With you infinity

Вообще-то Чимин конкретно так пропизделся в этой жизни по всем ее самым важным пунктам. И даже по неважным. Просто по всем, каким-то сплошь тупым приговором. Со свистом в ушах, характерно приложившись при этом макушкой о что-нибудь обязательно тяжелое. Он спрашивает так, для галочки просто - за что? Но никто ему предсказуемо не отвечает. Они год ходили вокруг друг друга и «ой, прости», когда случайно задел плечом в проходе между классами и сиплое «привет», встречаясь утром на перекрестке. И то совсем неохотно и ни капельки не приветливо. Чонгук опаздывает постоянно, а Чимин приходит всегда вовремя. На этом хотя бы можно сказать жизни спасибо, встречались они не так часто. Или неспасибо. На самом деле, Чимин запутался. И как бы все, а тайные вздохи по запаху зубной пасты он мог разделить с самим собой, своей рукой и подушкой в комнате. Чимин конкретно так пропизделся еще и с хеном. Длинные пальцы зарывались совсем не в светлые патлы бедного омежки, а в темные, какие-то ломкие, пахнущие слишком цветочками и сладкими феями, да и вообще, этот парень хена ему дофига не нравился. Но он у него был. Красивый, добрый и косо поглядывающий на Чимина, пришедшего в который раз в квартирку любимого хена. Немного идеальный со всеми этими карамельками и сладкими улыбками. Чимин запутался сильно. Он ненавидит свою жизнь, а еще ненавидит в этой жизни себя. Крутиться вокруг занятого альфы и страдать от такой вот неразделенной любви, чтобы ночью в душной комнате надрачивать себе, представляя какие-то уж слишком накаченные руки и губы узкие, почти занюхиваясь реально, блять, зубной пастой - именно так пахнет мятный шоколад для Чимина, - может, умеет и практикует почти каждый день. И ведь овер дохуя всяких загонов и никакие больше хен-хеновские нелепые «потрепать по голове и забыть о существовании» держаться не помогают. И ведь почти готов, как того и хочет мелкий засранец альфа, броситься и сказать уже что в жопу, реально в жопу все. Похер, что четырнадцать лет этому недоумку, ведь он душой и сердцем воспевает предназначенных, а они, кажется, именно такие. Но. Именно. Есть одно такое слишком выделяющееся «но». Пак Чимин конкретно так, со свистом пропизделся по жизни и ее пунктам, потому что в их гребаный класс переводят бету Ким Тэхена. Как бы да, привет-пока и можешь гулять, солнышко, хоть на все четыре стороны. Чимин не из любителей вешаться первым. Правда. Ему было все равно на красавчика, по которому пускали слюни половина в его классе. Тэхен делает что хочет, улыбается кому хочет и вообще. Но еще одно «но» и минус к желанию омеги жить - из всех четырех сторон Тэхен выбирает ту, которая как бы (нет) занята Чимином. Зубная паста больше ни капли не помогает, потому что на каждой перемене, коридоре, в столовой, в чонгуковом классе, когда Чимин будто случайно у окна виляет задом - везде он. С хрена ли, простите, но Тэхен как гребаная сучка бегает за Чонгуком. За его, блять, Чонгуком, который как бы должен «никто не подходит к Чимину, я ясно выразился?» и все в таком духе, а никак не ладонью поглаживать по спине Тэхена и улыбаться, позволяя все это делать. А они ведь целый год не разговаривают почти. Чонгук треплет по прядям Тэхена, позволяет тому сидеть на своих коленках и с удовольствием слушает все россказни беты, стоит тому открыть рот. Чимин не слепой. Чимин не такой уж даже и глупый, чтобы в голове у него два плюс два не сложилось в рыбку. Чимин все еще до жути ненавидит свою жизнь. И рыдать хочется, сука, до срыва глотки. Ну и переосмыслить всю философскую часть бытия, чтобы прийти к самому ясному для Чимина выводу - Юнги-хен ведь такой сексуальный и пахнет от него сигарным дымом, совсем по-взрослому, так что пора бы действовать, наверное. Про Чонгука будто ни мысли даже, окей? Окей. Совсем неважно, что у хен-хена там ванильный парень и у них все пугающее по-серьезному. Совсем неважно, блять. Чимин путается так, что хочется задушить себя самому. У хена в съемной квартирке тесно и душно, пахнет смешавшимися запахами парочки, хочется нето сбежать побыстрее к себе, да задышаться бедным заюлозанным уже тюбиком мятной зубной пасты до звездочек перед глазами, нето уткнуться в мятую серую майку хен-хена и зарыдать. Но никак уж не: - Я люблю тебя вообще-то, Юнги-хен, знаешь, - на одном выдохе, а потом не дышать, - очень люблю. - Чимин, ты вроде нашел своего истинного, вот и иди к этому альфе, я серьезно, - так противно понимающее, что хочется выблевать эти слова. - А нет у меня альфы, хен. Теперь точно нет. Чимин ведь конкретно так пропизделся по этой жизни. Спасибо сказать вроде и некому, а вроде и можно к зеркалу подойти, недалеко же висит.