Спальня на троих

      Бездонное голубое небо, шепчущий на ухо легкий летний ветер и заставляющие прикрывать глаза ладонью лучи солнца, не успевшего еще распалиться как следует. Шатровая кровля подо мной не была раскалена, иначе я б прижарился к ней оголенным торсом и икрами, до которых не доставали запыленные серо-синие шорты. Бутылка громко булькнула содержимым: я попытался приставить горлышко к губам, не отрывая лопаток от крыши, но — вполне ожидаемо — немного пива пролилось на шею, ключицы и грудь. Вообще плевать… как и на голоса внизу… Но сколько бы я ни пытался себя убедить в последнем, злость кипела, поднималась до воображаемой красной отметки: еще немного — и я б пульнул бутылкой во двор, лишь бы оборвать трогательные перешептывания и частый умиленный смех. «Ахаха, он так и сделал?!» — а не пошли бы вы оба в задницу, кого б так восторженно ни обсуждали… Даже на крыше ни минуты покоя…       Сделав большущий глоток, будто собираясь прополоскать рот после чистки зубов, я вместе с початой подругой влез через окно в свою комнату. Кровать была не застелена — обе постели на ней: конечно же, мы с Нилом не спим под одним одеялом; сперва я хотел разместить его на полу, предоставив надувной матрас — я же не изверг! — но гость мне попался на удивление наглый. Хорошо, мама выдала ему комплект постельного белья раньше, чем мы подрались — но за грудки друг друга схватили, без умолку споря. На полу возле письменного стола валялись рюкзак Нила и моя сумка: со дня возвращения из колледжа прошла целая неделя, а я так и не удосужился разобрать свои вещи. С другой стороны, надолго ли я в этом доме? Может, раньше окончания каникул сорвусь и отправлюсь колесить по штату — подгажу таким образом Нилу, потому как он — мой гость и остаться здесь без меня вроде как права не имеет.       …Я не подлый. Я ценю своего друга и товарища по команде в одном лице, доверяю ему как себе. Но в последние дни не понимаю, что происходит… Кайл сторонится меня, при этом совсем не избегая Нила: воркует с ним в доме, во дворе, но стоит мне появиться где-нибудь поблизости, и мой тупой младший брат несется прочь, уткнув трусливый взгляд в пол!.. Какого черта вообще?! Разве не ты умолял меня сунуть член тебе в рот?!.. А теперь строишь из себя обиженную невинность…       Покинув комнату, я сбежал по лестнице на светлый первый этаж: гостиная так сильно контрастировала с моей спальней, темной, пыльной, неторопливо переваривающей беспорядок; тут же даже листья растений были вытерты влажной губкой — и этим Кайл занимается в летние каникулы? Ухаживает за всякими травками в доме — после за тем же садоводством проводит время во дворе…       Подойдя к прозрачной двери, я остановился. Через лишенное малейших разводов стекло был как раз виден двор: чуть колыхались кусты и ветви деревьев, качали красочными головами цветы, поглядывая то на затянутое растительностью небо, то на недавно политую землю. Редкие лучи, проникающие через пышные кроны, ныряли в мелкую рябь голубоватой воды небольшого бассейна; будь я на месте Кайла, пригласил бы одноклассников на вечеринку, помацал бы грудь симпатичной на лицо школьницы, предварительно заговорив ей зубы, — а он сажает… бальзамин?.. Смех да и только…       Слева громко забурчал блендер, и я с удивлением обнаружил на кухне мать. Бросив на меня улыбчивый взгляд, она поправила выбившуюся из-под косынки сероватую прядку и крикнула вопреки тарахтению блендера:       — Не слишком ли рано для пива?       — Да ладно тебе, я ж на отдыхе! В колледже-то я пить не могу, — убедительно солгал я, вздернув плечами. Да уж, в колледже пить действительно возможности нет: там мы все обязательно нажираемся вусмерть, особенно после побед в матчах — и после редких поражений — и на выходных — и после сессий — а также немного до и во время сдачи экзаменов, чтобы избавиться от стресса…       …Быть может, пей мы с Нилом меньше, Кайл не потерял бы девственность на журнальном столике, на котором ныне так невинно стоит чаша с фруктами и лежит остывающий пульт. Разумеется, в тот раз мы были абсолютно трезвы, но разгульная жизнь с пьянками в колледже нас развратила, размыла границы приличий: сколько раз я сквозь спиртовую муть приходил в себя на диване нашей комнаты в общежитии, ощущая спиной тяжесть тела Нила и напористые движения его члена в моей неподготовленной заднице; мы не снимали одежду, достаточно было приспустить штаны, чтобы трахнуть друг друга, и сверху оказывался тот, кто скорее приходил в себя после нокаутирующей порции пойла. Наутро мы не обсуждали произошедшее, ни капли не меняли природу нашего общения, а с приходом новой пьянки, опосля, повторяли все снова… Не относясь к однополому сексу с подобной легкостью, отымел бы я собственного младшего брата?..       — Где Нил? — спросил я у мамы, наконец заткнувшей блендер и опустошившей его.       — Он пошел мыть машину: такой галантный, сам предложил мне помочь! Брал бы ты с него пример и навел бы порядок хотя б в своей комнате. У тебя ведь там гость ночует…       — Да-да-да, — лениво отмахнулся я, распахнул дверь во двор. Пока она закрывалась за моей спиной, мать успела бросить вдогон свое коронное недовольное «Райан!» — но за мной не пошла.       Здесь, внизу, было гораздо прохладнее и влажнее, чем на подсушенной крыше. Трава приятно ласкала ступни, обтирала о кожу росу. Я подумал присесть за круглый пластиковый столик возле бассейна, но слева миниатюрный совок шумно вонзился в сырую землю, и я вместе с бутылкой гуляючи приблизился к чернеющей разрытой грядке. Кайл сидел на корточках ко мне спиной, будто собираясь боднуть макушкой стену дома. Его руки, полосатая бело-красная майка и светлые шорты были перемазаны землей. Вокруг валялись комично небольшие садовые инструменты, пакетики семян. Кайл разогнулся самую малость, утер вспотевший лоб предплечьем и, не обернувшись, произнес:       — Я подумал о том, что ты сказал… Мне нравится твое решение, но я боюсь…       — И о чем же идет речь? — ликующе поинтересовался я, поднося к губам горлышко холодной бутылки.       Кайл подскочил, повернулся, вперил в меня испуганные синие глазищи, всем телом прижался к стене, ненароком потоптав рядок положенных в землю семян. Алкогольное топливо вспыхнуло в моей крови, едва я увидел страх младшего брата. Медленно, как наступающий волк, я подошел к нему вплотную, окончательно растоптал плоды его кропотливых трудов. Кайл глядел на меня снизу вверх, жалобно сведя брови. Его пальцы оттолкнулись от стены и обхватили тонкие локти, тотчас перемазав их в земле. Взгляд скользнул вниз, как можно дальше от моего проницательного жестокого взора.       — Очень интересно… — просмаковал я, вновь делая глоток. — И что же это такое тебе предложил Нил?       — Не твоего ума дело…       Я оперся предплечьем на стену справа от порозовевшего лица Кайла; мелодично булькнуло пиво. Я был так близко к мальчишке, что не мог толком сфокусироваться, хотя, вероятно, дело все же было в спиртном. По правую руку от меня на волнующиеся кусты с беловатыми бутонами выходило кухонное окно: мать поглядывала на небольшой настенный телевизор, у самого стекла чистила и разделывала рыбу. Нас с Кайлом она видеть пока не могла, но стоит нам сдвинуться вправо или немного назад…       — Хочешь пива? — нарочито дружелюбно предложил я. Кайл тряхнул головой. — Какой хороший мальчик, — повторил я, точно он опять оказался голый на четвереньках на журнальном столе… — Отказываешься от алкоголя, потому что мама дома? Боишься, что наругает? Я ей не скажу.       — Я не хочу пива… и с тобой говорить не хочу…       Его стыдливый — не обиженный, не униженный — тон меня рассердил не на шутку. Заполнив рот пивом, я свободной рукой болезненно стиснул нижнюю челюсть Кайла — вперил большой палец и указательный прямо в суставы. Кайл тихо вскрикнул, под действием боли опустил челюсть, и я вжался в его губы своими. Вспылив, я не рассчитал расстояние, так что мы несильно ударились зубами; пиво хлынуло ему в рот, чуток пены стекло по подбородку и впиталось в и без того грязную майку. Кайл морщился от горечи, жгущей горло, уперся ладонями в мои грудь и живот — по горячей коже ссыпалась земля. Я не