С заботой, Флёр»
Флёр отправляет письмо сестре на электронную почту и откладывает ноутбук на плетённый столик. Маленький Невилл рассказывает маме истории о его сегодняшних незадачах и показывает, как прорастил много новых семян. Он возится с горшками в зимнем саду, а Алиса и Флёр пьют липовый чай с миндальным печеньем. Алиса Лонгботтом качает головой, глядя на сына. — Его способность так и не проявилась? — спрашивает Флёр неуверенно. — Пока что нет. Я надеюсь, что его обошла наша судьба стороной и он останется обычным ребёнком. — А долг семьи? — Флёр удивлённо поднимает на неё взгляд. — Мы его отдали сполна, — Алиса натянуто улыбается. — Господь не требует от нас самопожертвования, лишь способности любить. — Я люблю эти растения, — Невилл касается грязными ладошками щёк, а потом разводит руки в стороны, — вот так сильно. — Я слышала, что звезда может появиться и в десять лет. — Да, такое, к сожалению, случается. А я слышала, что ты родилась со своей звёздочкой с самого начала, — Алиса откидывается на спинку кресла-качалки и мягко смотрит ей в глаза. — Да, так и есть. Меня называют дочерью Божьей из-за этого. В Париже с этим свыклись, — щёки Флёр розовеют сильнее. — Здесь я боюсь представить, что обо мне говорят. — Как хорошо, что ты старше отпрыска Малфоев, иначе они прибрали тебя к себе, — Алиса хихикает. Она похожа на маленькую эльфийку из сказок. — Примерно, об этом сейчас судачат. Твоя матушка, наверное, жутко устаёт отказывать претендентам на твою руку и сердце? — C'est son passe-temps*, — со смехом произносит Флёр. — Оно приносит ей лишь удовольствие. Флёр дует на чай, чтобы слегка остудить. Алиса качается в кресле, уминая шоколадный кекс. — Кстати говоря, магистр просит тебя завтра выполнить одно небольшое поручение… — говорит женщина, облизывая указательный палец, испачкавшийся в шоколадной помадке. — Ты бы не могла завтра позвать жителей нашего городка на праздничное богослужение? — Да, я смогла бы. Флёр тут же почувствовала прилив нетерпения. Ей очень хотелось сменить размеренную обстановку домашнего уюта на то, чем она обычно занималась в Лурье, небольшой деревеньке под Парижем, где находится их дом. — Тогда, думаю, Молли Уизли составит тебе компанию. Ты же не знаешь толком город, — Алиса мягко улыбается ей. — Миссис Уизли? Это та женщина, что стала помощником главы Алого Ордена в шестнадцать? — в глазах Флёр загораются огоньки удивления. — Моя сестра хочет быть похожей на неё. — Не волнуйся, она не такая, как о ней говорят, — Алиса ей подмигивает. — Возьми ещё кусочек смородинового пирога.***
У миссис Уизли безумно красивые огненные волосы и очень мягкий взгляд. Рядом с ней парень, видимо, её сын. Высокий. Выше Флёр на голову. Невилл обожает обоих. Не успевает Флёр открыть входную дверь, как он быстро бежит к ним босиком и обнимает за ногу молодого человека. — Билл! Тётя Молли! — Доброе утро, — Флёр смущенно наклоняет голову вниз и очень быстро заправляет локон за ухо. — Доброе утро, — говорит миссис Уизли ей и тут же опускается перед Невиллом, обнимая его. — Привет, солнышко. — Здравствуйте, — на щеках молодого человека появляется лёгкий румянец, когда он отводит взгляд. — Я Билл Уизли. — Флёр Делакур… — Молли, — женщина счастливо улыбается, поднимая на Флёр взгляд. — Сестричка вкусно готовит, но не так, как тётушка, — Невилл громко шепчет на ухо миссис Уизли. — Да ты что? — Молли удивлённо смотрит на него. Спустя пару минут они переходят в комнату Невилла. Билл садится на ковёр перед железной дорогой Невилла. Молли даёт указания мальчикам, чтобы те вели себя хорошо и обязательно пообедали. Еду она принесла с собой и поставила в холодильник. От неё исходит настоящее тепло. Женщина целует Невилла в светлую макушку и приобнимает Билла. Молодой человек густо краснеет и отводит взгляд от Флёр. Та улыбается, наблюдая за ними. Молли и Флёр уходят из дома около девяти утра и отправляются по поселковой дороге до небольшого городка пешком. Пшеничные поля ещё зелены, но колосья уже полные и тяжёлые. Флёр касается их ладонью, чувствуя, как они нежно ласкают кожу. — Вы, правда, Багровое Пламя? — тихо задаёт вопрос она. — А ты, правда, Божье Дитя? — немного наклонив голову спрашивает Молли. Секундная