With you infinity

– Что это? – чисто из человеческого интереса спрашивает Хосок, когда ему в руки всовывают стакан с чем-то красным. Пахло дерьмово. Среднее между клюквой и водкой в соотношении 1 к 10. – Пунш, который Сокджин с усердием готовил вчера весь вечер, так что не крився и покажи нам, как ты уважаешь старших. Тэхен улыбается опасливо, когда Хосок залпом осушает весь стакан, оставляя на дне красные разводы и немного пенки для должного антуража. – О, Тэхена, ты сейчас реально получишь, – прокашливаясь, но все равно першит так, будто он сейчас родит тройню и воспитает шесть внуков в возрастающей геометрической прогрессии. – Что это, блять, было? – Очень вкусный американский пунш… – Вермут, водка и немного красного красителя, – Сокджин горделиво выпячивает грудь, мня себя чуть ли главным шеф поваром страны после такого шедевра. Он же, блять, единственный умный здесь, господи, за что. Хосок милостиво проглатывает все лестные комментарии по поводу этого новым стаканчиком красной намешанной бурды и очень настойчиво отказывается, когда Тэхен раскладывает скидочной картой какого-то магазина соленую дорожку. Себе, Чимину, Сокджину и даже Юнги, хотя тот вроде ушел в туалет тридцать минут назад. Когда все снюхивают, а Юнги из туалета так и не возвращается, Тэхен забивает вторую ноздрю оставшейся дорожкой и приваливается бок к боку Хосока на диване. – Выключите этот ссаный свет, я вас умоляю, – Чимин очень убедительно орет громче музыки. – Мы выключим свет, когда нам захочется, нахуй. Тэхен закрывает глаза, тяжелой головой о ее плече, а Чимин орет уже на каких-то слишком запредельных фальцетах. – Тэхени, выключи свет, пожалуйста – Хосок довольно убедительно проходится теплой рукой по его голой шее, подталкивая оторвать задницу и заткнуть уже наконец разгорлопанившгося Чимина. – Конечно. Комнату окутывает мрак. Юнги так и не собирается возвращаться из туалета. Может, он там сдох, а они даже не знают, но как-то на это все подозрительно ровно. Друзья из них, мягко говоря, совсем херовые. – Вы меня бесите, вы мне задолбали глаза мозолить своими утями-путями, фу, блевать от вас тянет, – Сокджин показательно отворачивается, влепляясь стеклянным взглядом в камин этого дорогущего коттеджа. – Так иди и поблюй, хен, кто тебе мешает, – на манер ощетинившейся кошки отвечает Тэхен, обнимая свою детку еще сильнее. – Мне мешает Юнги. – Тебе мешает твой вечный пропеллер в жопе. Сдохни уже. – Свалите нахрен отсюда! Никакого уважения в этом доме! – Сокджин верещит пуще улетевшего в нирвану Чимина, бросая подушку в зажженный камин. Та податливо воспламеняется. Блять. Это не есть хорошо. Блять, совсем что-то. Тэхен, для обкурившегося человека со званием года «буду препираться со всеми» слишком быстро спускает все с рук Сокджину, поднимаясь с дивана. За собой он тянет Хосока, силы в его теле после соленой дорожки хоть лопатой греби. Заваливает любимую детку себе на плечи и по лестнице куда-то там. В Нарнию или Семь королевств. На деле их королевством оказывается обычная комната, в которой они еще недавно раскладывали вещи. Нет, ну это не будет лучшим уикендом, если Сокджин сдуру решит спалить в ебаном камине не только чужую подушку, а, например, весь чужой дом. – Все это очень плохо, – бормочет Хосок, выворачиваясь из рук Тэхена, чтобы закрыть за ним дверь. И потом каким-то образом спина Тэхена ударяется о деревянную стену с нежным стуком, и его великолепная белая футболка в руках Хосока, а потом на полу. Все реально очень плохо. Хватает где-то ноль одной секунды, чтобы найти тэхеньи губы и впиться в них, слизывая соль и горечь всех их сегодняшних балований. Хосок бы удивился, что у его бойфренда так быстро встал, но это все наркотики. Не Хосок, не его тело и поцелуи с теплыми касаниями вперемешку. Готов спорить на сто