Песня-тема: «Wild Child» by Enya
Вэй Усянь в самом деле не знал стыда — даже маленького ребенка дразнил без зазрений совести. Положив бабочку себе на голову, он упрямо ответил: — А вот и не отдам. Ты даже назвал его папой. А меня? Меня только гэгэ называешь, этим ты ставишь меня ниже на целое поколение! Вэнь Юань, подпрыгнув, воскликнул: — Я не называл его папой! Вэй Усянь возразил: — А я слышал, что называл. Ничего не хочу знать, я должен занять место выше, чем гэгэ и даже папа. Как тебе следует меня называть? Вэнь Юань обиженно пролепетал: — Но… но А-Юань… не хочет называть тебя мамой… это звучит странно… Вэй Усянь вновь прыснул со смеху. — Кто говорит, что ты должен называть меня мамой?Выдержка из 75 главы романа
×××
Лишь глаза закрой И хоть раз послушай, Ощути — живой, И есть все, что нужно. Не нужна причина, Пусть идет и дальше дождь.
×××
«Последнее время не было ко мне благосклонно», — подумал Лань Сичэнь, его настроение колебалось от жалости к себе к насмешке, когда его сердце и разум окутывало смятение. Разногласия Не Минцзюэ и Цзинь Гуанъяо всегда ложились на плечи Лань Сичэня огромным бременем, поскольку он изо всех сил всуе* пытался посредничать между двумя своими названными братьями. Но, что бы он не делал и не говорил, Чифэн-цзюнь продолжал неистово гневаться на Ляньфан-цзюня, а тот — жалостливо скулить и плакать из-за того, что его неправильно поняли. Лань Сичэнь любил их обоих и изо всех сил старался примирить, но все, что он получал за свои старания, — это бессонные ночи и ещё больший стресс, какой он был ещё в силах выдержать. Что еще хуже, у Не Минцзюэ уже проявлялись признаки отклонения ци, — (хотя и очень слабые на данный момент и, к счастью, пока излечимые), — а Цзинь Гуанъяо в большинстве случаев болел и быстро утомлялся. Лань Сичэнь знал, что у его лучшего друга всегда было хрупкое тело, и эти лишние волнения от неприятия Не Минцзюэ в сочетании с плохим обращением в клане Ланьлин Цзинь ухудшали его самочувствие. Хуань, казалось, существовал в состоянии постоянного беспокойства. Временами он задавался вопросом: было ли признание Цзинь Гуаншаня, возможно, худшим для его лучшего друга? Разве ему не было бы лучше, если бы он оставался Мэн Яо? Будь он более беззаботным и менее обремененным? В Башне Золотого Карпа его постоянно унижали за то, что он был сыном шлюхи… хотя это была не его вина, а вина его ветреного отца. И даже несмотря на то, что он так много работал… Цзэу-цзюнь вздохнул. Он надеялся, что близкие отношения А-Яо с ним и Чифэн-цзюнем помогут повысить его статус в собственном клане, но с открытым презрением со стороны Не Минцзюэ это совсем не возымело никакого результата. Лань Сичэнь ужасно переживал за них обоих. Его единственным утешением была музыка, хотя у него редко находилось время на игру, за исключением того, когда он успокаивал своих названных братьев. По крайней мере, у него была надёжная поддержка Лань Ванцзи. Но в то время он должен был позволить наказать своего младшего брата, а затем отбиваться от обвинений в фаворитизме, выдвигаемыми старейшинами клана Лань, несмотря на и без того жестокое наказание, обрушившееся на Лань Ванцзи. Даже сейчас его и Лань Цижэня донимали требованиями его ужесточения для Второго Нефрита клана Лань. Вдобавок ко всему, он должен был держать своего брата в неведении относительно подготовки осады горы Луаньцзан — ведь Цзэу-цзюнь знал лучше, чем кто-либо другой, что, как бы Ванцзи ни был ранен, тот мог вступить в бой, чтобы защитить своего возлюбленного Вэй Усяня даже ценой собственной жизни. В тот момент у Лань Сичэня чуть не случился нервный срыв. Он метался между его избитым, полумертвым, но все еще достаточно гордым, чтобы отказываться от лечения, братом; слегка огорчённым, но заботливым, строгим дядей; чрезвычайно разочарованными старейшинами и главами других кланов, у каждого из которых была своя причина поддержать осаду… Ему отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь, поделиться своими тревогами о брате, сомнениями и бессилием… Цзинь Гуанъяо очень помог ему. Но потом всё произошло слишком быстро, чтобы Лань Сичэнь мог думать о чём-то ещё. Всё началось, когда дядя Лань Цижэнь вернулся с удавшейся осады с новостями о кончине Старейшины Илина и о доле трофеев клана Гусу Лань из его вещей. Итак, Вэй Усянь был мертв… и Лань Сичэнь возлагал небольшую надежду на то, что факт смерти нарушителя спокойствия немного утихомирит Лань Ванцзи, и тогда он и дядя смогут обезопасить его от старейшин по этому вопросу. Но, чтобы это сработало, ему нужно было сказать своему брату суровую правду. Он приготовился к этому разговору, в глубине души пообещал, что будет поддерживать Ванцзи всеми силами, пока младший не сможет снова твёрдо стоять на ногах… Но тем не менее, несмотря на это, он сильно просчитался, думая, что знает о преданности и самоотверженности своего брата. Как он был наивен! С содроганием Хуань вспомнил мертвый взгляд золотых глаз Ванцзи… и ужас, охвативший Сичэня, когда он обнаружил, что младший брат сбежал. Никогда в жизни Цзэу-цзюнь не был так напуган! К счастью, глава клана Юньмэн Цзян помог им… и теперь с его братом все было хорошо. Вэй Усянь был жив и теперь обручен с Лань Ванцзи. Сияние счастья на лице его младшего брата стоило Лань Сичэню очень дорого. И что с того, что Вэй Усянь является наследником Вэнь Жоханя? Пока юноша будет приносить счастье Лань Чжаню, Хуань будет бороться изо всех сил, чтобы защитить их обоих. Даже если это означало пойти против старейшин клана Лань… или его названных братьев. Он надеялся, что, по крайней мере, дядя их поймёт. По своей натуре Цзэу-цзюнь был довольно миролюбивым. Но его раздражение старейшинами клана Лань, которые выражали своё недовольство по поводу «лёгкого» наказания Ванцзи посредством присланных писем, — даже когда оба брата пребывали в Пристани Лотоса, — требуя его увеличения, настолько возросло, что уже больше не было сил его выносить. По всей видимости, весь мир совершенствования теперь знал, что глава клана Юньмэн Цзян попросил помощи Ханьгуан-цзюня в борьбе с теневым монстром и тот был очень серьёзно ранен, защищая Цзян Ваньиня, а последний привел своего спасителя обратно в Пристань Лотоса для исцеления. Эта новость привела старейшин клана Лань к выводу, что Лань Чжаню не было достаточно наказания дисциплинарным кнутом, если он все еще мог тащить свое раненое тело, чтобы прийти на помощь бывшему однокласснику. Поэтому они начали доставать Лань Сичэня непрекращающимися письмами, требуя большего наказания для его брата и немедленного возвращения в Гусу. Конечно, Лань Сичэнь слишком беспокоился за своего младшего брата, чтобы отвечать на любые письма. «Хорошо, что Ванцзи не сошел с ума», — подумал он. Он не знал, что бы делал, если бы его младший брат действительно лишился рассудка. Как же повезло, что Вэй Усянь появился перед тем, как это произошло, так как выдуманная история Цзян Ваньиня сотворила чудо самым неожиданным образом. По крайней мере, теперь Хуань мог перестать беспокоиться за психическое здоровье Ванцзи… и, в некоторой степени, за физическое. Каким бы снадобьем Вэй Усянь не поил Лань Чжаня, тот, несомненно, теперь был в гораздо лучшей форме. И после того, как однажды чуть не потерял своего младшего брата, Лань Сичэнь теперь точно знал одну вещь: что бы не случилось, он не позволит Ванцзи больше страдать. И тем не менее то, с чем ему предстояло столкнуться, тяжело на него давило… Как он должен поступить с кланом Гусу Лань и его назваными братьями, Хуань пока не знал. Тем более, что все твердили о двуличии Цзинь Гуанъяо… Лань Сичэнь покачал головой. Ему