тишина, после которой спутницы смеются. — Я думала, что вы не такая, — честно признаётся Флёр. — Сильная, мужественная, более крупная и серьёзная? Флёр качает головой. — Суровая, — она молчит какое-то время. — То есть… о вас ходят легенды. Вы спасли так много жизней и уничтожали демонов с двенадцати. — Но, как видишь, я могу быть и такой, — Молли кивает ей. — Я мечтала о своей большой семье, очаге, детях… Поэтому всегда шла к своей мечте, не смотря на трудности. — Я думала, вы живёте в Риме. — Ох, — Молли качает головой, — по своей воле я там жить не собираюсь. И потом, когда воспитываешь пятерых сыновей, на Рим времени не остаётся. — Пятерых? — Флёр очень сильно удивляется. Уизли кивает и в уголках её глаз появляются морщинки. — И младшая дочь. Чарли уже двадцать, Биллу восемнадцать. Вы, кажется, ровесники. Фреду и Джорджу десять. Рональду пять, а Джинни четыре. Флёр выглядит уже потрясённой, а не просто удивлённой. — Простите, — она искренне извиняется, краснея до ушей. — Не за что извиняться, — Молли качает головой и берёт Флёр за руку. — Ну, а ты, Флёр? Я думала, что у тебя неземная красота и дар, от которого все приходят в трепет. — Я искренне и всецело верю в Бога — это не дар, лишь сила моей веры. Я привожу людей к Богу, когда они находятся в отчаянье, чтобы спасти их души — это мой долг, — она опускает взгляд на кончики своих туфель. — Я бы хотела поговорить о Нём с тобой. Они уже подходят к городской черте. — Я думаю, что Господь милостив. Он всё прощает, если к Нему приходить и каяться в грехах. Он любит нас больше, чем мы сможем когда-нибудь кого-либо полюбить на этой земле. И всё-таки… любовь Его мудра и не слепа. Он посылает испытания и трудности, чтобы мы справлялись с ними, обретая себя с каждым днём. — То есть ты думаешь, что Он любит тебя больше, чем твоя мама? — Думаю, что Он любит нас всех несоизмеримо сильно. Он в нас и с нами. Он в людях, в этом мире, всё пронизано им. Мы лишь живём здесь, наше тело умирает здесь, а душа живёт дальше. — Живёт? — Молли переспрашивает. — Разве ты не знаешь, что… — Знаю, — обрывает Флёр Молли. — Знаю, что есть Ад и Рай. И что все мы грешны, поэтому дорога в Ад нам предопределена. И всё-таки… Он любит нас. Он любит нас сильнее, чем можно это представить. — На Суде всё решится, не говори так. — Вы знаете, что это не так, Молли. Вы видели Ад своими глазами. В Аду живут души, на Небесах им нет места. Он не жесток. Его мир продуман до мелочей. Он совершенен. Лишь демоны не понимают этого и смертные, конечно же, тоже, — пожала Флёр плечами. — Дети никогда не слушают родителей. — Родители не всегда правы, — возражает ей Молли. — Уж поверь мне, Флёр. Я совершаю и буду совершать много ошибок по отношению к своим детям. — Но Он — не вы. — Да, не я. Я лишь песчинка в Его мире, которую Он, возможно, даже не замечает. Но я взываю к Его помощи и Он мне даёт часть своей силы. По Его желанию меня любит клинок, из-за судьбы, которую Он мне дал, я узнала об этом мире больше, чем многие люди. И всё-таки… я не ропщу, но Его мир далёк от идеала. — Таким Его сделали лишь люди. Я не говорю о земле. Я говорю о мире в целом. Мы связаны друг с другом куда сильнее, чем это кажется на первый взгляд, — Флёр терпеливо улыбается Молли. — Вы любите свою семью и боитесь за своих детей, у которых появились такие таланты. Я понимаю вас. Даже у вашей маленькой дочери есть сила, похожая на вашу. Вы боитесь, но это грешно, — девушка крепче сжимает её руку. — Грешно осуждать своего Отца, грешно роптать и грешно лгать самой себе, уверяя, что это не так. Ваши дети и Его дети тоже. Молли вдруг останавливается. Она отпускает руку Флёр и на её глазах появляются слёзы. — Он их любит, как и вас, — говорит Флёр ей прямо в глазах. Молли закрывает лицо ладонями. — Прости, — хрипло произносит она. — Прости меня, пожалуйста.***
