With you infinity

— За все надо платить, — говорит Чимин, запивая разболевшееся горло энергетиком только-только с холодильника. На кухне морозилка, Тэхен злобно морщится, так, слишком напоказ. Кажется, он тоже устал. — Не могу, ты такой... да дурак. Просто дурак. Плюешься кровью, самый сильный, блять, так было бы для кого, знаешь. Ду-рак. — Спасибо за осведомленность, Тэхен, — Чимин улыбается глупо, пожимает плечами. Вверх-вниз, как данность. — И дальше буду. — Дурак пусанский, — громко фыркает Тэхен. — Вот сейчас я тебя на китайском пошлю нахуй, а ты даже не поймешь, — Тэхен еще раз фыркает, долго, со вкусом. — Во ай ни. Они смеются в два голоса (Тэхен все равно ничего не понял, а Чимин полгода — в жопе шило — китайский для себя учил), но на самом деле смешно давно перестало быть. Да какая вообще разница. Вот у Тэхена такое глупое в голове, что, приставь какой-нибудь террорист к голове Хосока автомат, то Чимин бы чисто из своего гребаного принципа столкнул его в сторону и умер такой недоделанной Джульеттой. Просто так. Настолько все плохо. Тэхен думает, что в этом всем нету никакого смысла — в этой недорасчехленной невзаимной. Когда еще и подыхать потом, что вот за самопожертвование такое? Идиотское. Но самое поганое в этом не то, что Чимин бегает в перерывах между парами харкаться кровью в грязный туалет. Нет. Самое дерьмовое в том, что Тэхен прав. Но Чимин не слушает. У Чимина Хосок по венам, а у Хосока взгляды искренние, в которых только тонуть (он и так уже), сердце большое, улыбки такие, что всегда после них органы выблевывать. Чимин болеет — он это прекрасно знает, об этом кричат платки красные, оскалы с кровью и все-все. Чимин влюблен уже полтора года. Чимин смотрит на Тэхена. Тот прямо тупыми аллегориями с белым мелом, такое клишированно-киношное, что просто нахуй. Потом на Хосока — тоже тупо, на нем лица нет, никаких медовых улыбок, шуточек локальных и блевотни радужной. Этого его бесячества вечного. Только страха — очень много. Не понятно, кто из них растерян сильнее. Чимин мог бы рассмеяться, чтобы не заплакать. — Тэхен, — говорит вкрадчиво, комок стоит прямо у гланд, — ты не мог так со мной поступить. Один факт. Тэхен мог. Не потому, что ему хотелось поднасрать, нет, они все-таки пол жизни знакомы уже, одна старшая школа, одна мечта сбежать в Сеул. Все the same. Тэхен слишком им дорожит (дружбой этой их всратой), чтобы вот так подставлять. И слишком брат за брата, чтобы дать сгореть за какую-то непонятную любовь. Чимин смотрит на Хосока (глаза большие, губы сжаты, страху больше, чем у маленького Чимина), и понятно сразу, что Тэхен еще как мог. — У меня девушка есть, — Хосок распрямляет плечи, весь такой мужик-мужиком (хотя и костлявый, но теперь не нелепый), смотрит пронзительно. Стоять втроем за этим углом и не курить почему-то странно. Обшарпанные стены шараги, примятая трава, черным маркером накаряченное «пропитое поколение» по железной трубе — все вмиг становится неуютным. Еще бы Чимин не знал, что у него есть девушка. Очень красивая, кстати. Совсем не похожая на дебильного, блять, Чимина, который курит тонкие винстон и носит совсем не милые платьица для застрявших в детстве девушек. У Чимина шансов не было. Никогда. Совсем. — Я лучше. Чимин улыбается грустно, Хосок кладет свою теплую руку ему на плечо, жжет кожа к коже через ткань этой тупой виной за то, что не любит в ответ. Ужасно драматично. На самом деле хочется плакать. И вот потом после всего этого цирка они стоят с Тэхеном у гребаного прокуренного угла, Чимин оттирает губы от крови. Тэхен виновато подает ему огоньку, так идиотски, затягивать раны никотином. Сам закуривает. — Ты лучше, — у Тэхена вина за несостоявшийся хэппи энд. И Тэхен, в общем-то, дохуя хороший актер. — Ты мне жизнь сломал, Тэхен, — затягивается упорно, в груди болит, сердце стучит о ребра до ломки. Некрасиво выпрямленная спина Хосока только-только скрылась за поворотом. Он ведь теперь не отстанет, будет таскаться, прямо как псина послушная, потому что вот у бесячего Хосока реальные проблемы с синдромом всеответсвенности. Он слишком хороший, чтобы оставить своего недодруга в такой беде (хотя ведь так еще хуже будет). — Ага. Чимин говорит, что Тэхен его совершенно не спас (теперь точно). Тэхен отвечает «ага».