нужно было поговорить со своим другом. Он не был уверен, что будет делать, если Вэнь Жохань окажется прав и А-Яо в самом деле обманывал его. Цзэу-цзюнь отчаянно надеялся, что это неправда. Возможно, Цзинь Гуаншань заставлял его делать все те неприятные вещи… Лань Сичэнь потер виски, смирившись с очередной бессонной ночью. Головные боли становились всё сильнее. Должно быть, ему стоит завтра попросить у лекаря из клана Юньмэн Цзян пузырёк с лекарством: его собственные запасы давно закончились. А завтра он напишет Цзинь Гуанъяо. Ему не нравилась мысль о конфликте со своим лучшим другом, но теперь это было неизбежно. Он не мог позволить А-Яо причинить вред Ванцзи… и он знал лучше, чем кто-либо другой: кто причиняет боль Вэй Усяню… — ах, теперь А-Сяню… — тот ранит Ванцзи больше всех на свете. Лань Хуань вспомнил тревогу на лице своего брата ранее этим вечером, когда Вэнь Жохань заявил, что ему и А-Сяню нужно вернуться в их убежище. Даже Вэнь Жохань заметил это и великодушно предложил установить духовную сеть. То была чрезвычайно сложная система, и Лань Сичэнь еще раз напомнил себе, почему Вэнь Жоханя считали грозным заклинателем. Если бы это был кто-то другой, для установки канала потребовался бы по меньшей мере месяц и дюжина опытных совершенствующихся. И все же Вэнь Жохань просто вытащил пустой талисман, что-то набросал на нем, а затем передал его Вэй Усяню, который нахмурился и добавил ещё несколько штрихов. Вэнь Жохань блаженно улыбнулся своему внуку, — очень похожему на своего гордого дедушку, — и сделал пару поправок (которые и заставили Вэй Усяня уйти: «Ага!»), а затем он приступил к самостоятельному созданию канала, заимствуя лишь небольшое количество духовной энергии у главы клана Юньмэн Цзян, дабы предотвратить блокировку духовной связи защитным барьером Пристани Лотоса. Ему потребовалось чуть больше часа, чтобы установить духовный канал в старой комнате Вэй Усяня, которая выглядела довольно прилично, хотя туда никто не заходил в течение многих лет. Думая об этом, Лань Сичэнь слегка улыбнулся. Он действительно не ожидал, что все те угрозы запереть Вэй Усяня в комнате и приковать его к кровати на самом деле подтверждались наличием данной комнаты и кровати с несколькими симпатичными рисунками, украшающими балдахин, и даже без малейшей пылинки. Хуань заметил любопытство Ванцзи, как только тот зашёл в старую комнату своего возлюбленного. А-Сянь почти заплакал от счастья, потрясённый тем, что здесь почти ничего не изменилось, и был, без сомнения, смущён. А вот Цзян Ваньинь выглядел абсолютно гордым собой. Даже при всём своём беспокойстве Лань Сичэнь все ещё находил в себе достаточно тепла, чтобы радоваться за них. И даже взгляд бывшего главы клана Цишань Вэнь на несколько коротких мгновений показался очень мягким, будто бы говорил: «Видишь? У тебя всё еще есть дом». После того, как духовный канал был настроен, Цзян Ваньинь и Вэнь Жохань добавили дополнительные слои защиты за пределами комнаты, чтобы никто, кроме них пятерых, не смог войти сюда. По словам главы клана, комната и так была заперта, и только одному слуге разрешалось входить в комнату раз в неделю и убираться в ней под его строгим надзором, поэтому излишняя защита не привлечёт особого внимания. Вэнь Жохань также отдал пару талисманов Лань Ванцзи и Цзян Ваньиню, которые сообщат им, когда Вэй Усянь и бывший глава клана Цишань Вэнь прибудут в Пристань Лотоса, используя талисманы путешествий. Они решили, что в виду новой защиты, установленной в старой комнате Вэй Ина, будет безопаснее, если бы оба сделают эту комнату точкой прибытия своих талисманов. А потом им пришло время уходить. Вэй Усянь мягко поцеловал Лань Ванцзи в губы, — что заставило Лань Сичэня и Цзян Ваньиня густо залиться краской, — и пообещал прийти снова через несколько дней. Вэнь Жохань передал Ханьгуан-цзюню несколько пузырьков с лекарствами и несколько талисманов, что придадут ему внешний вид ужасно больного и страдающего человека, на случай, если его кто-нибудь решит посетить. Затем Вэй Усянь и Вэнь Жохань ушли, наказав оставшимся проверить канал духовной сети через пару часов или около того. Итак, Цзян Ваньинь, Лань Сичэнь и Лань Ванцзи быстро накормили детей и уложили их в кровати, а затем направились в комнату Вэй Усяня ждать. Почти точно в назначенное время нетерпеливый голос Вэй Усяня достиг их ушей. — Эй? Лань Чжань? Цзян Чэн? Вы там? Вы меня слышите? — Вэй Ин, — на выдохе произнёс Лань Ванцзи, его глаза сияли от счастья, хотя в целом его выражение лица оставалось бесстрастным. Лань Сичэнь с трудом скрыл улыбку. Они немного поговорили, прежде чем Вэнь Жохань воспрепятствовал дальнейшему диалогу и настоял на том, что всем пора отходить ко сну. — Но дедушка… — прохныкал Вэй Усянь, и Лань Сичэнь вспомнил о днях их молодости в Облачных Глубинах. Но тот оставался непреклонным. — Тебе нужно отдохнуть, дитя, и твоему Лань Чжаню тоже. Как ему станет лучше, если ты не дашь ему спать всю ночь и будешь разговаривать? Цзян Чэн разразился хохотом, и это поразило Лань Сичэня во второй раз за один день. Они никогда не были особенно близки, но он был абсолютно уверен, что никогда не слышал, чтобы Саньду Шеншоу так смеялся, — по крайней мере, с тех пор, как он принял этот титул. В конце концов, хоть и довольно неохотно, все ушли на покой, обещая проверить всё после завтрака на следующий день. Лань Сичэнь тоже удалился в свои покои, готовый к еще одной бессонной ночи, беспокоящийся о тех, кого любил. Одолеваемый бессонницей, он сел на кровать в позе лотоса. Его мысли неизбежно вернулись к Цзинь Гуанъяо… и Не Минцзюэ. «Завтра, — подумал он снова, — завтра я напишу им обоим».×××
Пусть дождь упадет, Все вокруг напоит, Лишь иди вперед, День пускай накроет. Не нужна причина, Пусть идет и дальше дождь.
×××
На следующее утро, как и ожидалось, Лань Ванцзи уже был в комнате и вовсю разговаривал с Вэй Усянем, когда вошли Лань Сичэнь и Цзян Ваньинь и объявили о своем присутствии. — Это чудо, что ты так рано встал, — сказал глава Цзян Вэй Усяню. — Я хотел поговорить с моим прекрасным Лань Чжанем! — последовал бесстыдный ответ. Уши Лань Ванцзи покраснели, и он смог только лишь укоризненно произнести: — Вэй Ин… — Лань Чжань! Лань Чжань! Не будь таким, Лань Чжань! Разве ты не хотел тоже со мной поговорить? Ты совсем не скучал по мне? Я проснулся на целых четыре часа раньше, чем обычно, чтобы поговорить с тобой, понимаешь! — веселый голос Вэй Усяня был отголоском прошлого, гораздо более счастливых времен. Тот кивнул, что очень позабавило Лань Сичэня, и он отметил: — А-Сянь не знает, кивнул ли ты головой или нет, Ванцзи. Веселый смех Вэй Усяня эхом разнесся в комнате, заставив всех улыбнуться. — Это действительно удобно, — сказал Цзян Чэн. — Правда? — счастливо ответил Вэй Усянь. — Дедушка просто великолепен! Если бы мы могли сделать так, чтобы увидеть друг друга… — Сделай сам, — проворчал Вэнь Жохань, — и лучше сделай это быстро, пока я не решил разбить тебе голову за твою непрестанную болтовню о «моём прекрасном Лань Чжане»! Уши Лань Ванцзи ещё пуще покраснели. Цзян Чэн и Лань Сичэнь обменялись удивленными взглядами. Шум за дверью привлек их внимание. Цзян Ваньинь извинился и вышел, но вскоре вернулся с мрачным лицом. — Что случилось? — тут же поинтересовался Лань Сичэнь. — Цзинь Гуанъяо здесь вместе Суйбянем и группой заклинателей из Ланьлин Цзинь, — ответил он. — Нам придется завершить этот разговор, Вэй Усянь. Мы свяжемся с вами сегодня, если получится. — Будьте осторожны с Цзинь Гуанъяо, — сделал серьёзное предупреждение Вэнь Жохань. — Не активируйте духовный канал, пока он пребывает в Пристани