Луч зазеркалья

*** Ночная пелена тёмным саваном покрыла зелень японского сада, сквозь который робкими лучами пробивались лунные блики, окрашивая стены дома Урахара жидкой акварелью. Ещё с вечера Рукия попросила торговца не задвигать сплошную стену, желая тем самым подышать свежим вечерним воздухом. Вглядываясь в округлый желтоватый диск небесного светила, Кучики пыталась нагнать на себя сон, который никак не желал приходить к девушке. Глаза болели. Тёмные круги залегли под нижними веками, тем самым сообщая повесть вечного недосыпа. После ранения Рукия мало спала, словно боялась вновь закрыть глаза, в которых отразился бы алый лёд на речных берегах и туманный двойник в чёрных одеждах шинигами с родной катаной в руках, что вновь пронзит тело своей хозяйки. В вышине мерцали звёзды, сплетаясь в сеть созвездий, от чего неискушённому наблюдателю могла открыться их история жизни. В глазах Рукии отражался их робкий блеск, утопая в глубине тёмного зрачка. По тонким девичьим рукам плелись змеи медицинских трубок, временами цепляющихся за края простыни. Изо дня в день юная шинигами не переставала думать о случившемся. Её меч, её техника – всё отразилось в смехотворной карикатуре судьбы. Кучики кожей ощущала гадкую усмешку этой серо-мглистой особы, дышащей тёплым даханием в районе затылка. Кровавая пелена ярости уже точила когти в растревоженной душе, напевая сладкую колыбельную мести и ненависти. *** - Абарай-фукутайчо, Вас вызывает Кучики-тайчо, - низко поклонившись перед высоким красноволосым мужчиной в чёрных одеждах и повязкой лейтенанта на плече, сообщил рядовой шестого отряда. Узловатые вытатуированные брови прочертили на лице мужчины кривую дугу, а вся фигура лейтенанта шестого отряда подтянулась в одно мгновения, словно прогоняя разросшуюся внутри покойную негу, возводя того в полную боевую готовность. - Спасибо, Рикичи. Свободен, - ответил ему Ренджи. Абарай не был удивлён, даже будучи отпущенным капитаном на все четыре стороны, его в любой момент могли одёрнуть обратно. Это была обыкновенная практика руководства. Молодой лейтенант зашагал по длинному светлому коридору родного барака, поспешно здороваясь со встречающимися ему офицерами и рядовыми. Он быстро приближался к кабинету Кучики. На широких раздвижных сёдзи, сплетённых из высветленного бамбука, красовалась эмблема отряда – камелия, цветок, символизирующий короткую, но яркую, в ореоле славы, жизнь. Ренджи вошёл в кабинет. - Вызывали, тайчо? - Да, лейтенант Абарай. Проходите, - отрываясь от стопки отчётов и приказов, спокойно ответил Кучики Бьякуя. Знакомый ледяной тон больно резанул по ушам Ренджи. Безукоризненная осанка и выразительные, суженные глаза привычного стального оттенка прочертили по вытянутой фигуре лейтенанта прямую линию, после чего скрылись из виду за смоляными волосами, закреплённые кенсейканом, выпустившие на лицо капитана тонкую прядь. Ренджи подошёл к небольшому деревянному столу, за которым сидел Кучики, после чего тот начал говорить, предварительно положив перед собой лист бумаги, помеченный печатью первого отряда. - Поступил приказ главнокомандующего об отправке в мир живых членов Шестого отряда на сыскную миссию в город Каракура. Его основание в том, что от лица капитана тринадцатого отряда, Джуширо Укитаке, поступил рапорт на тему отсутствия отчётов из мира живых от лейтенанта Кучики Рукии, - здесь Бьякуя сделал небольшую паузу, от чего его серые глаза вновь прикрылись. – Он просит разыскать своего подчинённого и, по возможности, выяснить причину подобного поведения. По приказу главнокомандующего этим обязан заняться наш отряд. Мы выдвигаемся в мир живых завтра утром. В приказе сказано, что на миссию обязано пойти высшее звено, значит, лейтенант Абарай, Вы отправляетесь вместе со мной, - на этой ноте Кучики закончил своё сообщение. Ренджи стоял перед