Пьедестал

      Аксель стоит перед зданием модельного агентства и нервно крутит в руках мотоциклетный шлем. Ему не хочется заходить внутрь, но и уходить — тоже. В это место его привели обстоятельства, а не собственное желание. В любом другом случае у парня и мысли бы не возникло об идее окунуться в столь… неприятный и чуждый для него мир, даже просто узнать — каково быть высокооплачиваемой куклой?       — Посторонись! — оглушающий возглас врезается в уши.       Орьяну приходится чуть ли не отпрыгнуть в сторону, чтобы избежать столкновения с молодой девушкой, несущейся в сторону входа в здание.       — Хоть бы извинилась, — бурчит Орьян, недовольно цокая. — У меня плохое предчувствие насчёт всего этого… контингента.       Небо, уподобляясь враждебному настрою парня, всё хмурится и кроется свинцовыми тучами. Ветер лезет под куртку, царапает щёки, заставляет ёжиться и сильнее кутаться в спасительную ткань джинсовки. Пальцы от долгого пребывания на улице уже не чувствуются, холод колюче бьёт по мышцам ног. Орьян плотнее наматывает шарф на шею и вешает шлем на руль, надеясь, что никто не захочет его украсть — всё же стоянка элитного агентства.       Продавать тело за деньги — дёшево, думает парень и усмехается. Ведь и он пришёл сюда именно за этим. Ему нечем платить за квартиру, холодильник наполовину пуст, а цены на бензин всё растут. Театр не приносит достаточно средств для счастливого существования, да и актёр из него никудышный — Акселю хочется верить, что это пока что. За неимением опыта никто не берёт его в популярные и дорогие проекты. Но откуда в таком случае брать этот опыт? Именно из-за этого у Орьяна проблемы с финансами.       Он точно не вспомнит, кто надоумил его податься в модели — быть может, друг или коллега. Тогда впервые услышанное предложение казалось до глупого смешным — до каркающего смеха и просьб не говорить подобное впредь. Сейчас тоже хочется посмеяться над столь нелепой затеей, но с губ слетает единичный смешок. Мысль о том, что придётся отдать себя в пользование бездушным фотографам и ненасытным читателям журналов, вызывает тошноту. Аксель недолюбливает людей, готовых светить своим обнажённым телом за деньги или позволять делать с собой всё, что потребует публика.       Видимо, подобное стечение обстоятельств было уготовано судьбой, потому природа наградила парня красивым личиком с плавными чертами и ясными голубыми глазами — с ними только и красоваться перед камерами, очаровывая прямо через объектив. Вдобавок к этому у Акселя хорошая, точёная фигура, если не брать в расчёт рост. Но разве в модели берут только вышек под метр девяносто?       Орьян не знает, что должен ответить на этот вопрос, так как не хочет себя расстраивать и одновременно воодушевлять. Идея становиться продажным до сих пор его не впечатляет, но делать нечего. Он находится в трудном положении, и нужно из него как-то выбираться. Внутренний голос пытается подбадривать словами о том, что всё это временно, но лучше не становится.       Ступеньки кажутся длинными — чуть ли не километровыми — и крутыми. И воздух как будто становится удушающим, тяжёлым и отравляющим, будто это пары ртути. Аксель перестаёт считать на двадцатой ступеньке, в голове варится каша, в ушах шумит из-за поднявшегося давления. Ноги гудят (от холода ли или от прилагаемых усилий). Дверь всё такая же далёкая и недосягаемая, словно звёзды на ночном небе. «Ну же. Давай. Ты справишься. Ещё немного»       — Ещё медленнее нельзя? — слышит Орьян голос откуда-то из-за спины и получает удар плечом, отчего ноги опасно подкашиваются.       