Лотоса. Если мы ничего от вас не услышим до завтрашнего вечера, то прибудем к вам. Цзян Ваньинь, вы помните, что мы обсуждали? — Да, — ответил тот. — Извините, нам пора идти, — он быстро оборвал духовную связь. Лань Ванцзи вернулся в свою комнату и использовал один из талисманов, создав иллюзию больного человека. Лань Сичэнь сказал им вчера вечером, что Цзинь Гуанъяо знал о его наказании, и до него, несомненно, дошли слухи о теневом монстре. Таким образом, Лань Чжань должен изображать вид человека, находящегося при смерти. Лань Сичэнь и Цзян Чэн направились в главный зал, где сидели Цзинь Гуанъяо и его свита, и предложили напитки. Они обменялись вежливыми приветствиями. Цзинь Гуанъяо внимательно посмотрел на измученное лицо Лань Сичэня. — Второй брат? С тобой все в порядке? Ты выглядишь бледным и усталым, — его голос был таким же мягким и взволнованным, как и всегда. Лань Сичэнь закусил губу и кивнул. — Возможно, мы могли бы поговорить об этом после того, как ты и Цзян Ваньинь обсудите ваши дела, — тихо сказал он. — Конечно, — немедленно ответил меньший мужчина. — С Ханьгуан-цзюнем все в порядке? До меня дошли слухи о теневом монстре… Лань Сичэнь тяжело вздохнул, и Цзян Чэн положил руку ему на плечо, заставив бровь Ляньфан-цзюня дернуться, но он удержал себя в последний момент от того, чтобы тут же не встать со своего места. — Ханьгуан-цзюнь серьёзно ранен, — сказал ему глава Цзян. — Приношу свои извинения. Последние несколько недель были очень трудными для Цзэу-цзюня. Цзинь Гуанъяо выглядел напуганным. — Это действительно был теневой монстр? Цзян Чэн кивнул и печально поджал губы. — Только благодаря жертве Ханьгуан-цзюня мы смогли его уничтожить, — он склонил голову. — Я обязан ему жизнью. — Ванцзи также в долгу перед тобой, Цзян Ваньинь, — сказал Лань Сичэнь. — Если бы ты не поторопился и не привел его в Пристань Лотоса, то он бы погиб. На лице Цзинь Гуанъяо отразился шок. Он лучше всех знал, что Лань Сичэнь не способен на ложь. Несмотря на это, Гуанъяо был очень удивлён. Он знал о наказании Лань Ванцзи… однако тот смог встать с постели в таком состоянии, ответить на просьбу Цзян Ваньиня о помощи, а затем помочь убить монстра, столь опасного, как теневой монстр… Ханьгуан-цзюнь был действительно достоин восхищения. Хотя, учитывая кончину Старейшины Илина, Цзинь Гуанъяо не удивился бы, узнав, что Лань Ванцзи осознанно попал в такую опасную ситуацию, надеясь убить себя. Он подозревал, что Лань Сичэнь думает так же, и это объясняет тёмные круги под его глазами и нездоровую бледность кожи. — Он поправится? — спросил Цзинь Гуанъяо первое, что крутилось у него на языке. — Конечно, поправится, — ответил глава клана Юньмэн Цзян, хмуро глядя на него. — Это может занять некоторое время, но я позабочусь о том, чтобы Ханьгуан-цзюнь пошёл на поправку. — Но его раны, полученные ранее… — начал Цзинь Гуанъяо, но был остановлен предупреждающим взглядом Цзян Чэна. Цзинь Гуанъяо почувствовал укол ревности. Получается, Цзян Ваньинь знал о наказании Лань Ванцзи и, как оказалось, защищал обоих братьев Лань. Когда они сблизились? Даже если он был близок с Лань Ванцзи — в конце концов, они были одноклассниками, и, несомненно, были связаны Вэй Усянем, — зачем же так близко подобрался к Лань Сичэню? Хорошо, тот явно беспокоился за своего брата, но почему Цзян Чэн так бесцеремонно прикасался к нему и даже отвечал на вопросы за него, как будто они были одной семьёй? Уже не в первый раз Цзинь Гуанъяо пожалел, что был втянут в гнусные замыслы своего отца. Вместо этого он должен был быть здесь, чтобы поддержать Лань Сичэня, с несчастным видом подумал он. Разве он не был его лучшим другом и названным братом?.. Кто защищал Лань Сичэня от псов Вэнь все эти годы назад? Кто научил Лань Сичэня стирать одежду и выполнять другие дела по дому? Кто больше всего ценил его?! Разве он не должен был быть здесь, с Лань Хуанем, вместо того, чтобы выполнять бесполезные поручения своего мерзавца-отца? Что, если вместо этого Цзян Ваньинь станет новым лучшим другом Лань Сичэня?.. Цзинь Гуанъяо потёр виски. — А-Яо? Ты плохо себя чувствуешь? — тихо спросил Лань Сичэнь. Довольный тем, что человек, которым он дорожил больше всего на свете, все еще заботился о нем, Цзинь Гуанъяо слегка улыбнулся. — Прошу меня простить, второй брат, — он повернулся к Цзян Чэну. — Глава клана, мы принесли Суйбянь, чтобы вы изучили его. Как сказал мой отец в своем предыдущем послании, меч запечатал сам себя. Многие заклинатели пытались вытащить лезвие из ножен, но всё тщетно. Цзян Чэн безразлично пожал плечами. — Если он запечатан, значит, запечатан. Все мечи самозапечатываются после смерти хозяина, не так ли? Суйбянь — мощный клинок. Я сомневаюсь, что он будет готов служить кому-либо, кроме Вэй Усяня, тем более, что мой отец выковал его специально для него. Возможно, лишь ему Суйбянь мог ещё подчиняться. — Если бы он подчинился вашему отцу, разве не подчинился бы и вам? — спросил Цзинь Гуанъяо. Тот снова пожал плечами. — Я — не мой отец. Ляньфан-цзюнь натянул вежливую улыбку. — Не могли бы вы взглянуть на него? Поскольку он был выкован в кузнице Юньмэн Цзяна, мой отец надеется, что вы найдёте способ, как снять печать. Как вы и сказали, это действительно прекрасный клинок, и было бы досадным упущением, валяйся он без дела, не так ли? — Может быть, нам стоило просто похоронить меч с его хозяином, — резко произнёс Цзян Чэн. — Конечно, ведь тела не осталось, чтобы похоронить, не так ли? — Я понимаю, это трудно для вас… — начал Цзинь Гуанъяо. — Ничего вы не понимаете! — прошипел мужчина, Цзыдянь испускал фиолетовые искры на его пальце. — Он был моим братом! Неважно, насколько плохо всё закончилось, разве я не имел права похоронить его с мечом?! И все же твой отец забрал Суйбянь! — все его тело, казалось, потрескивало от фиолетовых искр. На этот раз именно Лань Сичэнь был тем, кто мягко прикоснулся к плечу Цзян Чэна, и глава клана Юньмэн Цзян почти сразу успокоился. Ревность снова засела в сердце Цзинь Гуанъяо. — Прошу меня простить, — пробормотал он, опуская голову. — Ты ни в чём не виноват, А-Яо, — тихо сказал Лань Сичэнь. Цзян Чэн вздохнул. — Цзэу-цзюнь прав. Я прошу прощения, Ляньфан-цзюнь. Я перегнул палку. Прошу, простите меня. Тот великодушно кивнул. — Может быть, Вэй Усянь изменил меч так, чтобы его мог использовать только заклинатель тёмного пути? Он был достаточно умён, чтобы сделать это, — сказал Цзян Чэн. — Это может быть связано с тёмной ци. Цзинь Гуанъяо покачал головой. — В этом мече нет тёмной ци. Отец поручил многим опытным заклинателям изучить его. Вы можете и сами взглянуть, — он протянул меч. Довольно неохотно Цзян Чэн взял меч в свои руки, проведя пальцами по выгравированному на нём имени «Суйбянь». Он нахмурился. — Не похоже, что он запечатан, — пробормотал он. Ваньинь положил руку на рукоять и легко вытащил лезвие из ножен. Вся группа из клана Ланьлин Цзинь уставилась на него. Все они пытались обнажить меч, но никто не смог. — Возможно, меч признал к тебе главу клана Юньмэн Цзян и, следовательно, человеком, превосходящим Вэй Усяня, что позволило вам снять печать, — предположил Лань Сичэнь. Глава Цзян криво усмехнулся. — Я никогда не превосходил его, за исключением привилегии моего рождения, — он вернул меч в ножны. Цзинь Гуанъяо взял меч обратно и попытался вытащить его, но меч не сдвинулся ни на цунь. Один за другим все в группе из клана Ланьлин Цзинь пытались, но тщетно. Даже Лань Сичэнь и несколько более выдающихся учеников клана Цзян попробовали, но результат был всё тот же. Только когда он вернулся в руки Цзян Чэна, тот позволил себе его обнажить. — Глава