Я сбежала из дома

В воздухе снова почувствовался запах протухших персиков — моя соседка по кровати никогда не разбирала сумки вовремя. Если честно, это и к лучшему — сейчас, например, она не сразу заметила, что я.. — Джейн!!! Твою ж за ногу, ты опять это сделала! — обожаю наблюдать, как она злится: эта мисс показушно скрещивает руки на груди, всем своим видом высказывая огромное недовольство и возмущение, растущие в её юной голове. "Сколько грязных мыслей в этой чистой головушке", - так говорила мне бабушка, когда.. ..Я не помню, когда. Я не помню, как и из-за чего я сюда попала. В голове столько мыслей, а я их не то что высказать не могу, даже написать для меня хоть строчку — уже проблема. Вечно я увиливаю от темы.. Точнее, увиливаю-то не я, а мои мысли. Кажется, есть логика во всём: в дискриминанте, который легко вычислить, в тангенсе, даже в формуле энергии.. Это легко выучить, запомнить и заставить себя это соблюдать. А что мне делать с моими мыслями? У кого спросить, как их регулировать? Кто разбирается в этом? Кто вообще разбирается в жизни? Ну, например, если хочешь научиться вкусно готовить — попроси совета у повара. Если хочешь научиться водить — сдавай на права. А к кому идти, если я хочу научиться жить? Не спрашивать же мне маму, как жить? Хотя.. Что бы ответила моя мама?.. Наверно, "стиснув зубы". Она у меня такая оптимистка. Так вот, о чём это я? Я помню только то, что сбежала из дома тем вечером. Я надела любимую перепачканную футболку — обычно только моим родителям было дело до того, что я ношу грязные вещи. Тем вечером я позволила себе впервые за 10 лет разбить любимую копилку, которую родители подарили мне ещё в 4 года. Тем же вечером я поняла, откуда мой отец брал деньги на дорогой алкоголь. Как жаль: а ведь там могли бы быть миллионы!.. Расстроившись, я приняла свою судьбу вместе с тремя пуговицами, в одной из которых торчала оставшаяся нитка, и с двумя долларами, которые можно было бы потратить на дешёвый быстрый обед. На жизнь хватит и этого. Как говорила моя бабушка, мы приходим и уходим в этот мир без денег, деньги — это лишь временное развлечение в промежутке между рождением и смертью. Когда она произносила эту фразу, она всегда в конце почему-то вздыхала и тихо добавляла: "но с деньгами, всё-таки, веселее". И в тот вечер я и поняла, почему. Я не помню своей цели, не помню причин и поводов. Помню лишь то, что мне было скучно — все мои друзья круглыми днями пили и целовались, целовались и пили, говоря, что это интересно. Я всё время спрашивала у них, мол, что в этом интересного? Неужто это лучше, чем беготня по гаражам от злых собак? Они отнекивались, говоря, что я не пойму, что это жизнь, которую я скоро познаю.. Если это и есть так на самом деле, то я разочарована в своём появлении на этот свет. Пока они пили и целовались, плачась мне о невзаимной любви в три часа ночи по телефону, я думала о нашей лодке, оставленной прошлым летом около противоположного берега нашего любимого маленького озера. Ну как маленького — тогда, когда мы оставили там эту лодку, кстати говоря, нами самими же и сооружённую, оказалось, что это не так и его размеры гораздо более.. потрясающие. Настолько потрясающие, что, доплыв до того самого берега, один из участников нашей великой экспедиции, Томас, на радостях перевернул лодку. Радость мы его не разделили, зато разделили последствия — обратно нам пришлось возвращаться вплавь. Мне было весело, а вот моя подруга, Элис, три раза многозначительно фыркнула, показывая своё недовольство сложившимися обстоятельствами. Так же сейчас сидит передо мной моя соседка, молча ожидая от меня ответа. — Ну да. Я снова это сделала, — ответила я. — Ты снова засунула