Он даже не успевает сообразить и что-то ответить, как незнакомец быстро взлетает по ступенькам и скрывается за дверью, даже не обернувшись. Акселю удаётся зацепиться взглядом за чужой плащ и тёмную макушку, не более. И почему-то то место, где его коснулось чужое плечо, обдаёт жаром, оно зудит и чешется, от него волнами расходятся дрожь и пульсация. Это новое, доселе не испытываемое ощущение.       — Придурок, — шипит Орьян, потирая руку, и всё же преодолевает подъём. — Места предостаточно, а ему, видите ли, нужно пройти прямо здесь, по моему пути, да ещё и задеть меня, хотя я никого не трогал. Все модели настолько заносчивые и высокомерные?       В том, что толкнувший его — модель, Аксель не сомневается. У мужчины явно дорогая и брендовая одежда, а ещё по-настоящему модельные, длинные ноги, которым позавидовал бы любой. И он тоже завидует (есть чему). Но недолго. Зайдя в здание, Аксель осматривается и молча поражается масштабу роскоши. Задрав голову, он осматривает стены и потолок. Всё настолько красиво и изысканно, что становится дурно. «Чрезмерно вычурно. Глаза слепит от обилия блеска. Или это я не привык к такому… такому?»       — Здравствуйте, вы по приглашению?       Аксель переводит взгляд на девушку за ресепшеном. «Милая» — всё, что приходит ему на ум. Она сливается с обстановкой, будучи такой же вычурной. Но её вид хотя бы не режет глаза.       — Нет, по… желанию, — Аксель поджимает губы, внутренне передёргиваясь от своих же слов.       — Ох… у нас уже все места заняты. Вы бы пришли на пару дней раньше, когда кастинг проходил. А сейчас уже всех набрали, извините.       На пару секунд повисает неловкая тишина, под конец прерванная тяжёлым вздохом Акселя. Он так долго готовился к этому дню, искал нужную информацию, заучивал диалоги, приводил себя в порядок, а теперь ему просто отказывают? Неужели это награда за все его старания? Нет, спасибо. Сдаваться так легко он не собирается. Быть моделью всё так же не хочется, но принцип есть принцип. И деньги есть деньги. Ради них стоит попытаться пробиться дальше.       — Может… у вас кто-то заболел или ушёл? Или какие другие причины найдутся. Я мог бы заменить на время, мне не на постоянную основу. Так, с месяц, плюс-минус неделя…       — Насколько мне известно, никто не уходил и не болел. И не собирался, так что не думаю, что в скором времени какое-нибудь место освободится. Вы можете оставить свой номер, и мы Вам перезвоним, если появится свободное место. «Ага, знаю я, как вы перезваниваете. Да и не только вы. Ради приличия и правда можно перезвонить, но мы ведь все выше этого»       — Послушайте, мне очень нужна эта работа. У меня проблемы с деньгами, не на что жить, нечего есть. Я хочу просто сняться в паре фотосессий и всё. Больше вы меня не увидите.       — Это Вы меня послушайте. У нас нет моделей на месяц, всех берут на постоянную основу. Если Вы пришли только ради денег, то можете уходить. Люди здесь не продаются, а работают и получают от этого удовольствие, — девушка смотрит с укором, сдвинув брови к переносице. — Я, конечно, извиняюсь, но с желанием по-быстрому и легко заработать денег Вам лучше выбрать бордель, а не модельное агентство.       Аксель покусывает внутреннюю сторону щеки. Вот и осадили его за насмехательства и заносчивость. Действительно, с такими заявлениями ему прямиком на панель, раздвигать чужие или свои ноги.       — Ну… может, всё-таки удас—       Кто-то грубо отталкивает Орьяна, прерывая их с девушкой разговор, перенимая её внимание.       — Куда мне всё это нести? — на повышенных тонах спрашивает мужчина с десятком свёртков в руках.       — Я Вам уже третий раз говорю, что ткань нужно отнести швее на четвёртый этаж.       — Её там нет! Сколько я должен туда-сюда ходить с этой кучей тряпок? У меня уже спина болит!       