клана… может быть, вы и Вэй Усянь когда-то обменивались духовной энергией? — спросил Цзинь Гуанъяо, его голос был едва громче шепота. — Обменялись духовной энергией? Как в исцелении? — спросил Цзян Чэн. Цзинь Гуанъяо кивнул. «Они были так близки словно братья, — подумал он, — и, возможно, обмен духовной энергией позволил мечу признать и Цзян Ваньиня». Цзян Чэн горько усмехнулся. — Все время, Ляньфан-цзюнь… сколько раз я исцелял его, а он исцелял меня… Я даже не считал. Мы были братьями во всех отношениях, пока… до того… — он резко прервался, зажмурившись, и Лань Сичэнь снова положил руку ему на плечо, к большому несчастью для Цзинь Гуанъяо. Цзэу-цзюнь первым нарушил неловкое молчание. — А-Яо, — тихо сказал он, — если Цзян Ваньинь является единственным человеком, которому подчиняется меч, не должен ли он быть передан ему? Цзинь Гуанъяо опешил. — Я… я поговорю со своим отцом, — пробормотал он, прекрасно зная, что его отец никогда не согласится отдать такой драгоценный клинок, независимо от того, сможет он его использовать или нет. — Спасибо, — искренняя улыбка Лань Сичэня была подобная удару ножа. Цзян Чэн, похоже, уже собрался с мыслями к тому времени. Он поклонился Цзинь Гуанъяо и с благодарностью сказал: — Спасибо, Ляньфан-цзюнь. Юньмэн Цзян будет вам очень благодарен за возвращение меча. — Я буду стараться изо всех сил, — ответил Цзинь Гуанъяо. Ну, по крайней мере, он мог поговорить об этом с отцом. — Хотели бы вы повидаться с Цзинь Лином? — спросил Цзян Чэн. — Он уже немного говорит. Тот улыбнулся при упоминании своего племянника. — С удовольствием. Оставив других членов клана Ланьлин Цзинь наслаждаться гостеприимством клана Юньмэн Цзян, Цзян Чэн привел двух названных братьев в детскую. Лань Юань и Цзинь Лин только что закончили завтракать. Оба ребенка просияли, когда увидели Цзян Чэна и Лань Сичэня. — Дядя Цзян! Дядя! — Лань Юань поприветствовал их светлой улыбкой. Цзинь Гуанъяо уставился на ребенка, застыв в шоке. В одеждах клана Гусу Лань детского размера, специально подготовленной на случай неожиданных гостей, Лань Юань выглядел как улыбающаяся миниатюрная версия Лань Ванцзи. — Этот ребенок, он… — Он сын Ванцзи, — тихо сказал Лань Сичэнь, поднимая ребенка и целуя его в лоб. Цзинь Гуанъяо почувствовал, как его три мировоззрения разбились вдребезги. У Лань Ванцзи — предполагаемо чистого, целомудренного, неземного, белого лотоса Лань Ванцзи — был ребёнок?! — А кто его мать? — спросил он. Лань Сичэнь вздохнул и промолчал. Ох. Ох. Цзинь Гуанъяо теперь понял. Если бы Вэй Усянь сказал Лань Ванцзи в какой-то момент, что хочет воспитать ребенка, то безумно влюблённый дурак, конечно же, переспал бы с любой женщиной, желающей родить и отдать малыша Старейшине Илина. Или, может быть, именно Вэй Усянь был отцом мальчика. Снедаемый от чувств Лань Ванцзи любил бы его в любом случае. Он сделал мысленную пометку, чтобы позже осторожно выведать информацию о матери ребенка у Лань Сичэня. Но в глубине его сознания что-то напрашивалось на размышления, когда дело дошло до личности этого ребенка… Не зря же Цзинь Гуанъяо был известен тем, что обладал блистательной памятью. Его разум тут же подкинул для него зацепку: среди останков клана Вэнь, спасенных Вэй Усянем, был мальчик-сирота. О нём ничего не было известно, ровно как и о его родителях: только о бабушке и о том, что Вэнь Нин и Вэнь Цин — оба друзья Вэй Усяня — помогали приглядывать за ним. Его отец давно подозревал, что Вэй Усянь связывался с остатками клана Вэнь еще задолго до того, как Ланьлин Цзинь взял их в плен, — и это, вероятно, оказалось правдой. — Это… это его Вэй Усянь воспитывал на Могильных Холмах? — тихо спросил он. — А Ванцзи знал? — Да, — ответил Лань Сичэнь. — Но он потерял память об этом. Все, что он помнит, это его собственное имя и что Ванцзи — его папа. Неудивительно, что Старейшина Илина пришел в бешенство, когда этот идиот Цзинь Цзысюнь чуть не убил всех оставшихся членов клана Вэнь, и бросился спасать их. Неудивительно и то, что Ханьгуан-цзюнь продолжал встречаться Вэй Усянем! Всё было из-за этого ребёнка! Жаль, что он потерял память… И, возможно, привязанность Лань Ванцзи была не такой односторонней, как он думал. Цзинь Гуанъяо с завистью посмотрел на Лань Юаня. «Ты тоже незаконнорожденный ребенок, — подумал он, — но посмотри на себя: обожаемый Нефритами клана Лань, печально известным Старейшиной Илина, буйным главой клана Цзян и даже маленьким наследником Ланьлин Цзинь! Как тебе могло так повезти, пока я… я был так бессердечно брошен…» Лань Юань с обожанием улыбался Лань Сичэню, когда глава клана Гусу Лань ласково взъерошивал его волосы. Тем временем Цзинь Лин счастливо булькал на руках у Цзян Чэна и как обычно голосил: — Дядя-дядя-дядя. — Поздоровайся со своим дядей Цзинем, А-Лин, — сказал Цзян Чэн малышу. Тот проигнорировал его и протянул руки к Лань Сичэню, крича: — Дядя Лань! Цзэу-цзюнь улыбнулся и ловко взял ребенка другой рукой. — Ну-ну, А-Лин, А-Юань, вы должны следить за своими манерами и поприветствовать своего дядю Цзиня, верно? — Дядя Цзинь! — радостно воскликнул Лань Юань, улыбаясь Цзинь Гуанъяо. Конечно, следом за ним последовал и Цзинь Лин со своим слегка неправильным произношением и беззубой улыбкой: — Дядя Цзинь! Даже Цзинь Гуанъяо не мог устоять перед невинными улыбками двух детей.×××
Что за день, что за день, попробуй. Что за путь, что за путь, пройди его. Что за день, что за день, попробуй, дитя природы.
×××
Вэй Усянь нервно расхаживал по комнате, в которой был установлен канал духовной сети, в их убежище в Цишане. — Ох, просто сядь наконец, дитя, — пробормотал Вэнь Жохань. — У меня от тебя уже голова болит. — А что, если они попытаются связаться?.. — спросил он. — Ну, когда загорится огонёк, ты сразу поймёшь. У тебя нет причин ходить туда-сюда. — Но пришёл Цзинь Гуанъяо… и принёс Суйбянь. — Ну и что? — Цзян Чэн… — Несомненно, ему удастся обнажить меч, — сказал Вэнь Жохань, потягиваясь, словно ленивый кот после долгого сна. — Вот об этом я и беспокоюсь, — отрезал Вэй Усянь. — Почему? — Он может понять… — Что ты отдал ему свое ядро? Для него так даже лучше, — Вэнь Жохань посмотрел на выражение лица Вэй Усяня. — Это не первое объяснение, которое может просто прийти в голову, дитя. Он глава твоего бывшего клана, и меч был выкован в Юньмэне. Существует много правдоподобных объяснений. — Я должен был предупредить его… — с горечью произнёс Вэй Усянь. — О чем же? Держу пари, ты даже не знаешь, почему твой меч запечатался. Молчание Вэй Усяня подтвердило его невежество. Вэнь Жохань ударил себя по лбу. — Перестань волноваться. Отдохни немного. Я знаю, что ты почти не спал прошлой ночью и был на ногах с раннего утра, только чтобы поговорить с мальчиком Лань. — Но… Вэнь Жохань прищурился. — Ты хочешь, чтобы я стёр канал духовной сети? — строго спросил он. — Нет! — Тогда иди в свою комнату и спи, — приказал Вэнь Жохань, протягивая ему талисман. — Я выйду на некоторое время, и, если огонёк загорится, пока ты спишь, этот талисман разбудит тебя. Хотя я сомневаюсь, что они сегодня свяжутся с нами. А теперь отдохни. Вэй Усянь надул губы и неохотно повиновался. Ему нечего было сказать; Вэнь Жохань предвидел его вопросы и уже ответил на них. Вздохнув, с явным нежеланием он направился в свою комнату. Бывший глава клана Вэнь наблюдал, как тот волочит ноги, с нежной улыбкой на лице. Затем он удалился в свои покои, чтобы подготовиться. Ему нужно было навестить своего старого друга. Тем временем, Вэй Усянь ворочался в своей постели, не в силах заснуть. — Холодно, — пробормотал он себе под нос, тоскуя по сильным, тёплым рукам, которые так