выпустил его лицо из пальцев; отстранился, опять утопил язык, зубы и небо в пиве, чтобы повторить во всех смыслах хмельной поцелуй. Глаза Кайла блестели от влаги, дыхание сбилось, постоянно срывалось со своей проторенной тропы в отрывистые собачьи поскуливания. Во второй раз я целовал его мягче, но развратнее. Он глотал пиво, обводя языком мой язык, не отстранялся — послушно терпел. Разозли меня… Разозли еще больше: пусть вконец откажут тормоза… В моем изощренном воображении Кайл лежал коленями, ладонями и щекой на земле, плакал и кричал, в то время как содержимое бутылки, вошедшей горлышком в его приподнятый зад, с бульканьем оставляло стекло, пенясь, перетекало в прямую кишку…       Импульсивно отбросив бутылку куда подальше, я грубо, рывком, перевернул Кайла спиной к себе — вовремя опомнился, успел подложить руку, и о стену ободралась она, а не лицо Кайла. Я спустил ладонь, зажал его мокрые губы, вторую руку запустил в трусы брата, пальцами проведя невидимую черту по его ягодицам вниз. Холодноватые после бутылки подушечки гладили нежную промежность Кайла, едва не доходя то до мошонки, то до подрагивающего ануса. Кайл пытался двигать бедрами сам, но с усмешкой неоспоримой победы я не позволял своей руке коснуться мест, о ласке которых приглушенным мычанием в ладонь умолял меня Кайл.       — Вот таким ты мне нравишься… — прошептал я, дотрагиваясь губами вскользь до его левого уха. Ноги паршивца задрожали, кожу ошпарило еще больше стыда. — Честным: готовым ради удовольствия отсосать родному брату…       Мать взглянула в окно, мимо нас, на пружинящие крупные белые бутоны. Не могу даже представить ее реакцию и выражение лица, увидь она своих мальчиков сейчас… Размеренно и мягко я принялся массировать промежность Кайла, протяженнее застонавшего в мою руку. Он сам запрокидывал голову, стараясь прислониться левым ухом к моим губам или хотя бы щеке…       — Проси, умоляй меня тебе вставить, — велел я, убрав ладонь от его рта. Кайл разомкнул манящие губы…       — Отпусти его, — прозвучал серьезный голос Нила за моей спиной.       Ну и какого черта?.. Я обернулся, пока не вытаскивая руку из шорт младшего брата, томно дышащего в стену. Брови Нила были напряжены, взгляд — темен, недоволен.       — Считаешь, я его за яйца держу?       — Убери руку.       Нил упрям, порой непроходимо туп… Цыкнув в небо, я перестал касаться Кайла, даже отошел от него на шаг. Мальчишка, всухую всхлипнув, вмиг умчался в дом! Захлопнулась стеклянная дверь. Вот ведь трусливый гаденыш: теперь-то я точно выгляжу как первостатейный насильник!..       — Какое тебе вообще дело до того, что происходит между мной и Кайлом? — ринулся в нападение я, медленно подступая к Нилу. — Какой добрячок! Недавно трахал его во все дыры, а сейчас «защищаешь его целомудрие»? Не поздновато спохватился, лицемер? — сдержанно рыкнул я Нилу в лицо.       Мы смотрели друг на друга на равных, только в озлобленности я его конкретно превосходил.       — У нас с Кайлом договоренность, — наконец сказал Нил, и мой взгляд из разъяренного превратился в недоуменный. Мне не потребовалось озвучивать вопрос: Нил всегда прекрасно читал мои эмоции. — Это наше с ним личное дело, и когда Кайл будет готов, мы с тобой поговорим.       — К-какого…? — зло ухмыльнулся я, всплеснув руками. — Ты что, совсем с дуба рухнул? — Я сделал решительный шаг вперед, отдавил Нилу ногу. Друг, поморщившись от боли, отступил, вот только я не собирался останавливаться, а продолжал наступление. — Какие у тебя вообще могут быть личные дела с моим братом? Ему, черт подери, шестнадцать лет — а ты здоровый лоб. Или решил на постоянной основе трахать Кайла?..       — Чувак… — вставил Нил, опасливо обернувшись на бассейн, к которому уже почти подошел, от меня сбегая. — Ты со стороны себя бы послушал!.. Сам ты что с ним делал буквально минуту назад?!..       — И ты захотел добавки после того, первого раза?       — Да нет же!..       