My pretty general

Время перед рассветом самое темное. Вэнь Нин дремлет. Не спит, - мертвецы не умеют спать, - но словно дремлет, обратясь мыслями глубоко внутрь себя. В таком состоянии время летит незаметнее, и легче переносить ожидание, когда господин Вэй вновь призовет своего Генерала. Бесконечное ожидание… Так уже было когда-то. Целых тринадцать лет его его сознание спало в мертвой плоти, порабощенной кланом Цзинь. Колеблющееся, прошедшее все круги ада от раздирающей душу и тело боли... До сих пор бывает трудно поверить, что он вновь волен владеть собой. Нет, то ожидание было совсем другим. Сейчас же сознание мягко колеблется на волнах ночной тьмы, следуя воле Вэнь Нина. Земля, небо, деревья, все в черной дымке. В той глуши, где он скрывается, ожидая зова флейты, нет ни звезд, ни света домашнего очага. Даже ночные птицы приглушили свои голоса. И кажется, будто он правда заснул. Потому что как иначе, нежели сном, назвать то, что в абсолютной тишине начинает звучать голос. Не мужской и не женский, необъяснимый голос, зовущий Вэнь Нина будто бы из собственного его сердца. “Вэнь Нин,” говорит этот голос. “Цюн Линь… братик Нин”. Есть в нем что-то знакомое. Не всегда доброжелательное, но всегда - требующее ответа. “Скажи, Вэнь Нин?” это точно голос сестры. Только в Деве Цин может сочетаться сталь холодного клинка с нежностью орхидеи. “Братик Нин, братик Нин!” “Сяо Линь…” “Прекрати... А-Нин!..” “Вэнь Нин!!!” “За что?..” Безудержная злоба сменяется грустной, полузабытой лаской родных голосов, детская доверчивость - ненавистью врагов. Лютый мертвец не знает страха, но этот голос заставляет его душу содрогаться. Он уже давно забыл, каково это быть живым, каково испытывать сомнения, каково плакать от страха. Но в самое темное время, когда луна прячется за облаками, а солнце еще нежится за горизонтом, к Вэнь Нину приходят призраки и говорят с ним до рассвета. Куда деться от них? Они находят его в пещерах и под землёй, близ человеческих селений и на глухих непроходимых тропах, нигде нет спасения от этого голоса, то взрослого, то детского, совмещающего в себе всех убитых и не спасенных, близких и ненавистных, невинных и виноватых. Как жаль, что мертвецу больше неведом сон. Он бы уснул и никогда не просыпался… Но пока есть хоть один человек, которому он нужен, Вэнь Нин каждую ночь будет вслушиваться в голоса мертвецов, как родным радуясь знакомым нотам. И однажды даже примет их - себя, свою собственную израненную душу, - и перестанет убегать. Он, наконец, обернется на настойчивый зов и посмотрит в глаза вопрошающего, будто нырнет в бездонный колодец чужих - своих - отражений. Горло вытолкнет одно единственное слово: - Спрашивайте.