нежно обнимали его. «Однажды проведя ночь с Лань Чжанем, я больше не могу спать один, — подумал он. — Что же я за идиот? Что ты сделал с этим легендарным заклинателем, Лань Чжань?! Я, который мог спать где угодно, будь то дерево, крыша, куча одеял на каменном полу… как ты довёл меня до бессонницы, что теперь я отчаянно нуждаюсь в твоём тепле, чтобы заснуть?» Но сколько же раз… за всю его жизнь обнимали его так же с любовью, как вчера? Не только Лань Чжань, но и Цзян Чэн… и дети. Дети, подумал он с улыбкой. Его А-Юань и драгоценный племянник А-Лин. Сын шицзе, который беззубо улыбался ему и чьи глаза сияли, как у его матери. С горячим сердцем и счастливой улыбкой он вспомнил о вчерашней встрече с детьми. Когда Лань Сичэнь вернулся в покои Лань Ванцзи с детьми, малыши лишь мельком взглянули на него, и в глазах Лань Юаня не было узнавания. Слишком нервничая, чтобы представиться, Вэй Усянь провел весь день, с тоской глядя на детей, — в это же время думая, что никто не замечает этого, — когда те играли со всеми, даже с Вэнь Жоханем. Он ревниво отметил, как дети часто дёргали Цзян Чэна и Лань Сичэня. — Ты собираешься в конце концов поздороваться со своим племянником и сыном? — рявкнул Цзян Чэн, выдёргивая Вэй Усяня из своих мыслей. — Или ты хочешь всю жизнь украдкой глазеть на них? Даже у этой ледышки дела идут куда лучше, чем у тебя, а ты ведь довольно хорошо ладишь с детьми. — Не называй Лань Чжаня ледышкой! — запротестовал Вэй Усянь. — Не в этом дело, — возразил Цзян Чэн и указал на Лань Сичэня, который сидел в неподалёку от него вместе с Вэнь Жоханем и детьми. Лань Сичэнь был сильно изумлён, когда Цзян Чэн назвал Лань Юаня сыном Вэй Усяня. Он оправился от шока и повернулся к своему брату. — В Лань Юане… течёт кровь клана Вэнь? Лань Ванцзи кивнул и слегка нахмурился, видя, что его брат напрягся. Цзэу-цзюнь вздохнул, испытывая искушение ударить себя за то, что так поздно понял правду. Оглянись он назад, разве ему это не стало бы ясно, как день? Если бы только он хорошенько подумал? — Я должен был догадаться… иначе почему ты нашёл его в горах? — выражение его лица олицетворял ужас. — А-Сянь… ты воспитывал А-Юаня на Луаньцзан? Вэй Усянь кивнул. — Это было немного непросто, но мы справились. Ужас с лица Цзэу-цзюня тут же сошёл. — Там был ребенок… — он прикусил язык, прежде чем слова «с остатками клана Вэнь» слетели с его языка. — А кто же еще?.. — беззвучно прошептал он и тут же метнул взгляд в сторону Вэнь Жоханя. — Думаю, тебе лучше об этом расспросить Ляньфан-цзюня. — Дядя Лань? Услышав обеспокоенный голос Лань Юаня, Лань Сичэнь наконец успокоился и вздохнул, хотя на глубине его глаз всё плескалось что-то тёмное. — Я должен был догадаться, — сухо повторил он. — Неудивительно, что я смог изменить только половину его крови. А-Сянь… остатки Вэнь… сколько там было детей? — тихо спросил он, пытаясь улыбнуться Лань Юаню. Он нежно погладил ребенка по голове, но его рука слегка дрожала. Что же они наделали? Неужели он позволил убить таких же детей, как его племянник? — Только А-Юань. Всем остальным было за семьдесят, кроме Вэнь Цин и Вэнь Нина, — Вэй Усянь задрожал, вспоминая последнюю сцену в Пещере Усмирения Демонов и трупы тех людей, которых он так отчаянно защищал. Руки Лань Ванцзи обняли его за плечи, и мужчина был прижат к надёжной груди, дыхание было размеренным. Вдохнув ароматный запах сандала, характерный для Лань Чжаня, Вэй Усянь заставил себя расслабиться. — Прошу меня простить, — тихо сказал Лань Сичэнь, его сердце отяжелело от вины. Ребенок и кучка слабых пожилых людей — это была та армия, которая стояла за Старейшиной Илина?! Это была резня, в которой участвовал их о-такой-праведный клан?! Вэй Усянь покачал головой. — Ванцзи, ты знал? — спросил Лань Сичэнь. Лань Ванцзи кивнул. С большим усилием Вэй Ин посмотрел на Первого Нефрита клана Лань и быстро сменил тему: — Лань Чжань купил А-Юаню много игрушек! — он слегка улыбнулся. — Тебе следовало бы видеть его в тот день, старший брат. Он цеплялся за Лань Чжаня посреди городской улицы и отказывался отпускать, называя его «папа», а потом он говорил только о нем! Я так ревновал! Неудивительно, что его брат так отчаянно хотел защитить ребенка и был полон решимости сделать его своим сыном, подумал Лань Сичэнь. Он посмотрел на Лань Юаня, который дергал его за рукав, и взъерошил волосы мальчика. «Мальчик действительно очарователен», — подумал он. Затем он улыбнулся и посмотрел на своего брата. — Разве это не прекрасно, Ванцзи? Лань Юань теперь твой сын и сын А-Сяня, даже по крови. Вэй Усянь увидел, как краснота прилила к ушам Лань Чжаня, когда тот сказал: — Мгм. — Ну и что? — спросил Цзян Чэн, напоминая всем о вопросе, с которого начался весь этот разговор. — Я… — Вэй Усянь с трудом подбирал слова. — Я могу… ты позволишь мне быть рядом с Цзинь Лином? Цзян Чэн пожал плечами. — Он ведь и твой племянник, не так ли? Глаза Вэй Усяня наполнились слезами. Цзян Чэн поспешно продолжил, словно боясь, что его брат снова заплачет. — Кто дал ему имя? — поддразнивал он его. — Кто был тем, кто назвал наследника кланов Ланьлин Цзинь и Юньмэн Цзян «Жулань» и сказал: «Цвет клана Лань — цвет настоящего мужчины. Клан Лань — это благороднейшие люди. Замечательное имя». А теперь ты боишься встретиться с племянником, которого назвал? Два брата Лань подняли на него глаза. Вэй Усянь все еще был потерян в собственных страданиях. — Но шицзе… — Сестра попросила тебя дать ему имя. Меньшее, что ты можешь сделать, чтобы почтить её память, это заботиться о ребёнке должным образом, как его дядя, не так ли? — резко сказал Цзян Чэн. Вэй Усянь закрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда он открыл глаза, его взгляд был твёрд, его выражение лица — решительным. Он кивнул Цзян Чэну. — А-Юань! А-Лин! — громко позвал Ваньинь, направляясь к детям. — Дядя Цзян! — сразу же ответил А-Юань и тут же просиял. — Дядя-дядя-дядя-дядя-дядя! — радостно заголосил Цзинь Лин. Улыбаясь, мужчина подобрал детей. Лань Сичэнь поднялся. — Мой глупый внук наконец-то готов встретиться с ними? — спросил Вэнь Жохань. Цзян Чэн кивнул. Бывший глава клана Вэнь последовал примеру Цзэу-цзюня. — Хорошо. Лань Юань бросился к Лань Ванцзи и прилип к его ноге, как только Цзян Чэн опустил его, а после восторженно закричал: — Папа! Цзинь Лин, конечно же, попытался сделать то же самое, заголося: — Дядя Папа! — Цзян Чэн с сожалением покачал головой и передал мальчика Лань Ванцзи. С мягким взглядом и тенью улыбки на лице Лань Чжань мягко повернул лица обоих в сторону Вэй Усяня. На мгновение в глазах А-Юаня мелькнуло узнавание. — Сянь… — пробормотал он, нахмурившись. Затем он подошел ближе к Вэй Усяню и забрался к нему на колени. Вэй Ин задрожал от волнения, и Второй Нефрит взял его за руку, успокаивающе сжимая. Этот жест не остался незамеченным маленьким Лань Юанем. Он перевел взгляд с Лань Ванцзи и Вэй Усяня на их сцепленные руки, широко распахнув глаза и ярко улыбаясь. — Мама! — заявил он, цепляясь за Вэй Усяня. Цзинь Лин, беря пример со старшего ребенка, серьезно произнёс: — Дядя Мама! Цзян Чэн и Вэнь Жохань разразились смехом, и улыбка Лань Сичэня выглядела так, словно он с большим трудом контролировал собственный смех. Вэй Усянь проигнорировал их и ещё долго-долго прижимал детей к своей груди. Воспоминание о двух теплых маленьких детях заставило Вэй Ина наконец уснуть. Когда Вэнь Жохань вернулся через несколько часов, он обнаружил, что его внук крепко спит, обнимая две подушки с легкой улыбкой на лице.×××
Позабудь на миг Обо всех нападках. Каждый день живи, Зная: всё в порядке. Не нужна причина, Пусть идет и дальше дождь.