Я толкнул Нила обеими руками в грудь, и с оглушительным всплеском он рухнул в бассейн. Пузыри, словно пивная пена, расходились по крупным волнам. Нил вынырнул сразу, с кашлем выплюнув воду. Его волосы заметно потемнели, как и «эспаньолка»; одежда напиталась водой, потяжелела, распахнутая рубашка так вообще слетела с плеч и держалась у локтей.       — Если я раз позволил тебе поучаствовать в нашем с Кайлом веселье, это еще не значит «пожизненное членство в клубе». Хватит с ним шушукаться, — ткнул я указательным пальцем, возвышаясь над Нилом, стирающим капли с лица, — хватит липнуть к нему, хватит нос совать в наши с ним дела, которые тебя никоим образом более не касаются. Лафа закончилась. Ищи себе другую дырку, а к Кайлу не приближайся, ты понял меня?       Нил усмехнулся, стянул рубашку и зашвырнул ее на траву — брызги полетели и в мою сторону тоже.       — А ты подойдешь?       — Чего?.. Не понял.       — Ты, говорю, подойдешь — в качестве другой дырки, как ты это назвал?       — В задницу пошел! — рявкнул я, секундно склонившись к Нилу с берега. — Поздравляю, кусок дерьма: спишь ты теперь на диване в гостиной — место уймы приятных воспоминаний!       Я вернулся в дом быстро, Нил даже вылезти из бассейна еще не успел. В прихожей зазвенели ключи: с фермерского рынка вернулся отец. Мать радостно донесла до его сведения, что на обед у нас будет рыба.

***

      Этот день прошел мерзко. До обеда я просидел в своей комнате, предварительно вышвырнув рюкзак Нила и ком из его постельного белья в коридор. За столом силился прожечь в госте дыру симбиозом злости и ревности; Кайл избегал встречаться со мной глазами, ел молча, не подымая от тарелки головы. До ужина я шлялся по спальным районам, не зная, чем себя занять. Финальный же семейный прием пищи прошел во все той же напряженной атмосфере, которую со второго раза все-таки заметили наши с Кайлом родители. К младшенькому у них предъяв не было, зато мне после ужина мать прочитала десятиминутную лекцию о важности и хрупкости истинной дружбы. Я еле-еле сдержался, чтобы не ляпнуть: «Черт, женщина, сейчас ты совсем не права! Садись лучше на уши Нилу — он хочет разрабатывать задницу Кайла!»       …только вот… и я хочу, что ли?..       Лишь вновь оказавшись в сумерках, проглоченных моей комнатой, я осознал, в какой же глубокий колодец упал. Правая половина кровати сверкала обнаженным матрасом — на этом месте ранее находилась постель Нила. Нехотя я расправил свою простыню, до этого сложенную вдвое, переложил подушку и одеяло на середину кровати. Получилось как-то пусто, голо. Отвык…       На электронных часах отображалось десять вечера — «детское время». Выйдя из комнаты и беззвучно преодолев половину лестницы, я выглянул в гостиную. Свет уже был потушен. Нил лежал на диване, подперев голову кулаком, смотрел телевизор. Рядом с ним сидел Кайл, взволнованный, зажатый, сцепивший тонкие пальцы в замок.       Ну и сидите вместе, придурки… Сладкая парочка…       Я взбежал вверх по лестнице, притворил за собой дверь, чрезмерно эмоционально стянул футболку и зашвырнул ее куда-то в темноту, как следом и шорты. Зомбоящик с этими воркующими голубками я смотреть не желал, таскаться опять по улицам также никакого настроя не было, так что оставался всего один вариант: спать. К этому волшебному средству я прибегал после пьянок, чтобы пережить головную боль, после проигранных матчей и заваленных тестов — так проще, чем мучиться от понимания собственной никчемности и тупости… Не можешь разрешить проблемную ситуацию — проспи, блин, ее!..       Под одеялом было прохладно, на предоставленном снова лишь мне одному матрасе — слишком просторно. Я крутился, ворочался, в итоге заснул, поджав ноги. Одеяло за минувшие часы, видать, как-то перемоталось, потому что сквозь сон я чувствовал, как оно тянет меня, давит на левое плечо, будто бы переворачивая на спину. В какой-то момент стало зябко, но вскоре я согрелся, словно лег между двумя умеренно теплыми обогревателями. Это был очень странный сон, ведь я ничего не видел. Помню, читал в Интернете, что даже слепым снятся картинки: переливы света или то, что они запечатлели до слепоты; отчего же у меня под веками сплошная чернота?..       