мне этих тупых резиновых ящериц в сумку! — раздражённо повторила она, думая, что я не поняла с первого раза. — Сара, я не.. Да, я снова это сделала, — с ней невозможно разговаривать нормально, но и грубить мне не хотелось. — Забери их, чёрт побери, на кой чёрт они мне??? — любит она этих чёртов, чёрт её за ногу.. Стоило мне подойти к её кровати и забрать вывалившихся из сумки ящерок, как Сара тут же добавила не менее раздражённым тоном: — И вообще, выброси этих монстров, мне кажется, что они смотрят на меня, когда я переодеваюсь. — Да нужна ты им, доска доской.. — Что ты сказала? — порой я диву даюсь: это её глаза сами выдают её гнев, метая молнии, или Сара это контролирует? Если да, то как? Эмоции можно дрессировать?.. — Они не монстры, говорю!.. Это ящерицы. Обыкновенные ящерицы. — Не обыкновенные, а: а) склизкие; б) отвратительные; в) ужасные; г) уродливые; д) ужасные.. Ой.. Нет, всё верно, они ДВАЖДЫ ужасны! — фыркнув, она с явной брезгливостью отвернулась. — Ты кое-что забыла. Это ящерицы! Чёртовы резиновые ящерицы, которым на тебя наплевать! — я не доверяю людям, которые не любят животных. Ну, или хотя бы не не так явно их ненавидят. Сара предпочла гордо отмолчаться, позволив мне, обыкновенной смертной, положить конец этому тупому спору. Из него я вышла явным победителем, но это так, к слову. Как жаль, что она не сможет этого признать.. — 6-я палата! К неврологу по одной. Сара Буш, Джейн Паддингтон, и, моя милая, Эмили.. Стоп, а где?.. — заглянула в палату торопящаяся медсестра с веником из волос на голове — видимо, миссис Рэй снова перетянула ей волосы резинками. — Где Эмили, вы, обе, несносные девчонки??? — вдруг она заметила ту самую перепуганную Эмили в уголке, сидящую на кровати и никем до этого момента не тронутую. — Ах.. Ладно, за мной, — недовольная тем, что ни на кого нельзя будет накричать, медсестра повернулась к двери спиной. Кажется, миссис Рэй перетянула вместе с волосами мозги. Я уверена, в ту же секунду в голове этой весьма недалёкой женщины пронеслось нечто вроде: "И всё равно эта Джейн Паддингтон — дрянная девчонка". И я бы с этим согласилась, потому что быть дрянной девчонкой в сто раз круче, чем какой-нибудь истеричной Сарой Буш или вечно молчащей и весьма флегматичной Эмили Браун. Кстати, о последней. Эмили вечно сидела на своей кровати, нервно покачиваясь. Иногда она вставала с постели, чтобы закрыть окно, зачастую открытое нараспашку. Единственное, что я когда-либо слышала от моей молчаливой соседки, было предложение вроде: "закройте окно". Мы с Сарой никогда её не слушались. В палате и без того было безумно душно, да и открытое окно, по правде говоря, ей никак мешать не должно было: рядом с ним стояла моя кровать. Но, стоило мне отвернуться, лечь на другой бок, открыть книгу или выйти к доктору, как окно сразу же магическим образом закрывалось. А Эмили продолжала молчать. Иногда, когда Сара на меня дулась и тоже молчала (хотя обычно она вечно трещала по телефону со своими подружками, которых в больнице я ни разу не видела), я сходила с ума от тишины. Мне приходилось барабанить ручкой по спинке кровати, чтобы успокоиться, и порой я так и засыпала — с ручкой в руках. — Джейн, ты следующая, — ласково дотронулась до меня медсестра, слегка подтолкнув. Я повернула голову и увидела перед собой миссис Паф, самую добрую и милую работницу этой дрянной больницы. С ней можно было поговорить о чём угодно: от фильмов братьев Коэн до жизни папы римского. Удивительно, но наши теории порой сходились. Всё-таки, миссис Паф была человеком замечательным. Я до жути обожала даже самые болючие уколы обезболивающего в её исполнении. Но сейчас мне приходилось столкнуться с тем ещё огром...