***
Я трясусь, как алкоголик, когда сижу в гримерке, готовясь к шоу Джимми Фэллона. Голова трещит по швам. Кажется, начала подниматься температура. Болеть сейчас не очень хочется. Рядом со мной сидит какая-то женщина, что пытается мне что-то объяснить. А моим лицом занимается местный визажист. Совсем скоро я встречусь лицом к лицу со своим страхом, болью и любовью одновременно. Дрожащей рукой поправляю подол нежно-розового платья по колено и встаю с удобного крутящегося кресла, чуть ли не спотыкаясь об упавшую кисть для макияжа. Ноги подкашиваются. Нужно успокоиться и делать вид, что тебе абсолютно плевать на этого чертового британца. Все хорошо — главное, ничего не бояться и спокойно вести разговор с Джимми, делая вид, что Холланд не присутствует в студии. — Вы очень красивая, мисс Клотова! — я тихо благодарю за комплимент и поправляю волосы. До сих пор не привыкла к тому, что они больше не такие длинные и темные, как были раньше, но сейчас они мне намного больше нравятся. По крайней мере, в сочетании с моими голубыми глазами — это самое то. — Можете выходить. До начала пять минут. — спокойно говорит женщина, что сидела рядом со мной все время. Я кивнула, разгладила складку на платье и вышла из гримерки, аккуратно ступая по ламинату и морщась от стука каблуков. Сердце забилось с невероятной скоростью, наровясь выпрыгнуть из груди. Дыхание сбилось, и я приоткрыла рот, чтобы нормально дышать. Я прохожу в небольшую комнату, откуда должна выйти в студию. Здесь стоит большой диван, но садиться на него я не буду, все равно вставать. Ко мне сразу подбегают работники, которые цепляют микрофон и дают последние наставления, по типу куда садиться, в какую из камер смотреть, если нужно, громко говорить в микрофон. Я скрещиваю руки на груди и волнительно осматриваю эту комнатку, стены которой начали уже давить на меня. Это первое моё такое интервью в формате шоу, которое транслируют по телевидению. До этого я бывала на интервью для журналов, а так же у одного популярного французского блоггера, который задавал мне семьдесят два вопроса. И это так волнительно. Хоть все возможные вопросы, которые может задать Фэллон, мы проработали ещё вчера с Хосе, но все же страшно. Или я боюсь встречи с Холландом? — Привет. — достаточно громкий и родной голос раздаётся возле меня. Я отскакиваю от британца на несколько шагов и чувствую, как сердце падает в пятки. Меня будто окатило волной. Это было слишком неожиданно. Я бегло осматриваю Томаса: знакомый запах, что хочется вдыхать каждый день; знакомый взгляд, от которого по телу бегут мурашки; прическа с кучей ненужного геля для волос; такие желанные губы и карие, такие любимые и уже чужие, глаза. — П-привет. — запинаюсь и шумно вдыхаю воздух. Руки начинают дрожать, и я сжимаю их в кулаки. Боже, я готова сейчас разрыдаться и броситься ему на шею. Сказать, что люблю, и больше никогда не отпускать. Но я молчу, наслаждаясь каждой секундой нашего времяпровождения вместе. В миг мне становится холодно, будто сейчас зима. Я начинаю дрожать от холода, потирать плечи и переминаться с ноги на ногу. Как же это чертовски не вовремя. — Тебе холодно? — я чувствую, как его взгляд проносится по моему телу. Я знаю, что Тому нравится это платье и то, как оно на мне сидит. Если бы мы были в отношениях, то парень бы уже заявил о том, что он не против сорвать это платье с меня в ближайшую ночь. И я не то что бы согласна на такой расклад событий — сама бы помогла снять это неудобное платье. Так ещё и моего нелюбимого цвета — розового. Я мотаю головой, мол, нет, и выпрямляю спину, смотря вперед, лишь бы не встречаться со взглядом его карих глаз. Спустя несколько секунд слышу копошения и чувствую, как на плечи легло что-то тяжёлое и чуть теплое. По телу