Я приходил в себя медленно, абсолютно не понимая, что чувствую, что происходит и отчего из моих несомкнутых уст вырываются короткие певучие звуки. На темном потолке висели кривые квадраты призрачного света, пробивающегося в комнату через окно. Я оторвал затылок от подушки, подметил пока только нечеткое движение у себя в ногах (я очень плохо спал все эти дни, так что дезориентация и слабость не отпускали как тело, так и сознание). Было… хорошо… так же, как тогда — с Кайлом в гостиной… Сон точно бы еще не отступил. Глаза потихоньку привыкали ко мраку, мозг стряхивал остатки сонного песка — и в какой-то момент я задохнулся от шока, разобрав, наконец, лицо Кайла. Состроив смущенную мину, он опирался ладошками на мое обнаженное бедро, скользил языком от основания члена к головке, по-кошачьи терся о него щекой. Взять в рот член он не мог, так как с другой стороны его сноровисто вылизывал Нил с непокидающей его губы усмешкой.       — Ох… — хрипло выдохнул я, откинувшись обратно на подушку. — Ну ладненько…       — «Ну ладненько»?! — залился хохотом Нил и улегся слева от меня. Кайл, не чувствуя общего настроения, его изменений, заключил член в тесный кулак, ставший влажным от слюны. Меня уже не удивляло их присутствие в моей комнате посреди ночи, как и полное отсутствие одежды. Вот почему в гостиной так нервничал Кайл… — Ты просыпаешься, видишь, что тебе делают минет — двое! — и твой ответ: «Ох, ну ладненько»?!       — А что мне надо было сказать? Остановить вас? Я не хотел, чтобы вы прерывались! Но у тебя, очевидно, в приоритете лясы точить.       Нил склонил голову к моей, замер столь близко, что выдыхаемый им воздух вспыхивал на моих губах и подбородке теплом. Усердно дрочащая мне рука Кайла не останавливалась ни на секунду, и мое дыхание постепенно, но верно сбивалось.       — У нас с Кайлом возникла дилемма: после того раза мы много говорили и поняли, что каждому из нас будет плохо, если ты решишь развлекаться с кем-то другим или вообще заведешь себе секс-партнера на стороне. Но мы нашли выход: когда тебе хочется перепихнуться, отныне ты зовешь нас обоих.       Кайл выпустил член, вытянулся по струнке, стоя на коленях, и многозначительно взглянул на Нила.       — Сейчас?.. — вполголоса спросил мальчишка. Я не мог долго смотреть на его лицо: все внимание к себе приковывал небольшой твердый член, меланхолично покачивающийся от малейшего движения бледных узких бедер.       — Сейчас — что? — успел вставить я, но Нил проигнорировал мой вопрос:       — Нет. Если ты скажешь, придется и мне, а это тупо.       Что бы ответ Нила ни значил, Кайл его понял, расстроенно поджал надутые губы.       — О чем вы вообще? — предпринял я последнюю попытку хоть что-то понять.       — Хочешь продолжение минета? — низким голосом проникновенно осведомился Нил.       Разумеется, он просто отвлекал меня, заставлял съехать с, похоже, довольно личной темы, но когда на одной чаше весов располагается некий секрет, а на второй — оральные ласки, выбор вполне очевиден!       Моего кивка им было достаточно. Прежде чем вернуться на изначальную позицию, Нил застопорился на пару секунд, опустил лицо, неудовлетворенный своей нерешительностью, облизнул губы. Не один он умеет читать мысли товарища по команде… Сев, я слишком по-дружески обхватил его вокруг шеи и не дал отстраниться. Нил повернул ко мне голову машинально — и тотчас нарвался на поцелуй с открытым ртом. Я чувствовал его язык всей поверхностью своего, прижимался к его плечу грудью. Глаза закрылись сами, посему я не заметил, когда Нил неотрывно от поцелуя подтащил Кайла за руку ближе ко мне. Стервец сидел справа, глядя вбок и в то же время в никуда.       — Кое-кому очень одиноко, — улыбнулся Нил, и Кайл буркнул под нос, что это не так.       Я притянул к себе брата насильно — гордость не позволяла ему свободно принять без слов выпрошенную ласку. Его рот был куда горячее, чем у Нила: от волнения мальчишка горел. Он кусал мои губы, но слабо; зато бойко работал языком — неужто парочка сделанных им минетов отразилась? Ах да, уже тройка… Нил пылко оставлял засосы на моей груди, и всякий раз, как его раскаленные губы припадали к коже, я страстнее впивался в младшего брата, попутно спускаясь ладонью к его милой заднице.       — Иди-ка сюда, — хитро поманил Кайла Нил, и шкет послушно, как щенок по команде, улегся у меня в ногах. Он хотел продолжить облизывать член, но Нил неожиданно обрушил ладонь на его затылок, и опешивший Кайл уткнулся носом и губами в мои яйца. Его сильный горячий выдох сорвал с моих уст такой же, только от удовольствия. Кайл выпрямился, бросил на Нила рассерженный взгляд, но тот покачал головой: — Я не шучу. Давай, возьми яйцо в рот.       — Д-да иди ты, это слишком!.. — Кайл перевел растерянный взор на меня, и я раз в тысячный за эти каникулы повел себя совсем не по-братски:       — Я для тебя это делал — там, на диване, — с ложной отстраненностью пожал плечами я.       Кайл секундно надулся, оглянулся на Нила, видать, позабыв, что у него поддержки сыскать не получится тоже. Наконец, он совершил в голове «нелегкий» выбор и робко сделал, что велено. Членом я касался его виска и щеки, покрасневшей от стыда, как и уши. Наивно я полагал, что сильнее всецело подчиненного мне младшего брата, сгорающего от смущения и похоти, ничто не сумеет меня возбудить — и так было, пока Нил не составил ему компанию. Спросонья, с растрепанным разумом и мутью перед глазами, я не был способен насладиться их слаженной работой во всей красе! Сейчас же все было иначе…       Я старался не моргать, дабы не пропустить ни малейшего фрагмента непостижимой сцены. Два языка ласкали член и мошонку; руки Нила гладили бедра и пресс, Кайл проявлял инициативность в куда меньшей степени по вине неопытности либо стыдливости. Порой Нил, придерживая голову Кайла, лобызал его по-французски, не исключая из поцелуя головку моего члена. Я сперто стонал от непередаваемого экстаза, возрастающего за счет тех томных картин, увидеть которые я не помысливал до сего дня.       Нил посмотрел на меня, после — на Кайла, сощурив глаза. Уже тогда я понял, что он что-то задумал. Когда же Нил согрел ухо Кайла неразборчивым для меня шепотом, мои подозрения подтвердились.       — Ну и какого черта это было? — недовольно спросил я. — «Больше двух говорят вслух» — особенно при занятии сексом.       — Спокойно, — не шибко надежно ответил Нил. С пола он взял принесенный с собой тюбик лубриканта и выдавил немного на указательный и безымянный пальцы Кайла. — Дрочка со смазкой-то приятнее будет.       — Наверное… — недоверчиво процедил я. Поступающие предложения отключали мозг — сектор за сектором! — но чуяла моя пятая точка недоброе…       Во многом спортсмен полагается на интуицию, и в который раз она меня не обманула! С довольной улыбкой, из-за которой меня тянуло откусить Нилу нос, плохой гость нашего дома сгреб мои ноги вокруг коленей и, согнув, прижал к груди.       — Я тебя сейчас в глаз двину! — прорычал я, тщетно пытаясь выпрямить ноги и освободиться: Нил налег всем телом, сделав мою победу маловероятной.       — Знал бы ты, до чего же двусмысленно и потому угарно звучит эта фраза сейчас!..       Холод лубриканта коснулся кожи — анус сжался, все тело вздрогнуло!       — Кайл, не смей! Руки оторву!..       Успешно сражаясь с моими никчемными подергиваниями, Нил кивнул Кайлу в качестве подбадривания.       — …С обоих шкуры спущу! Совсем оху…       Язык Нила заткнул мне рот, и я столкнулся с неприглядной правдой: если б я действительно сопротивлялся происходящему изо всех сил, то укусил бы Нила за язык как можно сильнее, до крови, а Кайла поставил бы на место всего одним душевным пинком. Но в глубине души — там, где ютятся темные желания, изредка сливаясь в ужасающих общество монстров, — я хотел оказаться бессильным…       Скользкие пальцы младшего брата растягивали мое тугое очко парой. Кайл не знал ничего про простату — не имел ни малейшего понятия, почему ему было так хорошо сегодня во дворе; надо думать, насмотрелся хентая или бесплатной порнухи; он неторопливо вставлял пальцы как можно глубже и так же полностью их вынимал.       — Способен сам не опускать ноги? — узнал Нил, заметивший то же, что и я.       — Да уж как-нибудь справлюсь…       Он подсел к Кайлу, обхватил его руку, и в мой зад проникли четыре пальца.       — Да что ж вы… — не договорил я, пронизанный тянущей болью.       Своими пальцами Нил согнул пальцы Кайла — я замычал от восторга, дрогнул член.       — Вот так и продолжай массировать, — дал Нил ему последнее напутствие и грубо вытащил из меня пальцы.       Второй рукой Кайл нежно сжал мой член, и я хрипло проронил вслух его имя. От поступающих в мозг импульсов наслаждения мысли сбивались в кучу, становились нечитаемыми, непроизносимыми. Поверх моих распахнутых губ опустился венистый член. Я лег щекой на подушку, впустил головку в рот и застонал от ускорившихся манипуляций Кайла. В таком состоянии, было понятно, двигать головой я не смогу: Нил щадящими, но скорыми движениями засовывал член мне в самое горло, периодически делая паузы, чтобы я мог выдохнуть, кашляя, и вновь набрать воздуха в грудь. Он перестал трахать мою глотку, только когда меня чуть не вырвало — организм сам сказал: «Хватит».       Кайлу тоже от воздержания было не очень. Сложно представить, каких усилий ему стоил отказ от мастурбации в эти минуты. Наблюдая за тем, как Нил получает глубокий минет, слушая мои и его стоны, Кайл все тяжелее дышал, а с его головки уже насочилось приличное количество смазки.       — Хочешь, — сбивчиво выдохнул я, откинув взмокшие волосы к макушке, — потерять и вторую девственность тоже?..       Руки Кайла окаменели. Брат быстро взглянул на Нила, как бы проверяя, не издеваюсь ли я над ним.       — Да черт, я серьезно! Если хочешь вставить, следующего шанса не будет.       — Хочу! — выпалил Кайл и подсел к моей заднице ближе.       — Стой, попридержи коней! Презерватив где?       Кайл рассеянно оглянулся на пол — значит, Нил вместе с лубрикантом принес и их.       — Ты меня удивил, — шепнул на ухо Нил, расслабляясь на отвоеванной левой половине моей подушки. — Не думал, что позволишь мальцу так далеко зайти.       — Ну, что сказать… «я — хороший старший брат»? — глупо ухмыльнулся я.       — Он не открывается, — грустно доложил Кайл, продемонстрировав нам запечатанный презерватив с обкусанными уголками.       — Боже, научи его, — отпустил я легкую усталость, точно дым, в потолок.       — А ты будешь лежать-отдыхать? — с улыбкой уточнил Нил, пересаживаясь к Кайлу и помогая тому разобраться с упаковкой.       — Меня сейчас будут трахать — я вымотан авансом.       — Не той стороной, Кайл, переверни…       У меня вырвался глухой смешок, и Кайл уязвленно выкрикнул: «Райан!..»       — Да ладно тебе, справляешься куда лучше, чем я в свой первый раз.       — А что тогда случилось? — настороженно полюбопытствовал он, вернувшись на место меж моих ног.       — Не встал от волнения.       Непонятно зачем я ему улыбнулся, вновь прижав к торсу разведенные колени. Нил наговаривал Кайлу на ухо советы, придерживая мальчишку за талию, поглаживая его шею и правое плечо «эспаньолкой». Кайл входил в меня медленно, бережно, трогательно опустив веки и часто дыша. От его небольшого члена боль была совсем незначительной и полностью растворилась после первой тройки его импульсивных движений. Кайл стонал куда громче меня, и запоздало в моей утопленной в удовольствии голове зародился вопрос: а закрыли ли эти придурки дверь, когда пришли в мою комнату?..       Младший брат, обессилев от опаляющих его член ощущений, лег на меня, как ребенок достал лицом лишь до груди. Он шептал непрерывно: «Как приятно… приятно…», стонал в мою кожу, облизывал, стискивал мои бедра руками. Я страстно целовался с Нилом, пока мой младший брат кончал, сдавленно вскрикивая. Вытащив член, Кайл повалился набок. В тот момент он не мог ни думать, ни говорить, не то что снять презерватив, так что последнее пришлось сделать мне. Расслабленный до состояния овоща, Кайл пробормотал что-то в простыню. Чувствуя руки Нила на своих бедрах и заднице, я аккуратно прижал правую ногу Кайла к его груди и, любуясь открывшимся видом, протянул назад ладонь. Нил, как и всегда, без лишних пояснений, выдавил на