тысяча вон, что у Тэхена встал по стойке смирно еще внизу, когда Сокджин нахуй сжег подушку. Хосок стонет ему прямо в рот, всасывая язык, и все это каким-то тупым артхаусным дерьмом, но заводит сильнее, чем пунш Чимина. Поцелуи – это хорошо, да, очень хорошо, но Хосок хочет и не только поцелуи. Есть одна малюсенькая неважная вещь, которую он хочет намного больше. Его голые колени ударяются об досчатый пол настолько сильно, что завтра там будут синяки - будто они клишированные подростки, фу, мерзость, но ожидание члена Тэхена достаточно, чтобы отвлечься от фантомной боли и глупых мыслей. Тот выглядит потерянным на счет того, что происходит, но к тому времени, как Хосок справляется с его ремнем и застежкой, он улавливает смысл. – Блять, Хосоки… Стянув джинсы с подозрительным треском, притираясь коленями еще ближе, больше, нужнее, Хосок и сам понимает, что это все одним словом - конкретное такое «блять». Ноготками от начала и до конца, своим шлюховатым взглядом обязательно снизу-вверх, но Тэхен божится и не смотрит в ответ. Бьется с приглушенным топом головой о стену и выглядит в этом полном разврате как конкретно такой умалишенный. – Все хорошо, все хорошо… господи… Хосок не успел еще даже опустить на его член всю ладонь, а Тэхен уже кончает ему прямо на лицо, для справки даже не предупредив. Из-за этого Хосоку попадает в глаз и приходится срочно оттираться-промаргиваться. И это как-то, ну, такое себе. Мягко говоря. Тэхена трясет с несколько секунд, потом резко отпускает – он выдыхает панически из легких весь кислород и смотрит вниз. У Хосока все еще забрызгано лицо, глаза в глаза, собирает пальцем сперму и слизывает податливо, при этом громко чпокая. Кто-то пересмотрел порнухи, но если это сейчас было не самое сексуальное, что удавалось увидеть Тэхену, то название еще просто не придумали. – Я думаю, мне этого не хватило. Хосока ничуть не смущает, что Тэхен и так кончил секундой назад, Хосок просто берет в рот без лишних разговоров. Он двигает губами, языком, сипло дышит через нос, пока Тэхен цепляется руками за его крашеные волосы. Не давит, просто держит так, чтобы не упасть самому от этой гиперстимуляции. На вкус его член еще лучше, чем на вид: теплый и настолько податливый сейчас, что невольно чувствуешь себя гребаным доминантом в этих отношениях. Смазка Тэхена солоновата, но приятна на языке, и Хосок опять возвращает свое внимание на головку, юрко обводя ее языком. Там еще остался вкус пряной спермы. Он вылизывает щелочку, и Тэхен гортанно стонет, а хватка в волосах бедного Хосока усиливается. Член начинает набухать в его жарком ротике, но Хосок не намерен останавливаться и очень хочет почувствовать, как Тэхен полностью возбудится прямо у него в глотке. Конечно, в какой-то момент приходится задавиться, но не выпускает из себя, притягиваясь ближе. Впивается коготками в чужие бедра, насаживается сам, господи, это адовая картина. Член в глотке, хочется блевать и плакать, но вместо Хосок подавляет в себе все ощущения с мазохистной влюбленностью, пока головка не упирается прямиком в стенку горла. Тэхен стонет так, что Сокджину придется спалить не только одну подушку от злости. Но это все того и вправду стоит. Второй оргазм накрывает его так же быстро и неожиданно, проспонсированный наркотиками и жаром чужого рта. Хосок давится очень некрасиво, но с готовностью глотает все. Утирает потом все же брызнувшие из глаз слезы и улыбается победно. – Я сейчас сдохну, – констатация факта, Тэхен даже двинуться не может. – Надо проверить, не сдох ли на самом деле Юнги, а еще что эти дебилы, называющиеся нашими друзьями, натворили внизу, – поднимается, колени краснющие. Очень двусмысленный вид. – За весь ущерб будут платить не из общего бюджета, а из своих карманов. …Сокджин все-таки спалил в камине не только подушку.