***
Чуя не из тех, кто верит в счастливый случай или то, что за тебя кто-то решит твои же проблемы. Для нее даже сама мысль об этом кажется невероятно глупой и утопической. Чтобы кто-то решил на свои плечи взвалить именно ее проблемы… Она никогда не верила в сказки и не собиралась верить и дальше. На самом деле мечтать об этом, конечно, можно, сколько душе угодно, но мечты редко имеют под собой что-то общее с реальностью. Если ты будешь лишь мечтать о чем-то, но при этом совершенно точно ничего не делать ради исполнения этого, то с почти стопроцентной вероятностью твои мечтания так и останутся бесплотными мечтаниями. Тем, что ты никогда не сможешь достичь. Нет, разумеется, иногда бывают случаи невероятного везения, но все это случается так редко, что можно отнести в список мифов или сказочек. Особенно если ты из тех людей, к которым Фортуна очень редко поворачивается лицом, предпочитая демонстрировать спину и пятую точку. Именно поэтому Накахара всегда предпочитала действовать, а не мечтать. Она никогда не ждала подачек от судьбы, потому что прекрасно понимала, что их не будет. А если и будут, то потом ты за них столько заплатишь и кровью умоешься, что лучше бы их не было. Так что, спасибо, но не надо. Она и сама прекрасно своими силами обойдется. У нее был твердый и несгибаемый характер, а лаборатории и жизнь на улицах, а потом и в мафии, лишь сделали ее еще более твердой и непоколебимой. Она никогда не сдавалась и шла до самого конца, даже если знала, что за это придется заплатить жизнью. Она никогда не отрекалась от своих слов и всегда была верна принципам, даже если это происходило во вред самой себе. Она прекрасно знала, что такое честь и совесть. Можно было твердо заявить, что Кое умудрилась огранить невероятной прекрасный алмаз, настолько редкий, что его даже днем с огнем не сыщешь. А еще ей удалось вырастить прекрасный и убийственный цветок, которым та могла по праву гордиться. Даже обожаемой и нежно лелеемой Кеке до Чуи было, как пешком до Парижа. Конечно, Озаки и Накахара для непосвященных были не так уж и близки, но на самом деле у них действительно были самые крепкие отношения, словно у сестер. Шатенка была не сильно младше Кое, поэтому их нельзя было назвать матерью и дочерью, но у них были нежные родственные отношения. И Озаки порвала бы пасть любому, кто посмел бы покуситься на Чую. Это на своей шкуре испытал Мори, сполна получивший от своей обычно спокойной и молчаливой советницы за то, что ее подопечная куда-то пропала, поэтому и не рисковал вмешиваться в их беседу или что-то говорить. Во избежание, так сказать. Да и Шахматноголовый не советовал выступать против Чуи, если он не хочет огрести сполна. Накахара счастливо улыбалась и светилась от восторга, оставив детей шалить. Она была уверена, что раз уж здесь куча народу, то те ничего не будут делать. Ну, или, по крайней мере, поостерегутся действовать слишком открыто и чересчур нагло. Хотя, учитывая их изобретательность и желание нашкодить, она не могла на это слишком сильно рассчитывать. Но надежда все-таки была. С другой стороны, здесь есть Лавина и Луссурия, так что те присмотрят. Хотя… Окей, шатенка весьма сомневалась в том, что детишки, которые решили нашкодить, их послушаются (была куда большая вероятность, что Луссурия и Лавина к ним присоединятся). Краем глаза она уже видела, что Тсунаеши недовольно посматривает в сторону Дазая (очень недовольно), но ничего ему не стала говорить. Пусть дитё развлекается. Лишь бы не плакало и ничего не взрывало. — Итак, ты можешь сказать нормально, что произошло? — настойчиво расспрашивала шатенку Кое, которая очень беспокоилась за свою подопечную. Разумеется, она видела, что та жива, здорова и полностью довольна своим положением, но все равно не могла не волноваться. А Достоевский… Ну, еще успеется. Федор просто не знает, что ему вообще не следовало появляться в их жизни. Особенно теперь, когда детишки свою маму оберегают похлеще церберов. — Ну… Я получила от Мори-сана задание, которое дал некто Шахматноголовый, а в миру — Кавахиро и Шаман, который является Хранителем параллельного мира. В итоге дядюшка Кавахиро сказал, что у меня очень важное задание охранять и защищать маленькое Небо и будущего Шамана. Я согласилась. — она пожала плечами. — Когда я очнулась в этом теле, то, мягко говоря, офигела, потому что у Сава… ээээ… Симидзу Наны был идиот-муженек, который является Внешним Советником Королевской мафиозной семьи. И он не смог (не захотел) уберечь свою семью от покушения, в ходе которого Нана и померла, а потом еще и сдал сына в лаборатории на эксперименты. — зло скривилась. — Надеюсь, ты сделалась