто они танцевали. Тэхен подумал о Чимине, резком, соблазнительном, опасном. Была ли это всего лишь игра или правда? Если это его конец, то он должен убедится, что это станет концом для всех. Впервые он искренне улыбнулся. Хотя это нельзя было назвать счастьем, но все еще было впереди. Танец между подчиненным и его господином, тонкая грань, которой надо придерживаться. Но разве ему не хочется жить? И да, и нет. Теперь это стало его жизнью, и, хотя эта судьба была ему навязана, он вправе сам решать, что будет делать с этим. Я стану твоим лебедем, более совершенным, чем может быть Чимин. Ты будешь любить меня и считать своим сокровищем. Теперь я всегда буду принадлежать тебе, что бы я не делал. Ты будешь моей погибелью, так же как и я твоей. Первое перо выросло.