×××
После встречи с детьми, Цзинь Гуанъяо пожелал встретиться с Лань Ванцзи, поэтому Лань Сичэнь пообещал отвести его к своему младшему брату, а Цзян Чэн извинился, сославшись на дела клана. Ляньфан-цзюнь подозревал, что быть обязанным жизнью — это одно, но для такого гордого человека, как глава клана Цзян, видеть, как кто-то другой страдает из-за его ошибок, его слабости, должно быть, было абсолютно невыносимым. Так что, как бы он ни был благодарен, но никак не мог с радостью навестить своего старого одноклассника. Все это было ожидаемо для Цзинь Гуанъяо, и на самом деле он был почти счастлив, что Цзян Ваньинь оставил их в покое. — Второй брат, я могу кое-что спросить? — тихо сказал он, когда они шли по длинному коридору Пристани Лотоса, решив, что настало его время подтвердить свои догадки о ребенке. Лань Сичэнь, который, казалось, был погружен в мысли, удивленно посмотрел на него и кивнул. — Ты как-то сказал мне, что твой брат… привязан к молодому господину Вэю, — осторожно начал он, замечая болезненный хмурый взгляд, который вызвали у Лань Сичэня его слова. Тем не менее, он продолжил, чувствуя, что этот вопрос слишком важен, чтобы его можно было просто отбросить и забыть. — Тогда я могу еще раз спросить тебя, кем была мать А-Юаня? Последовало неожиданно долгое молчание, а затем тихий ответ: — Она была из клана Вэнь. Цзинь Гуанъяо с трудом удержал себя, чтобы не открыть рот. — Что?.. — рассеянно спросил он, но на этот раз Лань Сичэнь не ответил. Только когда они дошли до самого сердца Пристани Лотоса, Лань Хуань внезапно остановился и посмотрел на названного брата. Сюда было позволено приходить только членам семьи, отчего Гуанъяо с неудовольствием отметил: почему же Цзэу-цзюнь прогуливался здесь так беззаботно и никто его не останавливал? Стал настолько близок с Цзян Ваньинем?! — А-Яо, — тихо сказал он, но что-то в его взгляде не позволяло меньшему мужчине расслабиться хотя бы на мгновение, — не кажется ли тебе иногда, что мы допустили ошибку? Учитывая их предыдущий разговор, для Цзинь Гуанъяо было несложно собрать всю картину воедино. Ошибка. Ребёнок Лань Ванцзи, наполовину Вэнь. Осада… Она была там?! Или она умерла раньше, во время Аннигиляции Солнца? Как им удалось представить его сиротой и прятать под чужим именем?! Но кто она такая? Или это была Вэнь Цин? Это в какой-то степени соответствовало тому, о чём он думал ранее. Из того, что Ляньфан-цзюню было известно о Вэй Усяне, тот легко узнал бы от Вэней, которых защищал, что это ребенок Лань Ванцзи, и, учитывая его мягкий характер, он бы присматривал за ребенком, особенно если бы Ханьгуан-цзюнь его об этом попросил. Как он пропустил всю эту драму, сердито подумал он. Ему было неожиданно трудно контролировать своё выражение лица, когда он спросил: — Ошибка? — А-Яо, можешь ли ты честно сказать мне, что не играл никакой роли в смерти Вэй Усяня? И почему на этот раз речь идёт о Вэй Усяне? Цзинь Гуанъяо чуть ли не кричал про себя. Тем не менее, он был в состоянии держаться достойно и уверенно, даже при том, что у него было чувство, что слова его названного брата имеют гораздо более глубокий смысл, нежели то, что лежало на поверхности. Он вздохнул и сказал: — Второй брат, кто же может правдиво сказать, что он не был причастен к смерти Старейшины Илина? Мы все составляли план осады, верно? В настоящее время в мире совершенствования, вероятно, единственный, кто не принимал в этом никакого участия, несомненно, твой брат. Это была неоспоримая истина. Независимо от того, как раскаивался сейчас Лань Сичэнь, он сам был также ответственен за всё случившееся. Цзинь Гуанъяо осторожно положил руку на плечо своего названного брата, как это сделал до этого Цзян Чэн. Это не возымело особого эффекта — плечи Лань Хуаня оставались напряженными, а кулаки — сжатыми. — Пойдем, ты хотел встретиться с моим братом, — тихо сказал Лань Сичэнь, открывая ближайшую дверь. В комнате стоял сильный запах лекарств, и на кровати лежало истощённое тело. Лань Ванцзи выглядел настолько ужасно, что даже Цзэу-цзюнь был встревожен, хотя и знал о талисманах Вэнь Жоханя. — Ванцзи! — воскликнул он, бросаясь к брату, и Цзинь Гуанъяо последовал на ним. — Брат, — измученно произнёс он хриплым голосом. И, когда заметил Цзинь Гуанъяо, попытался сесть, чтобы поприветствовать его, но тот, шокированный его нынешним состоянием, быстро проговорил: — Пожалуйста, ложись обратно, Ханьгуан-цзюнь. Приношу свои извинения за то, что побеспокоил тебя. Лань Ванцзи слабо кивнул и хрипло поприветствовал гостя. Цзинь Гуанъяо понял, что вокруг него клубилась тёмная ци, явно «щедро подаренная» теневым монстром, словно высасывая из мужчины жизненную силу. Значит, это правда. Он знал, что Нефрит из клана Лань не способен на ложь. — Ты сегодня принял лекарство, Ванцзи? — тревожно спросил Лань Сичэнь. — Нет, брат. Тот вздохнул. — Неудивительно, что ты сегодня выглядишь настолько ужасно. Ванцзи… как ты поправишься, если не будешь принимать лекарства? — он открыл ящик у прикроватного столика и взял пузырёк. Лань Ванцзи закрыл глаза. — Ванцзи, пожалуйста, — взмолился Лань Сичэнь. — У тебя не будет сил, чтобы провести время с Лань Юанем, если пропустишь приём лекарств. Довольно неохотно, но тот выпил снадобье. Лань Хуань ободряюще улыбнулся ему. Второй Нефрит снова посмотрел на Цзинь Гуанъяо. — Почему здесь Ляньфан-цзюнь? — хрипло спросил он. — Я привёз Суйбянь главе клана Цзян, чтобы тот его изучил и решил, сможет ли он снять печать, — ответил Цзинь Гуанъяо. — Похоже, он единственный, кто может обнажить меч Вэй Усяня. Лань Ванцзи стал бледнее смерти, что говорило о многом, учитывая его прежнюю бледность. Ланьфан-цзюнь часто было нелегко даже увидеть истинные чувства Ханьгуан-цзюня, но на этот раз было ужасно просто увидеть его глубокое горе. — Ванцзи? — обеспокоенно спросил Лань Сичэнь и положил руку на лоб брата. — Вэй Ин… — прошептал он с болью в голосе. Его худшие подозрения подтвердились. В следующий раз, когда Лань Чжань увидит Вэй Ина, то тут же проверит его меридианы… но теперь он точно знал, что обнаружит. Подумать только: Вэй Ин пожертвовал столь многим… и скрывал это от всех! Цвет кожи приобрел ещё более бледный оттенок, и Ванцзи насилу закрыл глаза. Он хотел снова увидеть Вэй Усяня, чтобы убедить самого себя, что тот все еще жив, все еще твёрд, все еще так же тёпел… Несчастье Лань Ванцзи также отразилось и на Лань Сичэне, который понятия не имел о думах своего брата. Почему тому внезапно стало так больно? Разрываясь между желанием активировать канал духовной связи, связаться с Вэй Усянем и необходимостью иметь дело с Цзинь Гуанъяо, Цзэу-цзюнь до крови закусил губу. Его рука дернулась и только через мгновение, дрожа, соскользнула со лба Лань Ванцзи, и он погладить брата по волосам, как будто успокаивая маленького ребенка. Цзинь Гуанъяо молча наблюдал за двумя братьями. «Неудивительно, что Лань Сичэнь был полностью измотан», — подумал про себя он. Драгоценный младший брат с явной неохотой цеплялся за жизнь, подстрекаемый Цзэу-цзюнем, использующим существование его сына. Если простое упоминание о Вэй Усяне привело Лань Ванцзи в такое жалкое состояние… Гуанъяо почувствовал укол зависти и обиды по отношению к покойному Старейшине Илина. Быть любимым с такой преданностью… и все же этот идиот, вероятно, до последнего вздоха даже понятия не имел, как сильно его ценили. Из размышлений его вывел тихий всхлип. Лань Хуань, казалось, был на грани слез, когда нежно поглаживал брата по волосам. Ханьгуан-цзюнь заснул или же решил игнорировать мир за пределами его плотно закрытых век — Цзинь Гуанъяо точно этого не знал. — Дай ему отдохнуть, — прошептал он, взяв Лань Сичэня за руку. Тот кивнул и осторожно встал, и, отозвавшись бесцветной улыбкой, повёл Цзинь Гуанъяо в свои покои, что находились прямо рядом с покоями его брата. Как только за ними закрылась дверь, из покрасневших глаз Лань Хуаня потекли слезы. Это был его предел. — Прости меня, А-Яо, — прошептал он. — Сегодня я неблаговидно выгляжу. Сам Цзинь Гуанъяо был шокирован. Он никогда не видел Лань Сичэня таким сломленным, даже после того, как Облачные Глубины были сожжены и пришло известие о смерти его отца. Этот мягкий глава клана Гусу Лань всегда утешал его… и успокаивал Не Минцзюэ. Ляньфан-цзюнь некоторое время беспомощно смотрел на него, а затем нерешительно обнял за плечи, притягивая к себе более высокого мужчину. Лань Сичэнь опустил голову на плечо названного брата и тихо заплакал. — Жаль, что больше не осталось ни одного из заклинателей тёмного пути, — пробормотал Цзинь Гуанъяо, неловко похлопывая по спине своего второго брата. — Они могли бы вытянуть тёмную ци, оставленную теневым монстром, и тогда было бы намного легче исцелить Ванцзи. Цзэу-цзюнь поднял голову. — Заклинатели? Их было несколько? Меньший мужчина криво улыбнулся, радуясь