Они забирают у пастыря листовки и отправляются к центральной площади, развешивая небольшие плакаты. Поднимается сильный ветер. Он дует в спину Флёр и развевает её волосы во все стороны. Её ладони становятся холодными. Она держит плакат, а Молли клеит его к стеклу витрины обувного магазина. Миссис Уизли сейчас спокойна и даже ей улыбается. Флёр думает, что она зря воспользовалась своим даром и посмотрела на её душу, но, в тоже время, почему-то счастлива осознавать, что сегодня ещё один человек смог приблизиться к Отцу и понять Его хотя бы немного лучше. Свинцовые тучи опускаются совсем низко и небо раздваивает молния. Раскат такой громкий, что по спине невольно бегут мурашки. Флёр вздрагивает. С небес не срывается ни капли, но такое ощущение, что очень скоро им за шиворот выльют ушат воды. А зонтик никто из них не взял. — Осталось всего два плаката, — говорит Флёр решительно. — Нужно закончить с ними, а потом раздать листовки. — Ты сумасшедшая, девочка, — Молли прикусывает губу. — Кто не рискует… — Флёр весело смеётся. — Эта Британия такая холодная и промозглая даже летом. — Она тебе не нравится? Флёр молча кивает, и они бегут по улице к очередной стене, чтобы повесить другой плакат. — Очень, — тихо говорит она, и Молли слышит, как стучат зубы Флёр. — Простудишься, — женщина похлопывает её по плечу. — Я могу сама закончить. — Нет-нет, я не брошу вас. Ещё один порыв ветра вырывает листовки из рук Флёр и они, кружась, улетают вверх. Она прыгает, стараясь схватить хотя бы какие-то листовки, но ловит всего лишь пару. — Ужасная погода, но это так умопомрачительно красиво, — Флёр легко смеётся, будто этот порыв холодного ветра принёс ей счастье. Молли не понимает этого, а ещё она часто видела, как такие счастливые дети разбиваются, как фарфоровые статуэтки. Молли хочется её обнять и защитить от всех невзгод, но почему-то она знает, что это бесполезно. Такие дети сгорают первыми. У Молли хорошая интуиция. Когда родился Билл, она, взглянув на него, всё сразу поняла. Её сердце сжалось. Сжимается и сейчас. — Пошли, — Молли хватает Флёр за руку. Плакат падает и прибивается к асфальту первыми крупными каплями дождя. Прямо напротив аптека, к двери которой подошёл высокий мужчина. Он открывал замок. Молли знала его хорошо и, хоть лекарства и всё, что он делал, было превосходного качества, она его недолюбливала. Точнее… — Мистер Снейп! — Молли подбегает к нему вовремя. Он ещё не успевает закрыть за собой дверь. — А мы к вам! Как хорошо, что мы успели. Кажется, начинается буря… — Кажется? — он сухо переспрашивает. — Возможно, вам необходимы очки, миссис Уизли? — Возможно, — Молли улыбается ему в ответ, хитро подмигивая Флёр. — Что ж… — мистер Снейп произносит с какой-то садисткой ухмылкой. — Раз вам нужна срочная помощь, проходите. Раскат грома настолько громкий, что Флёр невольно обхватывает себя за плечи, заходя наконец в аптеку следом за миссис Уизли. Дверь ужасно тоскливо скрипит, когда мистер Снейп её закрывает. Но Флёр не поднимает на него взгляда, смотрит по сторонам, убирая от лица мокрые волосы. Аптека больше похожа на музей, чем на настоящую, привычную, аптеку. Слева полки с различными коробками с современными лекарствами, выкрашенные тёмно-зелёной краской. Всё аккуратно подписано от руки, а наименования вместе с ценниками вставлены в небольшие рамочки. Справа же стена сверху до низа заставленная только растворами, сборами и прочими «снадобьями», которые были произведены самим аптекарем, но нужное можно только заказать — на полках стоят муляжи. В глубине зала она видит большой дубовый стол, на котором стоит кассовый аппарат и, Флёр не может удержаться от бесшумного хихиканья в ладонь, деревянные счёты. На свободных местах между полками висят пучки с лекарственными травами. Впрочем, и живых растений в горшках здесь предостаточно. Так же она замечает две двери, одна из которых открыта и можно увидеть через дверной проём лестницу, ведущую на второй этаж. Под ногами у них чёрно-белая плитка, а проводка, на которую Флёр обращает внимание при следующем ударе молнии, когда помещение освещается, вообще была проведена, кажется, в начале прошлого столетия, поверху, причём провода были перекручены между собой. Гром. Флёр снова вздрагивает, но уже от того, что мистер Снейп и миссис Уизли шумно спорят. — У вас же есть свободное место на двери, мистер Снейп, — женщина показывает ему злосчастный плакат. — А я говорю вам, миссис Уизли, что никогда не повешу этот бред в своей аптеке. — Это праздничное богослужение. Мы празднуем рождение Марии. — А мне плевать! — Снейп хмурится и пытается вырвать из