My pretty general

На границе охотничьих угодий Ланьлин Цзинь есть заброшенная деревенька. Местные покинули ее много лет назад, и даже бродяги редко добираются до этих богами забытых мест. Пустые дома еще стоят, раззявив черные пасти входов, кое-где на воротах еще не облупилась яркая краска, и даже не развалился в труху большой старый дом на отшибе. Когда-то в нем жили именитые заклинатели. Из числа тех, что, поговаривают, летают на мечах по небу и, уподобившись бессмертным, не знают старости и голода. В их резиденции всегда бывало много заезжих гостей, а в окрестных землях царили мир и порядок. Нечисть лесная, водная и та, что таится поближе к людям, не смела беспокоить покоя мирных жителей, а дети заклинателей и юные ученики устраивали веселые свары с деревенскими детишками. Но потом на эту землю пришла война, нарушив веками сохранявшийся порядок вещей. Не стало клана Вэнь. Не стало и тех, кто жил под его началом. Одинокая фигура движется, едва касаясь земли. Мужчина в черной шляпе доули осматривается кругом, едва поворачивая голову. Во всей его фигуре, скупых движениях, походке, есть нечто неуловимо отталкивающее и чуждое миру живых. И пусть он прилично одет и выглядит как молодой господин, каждый, взглянув на него, поймет, что с этим человеком что-то не так. Может быть, он призрак? Голодный дух, на закате пришедший в родной дом? Но кого ему искать в этом пустынном месте? Призрачный гость доходит до конца улицы и минуту медлит, прежде чем войти под арку главных ворот резиденции заклинателей, давно лишившейся створок, украшенных резьбой и солнечным орнаментом. Каменные львы по бокам встречают гостя недружелюбным оскалом. Разрушенное поместье, жертва давней войны, наполовину погорело, оставив от построек лишь пеньки опорных столбов, и отдало свои владения лесу. Старательный ветер наносил семена, а жирный черный пепел стал хорошей почвой, и теперь во дворе, где обычно тренировались адепты, по самому центру раскинула свои ветви роскошная акация, а к стенам жмутся клены и можжевельник. Вэнь Нин почти не помнит этот дом: он редко бывал здесь при жизни, рано поселившись с сестрой в Безночном городе. Но все же ему кажется, что ничего не изменилось. Если закрыть глаза, за сомкнутыми веками вырастают стены резиденции, – ему нравилось играть с солнечными лучами, проникающими через затейливую резьбу перегородок, – и слышатся голоса, зовущие малыша А-Нина. Мужчина медленным шагом обходит постройки. Жилища адептов и слуг, комнаты семьи, соединенные крытыми переходами, узкие дорожки, выложенные цветной галькой. Уютные закутки дворов, тонущие в зелени, маленький идеально круглый пруд, в котором как звезды распустились на ночь водяные лилии. Дом подобен красивой игрушке, сломанной жестокой рукой. Даже в царящем вокруг запустении он все равно приковывает взгляд. Вэнь Нин находит главный зал. Без крыши и одной из стен тот представляет собой жалкое зрелище, хотя когда-то в пышности и богатстве мало чем уступал пиршественному залу резиденции глав Цишань Вэнь. Обломки стен и мебели поросли мхом и мелким кустарником, но ммужчина отыскивает взглядом алтарь предков, и в его груди разливается позабытое тепло. Пусть это всего лишь мираж, но сейчас Вэнь Нин чувствует себя почти живым. И все же сомнения гложут его разум, когда он начинает наводить порядок перед алтарем. В эту ночь духи приходят к живым. Но приходят ли к мертвым? Может быть, стоило взять с собой А-Юаня, последнего, пусть и дальнего, потомка их семьи? Пока он был в дороге, в поселениях по всей земле рек и озер проходили празднования. Люди сжигали бумажные вещи и деньги, пускали фонари по воде и небу. И даже величественные заклинатели не остались в стороне, наравне со всеми почитая своих предков, хотя прошедший месяц выдался более чем хлопотным, ведь граница между мирами живых и мертвых стала тонка как