***
После ухода Чимина я попытался собраться: привести мысли в порядок, продумать наш разговор и то, что я хотел им сказать. Знаю, что мне будет безумно сложно, но я должен сдержать свои эмоции и чувства. Если они вырвутся наружу, я превращусь в сопливую размазню и запачкаю все своими соплями. Уж этого допустить никак нельзя. Из-за того, что я немного нервничал, ночью мне стало плохо. Малыш бунтовал, как никогда, поэтому казалось, что внизу живота разлилась лава. Мне было тяжело дышать, будто на грудь положили булыжник весом в десять килограмм. После обхода, завтрака и приёма лекарств я стал нервно поглядывать на дверь в ожидании прихода Чонов. Я попросил Чимина позвонить Хосоку и поговорить с ним. Думаю, Чоны не проигнорируют просьбу и все же навестят меня. По крайней мере, я на это очень надеялся. Время для посещений медленно подошло к концу, что заставило меня ужасно расстроиться. Я устало откинулся на кипу подушек, которые притащил Чимин и поднял глаза к потолку. Хотелось волком завыть. Ну как так? Я целый день прождал их, а эти засранцы так и не пришли. Если бы Чим не смог с ними связаться, то обязательно рассказал бы мне об этом. Скорее всего, Чонам не нужен ни я, ни ребенок. Думаю, что они решили вернуть себе прежнюю жизнь, в которой нет ни меня, ни нашей глупой истинности, ни чувств, принесших только боль и страдания.***
— Юнги! — раздался шепот у самого уха, но я отмахнулся, дабы прогнать нарушителя моего покоя. Я знаю, кому принадлежит этот голос. Скорее всего, у меня уже развилось какое-нибудь психическое расстройство, раз во сне я слышу что-то подобное. — Просыпайся, детка, — снова прошептал альфа, а от его горячего дыхания в районе шеи побежали приятные мурашки. Это приятно. Я скучал по утрам, когда Хосок склонялся надо мной, оставлял россыпь поцелуев на плечах, а после говорил всякие забавные глупости своим хриплым голосом. — Отвали, — я снова махнул рукой куда-то в пустоту, после чего послышался тихий смешок. — Знаю, что не хочешь просыпаться, но сделай это ради нашей крохи. Прошу тебя, Юнги-я. Я нехотя разлепил глаза, после чего зажмурился вновь из-за тусклого света настольной лампы. Мне потребовалось время, чтобы привыкнуть и сконцентрироваться на человеке передо мной. — Хосок? Я был удивлен его появлению, так как уже не надеялся, что он придет. Радость весенней фиалкой распустилась в душе, хотя почва была пропитана ядом. Кажется, сердце пропустило сразу три удара. Одновременно хотелось броситься ему на шею, уткнуться носом в основание и со всего размаху долбануть подушкой по его лицу. Как он мог заставить меня так долго ждать после всего, через что нам пришлось пройти? — А Чонгук? — получилось слишком громко, но мне было плевать. Сейчас самое важное - знать, почему он не пришел. Неужели… Я даже думать боюсь, что он снова выбрал не меня. Не нас. Похоже, Хо понял, в какое русло утекли мои мысли. Он склонился ниже, взял мое лицо в свои большие теплые ладошки и придвинулся почти вплотную. Я ощутил его теплое дыхание на своих щеках. — Не паникуй, - мягко произнёс альфа. - Он здесь, — в его глазах вспыхнула искра. Он отступил в сторону, а затем подкатил к кровати кресло. Я потянулся за его руками, желая ощутить потерянное тепло. — Чонгук ждет нас в одном местечке. Я уставился на Хосока, пытаясь понять, что вообще от меня требуется. В голове возникли сотни мыслей. Если бы сейчас был день, то мы бы без проблем могли выйти в парк, что располагался перед больницей. Вряд ли нам разрешат гулять в ночное время. Во-первых, мы можем потревожить пациентов, а во-вторых… Что вообще здесь происходит? — Карета для моей самой красивой золушки подана. Я откинул одеяло в сторону и, прокряхтев, сел на постели. Как же мне надоела эта палата. — А как же мой врач? Если он узнает, что я сбежал, то… — Он в курсе. Мы обсудили нашу маленькую проблему, и он был не против, если ты, проведя несколько дней взаперти в палате, подышишь свежим воздухом, — успокоил меня альфа. — Ты хочешь вывести меня на улицу? — Что-то типа того, — Хосок подошел вплотную к кровати и, просунув ладони под мою спину и колени, осторожно поднял на руки. — Ты вообще не ешь? — его брови стремительно поползли вверх. — Как Чимин мог такое допустить? Возможность оказаться в любимых руках спустя долгое время — предел мечтаний. Отчасти в этом виноват я, но что сделано, то сделано. Прошлое не вернешь и не изменишь, поэтому всё, что нам осталось, так это принять его и постараться изменить наше будущее. — Я нормально ем, — беззлобно огрызнулся я, обняв холодными ладонями крепкую шею. — А по ощущениям даже не скажешь. — Я, по-твоему, должен быть похож на обсыпанную пудрой плюшку? — Хо как всегда. — В таком случае, я бы не отказался потискать твои миленькие щечки. Я был благодарен альфе, что он смог сделать так, будто бы время разлуки было совсем ничтожным. Хосок обладал особенным даром, который я еще не смог полностью познать. Альфа осторожно пересадил меня в кресло-каталку и, установив капельницу, встал позади меня. Честно признаться, было волнительно, но я был счастлив. Счастлив, что меня не оставили. — Готов? — поинтересовался Хо. — Нет. Не готов, но я хочу этого.***