Аксель пару секунд молчаливо стоит, наблюдая за словесной перепалкой, и всё-таки решает воспользоваться предоставленным шансом. Отходит от ресепшена спиной вперёд, разворачивается на пятках и неспеша направляется к лифту. Если его не хотят пропускать, то он сам себя пропустит. Только что делать дальше? Попытаться найти директора и сказать, что его резюме где-то затерялось? Глупо, но, может, и сработает. Попытаться стоит.       Место удара заметно ноет, будто в плечо с размаху ударили, а не просто задели. «Эта дурацкая боль пройдёт или нет? Сколько силы приложил тот придурок?»       Здание огромное, с большим количеством этажей и коридоров. Здесь множество дверей, и неизвестно, что будет за одной из них. Где-то слышится затвор фотоаппарата, где-то — голоса, в щёлках виднеются тёмные силуэты. Везде кипит работа, и вряд ли сейчас кто-то заметит блуждающего Акселя.       Он не знает, куда ему пойти. А если не сработает? Если ему скажут выметаться? Что с такой внешностью только в дешёвой рекламе хлопьев сниматься? Попробовать настоять? Смело, конечно, но глупо. Скорее всего, за ним уже послали охрану и через пару минут его выгонят весьма нелестным способом. Так что стоит действовать быстро и без промедлений.       Из-за очередной двери до Акселя доносятся ругань и споры. Разобрать не так-то просто, но удаётся выцепить слова «ты бесталанный» и «выметайся». И тут же из комнаты выскакивает человек, сбивая Орьяна с ног — чему он уже не удивляется, — и проносится дальше. Странно, плечо в этот раз не обжигает, но покалывание от прошлого столкновения ещё не проходит.       Любопытство берёт верх. Быть может, это шанс? Орьян осторожно — чтобы снова никто не врезался — заглядывает внутрь, боясь сделать лишний шаг, бегло осматривается. Яркий свет бьёт в глаза, и тихое «ой» слетает с губ.       — Я же сказал тебе выме… — говорящий резко замолкает, разворачиваясь. — А ты, получается, новенький? Как раз вовремя, будешь вместо того болвана. И где таких только понабрали? «Мы с ним очень похожи. Ладно, буду делать то, что мне говорят, и тогда меня не выгонят. Быть может»       Аксель слабо кивает и прикрывает за собой дверь. Его взгляд обследует просторную комнату: зонты, камеры, софт- и стрип-боксы, всякие держатели и задний фон — не зря же всё это заучивал. Окна занавешены тёмной тканью, не пропуская лишний свет. В углу — диванчик, столик с графином и стаканами, стойка с различными нарядами для съёмок. Потолки высокие, белые, как и стены. И посреди всего этого стоит тот самый незнакомец, минут десять назад толкнувший Орьяна в плечо.       И совершенно на Акселя не смотрит. Либо игнорирует, либо реально не замечает за своим самодовольством и высоко вздёрнутым носом. А человек, который минутой ранее с криком выгнал модель из комнаты, мягко улыбается и указывает на диван, предлагая присесть.       — В последнее время столько мороки с этими новичками. Редко кто из них подходит для нашего агентства. А если кто-то и подойдёт, то окажется с таким дурным характером, что хочется бросить эту неблагодарную работу и навсегда о ней забыть, — мужчина тяжело вздыхает и сцепляет руки в замок. — Я Давид Урэгг, владелец этого райского и одновременно злополучного места, а теперь ещё и твой босс. «Как быстро, я ведь даже ещё ничего не сказал. Или они каждого с порога принимают, отчего потом и гонят в шею? Почему меня тогда изначально не пропускали, о кастингах каких-то говорили? Может, я просто не понравился той работнице?»       — Аксель Орьян, — как можно спокойнее протягивает парень, усаживаясь на край дивана.       Он старается держать спину ровно, не сутулиться и не зажиматься в попытке скрыться от окружающей враждебности — исходящей в основном от той модели с кислым выражениям лица. И как с такой миной красоваться на первых страницах модных журналов? От одного только вида во повышается слюноотделение.       — Итак, Аксель, постараюсь объяснить тебе важные моменты четко, ясно и кратко, — Давид садится рядом и бросает взгляд на стоящего рядом мужчину, всё так же их не замечающего (видать, голые стены в разы интереснее). — Мы довольно знаменитое модельное агентство. Лица наших моделей на таблоидах, экранах, первых страницах. И не только лица. Кто посмелее, тот и в пикантном образе не прочь сняться. Можешь потом у Максанса поинтересоваться, у него большой опыт. Но это позже. Сейчас я должен посвятить тебя в некоторые условности, а остальное прочитаешь в договоре.       Аксель внимательно слушает. Где-то в горле у него застревает смех. Ситуация настолько абсурдная, что парень ни за что бы не поверил, если бы кто-нибудь ему рассказал её неделей ранее. Вот он пятнадцать минут назад стоял на парковке, силясь понять, для чего вообще сюда припёрся, а вот он уже сидит напротив своего нового босса и слушает наставления. Неужели Аксель тогда, ещё на лестнице, не удержал равновесия после удара и полетел вниз, разбив себе голову? Лежит сейчас там в луже крови, пока больной умирающий мозг показывает ему нелепые сцены?       — У нас здесь достаточно соулмейтов. Некоторые из них снимаются вместе, некоторые просто поддерживают друг друга, что довольно прекрасно. Однако есть одно «но». Ежегодно от нас уходят модели, соулмейты которых против их работы здесь. Ревнуют, завидуют и всё такое. Это уже грустно. Мы не успеваем найти достойную замену. Поэтому задам тебе первый вопрос: нашёл ли ты уже своего соулмейта?       Аксель поджимает губы. Заводить эту тему ему не хочется.       — Пока ещё нет.       — А знаешь, кто бы это мог быть? Подруга или друг, например, кто-то из знакомых.       — Нет, не знаю. И не догадываюсь. Пары тоже никакой нет, — Орьян не горит желанием распространяться о своей личной жизни, но понимает, что придётся.       — Хорошо, очень хорошо. Это уже решает половину проблем, — Урэгг улыбается и поглядывает на часы. — Пропустим некоторую часть, Максанс позже объяснит.       Аксель вздрагивает от одной лишь мысли о том, что ему придётся контактировать с этим напыщенным засранцем. Кажется, от одной только мысли у парня начинается мигрень. «Почему именно Максанс мне должен что-то объяснять? Почему этот павлин, а не заместитель или кто угодно другой?»       — На чём я закончил? А, мы устроили кастинг, набрали моделей, но не все нам подошли. Но тех, что взяли, распределили с опытными, так сказать, бывалыми, чтобы их обучение прошло быстрее и эффективнее. Ну, знаешь, чтобы совет можно было спросить, получить ценные наставления, поддержку и прочее. Многие с этим справлялись, но, как ты уже заметил, у некоторых всё же не получилось. У выгнанного новичка наставником был как раз Максанс. Но… выходит, теперь он будет твоим наставником.       Аксель старается не показывать степень своей «радости» от этой новости — хотя опущенные уголки рта, вероятно, говорят сами за себя. Ему приходится прикусить язык, чтобы не ляпнуть что-то язвительное или грубое. Нервно кивает, растягивая губы наподобие улыбки, и щипает себя за кожу между большим и указательным пальцами. Если позволить себе лишнего, то можно оказаться там же, где и тот самый новичком — за порогом. «Я влип, причём очень крупно. Самое время валить отсюда как можно скорее. Однако деньги на дороге не валяются. Придётся потерпеть. Совсем немного. Накоплю и забуду дорогу в это место. Навсегда»       Затылком Орьян отчётливо чувствует прожигающий взгляд. Хочется сбежать, скрыться от него. И посмотреть в ответ. Увидеть наконец-то хоть какое-то проявление эмоций на сером и холодном лице. Убедиться, что не кукла стоит рядом с ними, а живой человек.       Сделав короткий выдох, Аксель поворачивается и… замирает, обескураженный, растерянный. Внутренности сжимаются в единый жалящий комок. В глазах напротив столько неприязни и желчи, что в груди начинают копошиться обида и замешательство. Что такого он сделал, чтобы на него смотрели вот так? Прилюдно оскорбил? Высмеял? Задел каким-то образом? Чем он заслужил к себе подобное отношение?       — Тебе, наверное, трудно здесь находиться. Всё-таки в первый раз пришёл. Опыта нет, бесполезный и никудышный, — наконец-то подаёт голос мужчина, делая к сидящим несколько шагов. — И кто же тебя надоумил сюда прийти? Ты же ничего не умеешь и не знаешь. Вылетишь так же быстро, как и прошлый. А мне всё разгребать.       — Максанс, это не только твоя забота. Не забывай, что ты не один, у нас ещё целая команда профессионалов, так что Аксель через месяц впишется. И постарайся вести себя более дружелюбно с людьми. В том, что новичок сбежал, есть и твоя вина.       Аксель сжимает кулаки, видя, как усмехается его новый партнёр. От него прямо-таки исходит аура превосходства и гордыни. И приподнятый подбородок лишь подтверждает это. Парню хочется хорошенько врезать по этой смазливой роже, стерев с неё самодовольное выражение. Но кто Орьян со своими метр шестьдесят девять, против этой занозы ростом метр восемьдесят? Явный проигрыш.       — Понимаю, вы ведь только встретились, поэтому не можете найти общий язык. Хотя у Максанса всегда так, — Давид улыбается и получает за это недовольное цоканье. — Все мы здесь большая семья, все модели дружат и помогают друг другу. Вы теперь партнёры, и вам придётся вместе через многое пройти. Но я обещаю, что результат будет того стоить. Модные показы, популярность во всей Франции — и не только в ней, — статьи и фотографии в известных журналах и, конечно же, деньги. Гонорары, премии — всё это ждет тебя. Так что, думаю, тебе понравится.       — А… какого жанра фотосессии? Ну, то есть реклама одежды или просто для своего портфолио?       — Было бы оно ещё у тебя.       Аксель бросает злой взгляд на Максанса, подавляя желание скорчить брезгливую гримасу — слишком уж по-детски. Этот тип его уже жуть как бесит. «Ещё одно твоё насмешливое высказывание, и я убью тебя» — читается в его взгляде. Но, похоже, никакого эффекта это не оказывает.       — Когда как. Иногда тебя будут приглашать сняться в рекламах, и не только одежды: парфюм, аксессуары, различные товары, бельё. Также ты можешь выйти на подиум, иногда мы устраиваем показы. Чисто для себя, но для моделей это очень полезно, так как на них присутствуют модные дизайнеры, редакторы журналов, знаменитые фотографы и прочее. Да и уверенности в себе прибавляет, — Урэгг хлопает Орьяна по плечу. — Многие и в музыкальных клипах снимаются, кто-то даже в фильмах и сериалах играет. Ну и для портфолио тоже. Если его у тебя нет, то не проблема, сделаем. Можешь и в одиночку, и с Максансом. Как тебе?       — Нет, — отвечают сразу оба, отчего Давид широко улыбается.       — Ну ничего, в другой день, у нас ещё много времени впереди. Снимешься тогда сегодня один, хорошо?       Аксель кивает и на пару секунд прикрывает глаза, делая глубокий вдох. Под веками пляшут цветные пятна от слишком яркого света в помещении. В ушах тихий гул, в кончиках пальцев мягкое покалывание, на ладонях липкий холод — или же выступивший от волнения пот. Парень снова открывает глаза и принимается молча наблюдать за разговором Давида и Максанса, последний бросает на парня насмешливые взгляды. Орьян от этого заводится, нервно покусывает губу и думает, что уже может убивать людей своей вспыльчивостью.       