разлилось что-то горячее. Я сжала в кулак край кожанки Тома и попыталась её стянуть с себя, но руки не слушались меня, и она осталась висеть на моих плечах. Я продела руки в рукава, чуть задев микрофон, и уткнулась в воротник, что стоял торчком. Так тепло и приятно, по семейному. — Спасибо. — хриплю я и корю себя за то, что вновь подалась своим чувствам. Сама же твержу о том, что нужно делать вид, что мне плевать, делая этим Тому больно. Но опять этот бой проигран, как и все предыдущие. Я никак не смогу победить шатена, ведь люблю его до чертиков в глазах. — До эфира осталось десять секунд. — женщина начала отсчет, и кивнула мне. Я вздохнула, чувствуя на груди тяжесть под названием «Том Холланд», всхлипнула и провела ладонью по лбу, смахивая незаметный пот. Главное - спокойствие, а на остальное плевать. Лишь бы не сболтнуть чего-то лишнего и вести себя так, будто рядом не сидит тот, кто разбил мне сердце. Слышу громкую музыку, которая разносится по всей студии. Мы выходим из-за кулис, и я теряюсь… Слишком много камер, слишком большая студия, очень много людей, что сидят за кадром на скамейках. Студия больше похожа на университетскую аудиторию: большая сцена с одним учительским (в данном случае ведущего) столом, а так же скамейки-этажки. На меня накатила волна смущения, когда сквозь звон в ушах я услышала громкие аплодисменты, а так же замешательства. В один миг я забываю то, что мне говорила та женщина, что уже успела надоесть мне, слова Хосе о том, что мне делать, если я теряюсь. И вот, первый мой фейл. Я просто шла на автомате за Томом, который… Который каким-то образом успел схватить меня за руку, переплести наши пальцы и успокаивающе поглаживать подушечкой большого пальца тыльную сторону моей ладони. Я исказила улыбку, чтобы сделать вид, что со мной все нормально. Надеюсь, она выглядит как можно естественнее. Мы прошли к дивану, около которого нас уже ждал Джимми с распростертыми объятиями. Он пожал руку Тому и дружески постучал по плечу, а после затискал меня в объятьях. От мужчины так и веяло теплом. И правду же говорил Хосе, когда назвал его не просто ведущим, а психологом, от которого трясутся коленки при первой встрече, в хорошем смысле. — Воу-воу-воу, — протянул Джимми, когда мы сели на диван, а он за свой стол, на котором уже лежали всякие бумажки с вопросами, — так неужели вы все-таки пара? Помню, недавно интернет разразился новостью, что вы расстались, но никаких официальных подтверждений вы не дали. — Да, мы пара. — опережает меня Том. А я ведь хотела сказать четкое: нет. Что? С каких это пор мы пара? Простите, я тут немного в шоке, да. На моем лице дрогнула улыбка, как у психа. Холланд в своем уме? Сам же написал четкое и понятное: мы расстаемся. Так, спокойно. Все хорошо. Надеюсь, что это просто обычный пиар-ход. И после этого интервью все встанет на свои места: мы так же не будем общаться, иногда просматривая истории в инстаграме друг друга. — Вы стали моей самой любимой парой в Голливуде. За вас же, как говорит молодежь, топит весь Марвел, так ведь? — смеется Джимми и на экране появляются комментарии под нашими фотографиями от Мстителей. — Да, они сумасшедшие, — подаю голос я, обращая внимание на себя. Том повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза, как бы подбодряя меня. Издаю смешок и сжимаю ладонь Тома. Что же ты творишь, черт побери? Возьми себя в руки и закончи этот театр абсурда, — кажется, они волнуются за нашу пару больше, чем мы сами. Том вдохнул и прикусил нижнюю губу, смотря на меня взглядом победителя. Вновь выиграл. Вновь я поддаюсь чувствам и парню. Неужели это никогда не прекратится? Почему я сейчас нагло вру на многомиллионную аудиторию, хотя одной фразой могу разбить все надежды поклонников нашей пары и