Миновав пост медсестры, которую Чимин сравнил с фурией, мы добрались до лифта, что поднял нас на крышу. Когда металлические створки раскрылись, моему удивлению не было предела. Я никогда не был на крыше, особенно на такой высоте и ночью. Мне впервые довелось увидеть столь красивый сад: аккуратные лавочки, яркие вазоны с цветами и дорожки, выложенные декоративным камнем. Рядом с каждой лавочкой был установлен фонарь, благодаря чему все пространство было хорошо освещено. Я обернулся и поднял глаза на улыбающегося Хосока. Несмотря на усталость и немного осунувшееся лицо, он выглядел безумно красиво: уложенные волосы, черная кожанка, наброшенная поверх ярко-красной футболки и облегающие черные джинсы. — Спасибо, — прошептал я. Уверен, он все расслышал, так как еле уловимо качнул головой. Мы всегда понимали друг друга с полуслова, поэтому нам не нужно было придумывать речи, дабы донести нужную мысль. Еще раз осмотрев парк, я заметил сидящего на самой дальней лавке Чонгука. Он уперся локтями в коленки и, сложив пальцы в замок, низко опустил голову. Одет он был во все черное. Такая одежда безусловно ему шла, подчеркивая глубину глаз и острые черты лица. — Он очень скучал. — полушепотом произнёс Хосок, двинувшись вперед. — Уже несколько дней не может нормально спать. Мое сердце в несколько раз ускорило свой ритм. Внутри все ныло и рвалось к альфам. Я хотел упасть в их теплые крепкие объятия, ощутить горячие поцелуи и в полной мере окунуться в любовь и заботу, которые они могут мне подарить. За долгие месяцы разлуки моя омежья натура истосковалась по Чонам. — Я тоже скучал. Когда Хо подкатил кресло практически вплотную к Чонгуку, тот поднял уставший взгляд, который в одно мгновенье стал растерянным и немного испуганным. Глаза альфы округлились, а губы застыли в невысказанном «О». Я несколько секунд не мог что-либо произнести, жадно хватая губами воздух, будто выброшенная на берег рыба. Когда сладкий аромат кокоса коснулся обоняния, ребенок активно задвигал своими крохотными ножками, заставив чуть поморщиться и обхватить руками немаленький живот. Чонгук дернулся и опустил взгляд ниже, а после потянулся ладонью вперед. — Можно? — робко спросил он. Его голос и руки дрожали. — Да. Я обхватил своими холодными пальцами его кисть и резче потянул на себя, пока широкая ладонь не легла на мой живот. Он нежно погладил его и легко вздрогнул, когда малыш пнул его изнутри. На губах Чонгука появилась легкая улыбка, а в уголках глаз скопились хрусталики слёз. — Я такой дурак, Юнги, — альфа плотно сомкнул веки и, дернув головой в строну, закрыл лицо второй ладонью. Его плечи мелко задергались. — Полный кретин. — Давай оставим это в прошлом. — Мне не хватит всего словарного запаса, дабы рассказать, насколько я благодарен тебе за малыша и… Я так сильно виноват перед тобой. За всю оставшуюся жизнь я не смогу искупить свои грехи. Хосок подошел ближе и присел на корточки между нами. Он обнял Чонгука за шею, притянув к себе, и взял меня за руку. Наши ароматы сплелись между собой, создав сладкий и мягкий микс, который вселил в меня тепло и уют. — У тебя еще будет время вымолить прощение, — усмехнулся Хо. — Мы много чего натворили, за что уже успели поплатиться, поэтому давайте забудем прошлое, — он перевел взгляд на меня, а после на Гука. — Нашему малышу нужна семья, и мы обязаны ему это дать, чего бы это ни стоило.***
Всю ночь напролет я провел со своими альфами, чему был несказанно рад. Мы много обнимались, целовались и кормили друг друга принесенными альфами фруктами. Особенно я был благодарен за кокосовые батончики с молочным шоколадом. У меня сложилось впечатление, что я не ел их сто лет. После разрыва с Чонами я запретил себе смотреть на это лакомство, дабы не возрождать чувства, которые пришлось захоронить под толстым слоем пыли. Мои мальчики рассказали мне, что произошло в их жизнях во время нашей разлуки. Хосок поделился, что отец полностью передал в его руки семейный бизнес, а папа вынес мозг касательно их разрыва. Он рассказал, как сильно скучал по мне и как ему было тяжело. Чонгук часто просил прощения за свой поступок, опускал глаза и прикусывал нижнюю губу. Он сказал, что сделал это ради моей безопасности. Старший Чон угрожал причинить мне боль, а также пригрозил, что не даст нам нормально жить. Гуку пришлось подчиниться, но лишь до того момента, когда 70 процентов акций по закону будут принадлежать ему. Таким образом он отодвинул отца от дел, обезопасил свою семью и постарался вернуть все на круги своя. Он говорил мне о своих чувствах: рассказал, как внутри стало горячо, когда увидел омегу в стейк-хаусе, как чуть не обомлел, когда Хосок поведал об отцовстве. Заглянув в его глаза, я понял, что альфу переполнили сожаление и печаль. Я не сдержался и, притянув его за ворот ветровки, впился в сладкие губы. В этот поцелуй я вложил все, что накопилось у меня внутри, а после поделился этим и с Хосоком. Чоны, поглаживая мой живот, с радостью поддавались и с жадностью принимали мою ласку. Они, будто изголодавшиеся котята, жались ближе, впитывая мое тепло. Я бы очень хотел, чтобы эта ночь длилась бесконечно, но после того, как на экране часов высветилось 04:35, меня вернули в палату и наградили сладкими поцелуями.