капитаном с широко раскрытыми глазами. Он одним местом чувствовал, что это дело не входит в разряд лёгких миссий. Ведь если из мира живых нет рапортов, а тем более от Рукии, то в этом деле замешан Куросаки Ичиго, а вот это уж точно не тянет радужным мотивом увеселительной прогулки. Не упоминая факта, что идут верхи отряда. - Капитан, разрешите обратиться. - Разрешаю, - всё тем же холодным тоном ответил на просьбу лейтенанта Бьякуя. - В этом замешан Куросаки? - Не знаю. В приказе это упомянуто не было. - Ясно. Разрешите идти? – понурив голову и скривив уголок рта, констатировал факт Абарай. - Идите, лейтенант, - совершенно не реагируя на мимику и интонацию своего подчинённого, ответил Кучики, вновь погружаясь в отчёты, от которых только что оторвался. Ренджи на максимальном ускорении, вписывающемся в рамки приличия и субординации, покинул кабинет многоуважаемого руководства, на выходе из которого многозначительно чертыхнулся. Ему не нравилось ничего из сказанного капитаном, а уж тем более ему не нравился тон, которым всё это было доложено. Каждый раз, убеждая себя, что сухой официоз в порядке вещей, Абарай, как мул в пустыне, волок на себе тонны негодования от подобного отношения Кучики. Непробиваемое выражение лица вкупе с пронзительными всевидящими глазами железными гвоздями прибивали любого подчинённого к соседней стенке, и только Абарай-фукутайчо кое-как справлялся с манерами капитана, выезжая на своём взрывном и крайне живом темпераменте. Но даже его поначалу бросало в пот от этих приказных интонаций аристократа. Ренджи точёным шагом огибал просторы коридора, размышляя, что ему делать. Идти домой и готовиться в путь-дорогу ему смысла не было. Всё, что ему необходимо – это Забимару. Больше он ничего брать не станет. Идти тренироваться он также не собирался. Уж в кои-то веки полученный выходной такими делами обременять не стоит. В итоге, он пришёл к одному-единственному нормальному решению – пойти к Изуру и Сюхею, после чего отправиться в бар. Да, такой расклад его устраивал. *** Шаг за шагом протекало восстановление магазинчика Урахара. Разрушенные стены вновь возвращали себе первозданный вид, покрываясь слоем густой зелёной краски. Была закуплена новая мебель, выметена вся пыль и грязь, а потолок благополучно исправлен, теперь возвышаясь над головами посетителей величавым ровным покрытием белого пробкового материала. Конечно, кое-где ещё требовался ремонт, но жилище приобрело вполне приемлемый вид. И всё было бы замечательно, если бы не извечное беспокойство и настороженность Урахара Киске, которую не могли разгадать жильцы небольшого магазинчика сладостей (контрабанды Общества Душ). Торговец бродил по комнатам в новой полосатой шляпе, словно что-то разыскивая, хотя большую часть времени бесследно пропадал из поля зрения немногочисленных работников. Тесай-сан лишь руками разводил на расспросы Уруру и Дзинты об исчезновениях «босса». Последующие допросы самого торговца результатов не давали – он лишь улыбался и отмахивался веером, разгоняя по помещению удушливый запах краски. В эти промежутки пребывания Киске на месте, он проверял состояние Кучики, попеременно меняя процедуры лечения и прописывая ей кое-какие лекарства. При этом от него не скрылось изменившееся поведение девушки. В её обычно живом поведении появились нотки отстранённости от действительности с отголосками немого раздражения, которое не мог не подметить торговец, и что ему совершенно не нравилось. Однако Урахара не спешил делать поспешных выводов или что-либо предпринимать, списывая всё на неустойчивое состояние здоровья пациентки и остатки минувшего потрясения – не каждый день вживую видишь своего двойника. Поэтому он просто уходил, оставляя Кучики в одиночестве. Сегодня он тоже покидал магазинчик посреди ночи, стараясь никого не разбудить. Урахара аккуратно ступал по