никогда. И сейчас, в главную ночь фестиваля… Вэнь Нин поспешил прибыть в место, где поколениями жили его предки. Он боялся, что старая резиденция, как и весь клан, была предана огню, но ее спасла удаленность и то, что пыл негодующих заклинателей, когда они добрались до этих мест, уже подостыл. Да и дом этот стоял покинутым уже много лет, и лишь несколько слуг все еще приглядывали за ним. Вэнь Нин увидел их останки в одном из дворов и вежливо попросил невидимых духов присоединяться к празднованию. Сегодня он не хотел сражаться. Был ли он услышан – неизвестно, но ни один неупокоенный дух не потревожил мужчину, когда он начал приготовления. Он присаживается перед алтарем и ставит дары, что принес издалека. Может быть, они порадуют предков? У Вэнь Нина нет жаровни, чтобы сжечь на ней деньги мертвых. Нет еды, чтобы накормить их. "Я ничего не могу вам предложить. Ни еды, ни денег, ни теплого дома. Только память," – с горечью думает мертвец. Он зажигает благовония и помещение наполняет приятный аромат трав. Окутанный дымкой, Вэнь Нин ждет, поглядывая по сторонам. Экран перед входом в дом сгорел, и теперь ничто не мешает видеть темный двор и неясные тени, движущиеся по нему. Ночной воздух становится гнетущим, но лютый мертвец не ведает страха, и тишина, способная парализовать живого человека, его – успокаивает. Сейчас не слышно птичьих голосов, топота мышиного семейства, других ночных звуков. Но мужчина чувствует, как дышит дом, пробуждаясь от мертвого сна, и этого ему достаточно, чтобы чувствовать себя под защитой. Он наслаждается молчанием, и когда в дом осторожно входит первый гость, вежливо кланяется тому с легкой улыбкой на губах. – Добро пожаловать, отец, – говорит он призраку, благообразному мужчине в клановых одеждах, очень похожему на самого Вэнь Нина. Солнце пылает у того на плечах, и такой же огонь отражается в глазах, когда дух присаживается за стол, уставленный подносами с разнообразной едой. Под потолком колышутся полупрозрачные занавеси, а под светом парящих в воздухе огней обрушенные стены словно расплываются, теряя свою материальность, и на их месте появляются новые. Хоровод духов заходит в дом, и Вэнь Нин занимает свое место на этом призрачном пиршестве. Его глаза перебегают с одного лица на другое, кого-то он узнает, кого-то знает только по воспоминаниям Вэнь Цин. Она тоже здесь, по левую руку, задорная и счастливая – такая, какой он не видел ее очень-очень давно. Он вообще… давно ее не видел. Родители улыбаются, и мать снова принимается за наставления – а Вэнь Нин и забыл, что старшая сестра не просто так выросла такой строгой. Ночь пролетает незаметно, в каком-то безумном забытии, и единственное, что мужчина вспомнит о ней – бешенный стук сердца, звук, давно позабытый. Когда звезды тускнеют, в руках призраков появляются фонари. Они зажигают и отпускают их, позволяя медленно и величественно кружиться в воздухе. Духи уходят следом, обратившись сияющими искрами. Дядюшки и тетушки, родители родителей и они сами, посылая на прощание теплые улыбки. Сестра исчезает последней, оборачивается, будто хочет что-то сказать, но лишь качает головой и невесомо касается головы брата рукой. Призрачное пламя меркнет, удаляясь от земли, теряет цвет и форму. И вот уже не фонари, а блуждающие огни посверкивают в наползающем со всех сторон тумане. В руках Вэнь Нина фонарик, и рыжеватое, живое пламя свечи отражается в черных глазах, как в двух зеркалах. Вскинув голову, он выпускает фонарь на свободу, и тот поднимается к небу, уносимый ветром все выше и выше. Разрушенную резиденцию вновь окутывает темнота и тишина, но это спокойное молчание зачинающегося утра: свежий ветер шуршит травой, и жаворонки порхают в кронах деревьев. За столом, где никто больше не вкусит пищи, неподвижно сидит человек, все еще наблюдая, как тает на небесном склоне одинокая искра.