Из-за угла со скоростью света выворачивает Hennessey Venom. Чёрный металл блестит ярче света тусклых фонарей, и он победно проносится мимо воодушевлённых криков с ужасным свистом шин, которые, казалось, вот-вот взорвутся.
Из этого спорт-кара на финише выходит высокий юноша в косухе. Его тут же окружает бешеная толпа фанатов, девушек, которые больше похожи на шлюх, готовые запрыгнуть в каждый автомобиль победителя, и разочарованных зрителей, кинувших все свои деньги на чересчур предсказуемую битву.
— Скорость — его второе имя, парень, — закуривает сигарету один из проигравших и прячет руки в карманы джинсов. — Тебе здесь делать нечего, он выкупил эту трассу так же, как и звание победителя.
Сехун лишь ухмыляется. Он приехал сюда не для того, чтобы слюни пускать. Жажда адреналина — вот его страсть, не считая истинных намерений.
Чанёль издалека замечает этот дерзкий взгляд. Новое лицо не часто здесь увидишь, а он торчит на трассе уже второй день, прожигая взглядом дыру. Пак отстраняется от надоедливых девушек, что буквально прилипли к его груди, и подходит к Киму.
— Кто он? — бросает взгляд в сторону.
— Хрен знает, приехал на красном Феррари, хочется потягаться с тобой, — смешок.
— Недурно, — он забирает из рук брюнета сигару и щёлкает зажигалкой с рисунком огненного черепа. — Эй, как тебя зовут?
Толпа отступает в сторону, и из тени появляется светловолосый парень возрастом чуть младше Чанёля. На нём чёрная футболка, джинсы с драными коленками и сверху кожаная куртка.
— Сехун, — всё так же холодно и пронзительно, как и со стороны.
— Косишь под меня, Сехун? — дымит на него Пак, выпуская белое колечко дыма изо рта.
— Нет, — подходит почти вплотную, но вовремя тормозит. — Хочу заключить пари.
— На что? — в подобии хищной улыбки расплывается гонщик. Давненько ему никто не предлагал пари после того, как он разнёс вдребезги пару сотен машин.
— На твою тачку, — внезапно выпаливает блондин, и толпа вокруг одобрительно шумит.
— А если выиграю я?
— Делай, что хочешь, — пофигистически отвечает О, но Чанёль так просто не отстанет. Ему приглянулся этот дерзкий блондин, таких ещё поискать надо. Старший наклоняется ниже и шепчет прямо в ухо, так, что у каждого бы мурашки побежали табуном: — Тогда я нагну тебя прямо на твоём Феррари, малыш.
— Договорились, — Хун уверенно улыбается уголками губ. Сказать, что он на сто процентов уверен в своей победе — ничего не сказать. Это его первый уличный загон.
— Десять, девять, восемь… — девушка в весьма вульгарном платье начинает отсчёт.
Выстрел.
Пак вырывается в первые секунды уже вперёд. Мотор рычит на максимум, словно изголодавшийся зверь, стрелка спидометра зашкаливает за сотню. Ему незачем смотреть назад. Он уверен, что тот парень давно потерялся под пылью его колёс. Пак с большим успехом выезжает на пустую трассу и минует несколько отметок. В стекле заднего вида ни души. Ещё пару километров, и Чанёль свободно крутит руль одной рукой. «Неужели сдался, или тачка отца подвела?» Гонщик ухмыляется собственным мыслям в предвкушении победы, как тут же машину резко разворачивает на сто восемьдесят градусов от сильного удара в капот. Пак сильно прикладывается головой, благо не вылетел в лобовое стекло, и на автомате хватается за руль. Он с трудом поднимает голову, которая буквально гудит, и пытается сфокусировать взгляд на дороге, но перед глазами все плывёт. Всё же боком замечает, как со свистом мимо пролетает красный Феррари, и нездоровый смешок проскальзывает меж губ. Чанёль без раздумий вжимает педаль в пол и выравнивает машину по направлению, не обращая внимание, что из губы сочится свежая кровь, а в плече сильно ноет. Сехун за это время почти добирается до финиша, остались считанные минуты. Ему не успеть. К чёрту всё.
За всю свою звёздную карьеру Пак впервые оказывается в самой заднице. Он приезжает на финиш вторым и выходит из своей лучшей машины в самом «наилучшем» виде. Губа разбита в кровь, на лбу царапина, что уж говорить о новеньком Hennessey Venom, который осталось сдать только на металлолом.
Чанёль вылетает из машины и минует возбужденную толпу со свистом и криками, не обращая внимания даже на Кима, который выглядит не лучше его самого. Он подходит к красному Феррари на финише и дёргает за ручку дверцы, на удивление, открытой. Хозяин авто невозмутимо смотрит на него сквозь солнечные очки, и Пака от этого уже начинает трясти.
— Ты ведь всё спланировал?!
— О чём ты?
Чанёль схватил бы наглого парня за шкирку и нагнул его прямо здесь, но что-то заставляет сдать тормоза.
— Ты расхерачил мою тачку, ублюдок.
— А ты расхерачил мою жизнь.
— Что ты несёшь? — гонщик совсем теряется в мыслях.
— Сотрясение мозга? Два года назад, трасса номер сто восемь.
— Чтоб через минуту здесь никого не было, — с серьёзными намерениями говорит Пак, буквально прожигая взглядом «гонщика» напротив, который с невозмутимым видом барабанил пальцами по кожаному рулю.
— Чанель… может, решим всё по-мирному? — осторожно спрашивает Ким, но уже поздно, масла в огонь достаточно подлили.
— Я сказал, проваливайте все! — он срывается на крик, и шумная толпа вмиг затыкается. Ким тут же разгоняет всех вокруг, потому что, если Ёль в гневе, то кто-то точно, в лучшем случае, останется без зубов, а в худшем попадёт в могилу.
— Кто ты, чёрт возьми?! — Пак хмурится, сжимая кулаки. Он смотрит сверкающими чёрными глазами в бледное лицо «второго» гонщика, а внутри всё так и подмывает размазать его идеальное лицо прямо по асфальту, но на Сехуне даже мускул не дрожит. Он с невозмутимым видом выходит из салона автомобиля и приближается к нему настолько близко, насколько это возможно:
— Я брат того, кого ты убил.
***
В тот день идёт сильный дождь, нет, даже ливень, что покрывает город непроглядной стеной перед самой гонкой. Чанёль поднимает голову к ночному небу, затянутому грозовыми тучами, где изредка громыхает гром и мелькают молнии, и вдруг какое-то странное предчувствие накрывает его с головой, пока чья-то тяжёлая рука не опускает на плечо.
— Гонка скоро начнётся, ты готов? — звучит над ухом, и Чанёль оборачивается на знакомый голос. Перед ним стоит Чунмён всё с той же мягкой и уверенной улыбкой, но даже в его жесте сегодня чувствуется страх, когда он успокаивающе сжимает чужое плечо.
— Оно того стоит, Чунмён? — Чанёль замечает с краю дороги воткнутую в землю деревянную табличку с фотографией того, кто здесь погиб, и его пробивает дрожь.
— Где твоя самоуверенность, