***
— Я рад, что Берен барахирион жив, — сказал Финдарато Торонтиру, своему личному гонцу, который раньше возил письма Фэлйакундо его братьям. — Но странно, что он идет ко мне по поручению Эльвэ. — Как говорят, на его руке твое кольцо, Государь, — негромкий голос Торонтира нежданно отразился от стен зала, и показалось: слова его повторил голос Судьбы. Кольцо обета, Эльвэ, Берен, сам Финдарато, все оказалось связанным меж собою. — Да, мое кольцо снова вернулось в Наркосторондо, — подтвердил Фэлйакундо, нахмурившись. — Я обещал помощь Дому Барахира, неужели Берен идет теперь получить эту помощь? Но почему от имени Эльвэ? И все же, чего бы ни искал Берен в Наркосторондо, он это получит.***
Берена ждали. Финдарато распорядился заранее приготовить ему убранную комнату, проводить туда, как только атан придет в город, и спросить, в чем нуждается беоринг, прежде его встречи с королем — быть может, Берену сперва понадобится отдых, еда, да и ванна не помешает*(1). А, может быть, причины, приведшие Берена в Город, столь неотложны, что об отдыхе можно будет думать лишь после того, как атан встретится с королем.***
Едва беоринг прошел ворота и оказался внутри подгорного королевства, как его приветствовали другие эльфы, и один из них, одетый не в воинские одежды, а в длинное одеяние, просил следовать за ним. — Кунэтарйа, Тэрэваханда, — барахирион прижал руку к груди и поклонился. — Спасибо за то, что проводили меня, и за прекрасные прогулки, — беоринг не смог удержаться от шпильки по поводу того, что его водили кругами. Леса Наркосторондо воистину чудесны.***
Берена повели по коридорам, и первым делом новый проводник спросил, желает ли гость отдохнуть с дороги, на что Берен ответил, что будет ждать встречи с Финдарато Фэлйакундо так скоро, как только Государь того пожелает. Дорога не была особенно трудной, да если бы и была — мысли о своей клятве и о Лутиэн жгли сердце беоринга. И теперь, когда Берен наконец оказался в заповедном Наркосторондо, само приближение к которому было смертельно опасно, и вот-вот встретится с Государем Фэлйакундо, от которого зависела его дальнейшая судьба, Берен предпочел бы первым делом говорить с королем. При этом атан допускал возможность, что Финдарато может отказать ему в помощи, и тогда вообще не понятно, что ему останется делать, разве что идти говорить с самими фэанариони, но в этом случае у него будет еще меньше шансов на помощь. И тогда все, что останется — это самому идти в Ангамандо за Сильмариллем, на верную гибель, надеясь только на удачу и чудо. На сердце у барахириона было тяжело. Но подумав еще немного, Берен решил, что просителю перед королем нужно являться в достойном виде, а не в запыленной дорожной одежде, заросшим и вонючим. И потому атан не стал отказываться от ванны и чистой одежды.***
За каменными вратами начинался длинный коридор, извилистый и довольно узкий*(2), со множеством бойниц. Если бы враги и сумели отыскать Наркосторондо и пробиться в ворота, им пришлось бы продвигаться по коридору не более чем по двое-трое, обстреливаемым на каждом повороте. Узкий проход приводил в небольшую пещеру, упирающуюся в еще одни каменные ворота. За воротами была пещера побольше с укреплениями, вырезанными в стенах. Берен быстро опустил голову вниз, подумав, что еще у первых ворот ему как раз и следовало завязать глаза: найти дорогу до Наркосторондо, быть может, Враг смог бы и через своих летучих шпионов, а о внутренних укреплениях мог рассказать лишь пленник. Из пещеры вело четыре широких дороги и пять узких, они терялись в темноте и Берен, старавшийся смотреть только под ноги, заметил не все из них. Проводник повел беоринга по одной из широких дорог. В конце концов, миновав еще пару укрепленных ворот, они вышли в жилые коридоры, ярко освещенные нолдорскими светильниками, в зеркальных абажюрах, а высокие сводчатые потолки освещались масляжными светильниками (масло заливалось в желобки вдоль стен). Здесь каменные стены были отполированы и местами украшены резьбой и мозаикой из самоцветов, сверкающих в свете ламп Фэанаро*(3); несколько раз Берену попадались врезанные в стены каменные чаши, вода из которых каскадами сбегала в вытесанные в камне желобы и снова скрывалась в толще стен. Берен не мог не сравнивать Наркосторондо и Хумэфэлйар (Мэнэгрот). Так идея обороны первого коридора, которая в основном возлагалась на лучников, казалась Берену спорной. С другой стороны, укрепления Хумэфэлйар были еще менее надежными: мост через реку и массивные ворота, вот и все, что защищало дворец Эльвэ*(4). И если в Наркосторондо стены сначала были грубыми и неотесанными, то Хумэфэлйар с самого входа блистал не просто великолепием, а роскошью*(5). При этом, убранство Наркосторондо оставалось по сравнению Хумэфэлйар простым, но искусным, а дворцу Эльвэ не хватало изящества*(6). все же Наркосторондо был крепостью, а Хумэфэлйар — дворцом. Тиндомэрэль упоминала, что дворец Эльвэ Тиндаколло строился пятьсот лет*(7). «Интересно, а сколько времени ушло у государя Финдарато?», — подумалось Берену.***
Когда атана наконец вывели из коридоров в большой зал, Берен остановился, пораженный — нельзя было смотреть на такую красоту на бегу! Будь его воля, беоринг провел бы в зале несколько часов кряду, пока не осмотрел бы его весь, а потом сел бы возле одной из стен, созерцая творение в целом. Больше всего Берена поражали кристаллы, что горели ровным серебристым и голубоватым светом — сами по себе, ничем не освещенные. Эти же лампы Фэанаро освещали жилые коридоры, но Берен рассмотрел их только теперь, и пришел в смятение. Стоило ли ему продолжать искать встречи с Финдарато, или лучше вернуться к Тиндаколло и сказать, что за Сильмарилем нет нужды идти в Ангамандо? У государя Фэлйакундо таких камней пруд пруди, и никто их не стережет. Попросить один из светящихся самоцветов, отдать его Эльвэ и дело с концом. Берен растерянно и беспомощно посмотрел на идущего рядом проводника, но так и не нашел слов, чтобы спросить. И решил, что теперь разворачиваться и уходить уже поздно, так что лучше он попросит о святящемся камне короля Фэлйакундо. Потомок Беора чувствовал себя нелепо, да что уж там — откровенно глупо. Собирался идти на смертный подвиг, когда нужно было просто прийти в крепость нолдор. Берен чувствовал себя проходимцем из глуши, что бы он там не говорил об этом Тиндаколло.***
Проводники вскоре свернули в сторону и провели атана к очередной просторной пещере, перегороженной по краям так, что образовывались комнаты. В конце пещеры была установлена купальня, отделенная от остального помещения колоннами, между которыми были натянуты драпировки. Проводники показали атану, где находится его комната, после чего проводили до купальни и составили компанию.***
Купальня представляла собою небольшие душевые (горячая вода подогревалась специально, а холодная была вовсе не ледяной и шла напрямую из подземного источника) и довольно вместительный бассейн 6 на 6 метров и глубиною около полутора метров. Берен уже видел подобные купальни в Хумэфэлйар, но там они были освещены масляными лампами (пусть и из золота), а здесь — светильниками-кристаллами. Один из таких волшебных кристаллов был у него в душевой! Беоринг зачарованно рассматривал серебристый светоч. А потом, набравшись мужества, осторожно протянул руку и коснулся пальцами кристалла. О чудо! В ответ на его прикосновение камень вспыхнул лишь ярче, словно приветствуя его. Берен взял светоч в руки, сложил ладони лодочкой и с детской радостью смотрел на волшебство, на упавшую звезду в его ладонях. И стоял так долго, очень долго, радуясь как дитя чуду, и все больше при том ощущая себя идиотом. А потом решительно положил кристалл обратно, быстро разделся, чуть не кинув тунику о стену, и так же быстро залез мыться. Впрочем… теплая вода, которой он не знал долгие, долгие дни, в осенний вечер, после долгой, хоть и красивой прогулки, смогла на какое-то время притупить тревогу и горесть. Человеческое тело очень отзывчиво к тому что с ним происходит, и через него легко влиять и на дух. И это самое человеческое тело звало Берена в бассейн, где уже плескались его проводники, но беоринг решил, что сначала он встретится с государем Финдарато и решит все, что необходимо решить, и только потом позволит себе расслабиться.***
Наконец Берен отмылся, побрился ножом и принялся облачаться в приготовленную для него новую одежду. Барахириону понравилась и зеленая туника, и светло-коричневые сапоги со штанами, но узорный, расшитый золотом и камнями пояс слегка смущал своей вычурностью. Но оружейный пояс для Берена не приготовили, давая понять, что гость не должен ходить по Наркосторондо с мечом. Поэтому атан оставил свои старые пояса и оружие. Зайдя к своим проводникам, Берен сказал, что он готов к встрече с королем Наркосторндо, и будет в отведенной ему комнате ждать, когда за ним придут.***
Комната атана оказалась небольшой, но роскошно убранной: кровати под шелковым покрывалом, резные стулья и стол, платяной шкаф с прекрасной одеждой, ростовое зеркало и даже несколько книг на полке на стене. Берен расчесал, подсушил и заплел свои длинные, до середины спины волосы, негодуя про себя: «Собрался, глупец, к Моринготто за камушком!». Но что-то смущало и беспокоило атана; он нутром чуял, что не может быть все так легко. Вскоре в дверь постучали — Финдарато сам с нетерпением ждал встречи с беорингом. Король хотел приветствовать прославленного героя и желал узнать, зачем кольцо обета вернулось в Наркосторондо.***
Берена провели в тронный зал, находившийся недалеко от отведенного ему покоя. Двери тронного зала были закрыты, и перед ними стояло шестеро вооруженных стражей, которые остановили атана. — Приветствую тебя, Берен, потомок Бора, — сказал старший из стражей. — Прежде чем ты войдешь к королю Наркосторондо, сдай нам свое оружие. Ты не должее был идти с ним даже сюда. Берен слегка прищурившись посмотрел на эльфа. У него уже отбирали оружие во дворце Эльвэ, но от Фэлйакундо Атандиля барахирион ожидал другого приема. — Не думал я, что король Финдарато прикажет забрать мой меч, — горько ответил барахирион, — Теперь я верю, что он родич Тиндаколло. — Это не распоряжение короля, — возразил командир. — Вот как, — засмеялся Берен, — интересно, как самому Фэлйакундо понравится такое распоряжение. Спросите у него, или я спрошу. Стражи не ожидали такого оборота и переглянулись. — Если ты настаиваешь, Смертный, то я спрошу, — ответил наконец один из них. Эльф скрылся за дверью и через пару минут снова появился перед Береном; вид у стража был еще более гордый и надменный: — Лорд Финдарато Фэлйакундо позволяет тебе оставить при себе оружие, раз ты боишься расставаться с мечом, и войти. Берен презрительно посмотрел на арафинвинга и молча двинулся к двери.***
Едва зайдя в тронный зал, беоринг неожиданно столкнулся с государем Фэлйакундо, который самолично собирался выйти и встретить прославленного героя.Примечания.
*(1) В словаре квэнйа есть слова «ванна» и «водопровод»: faskalan — bath (LT1A) soth — bath (GL34; GL68) rotsë — pipe, tube (LT2A/Rothwarin) То есть у нолдор были ванны. *(2) «Лэ о Детях Хурина», о Наркосторондо: «И повели их вперед по длинным извилистым проходам темноты их стражи, направляя их запинающиеся стопы…» *(3) В «Неоконченных сказаниях» сказано, что это прозрачные кристаллы, наполненные пламенем и оплетенные сетью тончайших цепочек, сияющие ясным голубым (или синим) светом, которого не могут угасить ни ветер, ни вода. Фэанаро изобрел эти светильники, и нолдор (т.е., Младшие Дома) не знали их тайну. Но их мог создавать не только сам Фэанаро, но и те, кому он доверял. Ламп Фэанаро было так много, что нолдор даже славились ими. Эти лампы оказались и у нолдор народа Арафинвэ — Гвиндора и Гэльмира (спутника Арминаса). *(4) «Серые анналы»: «Там, где текла река Спандуинэ (Эсгалдуин), отделявшая Нэлдориэн (Нэлдорэт) от Эркэйондэ (Региона), посреди леса стоял скалистый холм, и река текла у его подножия. Там гномы сделали ворота чертога Тиндаколло и они построили каменный мост через реку, и только по нему можно было войти в ворота. Но за воротами широкие проходы спускались к высоким залам и покоям далеко внизу, высеченным в цельном камне, и их было так много и они были такими большими, что это жилище было названо Хумэфэлйар (Мэнэгрот), Тысяча Пещер». Сразу за воротами лестница спускалась к высоким залам, и.е., укреплений не было. *(5) «Серые анналы»: «Столбы Хумэфэлйар были высечены по подобию буков Оромэ, со стволами, ветвями и листьями, и они были освещены фонарями из золота. Там пели соловьи, как в садах Лориэна; и там были фонтаны из серебра, и чаши из мрамора, и полы из многоцветных камней. Резные фигуры зверей и птиц бежали по стенам или взбирались на колонны, или выглядывали среди ветвей, увитых множеством цветов. И по прошествии многих лет Мэлйанна и ее девы наполнили залы гобеленами множества цветов, в которых можно было прочитать деяния Валар и многое, что произошло в Арде с момента ее зарождения, и тени того, что еще должно было случиться». *(6) Наркосторондо украшали нолдор и гномы, которые усовершенствовали своё мастерство в общении с нолдор. Хумэфэлйар украшали тиндар и также гномы, но до их встречи с нолдор. Нолдор — самый искусные из эльфов» («Аинулиндалэ», т. 10, версия D), а в творениях гномов было мало красоты, пока они не встретились с нолдор и не научились чему-то из их искусства («Поздняя Квэнта Сильмариллион»). Поэтому Наркосторондо должен быть явно красивее, чем Хумэфэлйар. *(7) 1250–1300 г.Д.