мои пальцы лубрикант, ближе к запястью положил презерватив, и, перехватив резинку свободной рукой, я очертил влажными пальцами анус младшего брата. Кайл дернулся, но не от моей руки, а к ней. Словно реалистичную секс-куклу, я перевернул Кайла на живот, приподнял его бедра. Мальчишка все еще пребывал в остаточном блаженстве; он раскованно застонал, едва язык дотронулся до его промежности, а пальцы скрылись в заднице по вторую фалангу. Нил, заведя мой член назад, глубоко вбирал его в рот, еще и дрочил себе, судя по звукам. Мы оторвались друг от друга лишь тогда, когда задница Кайла показалась мне достаточно растянутой. Надев презерватив, подушку я подсунул ему под низ живота, член вставлял без спешки, ориентируясь на громкость его срывающегося голоса. Войдя полностью, я остановился — брат сам попросил подождать. Я оставлял большой засос на шее Кайла, как вдруг моего сфинктера коснулась горячая скользкая плоть. Нил вылизывал меня всей поверхностью языка, следом вырисовывал самым его кончиком узоры по расслабленному колечку мышц, сунул язык внутрь…       — О черт… — вырвалось у меня, и я двинулся в застонавшем Кайле. Я негромко стонал брату на ухо, обхватив его худое изящное тело. Вот и пополнился список того, в чем Нилу нет равных… Я даже был немного опечален тем, как скоро он перестал меня нежить своим чудесным языком, однако надвигалось удовольствие куда более впечатляющее…       Очередная вскрытая упаковка затерялась в одеяле. Нил приставил член, с усмешкой подразнил им мою дырку, прямо-таки насаживающуюся на головку.       — Да быстрее ты уже, — шикнул я. В отместку Нил вошел стремительно, я вскрикнул сквозь зубы, в следующий же миг опомнился: — Вы же закрыли дверь в комнату?..       — Неа. — Придерживая за бедра, Нил начал иметь меня, а я из-за этого — трахать стонущего в простыню Кайла.       — Зак…рой… Не хва…тало еще… чтобы нас… засекли… — скоро выдыхал я, умирая от наслаждения.       Интуиция спортсмена кричала мне прямо в барабанные перепонки все это время… В коридоре послышались шаги: кто-то из родителей покинул их спальню и пошел к лестнице. Я зажал Кайлу рот, смог, замахнувшись рукой через голову, отвесить Нилу удар по макушке, но он, затаивший обиду за насильное купание в бассейне, только быстрее стал трахать меня. Кайл задыхался от стонов в мою руку, у меня от приближающегося оргазма темнело в мозгу, чуть закатывались глаза. Сознание отключалось — я превращался в животное, желающее только одного: кончить… Я уже не думал о том, что дверь в мою комнату может в любую секунду открыться, и отец или мать застынут от ужаса, лицезрея, как их старший сын наслаждается тугой дыркой младшего, а в эти минуты его самого без устали долбит в зад лучший друг…       Я кончал, чуть ли не хныча в плечо Кайла. Как только я вытащил член из подрагивающей задницы брата, Нил схватил меня под колени, лег на спину вместе со мной, но не продолжил иметь меня, а шепотом сказал Кайлу опять надеть презерватив. Уронив затылок на плечо Нила, я не двигался, не стонал — просто ждал, что будет дальше; сохранившимися дальними уголками сознания понимал, что ни Нил, ни Кайл сейчас не кончили — а без «финиша» никак.       Нил что-то говорил Кайлу, но я не разбирал ни слова: кровь шумела в ушах. Левой рукой брат сжал мое бедро, правой — надавил членом, дополнительно смазанным лубрикантом, выше члена Нила.       — Расслабься… — шептал мне, кажется, напрямую в мозг Нил.       От нарастающей боли я все чаще дышал. Нил рассыпал по шее поцелуи, будто это могло хоть как-то облегчить переживаемый мною «дискомфорт»…       — Я… я вошел… — восторженно выдохнул Кайл, теперь уже обеими руками опершись на мои ноги. Зад обтягивал два члена столь плотно, словно вот-вот мог порваться. — Удивительно… И как в тебя влезло…       — Зат…кнись… — простонал я, оставляя на руках Нила ногтями яркие полосы: это он все затеял… — Если вы… два куска идиота… не кончите как можно скорее… я одного утоплю… в бассейне… а второго — закопаю в саду…       Ох, черт… Если так для меня пройдут все летние каникулы, то что же будет потом?..