обрадовать хейтеров? — Как вы познакомились? — интересуется ведущий. Перед глазами появились события дня рождения Роберта, празднование которого проходило в отеле. Кажется, это было так давно, но прошло чуть больше трех месяцев. Эти месяцы были наполнены слишком большим количеством событий, поэтому пролетели быстро, практически незаметно. — На дне рождении Роберта Дауни младшего. — я увидела самую искреннюю улыбку Тома. Он улыбался так широко, что мне захотелось самой растянуть губы в улыбке. И я это сделала. — Лиза тогда подошла поздравлять Роберта, а мы с некоторыми Мстителями стояли рядом. Я был сражен ее красотой и скромностью. Улыбка Лизы очаровала меня, и я даже встал в ступоре. Я думал: «черт возьми, какая она красивая. Как можно быть такой очаровательной?». А после Роберт нас познакомил. — Это так ми-и-ило, — протянул Джимми. Мужчина подпер подбородок ладонями и глубоко вздохнул. По-моему, он реально наш большой фанат. По залу прошелся смешок, — а о чем ты думала в тот момент, Лиза? — Ой, — я усмехнулась, — я тогда подумала: «что за странный чувак, что смотрит на меня?». Я его боялась! — Серьезно? Почему ты мне об этом не говорила? — Томас наклонил голову в бок и приподнял бровь. Потому что мы больше не вместе. — А ты у меня спрашивал? — удивилась я. Шатен покачал головой и улыбнулся. — И кто с кем первый начал заигрывать? — Фэллон облокотился о спинку стула и отпил какой-то горячий напиток из синей кружки с логотипом шоу и с интересом посмотрел на нас. Вот же любитель задавать смущающие вопросы. Секундное молчание. — Том. — Лиза. Мы с Холландом ответили одновременно и рассмеялись. — Это был Том! Ты мне первый написал в инстаграме, а потом мы перешли в WhatsApp. — возмущенно вскрикнула я и прищурила глаза, осматривая Тома с ног до головы, мол, не ври, мелкий наглец. — Да ладно, не верьте ей, она врет, — отмахнулся шатен, вызывая у меня еще большее возмущение, — ты еще на дне рождении Роберта запала на меня. Она начала меня сталкерить, ведь я прекрасен! — Он у меня слишком самовлюбленный, не обращайте внимания. Он. У. Меня… Что? С каких это пор этот британец оказался «моим»? Так, меня явно не в ту сторону прет. Неужели я так быстро забыла то, что было несколько дней назад?.. Как он бессовестно бросил меня, когда я нуждалась в поддержке, ведь у меня начался некий кризис. Так я еще и до сих пор не знаю причину быстрого расставания. — И вы правда встречаетесь? То есть это никакой пиар? Он самый, Джимми. — Нет. — я закинула ногу на ногу и облокотилась о Тома. Если уж играть, то до конца. Думаю, что совесть меня явно замучает, после того, как я пересмотрю этот выпуск. — Лиза, а ты хотела сыграть в одном фильме с Томом? — Оу, нет. Из меня ужасная актриса, — мысленно усмехаюсь, — я вовсе не умею играть, поэтому со мной было бы сложно. — ага, да. — А ты учила Тома дефилировать? — я качаю головой. Представляю, как Том проходит модельной походкой по подиуму и заливаюсь смехом. Конечно, это было бы чересчур эпично и красиво, но не стоит это еще раз представлять. — Я бы и сам не согласился ходить походкой от бедра. У Лизы шикарные ноги и попа, поэтому у нее хорошо получается. — я смущенно отвожу глаза, а после, когда понимаю пошлый подтекст, то становлюсь красной как помидор. Чертов Холланд. Он выпускает мою ладонь из своей цепкой хватки и кладет свою на мое колено. Я накрыла его запястье и совсем расслабилась. Можно почувствовать его поддержку, и мне это нравится. Так не хватало его эти несколько дней. Сейчас я готова Тому простить абсолютно все, лишь бы он был всегда рядом. И вновь я поддаюсь своим чувствам. — Том, в будущем планируются новые фильмы с твоим участием? — Конечно, но раскрывать, что это за фильмы, я не буду. Это секрет пока что. — Даже не