Неисповедимы пути Господни

      У влюблённости три стадии.       Первая — встреча. Вторая — интерес. Третья бьёт обухом по голове в одночасье и становится сразу понятно, что именно так долго изводило твои внутренности.       Но влюблённость — это лишь недостаточно продолжительный гормональный всплеск. Она быстро проходит, но ярка, будто вспышка молнии на ночном небе. О ней иногда вспоминаешь.       С любовью всё сложнее и стадий, как у рака, у неё нет. Она просто приходит, как аллергия на пыль, и остаётся жить комочком в твоём сердце до смерти. Любовь — это зависимость мозга от эндорфинов, которые вырабатываются просто от взгляда человека, чёрт возьми, в которого ты втюрился. Эндорфины вырабатываются даже от оклика, от его голоса, от его запаха. От всего, что принадлежит этому человеку.       Это болезнь. Страшная, отупляющая болезнь.       Кажется.       Северусу удобно так думать. Любовь для него то, что неизлечимо и непременно ранит глубоко и сильно, наотмашь, разламывая психику. Любовь часто ничем хорошим не заканчивается. Гораздо чаще в конце любящих встречает горе, чем счастье.       Он не знает: почему эндорфиновая зависимость воспевается, почему её желают, почему в честь неё существуют праздники и наконец почему почти каждый в ней погрязает, будто в болоте.       Его мать любила одного человека, точнее была глубоко зависима от него. Этот человек был его отцом. Когда он умер, — а такое бывает, люди всегда умирают, — его мать сошла с ума. Она и раньше не была вменяемой, если учесть её постоянную эйфорию от мужа, но, когда его не стало — всё вылезло наружу пугающе быстро.       Она танцевала с его костюмом по гостиной, разговаривала со стулом, который стоял за обеденным столом. Его фотографии, что были повсюду в их доме, стали чем-то похожим на алтари. Она смотрела на него долго и тупо, редко моргая, будто погружаясь в транс. А ночью… выла, лёжа в своей спальне. И ничем её вопли заглушить было нельзя.       Любовь — это болезнь. Не проклятье или дар. Она — гнойник, который вскроется рано или поздно, показав своё содержимое.       Северус помнил, как мать вела его в церковь, как она пыталась найти утешение в мраморных величественных стенах. Как разговаривала с пастором долго, и ей это помогало на короткие промежутки. Совет, который ей дал мужчина в рясе, был очень простым — избавьтесь от вещей мужа. Простым до смеха. А ещё он говорил о загробной жизни, о том, что там отец обретёт покой только тогда, когда она его отпустит.       Это сделало только хуже. И однажды Северус сидел за столом, заполняя прописи, а мать пришла к нему и долго гладила по голове. Слишком долго, а когда перестала, то поднялась и переставила стул на середину комнаты. Она ничего не говорила, не просила о прощении. Петля, заготовленная заранее, висела на чёртовой люстре.       — Помоги, — голос её не дрожал, но был полон уверенности, что сын ей поможет. — Я хочу покататься.       И он, дурак, убрал стул под её ногами.       Поэтому любовь — это болезнь, ненужная, опасная привязанность пришитость к человеку, который может в любой момент уйти. Поэтому вселюбящего и всепрощающего Бога нет — если бы был, всей этой жестокости и несправедливости в жизни не было.       Поэтому есть несколько истин, которые он держит в голове всегда: не люби, не надейся, не верь.       И это правильно.