деревянным половицами, не издавая лишнего шума, прекрасно зная какая из их может предательски скрипнуть. Только лёгкие, едва слышные звуки соприкосновения обуви с полом отражались от стен комнат. В своих руках торговец нёс небольшой чёрный чемоданчик, который держит за маленькую ручку возле кодового замка. Бесшумно раздвинув новые сёдзе, мужчина с кошачьей грацией выскользнул наружу. У крайнего угла виднелся размытый силуэт, смутно напоминающий человека. Его скрывала густая темнота туч в полуночном небе, которые обтянули небосклон непроницаемой плёнкой. Надвигалась редкая в этих краях июльская гроза, несущая вместе с собой благодатную прохладу с эскортом ослепительных всполохов ломаных молний. Киске поспешно подошёл к колышущемуся силуэту. В ослепительной улыбке жемчужных зубов не трудно было узнать давнюю подругу и товарища - Шихоин Йоруичи, «богиня скорости», любящая пощеголять в шкуре желтоглазого кота. - Опаздываешь, Киске, - тихо обратилась к торговцу женщина. - Прости. Нам надо спешить. Сегодня ночью разразится гроза, - выглядывая из-под шляпы, ответил ей Урахара, чьи светло-серые глаза блестели в беспросветной темноте, впитывая в радужку единичные крупицы света. - Тогда не отставай, - ответила ему Шихоин, рванув вперёд на молниеносном шюнпо. Урахара улыбнулся. Он так же понёсся вперёд на шюнпо, почти след в след следуя за Йоруичи. *** В доме Куросаке было тихо. Двое его жителей ужа давно дремали в мягких и уютных кроватях. Старший отпрыск семьи спал беспробудным сном, повернув лицо в сторону прикрытого окна, за стёклами которого начинали мелькать молнии приближающейся грозы. Его брови, обыкновенно сдвинутые и хмурые, спокойно лежали на гладком лбу, обрамляя прикрытые веки с длинными, покоящимися на щеках, ресницами, выдавая тем самым полную расслабленность своего владельца. В другой же комнате расположилась юная девушка, в отличии от своего друга не сомкнувшая глаз. Её карие глаза метались по потолку, изредка вглядываясь в раскрытое окно у неё за головой, из которого донослся густой озоновый запах. Она чувствовала, насколько сильно затекли её ноги без движения, поджатые под себя, но почему-то не решалась вытянуть их вдоль постели. Внутри её души царил хаос. В груди неприятно трепетало и ныло, словно подбитый зверь на талом снегу, сражённый пулей редкого в таёжных лесах охотника. Ичию поглотила непонятная ей тревога, неясное предчувствие беды. Лёгкие шторы на оконных багетах колыхал усиливающийся ветер, и до лица девушки начинали добираться его несдержанные порывы, вызывая на коже россыпи мелких мурашек. Сегодня ночью что-то должно было произойти. *** Тьма спустилась на Каракуру, отделяя город от остального мира незримой стеной отчуждённости. Каждый дом на его извилистых улицах смотрелся мифическим истуканом без привычных огней в окнах жилых квартир. Безжизненное мерцание уличных фонарей гасло с приходом срывающихся дождевых капель, ещё не набравших свою полную силу. От порывов шквалистого ветра хрупкие древесные кроны пригибались к земле, склоняясь перед неукротимой стихией. Пространство заполнилось густой сыростью накапливающейся влаги. Покалывание в мышцах сигналило о начинающейся буре. И в этом пустынном мире предгрозовой тишины лишь слабый отблеск оранжевого костра на окраинах города ещё свидетельствовал о какой-то жизни. Он отбрасывал зловещие тёмные тени, устраивающие демоническую пляску на растрескавшемся полу и разрушенных стенах. В глубине каменного ангара сиял жёлто-зелёный свет, выходящий из странного разлома пространства, словно возникшего из самого воздушного естества. Из него выплыли две высокие фигуры, остановившиеся перед встречающим их человеком. Он держал в руках изящную катану, украшенную извивающейся белоснежной лентой, а его тёмно-фиалковые глаза искрились красными бликами от отблесков разгоревшегося костра.