намекнешь? Ты же любитель поспойлерить. — это уж точно. Фэллон начал вытягивать из него информацию, давить. Надеюсь, что Том не расскажет ему ничего, ибо иначе его оштрафуют. Вроде бы Джейк говорил о том, что в контракте Холланда прописан пункт о том, что за каждый спойлер парень должен будет заплатить определенную сумму. — Какие у вас планы на будущее? — Я хочу выпустить свою личную линию одежды. — признаюсь честно я с горящими глазами. Надеюсь, что эта мечта сбудется в ближайшее время. Мне кажется, что я слишком сильно себя загрузила, потому что приюты для животных + линия одежды + переезд очень сильно выматывает. Например, только сегодня я буду разбирать вещи. Так же сегодня должен заехать бывший хозяин дома, чтобы забрать пару коробок своих вещей, а так же забрать из шкафа свою одежду. Второй день живу с вещами неизвестного мне мужчины. Его вживую я не видела, кстати, но судя по его стилю в одежде — это молодой парень спортивного телосложения. А еще этот стиль мне напоминает стиль Тома, который сейчас ущипнул меня за колено. Я тихо зашипела и перевела взгляд на Джимми. — А совместные планы вы уже построили? — он приподнял бровь и хитро улыбнулся. — Да. Приглашение на свадьбу уже тебе идет. — съязвила я, показала руку с кольцом на безымянном пальце, которое мне подарила мама на восемнадцатилетие, и рассмеялась от выражения лица Фэллона: приоткрытый рот и распахнутые карие глаза. Кажется, мужчина в шоке. Тем временем Том просто ухмыльнулся и покачал головой, мол, да. — Серьезно? — он покачал головой, а-ля, не верю. — Нет, конечно. Мы еще не рассуждали о будущем. — кивнула я и поджала губы. — Мы думаем над тем, чтобы жить сегодняшним днем. Нам комфортно вместе. Я люблю Лизу, она — меня, а будущее подождет. Я просто перестала дышать, потому что не ожидала, что услышу три слова, что когда-то перевернули мою жизнь с ног на голову. Кажется, что я уже так отвыкла от тона, которым говорит Томас, что по телу бегут мурашки, будто шатен произносит это первый раз. Мои ладони вспотели, но я все так же сжимаю запястье актера, впиваясь ногтями в его кожу. «Я люблю Лизу» Мне сердце забилось чаще, а живот скрутило. Если бы он знал, как я его люблю. Только сказать эту фразу я явно не смогу, если только написать. И то вряд ли. Рука сто процентов дрогнет и размажет чернила по бумаге. — А у вас есть какие-то клички? Вы как-то называете друг друга? Или вы просто используете обычные имена? — Зая. — произносим мы в унисон и смотрим друг другу в глаза. Прикусываю нижнюю губу и откидываюсь на спинку мягкого чёрного кресла. Как же я уже устала. — Почему именно «зая»? Как это сопливо. Фу, молодежь. — корчит смешную рожицу брюнет и вычеркивает вопрос. По залу проходится смешок. — На самом деле, не знаю, — пожал плечами Том, — просто как-то приелось. Мужчина сообщил о рекламе и, кивнув нам, вышел из студии. Я расслабилась и положила голову на плечо Тома, устало выдохнула. Как мне хочется оказаться в любимой кровати с кружкой горячего чая и английскими снеками, от которых я схожу с ума. Осталось совсем немного, и съёмки подойдут к концу, а, значит, я совсем скоро окажусь дома, где меня ждёт мама. Сегодня она ночует у меня, потому что захотела осмотреть новый дом, который, кстати, пришёлся мне по вкусу. — Том? — тихо шепчу я после того, как мне подправляют макияж и визажист уходит. — Что, малышка? — Зачем мы врем? — Потому что это пиар, а нам нужна известность, так ведь? — Угу. — обиженно надула нижнюю губу. На душе зашкребли кошки, потому что это ведь и правда пиар, чёрный пиар, но раз уж так нужно, то ладно — сил на то, чтобы разбираться в чем-то у меня вовсе нет. Мы сидим в неловко молчании, наблюдая за работниками и людьми, что сидят за кадром и переговариваются между собой. Спустя