With you infinity

Юнги надоело. У него терпение закипело и выпарилось, а температура преодолела 1800 градусов по Цельсию. Его не ебет, что там Чонгук хочет в данный момент, у него ястребиный взгляд до мяса когтями впился в спину Намджуна, который балакает с менеджером тихо, без мата и с улыбкой на густо намазанных блеском губах. Опять о чём-то просит, а менеджер в ответ только кивает как куколка-болванчик. В данный момент отчаянно напоминающий стоящую у Мина в студии, прямо на самом виду. Тэхен на Гавайях подарил в честь лучших отношений и бэст френд же. Юнги теперь в этой шалаве с ярким венком на башке и юбке из пальмовых листов видел их послушного менеджера. В следующие секунды они грузятся, через слово мат, в самолёт, а Намджун улыбается подошедшему Сокджину, кивая тому на два рядом места в люкс классе. Юнги смотрит на собственный билет, где чёрным по белому прописано креслице, куда уже с завидной охотой приложилась накаченная задница Сокджина. Менеджер просит очень пересесть, а Юнги весь полет дубасит Чонгука, который продолжает там что-то орать про своё очень важное «хочу». Намджун и Сокджин распивают игристое шампанское на дне глубоких хрустальных бокалов и мило друг другу улыбаются. Менеджер, глядя на это, улыбается ещё сильнее, когда из эконома приходит проверить своих детсадовских птенчиков. А Юнги уже как бы надоело. Пришла пора спящему вулкану проснуться ото сна и затопить все магмой к херам. Все знали, кто в группе у менеджера любимчик. Тут и гадать не приходится, потому что только с лидером у менеджера расцветёт мир яркими красками, только ему позволено в три часа ночи курить у форточки на общей кухне, а менеджер ему после улыбочки с ямочками на две щечки идёт, и верной собакой тащит новую пачку Мальборо. Только Намджуну позволено не появляться в общаге целую ночь, только ему разрешают немного выпить с друзьями из других групп в клубе с какими-то случайными женщинами у шестов, которые вообще не знаю, что там делают. От пыли, наверное, протирают. Языками. Другим бы за такое была гильотина, расчленение и отпевание с обрядом изгнания демонов солью по открытым ранам. Другие ведь не Ким Намджун. Юнги пиздец надоело. Теперь хочется четвертовать ножом в едкой соли долго и кровожадно - собственноручно. Намджун всегда делает вид, будто у них совершенно пустое ни-че-го. А стоны и шлепки тел в снятой квартире по большой просьбе и милой улыбке конечно же нет, не было. Нолик без палочки и возможности закрыть глаза - забыть. Только у Юнги, а Намджуну лучше ведь с Сокджином шампанское цедить за милыми беседами и по наушнику из телефона на два уха. Мило. Так, на проблеваться блестками. Менеджер кричит на всех, брызжа слюной, что ужас-страсти-мордасти как надо сейчас быть на стиле, важными птенчиками из деревни в среде буржуев-америкосов. Они приглашены на пост-пати билборда, где камер нет, но зато есть бабы в тряпках за шесть нолей и мужики с золотыми брекетами. Юнги шлёт нахуй, потому что ему надоело. Почему-то умирать уже хочется поэтично - вместе. Шекспира оставим плакать в сторонке с его несостоявшейся драмой. Менеджер давится только что выпитым мартини, Хосок вместе с канапешкой чуть не проглатывает зубочистку, другие на это не слишком внимание обращают - некоторые все ещё не слишком аллё по семерым одинаковым битиес. Сокджин улыбается. Мелкие не видят, потому что на подносах было слишком много всего градусного, но до жути интересного. Юнги целует в надежде стать любимчиком, переняв вместе со слюной, бактериями и чужим языком соки милашки-Намджуна. А тот только в губы улыбается, поддерживая крепкой рукой за тонкую талию. Вот же гаденыш. - Малыш, он тебе все равно курить не разрешит, - смеётся он, целуя заново.