тому, что ему удалось заставить Лань Сичэня перестать плакать. — Вэнь Жохань также освоил большинство методов использования темной ци… хотя он практически никогда не использовал ее из-за побочных эффектов и никогда не управлял лютыми мертвецами. Ну, и, конечно, недавно скончался основатель тёмного пути, Вэй Усянь. Лань Сичэнь отшатнулся. — Ты никогда не говорил мне этого раньше, А-Яо. Тот непринужденно пожал плечами. — А разве это имело значение? Никого не интересовало, что кто-то другой мог также, как и Вэй Усянь, управлять лютыми мертвецами или создавать заклинания, обряды и талисманы; даже Вэнь Жоханя. Кто знает, как Вэй Усяню это удалось! Я все равно убил Вэнь Жоханя… и я не знаю никого, кто смог бы помочь. Я слышал о некоторых других членах клана Вэнь, способных каким-то образом влиять на тёмную ци, но никому из них не удавалось контролировать ее в полной мере. Это убило бы Ванцзи быстрее, чем помогло. Всё было бы бесполезно, даже если бы кто-нибудь из них остался в живых, чтобы хотя бы попытаться. Лань Сичэнь схватил Цзинь Гуанъяо за плечи. — А как же Вэнь Нин? Разве он не искусный целитель и лютый мертвец, обладающий разумом? Конечно, может?.. Цзинь Гуанъяо пробормотал: — Разве ты не слышал, что мой отец превратил Вэнь Нина в пепел? Взгляд Лань Хуаня был твёрд, высохшие слезы на его лице не повлияли на решимость в его глазах. — Я не слышал этого от тебя, А-Яо, и твои слова — единственное, что для меня в Ланьлин Цзинь имеет цену. Мужчина издал глухой смешок. — Как я могу противоречить моему уважаемому отцу? Лань Сичэнь вздохнул и неожиданно слово в слово повторил вопрос, который он задал за пределами комнаты Лань Ванцзи: — А-Яо, можешь ли ты честно сказать мне, что не играл никакой роли в смерти Вэй Усяня? — тихо сказал он. Цзинь Гуанъяо был немного озадачен тем, что его названый брат, казалось, был в какой-то степени одержим этой темой. Однако он не мог его винить. Наверняка с тех пор, как Цзян Ваньинь и Лань Ванцзи сразились с теневым монстром, Лань Сичэнь задавался вопросом: чем бы закончилось сражение, будь там Вэй Усянь? Нетрудно было поддаться сомнениям. А что касается смерти гнусного тёмного заклинателя… «Конечно, я сыграл в этом большую роль! — подумал Цзинь Гуанъяо. — Организовал все это, чтобы дать отцу то, что он хочет… и получить то, что хочу от него я», — но он это, естественно, не мог сказать вслух. Вместо этого мужчина ответил, самоуничижительно улыбаясь: — Как я уже говорил, второй брат, каждый внёс свою лепту. Лань Сичэнь резко отпустил его. — Ясно, — холодно сказал он. — Спасибо, Ляньфан-цзюнь. Я сейчас провожу тебя до главного зала и вернусь к своему брату, — каким бы наивным не был Лань Хуань, но сразу понял, что тот уклонялся от ответа. Цзинь Гуанъяо уставился на него. Раньше мягкий Лань Хуань никогда не отвергал его. В панике он схватил названного брата за руку. — Второй брат… я… Но тот даже не взглянул на него. — Лань Хуань, пожалуйста! — отчаянно взмолился Цзинь Гуанъяо. — Ты же знаешь, что я не могу предать доверие моего отца! Выражение лица Лань Сичэня смягчилось, когда он повернулся к нему. — Я понимаю, А-Яо, — мягко сказал он. — Я больше ни о чём тебя не попрошу. Пожалуйста, возвращайся к своей семье, и я сделаю то же самое, — он похлопал по плечу меньшего мужчину. — До свидания, друг мой, и удачи. Я знаю, что в будущем ты станешь замечательным главой клана. Желаю тебе счастья. Цзинь Гуанъяо побледнел. — Что… почему… что ты собираешься делать?! Лань Сичэнь грустно улыбнулся. — Конечно же буду сопровождать своего брата. Я пойду туда, куда пойдёт и он. — Но… как же Гусу Лань?! — Я уверен, что они быстро найдут мне хорошую замену. — Ты действительно пойдешь за Ванцзи? Но что, если… что, если… ты действительно пойдешь с ним… куда угодно? Лань Сичэнь кивнул. — Но он же самоубийца! — прокричал Цзинь Гуанъяо. Лань Сичэнь молчал, зная, что не сможет солгать, особенно своему лучшему другу. — А как же ребенок? Лань Юань? Кто позаботится о нём, если что-нибудь случится с тобой и Ванцзи? — Цзян Ваньинь позаботится о нём, — без колебаний ответил Лань Сичэнь, зная, что всё будет именно так. Будучи потрясенным, Цзинь Гуанъяо отшатнулся. — Ты настолько доверяешь ему, главе клана Цзян? — прошептал он. Лань Сичэнь кивнул. — Если бы не Цзян Ваньинь, тогда Ванцзи и А-Юань были бы… «Ты слишком наивен, Лань Хуань! — мысленно, находясь на грани, кричал Цзинь Гуанъяо, не в состоянии произнести эти слова вслух. — Только то, что он спас их, не означает, что защитит! Посмотри же на меня: разве я не спас нашего старшего брата от Вэнь Жоханя, имея риск потерпеть неудачу? Мои руки машинально двигались в попытке убить Вэнь Жоханя, хотя тогда было не самое подходящее время… но, если бы не я, Не Минцзюэ был бы мертв. И, даже когда он поймал меня за убийством членов клана Цзинь… я не смог его убить тогда, хотя по логике вещей должен был: у меня были и возможности, и средства. И несмотря на то, что я спас его, он ненавидит меня… и даже несмотря на то, что раньше я прикрывал ему спину, теперь вынужден медленно причинять вред… ради моего отца». Мужчина откинул от себя эти мысли. Лань Сичэнь беспокойно посмотрел на него. — Второй брат… — умолял он. — Пожалуйста, прошу, подумай ещё раз. Тот отвернулся. — Я не могу бросить своего брата снова, А-Яо. На этот раз я должен оберегать его. Желчь подступила к горлу Цзинь Гуанъяо. «А как же я? Ты бросаешь меня?» На лицо Лань Хуаня нахлынуло выражение скорби, когда мужчина посмотрел на Цзинь Гуанъяо. — Возвращайся в Башню Золотого Карпа, А-Яо, — наконец сказал он, — пожалуйста. На этот раз решение было принято окончательно.×××
Лета долги дни, Зимний вечер ранний, Торжество весны, Осени прощанье. Не нужна причина, Пусть идет и дальше дождь.
×××
Не Минцзюэ был в особенно дурном настроении, когда дрожащий адепт постучал в двери его личных комнат. — Войдите, — раздраженно бросил он. — Г-глава, Ляньфан-цзюнь прибыл и хочет видеть вас в срочном порядке, — пробормотал ученик, выглядя готовым бежать при малейшем намёке на вспыльчивость главы клана Цинхэ Не. — Скажи ему, что я слишком занят, чтобы встретиться с ним, — прогремел Не Минцзюэ. — Но, г-глава, он… он говорит, что речь идет о… о Цзэу-цзюне, тот лишился рассудка. Не Минцзюэ вскочил со стула и с плавной тигровой грацией тут же оказался у дверей. — Цзэу-цзюнь лишился рассудка? — спросил он, его хищный взгляд мало чем отличался от взгляда дикого кота. Леденящий страх охватил его сердце. Слухи о Лань Ванцзи и теневом монстре достигли и Нечистой Юдоли, но Чифэн-цзюнь понятия не имел, насколько сильно Лань Сичэнь любил своего младшего брата. В конце концов, разве они не были в этом похожи? Хотя, если бы Не Хуайсан был хотя бы наполовину столь же талантлив, как Лань Ванцзи… Адепт кивнул. Теперь его неудержимо трясло. — Л-Ляньфан-цзюнь так и сказал. Мы отвели его в лазарет. Не Минцзюэ немного расслабился. — Нет нужды. Отправь его вместе со своими прихвостнями обратно в Ланьлин Цзинь. — О-он пришел один. Не Минцзюэ, до этого стоящий спиной в говорящему, — к великому облегчению адепта, — снова обернулся к нему, недоверие отразилось на его лице, имеющем грубоватые черты. Ученик дрожал, словно лист дерева во время бури, и глава Не понял, что получить от него вразумительный ответ не получится. — Замечательно, я пойду в лазарет и сам разберусь с ним, — отрезал он. — Отнеси все эти бумаги со стола А-Сану, чтобы тот их проверил. И скажи ему, что всё должно быть готово до завтрашнего утра! — Да, г-глава клана, — адепт поклонился с явным облегчением. Тот прошёл мимо, не оглядываясь. В мгновение ока он оказался в лазарете, уставившись на бледного Цзинь Гуанъяо, вокруг которого суетливо крутился лекарь. — Что случилось с Лань Хуанем? — без предисловий потребовал он ответа. Меньший мужчина вежливо поприветствовал его, с трудом поднявшись с кровати. Затем он повернулся к врачу и поблагодарил его за заботу. Не Минцзюэ нетерпеливо постукивал ногой, пока врач не ушел, но перед этим тот предупредил его, что глава Не не должен позволять Ляньфан-цзюню перенапрягаться, что тот абсолютно проигнорировал. Как только дверь за врачом закрылась, лицо Цзинь Гуанъяо приобрело горестное выражение, из-за чего Не Минцзюэ даже удивился. Он никогда прежде не видел Мэн Яо прежде настолько огорчённым, поскольку, по его мнению, но тот всегда оставался собой. И глава Не знал точно, что то было подлинное горе, — за эти годы он видел достаточно истерик своего младшего брата, чтобы отличить фальшивые слезы от настоящих. — Старший брат! — отчаянно взмолился Цзинь Гуанъяо, его голос был на грани истерики, а по его лицу стекали слёзы. — Ты должен остановить его! Ты должен остановить второго брата! Он… он хочет покинуть мир совершенствования вместе с Ванцзи и его ребенком, наполовину являющимся Вэнем! — Он схватил Не Минцзюэ за