вдовой. — остро произнесла Озаки, из голоса которой исчезла вся мягкость. Детей та просто обожала, и вообще не могла понять, как такое можно провернуть с родным ребенком. Ей хотелось схватиться за меч и… Если бы Иемицу был в непосредственной близости от нее, то ему бы не поздоровилось! — Еще нет, но я в процессе. — очень мило улыбнулась Чуя, но у всех собравшихся по спине прошли мурашки страха. Видеть на таком милом и невинном личике столь хищное выражение… В общем, на любителя. — Я решила его немного наказать и помучить. Потом кое-что произошло, и я теперь… в общем, теперь я мама и сестра для двадцати детей от четырех до шестнадцати лет. Про Лавину она упоминать не стала, хотя это было бы очень и очень забавно. — Потом познакомишь! — мгновенно загорелась Кое, у которой на руках сидела малышка Хром в милом белом платьице и с интересом рассматривала летающего вокруг Золотого демона, а также играла с красивой переливающейся тканью кимоно. За этим наблюдала Кека, не решаясь подойти. Озаки же летала в мечтах и уже предвкушала, как будет нянчиться со всеми этими разновозрастными детьми. Так, наверное, и выглядит рай! Ах, ее милая воспитанница — самая лучшая! — Куда денусь. — смеется Накахара. — И даже все-все расскажу, но не здесь. Обе переглядываются и кивают, чувствуя, как на них скрестилось множество взглядов. Рассказывать здесь что-то такое, что можно подслушать… Нет уж, спасибо. Особенно сильно шатенку раздражало то, как именно на нее пялится — именно пялится, а не смотрит — Дазай. Сразу же захотелось сломать челюсть и выколоть глазки, чтобы не рассматривал так пристально. Будто у нее рога появились или кошачьи ушки выросли. Такое внимание к своей персоне ее очень раздражало и настораживало, ведь оно исходило от человека, который в основном ее игнорировал в повседневной жизни. Разве что только издевался, а не общался нормально. И это ее жутко бесило. Радовало только то, что он пока не произнес ни одного комментария, а то она точно не сдержалась бы. Арахабаки внутри нее ответил согласным рычанием-ворчанием. Он тоже этого типа не любил и в отличии от Чуи вообще мириться не желал. — Чиби-Чу… — тянет Осаму, все-таки решая, что сейчас самое время привлечь к себе внимание. Чуя резко оборачивается и с недовольством смотрит на него, красиво выгибая одну бровь: — Чего тебе, скумбрия? — А ты стала еще более чиби, Чу? Такая низенькая, прямо как… чихуахуа! — издевательски улыбается тот, подходя поближе. И тут же удивленно охает, когда Хром соскакивает с коленок Кое, подходит поближе и метко пинает его по голени: — Не обижай, маму! — на фиалковых глазах начинают наворачиваться слезы, и Дазай сразу же ловит недовольный взгляд всех вокруг. Ту тут же кидается успокаивать Ацуши, показывая свои ушки и тигриный хвост. Акутагава смотрит на это очень снисходительно, а потом превращает свое Расемон в зайчика. Хигучи дает малышке яблоко. Докуро тут же начинает смеяться и хлопать в ладоши. — Верно! Не трогай маму! — активно соглашается Тсунаеши, оказываясь мгновенно рядом, и с угрозой щурит янтарные глаза. Он тоже подходит и пинает Осаму по голени. Шатен от неожиданности отступает, чуть не падая, потому что наткнулся на стул. Накахара не выдерживает и весело хохочет, трепля Тсуну по голове, а потом снисходительно спрашивает у сконфуженного напарника: — Ты настолько размяк, что даже с детьми справиться не можешь? — в голосе вроде бы сочувствие, но только они двое понимают тайный смысл, который несет это предложение. «Тронешь моих детей — убью!» — невероятно четко сказала шатенка. Дазай на это лишь кивнул, принимая к сведению. Ему ли не знать, когда напарница всего лишь шутит, а когда пугающе серьезна. — Ты — плохой! — продолжает Тсунаеши, тыкая в Осаму пальцем. — Плохой! Чуя прекрасно понимает, что тот всего лишь издевается. Если бы реально хотел навредить, то мгновенно использовал Пламя или Прорыв точки нуля. А так ее малыш просто развлекается, хотя она и признает, что развлечения у него весьма странные. Впрочем, почему бы и нет? Бывает же неприязнь с первого взгляда? Хотя Накахару и удивляет, что оба ее ребенка испытывают ее к человеку, которого впервые в жизни видят. — Да! Плохой! — соглашается Хром, которая сидела на руках у Накаджимы, и показывает суициднику язык. — А они мне нравятся! — в один голос говорят Мори, Куникида, Йосано и Кое. Переглядываются и кивают, потому что их всех сильно достал Дазай, даже если они понимали его необходимость и полезность. Но иногда своими словами и действиями он реально очень-очень раздражал. Причем, всех. — Вы жестокие! — показательно заныл Осаму, обиженно глядя почему-то именно на Чую. Та на