несколько минут приходит ведущий, который объявляет о том, что можно начинать. — Вообще, у нас в программе мало таких рубрик, но сегодня мы захотели, чтобы у вас взяли небольшое интервью дети. То есть на экране будут показывать детей, которые вам будут задавать вопросы, а вы будете отвечать на них. Вы же не против? — Джимми покрутился на стуле. — О, я ждала эту рубрику. — я выпрямляю спину и улыбаюсь. Люблю детей, особенно их простые и интересные вопросы, которые в большинстве случаев ставят тебя в ступор и заставляют краснеть. — Покажите нам первый вопрос. — просит Джимми, обращаясь к работникам, которые сидят в специально оборудованных комнатах. На экране показалась девочка лет семи с двумя красивыми хвостиками, которые завязаны белыми атласными лентами. На её щеках небольшой румянец, а руки скреплены в замок. Она очень милая. Чем-то мне напоминает меня в детстве. Я взяла кружку с чаем, что предоставили нам и сделала несколько глотков, хмыкая от тепла, которое распространилось по всему телу. И все же, в кожанке Тома очень тепло. Жаль, что я не могу её забрать себе, потому что мы уже не вместе. Хотя его вещи я до сих пор ношу, они так же красиво и аккуратно висят в шкафу. — А вы хотите общих детей? — я подавилась чаем, который схватила во второй раз, чтобы погреть ладони и окоченевшие от холода пальцы, и закашляла. Том постучал меня по спине и приобнял за плечи, доставляя мне этим моральный дискомфорт. Не нужно было этого делать, но ничего против я не могу сказать, потому что будет некрасиво с моей стороны, тем более, что мы играем парочку. — Все хорошо? — ласково спросил британец. — Да. — кивнула я. — Лиза, ты как? — обеспокоенно посмотрел на меня Джимми. — Все окей. Просто неожиданный вопрос, простите. — заверила я их и обратно облокотилась о Тома. Видео вновь включили, и я попыталась сосредоточиться на милой блондинке, что сидела на высоком стуле и смущенно глядела в камеру, перебирая от волнения пальцы. Я тоже так делаю, когда волнуюсь. Ужасная привычка, от которой очень трудно избавиться. — Простите, — она произнесла это шепотом, — на самом деле, меня это попросил спросить дядя Джимми, у меня совсем другой вопрос. — Так, кхм, упустим этот момент?! Почему его не вырезали? — возмутился ведущий и развел руками. Я хихикнула. Эх, Джимми, Джимми. — А вы любите конфеты? Какие у вас любимые конфеты? — она поболтала ножкой. Я нахмурила брови и задумалась. Этот вопрос меня перенес в мое далекое детство, где на выходных, когда я приезжала к бабушке с дедушкой, они покупали мне мятные сосательные конфеты и птичье молоко, от которого я всегда сходила с ума. У нас с дедушкой был целый обряд: мы сначала съедали шоколад, а только потом начинку, которая таяла на языке, как сладкая вата. — Сейчас я вообще стараюсь не есть сладкое, потому что придерживаюсь строгой диеты. Но хотя бы одну конфетку под названием «Ромашка» я бы съедала хоть каждый день. — «Ромашка»? — переспросил Джимми. Кажется, он не знает такие конфеты. — Да, это русские конфеты, от которых я без ума. Они мне напоминают Родину, а еще в шоколаде, который производится в России, сахара меньше, чем в американских шоколадках, поэтому я предпочитаю есть их. — Почему я под твоей подушкой ни разу не видел этих «Ромашек»? Там только шоколадное драже, несколько упаковок мармеладных мишек и два сникерса. Ну, один… Потому что второй я успел съесть, пока ты была в душе. Я краснею от разоблачения и опускаю взгляд вниз. Боже, Холланд, я тебя готова убить. Раньше у меня всегда под подушкой лежали сладости, потому что перед сном мне всегда хотелось съесть что-то из вредного. Но сейчас под моей подушкой, кроме мармеладных мишек, ничего нет. Зал разразился смехом, даже Джимми рассмеялся, прикрывая рот канцелярским