руку. — Ты должен остановить его! Тебя он послушает! Чифэн-цзюнь нахмурился и внимательно посмотрел на самого младшего из Трёх Названных Братьев. Руки мужчины были холодными и липкими, лицо было неестественно бледным, и он дрожал. Одежда и волосы растрепались от дуновения ветра — Гуанъяо выглядел так, словно собирался снова упасть. Это действительно было необычно. Вздохнув, Не Минцзюэ положил руку на плечо меньшего мужчины и заставил его сесть на кровать. Заметив, что тот все еще дрожит, он накинул на него одеяло. — Успокойся, — сказал он. — Сделай глубокий вдох и расскажи мне, что произошло. Доброта старшего брата заставила Цзинь Гуанъяо ещё сильнее заплакать, но он все же кивнул и хрипло заговорил. — У Ванцзи есть ребенок, наполовину Вэнь, и Вэй Усянь воспитывал его на Могильных Холмах. После кровавой бойни в Безночном городе именно Ванцзи благополучно доставил Вэй Усяня обратно в Илин. Он сражался со старейшинами клана Лань, чтобы защитить его, и они приговорили его к наказанию в виде тридцати трёх ударов дисциплинарного кнута. Не Минцзюэ выругался. — Лань Хуань допустил это? — Это было смягчённое наказание. Он настоял на том, чтобы первоначальное предложение было уменьшено. Череда проклятий главы Не стала намного красочней, заставив Цзинь Гуанъяо нервно усмехнуться. — Значит, никакого теневого монстра не было? — спросил он. Цзинь Гуанъяо покачал головой. — Был. Ванцзи, как только узнал о смерти Вэй Усяня, сбежал из Облачных Глубин, чтобы найти своего сына. После того, как он нашел его, то встретил главу клана Цзян, который попросил его помочь с ночной охотой. Очевидно, тот не знал о наказании. Ванцзи пошел сражаться с ним и пожертвовал собой, чтобы спасти Цзян Ваньиня, который потом привел Ванцзи и его сына в Пристань Лотоса. Второй брат встретил их по дороге, поскольку покинул Облачные Глубины, как только понял, что Ванцзи пропал. Не Минцзюэ нахмурился. — Почему Ванцзи зашел так далеко, чтобы помочь Вэй Усяню и Цзян Ваньиню? И почему Вэй Усянь присматривал за ребенком Ванцзи? Цзинь Гуанъяо посмотрел на него. — Старший брат… ты не знал, что Ванцзи был влюблен в Вэй Усяня в течение многих лет? Не Минцзюэ моргнул. — Ох. — Насколько я могу судить, Вэй Усянь тоже дорожил ребенком, и Ванцзи часто встречался с ними. Вот почему он был так взбешен, когда Цзинь Цзысюнь чуть не убил остатки клана Вэнь и пошел спасать их! Это было ради мальчика. И ему даже удалось спрятать его во время осады, чтобы никто не мог его найти, пока Ванцзи сам не пришёл за ним… Чифэн-цзюнь встал и раздраженно прошёлся. — Что это за нелепая трагическая история любви?! — он взбесился. — Это правда, — тихо сказал Цзинь Гуанъяо. — Знаю я, что правда, — огрызнулся мужчина. — Ты слишком умен, чтобы выдумывать такую нелепую ложь. У тебя была бы правдоподобная история. Ляньфан-цзюнь был ошеломлён этой похвалой. — Так какие у Лань Хуаня сейчас проблемы? Разве Ванцзи не в порядке? Цзян Ваньинь вспыльчив, но он не поскупится на расходы, чтобы обеспечить Ванцзи наилучший уход, — сказал Не Минцзюэ. — Ванцзи очень болен… вокруг него витает слишком много тёмной ци, чтобы лекари смогли её рассеять. С ранениями, полученными ранее… он выглядит так, будто находится на смертельном одре. Хуже того, он склонен к самоубийству. Второму брату пришлось уговаривать его и использовать имя ребёнка, чтобы заставить хотя бы выпить лекарство. Он просто лежал полумёртвый и шептал: «Вэй Ин». Второй брат теряет рассудок. Я никогда не видел его таким раньше, старший брат! Он плакал, отчаянно плакал, положив голову мне на плечо! И… и потом сказал, что пойдёт туда же, куда и Ванцзи, и, если они оба уйдут, Цзян Ваньинь позаботится о ребёнке. Старший брат, мы должны остановить его! Мы не должны его отпускать! Он не послушал меня, велел возвращаться в Башню Золотого Карпа и попрощался… но я уверен, что тебя он точно послушает! Он должен! — голос Цзинь Гуанъяо стал пронзительным и громким, а сам он всё больше и больше впадал в истерику. Не Минцзюэ снова вздохнул, сел на кровать и гладил щуплую фигуру перед ним по спине до тех пор, пока тот не успокоился. — Ты сам пролетел весь путь от Пристани Лотоса? Цзинь Гуанъяо молча кивнул. Взгляд главы Не смягчился. — Ты, должно быть, очень устал. Отдохни здесь сегодня вечером, а утром мы отправимся в Пристань Лотоса. Цзинь Гуанъяо упрямо покачал головой, и умоляюще посмотрел. — Старший брат… мы должны отправляться немедленно. Что, если… что, если что-то случится с Ванцзи?.. Лань Хуань сломается, — он склонил голову и почти неслышно прошептал: — Я не могу потерять его… он мой лучший друг. С легкой улыбкой на лице Не Минцзюэ сказал: — Ты прав. Лань Хуань всегда заботился о нас. На этот раз мы ответим тем же, — он встал и протянул свою широкую ладонь. — Тогда пошли. Я позволю тебе полететь со мной. С благодарной улыбкой и со слезами на глазах Цзинь Гуанъяо застенчиво взял его за руку. Сколько времени прошло с тех пор, как Не Минцзюэ смотрел на него без ненависти и злости? Он поклялся себе, что если им удастся выбраться из этой передряги, то прекратит плясать под дудку своего отца, и вместо этого защитит своих Названных братьев. Он поможет Не Минцзюэ предотвратить отклонение ци и поможет Лань Сичэню позаботиться о Лань Ванцзи и Лань Юане. Таким образом, Чифэн-цзюнь и Ланьфан-цзюнь вскочили на Бася и помчались в Пристань Лотоса, прибывая к месту назначения посреди ночи. Дежурившие адепты клана Юньмэн Цзян были озадачены, увидев таких выдающихся совершенствующихся в такой час, — тем более, что Не Минцзюэ казался еще более величественным, чем обычно, с его растрепавшимися от ветра волосами, а Цзинь Гуанъяо выглядел зеленым, как лягушка. — Оповестите Саньду Шеншоу и Цзэу-цзюня, — проговорил низким голосом Не Минцзюэ. — Нам нужно срочно поговорить с ними. Дежурные адепты в пурпурных одеждах обменялись тревожными взглядами. — Глава клана и Цзэу-цзюнь отправились в Башню Золотого Карпа ранее этим вечером, — сказал один из них. И без того позеленевшее лицо Цзинь Гуанъяо побелело. — А что с Ханьгуан-цзюнем? Он все еще здесь? Тогда встретимся с ним! — сорвался Не Минцзюэ. Адепты клана Юньмэн Цзян нервно сглотнули, но не сдвинулись с места. — Никому не разрешается встречаться с Ханьгуань-цзюнем, кроме как в присутствии Цзэу-цзюня и главы клана, — сказал другой дежуривший ученик и поклонился в извиняющейся манере. — Приносим свои извинения, Чифэн-цзюнь, Ляньфан-цзюнь, но мы не можем позволить вам нарушить покой Ханьгуан-цзюня. Пожалуйста, подождите, пока не вернется наш глава клана. Он сказал, что они не задержатся надолго. — Спасибо, — быстро сказал Цзинь Гуанъяо. — Ваша преданность долгу высоко оценима, — он потянул за рукав Не Минцзюэ и тут же прошептал: — Старший брат, мы должны немедленно отправиться в Башню Золотого Карпа! Тот посмотрел на его бледное испуганное лицо и вскочил на саблю, таща за собой меньшего мужчину. Когда они находились в воздухе, Не Минцзюэ спросил: — Чего ты так боишься, А-Яо? Цзинь Гуанъяо какое-то мгновение наслаждался тем, как его назвали, прежде чем ответил: — Я беспокоюсь, что Цзэу-цзюнь отправился на поиски Вэнь Нина… он думает, что это может помочь Ханьгуан-цзюню. Лицо Не Минцзюэ потемнело, и скорость Бася невероятно возросла. — Разве твой отец не превратил Вэнь Нина в груду пепла? — сердито спросил он. — Он солгал, старший брат, он солгал! Второй брат тоже спросил меня об этом, и я должен был сказать ему правду и предложить свою помощь, но все, что я мог сказать, это то, что я не могу предать своего отца! Лицо Не Минцзюэ стало каменным. — Я думал, что предательство — твоя сильная сторона, — выплюнул он. Цзинь Гуанъяо нервно усмехнулся. — Возможно, для всех остальных, Чифэн-цзюнь, даже для тебя. Но в этом мире нет ничего, чем бы я дорожил больше, нежели Лань Хуанем, и нет ничего, чего бы я не сделал, дабы уберечь его от опасности, — он покачал головой, явно собираясь с мыслями. — Мы не можем позволить моему отцу схватить их. Лань Хуань слишком прямолинеен, а Цзян Ваньинь слишком вспыльчив, чтобы решать всё посредством разговоров, — он отчаянно потянул за рукав Не Минцзюэ. — Мы должны добраться раньше, чем их убьют! Защитные барьеры Ланьлин Цзинь смертельно опасны для вторженцев, даже для таких могущественных совершенствующихся, как эти двое! — Я сомневаюсь, что даже Цзинь Гуаншань убьет двух выдающихся глав кланов, — пробормотал Не Минцзюэ. — Ты не понимаешь! — воскликнул Цзинь Гуанъяо. — Отец заявит, что это несчастный случай, и предложит непомерную компенсацию обоим кланам! Он держит вас троих в поле зрения, потому что вы не поддерживаете его кандидатуру на должность Верховного заклинателя! Не Минцзюэ, неистово гневаясь, полетел быстрее, чем когда-либо прежде.×××
Что за день, что за день, попробуй. Что за путь, что за путь, пройди его. Что за день, что за день, попробуй, дитя природы.