Максанс уходит, не испытав на себе праведный гнев, в студии остаётся лишь Давид, но и он куда-то торопится, говорит, что позовёт фотографа, предлагает немного подождать. Акселю ничего не остаётся, кроме как разглядывать грязные носки кроссовок — «наверное, все давно заметили» — и водить ногтем по кожаной обивке дивана. «Не ожидал, что меня всё-таки примут. Я же буквально мимо проходил. Или это судьба? Я в такие вещи не верю, но стоит начать. Жаль, конечно, что судьба свела меня с этим типом. Стоит почаще делать дыхательную гимнастику, иначе не сдержусь и начну убивать»       Парень откидывается на спинку дивана, вновь прикрывает глаза. Он не знает, радоваться ему или огорчаться, но сегодняшний день ещё не скоро сотрётся из памяти. Хотя кто знает, что ему придётся пережить дальше. Вдруг сейчас в комнату ворвутся голливудские режиссёры и позовутся его сниматься в новой части культового фильма? Хотя это больше смахивает на помутнение рассудка, нежели на правду.       — Тц, плечо не перестаёт болеть. Ну и силы у этого Максанса, конечно. А если он мне так сломает что-нибудь? Точно придурок. Тому новичку, оказывается, повезло, в отличие от меня. Сколько я продержусь? Неделю? Две? Или уже завтра сбегу? А может, мне сегодня же скажут, что я не подхожу. Тогда к чему были эти долгие разговоры? Эх, модели, чёрт бы их побрал.       — Привет, — в комнату заходит мужчина, весело улыбаясь. — Ты, Аксель, да? Я твой фотограф. Подойди ко мне, хочу тебя в деталях рассмотреть.       Орьян поднимается с дивана и послушно подходит, ожидая либо комплиментов в свой адрес, либо слов о том, что на обложках журналов ему точно не побывать. Но фотограф, вопреки ожиданиям, приподнимает его голову за подбородок, заставляет наклонить её в сторону, приглаживает волосы. Акселю это не очень приятно: ему кажется, что его просто лапают.       — А личико-то ничего. Когда не хмуришься, очень нежное, с плавными чертами, а когда же сводишь брови, сразу заостряется, становится более выразительным. Словом, повезло нам с тобой. А теперь можешь раздеться по пояс? Хочу посмотреть на твою фигуру, портфолио твоего нет, а увидеть тебя со всех сторон необходимо. Я Нильс, кстати.       Аксель медлит, пытаясь взять себя в руки. Он не хочет раздеваться, тем более перед незнакомым человеком, но так надо, если он хочет есть. Ради денег можно и постараться. «Не будут же меня полностью раздевать. Просто посмотрят на тело. Голышом будут фотографировать только по моему желанию. Так что нужно успокоиться и не надумывать лишнего. Посмотрят, сфотографируют, отпустят домой. Вот и всё. Нечего бояться. Наверное»       Орьян медленно стягивает с себя футболку и опускает взгляд в пол. Ему стыдно и неприятно. Нильс, видимо, это замечает, поэтому не спешит что-то говорить или прикасаться. Просто осматривает, что-то подмечает.       — И фигура хорошая. Складная, подтянутая, стройная. Отличные снимки получатся. Конечно, если сам захочешь. Силком заставлять не будем. Но ты должен понимать, что мнения и желания моделей не всегда учитываются. Приходится наступать на горло гордости и делать то, чего совсем не хочется, — мужчина поджимает губы и смотрит как-то грустно. — А что это у тебя на плече?       Аксель следит за взглядом фотографа и замечает на коже красное пятно, похожее на ожог. Теперь-то он понимает, отчего плечо болело. Хотя утром, когда парень минут десять гляделся в зеркало, ничего не было. А может, он и не заметил, будучи погружённым в свои мысли о походе в агенство. Наверное, умудрился как-то обжечься, пока готовил завтрак.       — Это… не знаю. Может, поранился где-то. День просто какой-то ненормальный и волнительный. Так что не обратил на это внимания.       — Понимаю, сегодня тоже все как на иголках. До показа не так много осталось, все модели из кожи вон лезут, чтобы взяли именно их. Всё-таки победителю вручают неплохую денежную сумму, чего бы и не постараться.       — А эм… Максанс? «А не плевать ли мне?»       — Он? А чего ему стараться? Его каждый раз берут, и каждый раз он побеждает. Он самая прибыльная и успешная модель в этом бизнесе, зарабатывает неплохие деньги, принимает предложения от многих брендов. Но характер, конечно, не очень. Слышал, его партнёр сбежал как раз из-за этого. А до него сколько было… Надеюсь, хотя бы ты справишься.       Аксель глубоко вздыхает, понимая, что ему придётся многое вытерпеть, чтобы чего-то добиться. Особенно с этим Фовелем, который, скорее всего, будет его всеми способами изживать. «Ещё посмотрим, кто кого»       — Так, а теперь встань вон туда. Сделаем пару фотографий, посмотрим, как ты выглядишь через объектив.       Акселю кажется, что за съёмкой проходит несколько часов, хотя на самом деле всего час. Его просят встать то так, то вот так, то поднять руку, то опустить, то повернуть голову в эту сторону, то в другую. В конце у него затекает шея и мышцы спины ноют от долгого стояния. Хорошо, что наряды примерять не заставили, думает парень, выходя из студии.       По пути ему встречается та самая работница, что была на ресепшене, и, к удивлению Орьяна, не кричит на него и даже его не отчитывает.       — Вижу, тебе предложение не нужно, чтобы куда-то пройти. Это хорошо, здесь такие качества важны. Но в следующий раз всё-таки не пробирайся под шумок. И будь более сдержанным и осторожным. Некоторым плевать, кто ты и какие у тебя проблемы, долго разговаривать не будут, сразу выпрут. И возможно, испортят будущее. Таких не мало.       Аксель кивает и спешит скрыться с глаз девушки. Ему стыдно за своё поведение, но также он доволен тем, что у него всё получилось. Только всё время звучащие слова о том, что ему придётся многим пожертвовать, немного нервируют. Становится сразу как-то не по себе. Но пока что всё хорошо. Правда ведь?       До лифта Аксель добирается быстрым шагом — скорее бы домой, в родные стены, где никто не обидит. От картины уютного вечера за кружкой горячего чая и компании верного питомца на душе становится чуть тепле. Однако когда металлические двери разъезжаются, Орьян мысленно даёт себе оплеуху я за лень и нежелание спускаться по лестнице. Перед ним стоит Максанс собственной персоной и смотрит на него со всё теми же усмешкой и презрением.       — Что, всё-таки взяли? Не знал, что бродяжки в наше время столь… ценны.       — Заткнись, — шипит парень и, зайдя внутрь, встаёт максимально далеко от мужчины.       — Или ты хорошо поработал своим юрким язычком? В этой сфере многие так делают — не удивлюсь.       Аксель кое-как сдерживается, ограничиваясь закатыванием глаз. В груди всё клокочет, горит и бушует. Чужое лицо так и просится получить, по крайней мере, отрезвляющую пощёчину: это подтверждают искривлённые губы, приподнятые брови и суженные глаза.       — Если кто здесь и продвигается по карьерной лестнице таким путём, то только ты. Даже стараться не надо, хотя, может, ты делаешь это со всей душой, которой у тебя нет.       Усмешка сползает с лица Фовеля. Последний пару секунд молчит, а затем толкает вмиг притихшего парня к двери, вдавливает плечом в металлическую поверхность. Место прикосновения вновь обжигает огнём. И ещё больнее, чем в прошлый раз.       — Ты бы лучше следил за своими словами. Я в этом бизнесе уже несколько лет, и, если захочу, тебя сразу же выкинут по моей просьбе. Не сомневайся. Ты пока ещё никто, да и вряд ли кем-то станешь. Мало родиться с красивым личиком; потребуется немало усилий, времени, слёз, крови, пота. Я посмотрю, как ты будешь пытаться чего-то добиться. И какие средства для этого используешь.       От мужчины исходит опасность и агрессия. Его руки до ломоты в костях — что лишь преувеличенные ощущения — сжимают плечо Орьяна, и тот закусывает нижнюю губу, чтобы сдержать болезненный стон. Боль простреливает насквозь руку, огонь перетекает дальше, волнами расходится по всему телу.       — Отпусти… меня, — шепчет Аксель, захлёбываясь всё же вырвавшемся стоном.       Максанс этого делать, видимо, не собирается. Всё так же напирает, нависает, чувствует своё превосходство, власть, контроль. Если даже руководство пляшет под его дудку, то заставить сделать этого какого-то паренька не составит труда.       Аксель откидывает голову назад, давится в попытке сделать вдох, мычит сквозь сжатые губы. Ему чудится, что его руки касаются раскаленным металлом, пускай чужая хватка не настолько сильная, чтобы чувствовать подобное. Максанс замечает это, не переходит границу — всё же он не такая сволочь, как о нём думают окружающие.       — Теперь понимаешь, что тебя ждёт? Советую сегодня же отказаться от затеи стать моделью. Ты бесполезен и никчёмен. И я брезгую просто трогать тебя.       Орьяну катастрофически не хватает воздуха, он не может сделать вдох. Внутри всё горит. Он собирает последние остатки сил и слабо толкает Максанса в грудь. Но тот резко отшатывается, шипит и растирает место касания, словно и его опалило огнём. Если бы перед глазами Акселя не было пелены из слёз, он бы заметил это, сделал выводы, догадался.       Двери лифта разъезжаются, парень пользуется этим и пулей вылетает из душной коробки, пытаясь по пути не свалиться от навалившегося бессилия на пол. Он не помнит, как добирается до дома — и как только не попал в аварию в таком состоянии? Всю дорогу плечо ноет, как и весь оставшийся вечер.       Почти под ночь Аксель в очередной раз рассматривает себя в зеркале, не веря, что такое вообще возможно. Ожог выглядит отвратительно, некрасиво, словно расчёсанный чумной пузырь.       — Что это вообще за хрень? Где я мог так обжечься? Или же этот придурок сделал хуже, пока вжимал меня в эти чёртовы двери? Наверное, растормошил рану, — невесомое касание к ожогу вызывает вспышку боли. — Мгм. Максанс ошибается, если думает, что таким способом избавится от меня. Ничего, я ещё подпорчу его карьеру. И денег заработаю.       Орьян закидывает в машинку футболку с бурыми пятнами крови и открывает сообщение от Давида, в котором тот скинул договор. Особое внимание в нём привлекает небольшой абзац, в котором прописано, что за все происшествия ответственность несёт сама модель. Только страховка выплачивается, а в случаях тяжёлых травм модель увольняют — отсутствие прибыли.       — И правда, модельный бизнес — место, где на тебя всем плевать. Я подписываю себе смертный приговор. Стоит ли деньги того, что мне придётся пережить?       Отражение глядит недоверчиво, осуждающе. Акселю ничего не остаётся, кроме как отвернуться от него.       — Стоит отдохнуть перед предстоящим… испытанием? Быть может, всё не так уж и плохо. Максанс ведь когда-нибудь перебесится, перестанет быть таким заносчивым, извинится за то, что сделал в лифте. Мы станем дружными партнёрами. Или заклятыми врагами. Как повезёт.       Свет фонарей стекает по стенам. За окнами засыпающий город. Аксель прислушивается к отдалённому рёву мотора сквозь приоткрытое окно. Его невыносимо клонит в сон. Сопротивляться желания нет. Сил хватает только на то, чтобы помазать шрам заживляющим кремом и обмотать руку бинтом. Дальше — беспокойные сновидения.