планшетом с листами. И когда Том успел разглядеть мои сладости? — Так вот кто объедает меня. — хмурюсь и легонько бью парня, а плечо. И правда, когда мы были вместе, то сладости часто пропадали куда-то, но я просто не обращала внимание, потому что помню, что иногда было такое, что я съедала что-то, потом забывала об этом и спустя несколько месяцев только об этом вспоминала. — Вот тебя и взяли с повинной, Лиза. — смеётся Фэллон. — Ой все, давайте продолжим, — закатила я глаза. Перед нами появилась еще одна девочка. По виду она немного младше той, что первая задавала вопрос. — А если русалка заболеет, то она к кому пойдет: к доктору или ветеринару? — Воу, что за вопрос. Это точно дети готовили? — спросил Джимми и покачал головой. — Думаю, она пойдет к отцу, для начала. — поразмыслив, сказал Том, а я его полностью поддержала. Дальше я уже не смотрела на детей, что задавали вопросы, а просто отвечала на них, потому что очень устала. — А вы любите овсянку? — Терпеть не могу, но все равно ее ем, ведь она полезна. — Не люблю и не ем. — покривлялся Том. — Ты вообще что-то нормальное ешь? — ведущий постучал ручкой по столу. — Да, пиццу, бургеры, хм, кажется, вчера я съел большую картошку фри. Следующий вопрос. — Зачем людям дети? — Чтобы любить их. Чтобы быть счастливым и построить большую и дружную семью. — А вам, взрослым, можно все? — Нет, конечно. — Я не люблю спать, а в детском садике меня заставляют это делать. Зачем нужно спать, и почему взрослые так любят это? — Боже, деточка, поверь, лучше спи в садике, потому что, когда ты вырастешь, то вряд ли будешь высыпаться. — сказала я. Сейчас бы в садик и спать, а не все это Жаль, что я в детстве была слишком глупа для того, чтобы додуматься, что нужно спать. — Почему у Лизы есть грудь, а у Тома нет? — О боже, я просто промолчу. — утыкаюсь носом в свои ладони. Странные вопросы. — Лиза, а какие мальчики тебе нравятся? — Высокие брюнеты с голубыми глазами. — Что? То есть я не твой идеал? Ты меня ранила прямо в сердце. — он положил руку на сердце и щенячим взглядом посмотрел на меня. — Зай, ты у меня самый лучший. — заверила я кареглазого. — А вы правда любите друг друга? — спросила девочка с рыжими, как у лисы, волосами и яркими голубыми глазами, что можно рассмотреть сквозь толстое стекло черных очков. Мы замолчали, будто и не слышали такого привычного и банального вопроса от маленькой девочки. А любим ли мы друг друга? Разве можно ли назвать «любовью» частые страдания и истерики по ночам? — Да, — почти прошептал Том и поднял свои глаза на меня, будто ожидая моего ответа, — я люблю каждый миллиметр твоего тела и лица: твои прекрасные глаза, что светятся в лучах утреннего солнца; твои щеки, которые покрываются пунцом, когда я делаю тебе комплименты; пухлые губы, особенно люблю их целовать. Я помню каждый момент, проведенный с тобой: выходные с моей семьей, которую ты в прямом смысле свела с ума; мой день рождение и твой подарок, что висит уже в моей новой квартире в Лондоне; премьеру Паука — ты была так красива в том платье. Ты — лучшее, что случалось в моей жизни, и я правда очень сильно тебя люблю. По моему телу пробежался табун мурашек, я приоткрыла рот, сидя в шоке. Казалось бы, обычные слова, но они так прекрасно звучат из уст Тома, и ласкают душу и разбитое сердце. Я сжимаю ладонь парня и смахиваю слезу со своей щеки. Мой язык прилип к небу, заставляя меня издать непонятный звук и не давая возможности сказать какие-либо слова. Зал, полный людьми, Джимми Фэллон и другие работники студии отошли на задний план. Меня не волновал тот момент, что сейчас идет прямая трансляция по телевизору. Я просто поддалась своим чувствам и прикоснулась к таким любимым губам с жадностью кусая их. Сквозь звон в ушах я услышала аплодисменты и громкое «о-о-о, они такие милые» от Джимми. Я так люблю Тома. Он — мой воздух и моя жизнь.***