её рук плакат. — Вы же хотели купить очки, а не снова обращать меня в свою веру. — А я и не собиралась вас обращать в веру. Я прошу вас разрешения повесить плакат на двери вашей аптеки. Вам сложно, что ли? — Это невозможно, — он вырывает плакат из рук Молли. — Потому что вы считаете, что так вы будете побуждать людей невольно отказываться от лечения лекарствами и, якобы, пропагандировать «лечение молитвами»? — Флёр говорит спокойно, глядя прямо на него. — Это нелепо, — Северус говорит уже более сдержанным тоном. — Точно так же, как икона на столе у врача, — Молли от услышанного краснеет и сжимает кулаки. — В Средневековье бубонную чуму пробовали лечить молитвами. Разве помогло? Никакого Бога нет, а вы, миссис Уизли, вместо того, чтобы забивать своим детям их юные головы ненужными сказками, лучше бы думали об их будущем. — В ваших словах так много яда, мистер, — Флёр смотрит ему в глаза. — Не от того ли, что вы с детства храните обиду в своём сердце? Мужчина в ответ смеётся. — Девочка, что ты знаешь обо мне? — Вашей маме не помогли, поэтому она умерла. Вы не можете простить ни себя, ни этих людей, — Флёр касается плеча Молли ладонью. — А ещё вы всё время думаете, что ей помогли сойти с ума в этой церкви, и ваша мама, не найдя поддержки и необходимого лечения в психбольнице, убила себя. Вы не стали врачом, потому что считаете, что к врачам так или иначе приходят люди, сами они пациентов редко находят, а вот аптекари… — Флёр вздыхает, — …с больными людьми, которые пытаются сами себя вылечить, сталкиваются каждый день. Думаю, вы не то чтобы не верите в Бога. Вы, если Бог есть, а иногда допускаете эту мысль в свою голову, ненавидите его. Легче ненавидеть какого-то там Бога, чем общество в целом, не так ли? Вас разрывают внутренние противоречия, и вы горите в агонии так долго, что мне вас искренне жаль. Сначала Северус молча слушал, потом его бледное лицо посерело, а когда Флёр закончила говорить, он с прищуром посмотрел на миссис Уизли. — Я здесь не причём, — Молли передёргивает плечами и гордо смотрит ему прямо в глаза. — Это дар Флёр. — Чепуха. — А ещё я знаю, что вы боитесь сойти с ума так же, как и ваша мать. Вы закрыты и зажаты, будто вы сами пленили себя и заточили в маленькой комнате, где нет ни окон, ни дверей. Там только кромешный мрак, а в нём вы. Вы ни во что не верите, вы не надеетесь и не живёте. Только существуете. Вы ни что и никого не любите, а в те моменты, когда вы встречаете нечто действительно прекрасное, ваша внутренняя клетка становится всё меньше, всё темнее. Вы наказываете себя, истязаете. А весь гнев и всю боль срываете на секте, которая погрязла, как вы считаете, во лжи и алчности. Быть может, в чём-то вы правы, но ваша жизнь похожа на ад. И, если вам не помочь, она им станет уже не в переносном смысле. Вы сойдёте с ума, так и не найдя своей дороги. Ваша гордыня во истину страшна. Снейп смотрит на неё не моргая. Длинные белокурые волосы, нежно-голубые глаза, молочная кожа. На вид не больше шестнадцати, а, может, и меньше. Голубое платье облегает стройный стан. Тонкие кисти, длинные пальцы. Она сжимает в руках листы. На лице ещё мокрые следы от капель дождя. Она красива, но… Ему следует отвернуться и не слышать её слов. — Если я вам скажу, что Бог есть, вы мне не поверите, — она не спрашивает, — поэтому держите, — девушка протягивает ему листовку, а Снейп не берёт её в руки. — Je ne peux pas vous aider si vous ne prenez pas un dépliant, un cerf*, — настойчиво протягивает она лист, как и всегда, в минуты особенного волнения, переходя на родной язык. Северус шагает назад, садится на стул и устало смотрит на Флёр. Она видит его насквозь. Душа у него изранена так глубоко, что на её месте многие проповедники сдались. Человек отталкивает помощь, считая, что она ему не нужна. Он варится в собственном котле, из которого Флёр его не достать. — Vous êtes un mulet têtu*, — не выдерживает Флёр и её щёки тут же краснеют то ли от смущения, то ли от праведной злости. — Ты занимательная девочка, — Снейп скрещивает на груди руки. — Можешь приходить сюда каждый день, если хочешь. Мне было бы интересно с тобой, — он ухмыляется и его зрачки расширяются, — поговорить. — Soyez votre chemin*. Я согласна.