это лишь выгнула бровь, пожала плечами и сделала вид, что она тут совершенно не причем. Снова вернулась к тихому разговору с Озаки на тему того, что надо будет устроить чаепитие, куда будут приглашены все дети. — Правда, если честно, я сомневаюсь, что некоторые из них поразят тебя манерами, Ане-сан. — вздыхает Накахара, вспоминая про Занзаса, Леви-а-Тана и Кена. Ну, привести она их, конечно, может. Как бы Мукуро шалить не начал, да и остальные в некоторые моменты напрягают. Впрочем, ладно. Они разберутся. — Ничего страшного. Главное, чтобы они пришли, и я смогла с ними познакомиться. — хмыкает Кое, и ее глаза говорят о том, что все дети будут соблюдать правила этикета. А кто не захочет, того она заставит! — Не переборщи только. — качает головой шатенка, хотя ей весьма и весьма нравится эта идея. Нет никого лучше Озаки, кто смог бы научить даже самых нежелающих этикету. — Ане-сан, пожалуйста, последи за мелкими. Мне нужно уйти ненадолго поговорить. Говорит она, смотря прямо в глаза Мори. Озаки кивает, и Чуя благодарно ей улыбается, покидая комнату вслед за своим бывшим Боссом. Как только они уходят из комнаты, Тсунаеши тут же перестает ломать комедию и с угрозой тянет: — Не смей подходить к маме! — тыкая пальцем в крайне удивленного Дазая. — А то хуже будет! Хром согласно закивала, дуя губы. Осаму недоуменно посмотрел на детей, вскидывая бровь: — То есть… — Ты смотришь на нее так, как на нее смотрел один нехороший дядя, который попытался на нее напасть. — топает ножкой Тсуна, плаксиво кривя губы. — Мама быстро победила, словам ему руки, но потом сильно-сильно ругалась потому, что мы это видели! Не смей к ней подходить! Мама — наша! — Но я… — Наша! — упрямится ребенок, топая ножкой. На руках с угрозой появляется оранжевое Пламя, готовое в любой момент сорваться с руки и уничтожить угрозу. Шатен замирает, а потом расплывается в широкой улыбке: — Хорошо, но давайте заключим сделку. Вы мне все-все расскажите, а я вам помогу! — «А знаешь, Мукуро. Он не так уж и плох…» — мысленно обращается Тсуна к своему Туману, выслушав план Дазая. — Думаю, мы найдем общий язык, особенно если он будет очень осторожно вести себя с мамой. — «Ку-фу-фу-фу… Правда? Расскажешь!» — «Конечно». — довольно улыбнулся мальчик, переглядываясь с Осаму одинаково хитрыми взглядами и выражениями лица. Когда Чуя возвращается обратно в комнату, то с неудовольствием понимает, что за время ее отсутствия Дазай и дети, кажется, подружились. И это не может не настораживать. А еще, судя по переглядкам, что-то задумали. Она тут же вопросительно смотрит на остальных, на что те лишь качают головой и отводят взгляд. Вставать на пути столь воодушевленного Осаму, особенно когда он объединился с этими детьми, не стоит. Совершенно точно не стоит. Накахара подумала, что приближается какой-то пиздец, но пока решила выждать и ничего не комментировать до этого.***
Федор, конечно, очень умный и предусмотрительный, но у него нет и шанса против Эдогавы с его Сверхдедукцией и Тсунаеши с его Гиперинтуицией. Так что его местоположение удалось вычислить в два счета, чему Чуя, если честно, обрадовалась. Дома ее ждали детишки, и она побаивалась, что те могут все-таки что-то разнести в ее отсутствие. Достоевский очень хитрый и изворотливый, а вместе со своими подчиненными (особенно Гоголем) — просто неуловимый (ага, мститель), но его очень быстро и легко захватывают в плен Вендиче, которых вызвал Кавахиро. Накахара ему, если честно, благодарна, но дать подзатыльник все-таки хочется. Теперь этот русский будет заключен в Вендикаре, а КНИГА отдана на хранение Шахматноголовому (тот расплакался, потому что ему реально хотелось в отпуск — но шатенка успокоила его, что это делать можно и с КНИГОЙ, особенно если та вморожена в лед Прорыва точки нуля), а в обоих мирах наступила тишь и благодать. Вот бы еще Дазай на ее детей плохо не влиял, и все уж точно было бы спокойно. Чуя вздыхает и отпивает из чашки зеленого чая, смотря на то, как Кое кайфует среди весело бегающих и играющих детей. К ним присоединилась Кека, которая на удивление быстро нашла общий язык с Мадлен и Бьянкой, а Ацуши все никак не отлипал от Хром. А где Накаджима, там и Рюноске. В общем, идиллия. Еще бы Хибари и Мукуро не дрались… — Сходим выпить? — со спины ее обнимают сильные руки, а на плечо опускается чужой подбородок. Накахара недовольно фыркает, но стряхнуть наглую скумбрию даже не пытается. Прекрасно понимает, что это просто бесполезно, ведь у того поистине осьминожья крепкая хватка. — Мммм… Может быть один бокал. — неопределенно отвечает шатенка, но Осаму сияет так, будто она ему сразу и на все дала зеленый свет.