Устало скинув надоевшие туфли на каблуках, я кидаю ключи на столик в прихожей своего дома и прохожу на кухню, откуда льется свет, слышен звон соприкасающейся посуды и тихие разговоры. Кажется, мама еще не спит, а уже ведь поздно. Почему-то на все сто процентов я уверена, что она смотрела прямой эфир и сейчас закидает меня неудобными вопросами. Прохожу на кухню и застываю возле холодильника: напротив моей мамы сидит Никки, они о чем-то разговаривают, между ними стоит бутылка вина, что мама сегодня купила в супермаркете и миска с разными видами винограда. Снимаю кардиган, что заботливо дал мне Эрл, хваля Хосе за то, что агент додумался в багажник положить теплые вещи для меня. — Что здесь происходит? — устало спрашиваю я и подхожу к столу. Сейчас мне вовсе не хочется разбираться в том, что здесь делает Никки, но любопытство берет верх и я усаживаюсь на высокий барный стул, закидываю в рот одну виноградинку. — А вот я хочу задать тебе встречный вопрос, детка, — хмурюсь и смотрю на Никки, а после на маму, что приподняла брови в немом вопросе и подперла рукой подбородок, — вы же с Томом не вместе? — Ну да. — киваю я и бессовестно забираю у мамы бокал с красным вином, отпиваю из него. Получаю за это легкий подзатыльник от мамы и шиплю. — Что за поцелуи это были? — спрашивает мама и чокается с Николь, что кивает, мол, да, что вообще это было. — Игра, мам. — пожимаю плечами и устало вытягиваю ноги. — Нет, не игра, — хмыкает Холланд, — почему вы такие глупые и не видите того, что между вами происходит? — Потому что явно слепые, причем оба. — поддержала шатенку мама. — Я иду спать, — спокойно говорю я и зеваю, — давайте поговорим завтра? Кстати, Никки, я вас не обняла. — И даже не поздоровалась. — укоризненно смотрит на меня мама, пока я обнимаю Никки. — И все же, что вы тут делаете вдвоём? — я останавливают около двери и хмурюсь. — Смотрим на то, какие у нас дети тупые, — говорят они в унисон и заливаются смехом, вновь чокаясь бокалами с вином. Понятно, никто ничего мне не расскажет. И почему я не удивлена тому, что они спокойно сидят на кухне и разговаривают о чем-то своём в двенадцать ночи? — Кстати, тебя там в комнате подарок от нас двоих ждет. — ехидно улыбается Холланд и подмигивает моей маме. Я не обращаю внимание на эту фразу и, схватив бутылку воды со столешницы, чуть ли не падаю. Женщины рассмеялась. — Спокойной ночи, — выхожу из кухни, слыша в ответ пожелания сладких снов. Как же я устала… Сейчас лягу и усну на день. Ну, до двенадцати дня точно просплю, ибо в три часа дня мне нужно быть на съёмках. Иду на второй этаж в свою комнату, попутно снимая платье и эти чертовы колготки, на которых пошла стрелка, когда я вышла из машины Эрла. Ненавижу колготки. Завязываю волосы в пучок — надеюсь, что завтра смогу их распутать и хорошенько вымыть. Как же лень даже снимать макияж - я выжата, как лимон. Открываю дверь и который раз за день застываю, как статуя, осматривая спину человека, которого я даже и не мечтала здесь увидеть. Том спокойно стоит возле шкафа и переодевается. Что, блять? Сглатываю ком в горле и ахуеваю от ситуации. Откуда он здесь? Почему он берет вещи бывшего хозяина до… Что? Он и есть хозяин этот дома? Так, это просто усталость и галлюцинации. — О, а я тебя заждался, — шатен закрывает шкаф и поворачивается ко мне, — прикольный прикид. — он осматривает меня с ног до головы и проводит ладонью по своим волосам. Но я сейчас слишком в шоке, чтобы обратить внимание на то, что я стою в одном нижнем белье перед Томасом. — Ч-что ты здесь делаешь? — сжимаю приятную ткань платья, что висит на моей руке и делаю глубокий вдох. Мне страшно. — Живу, как и ты…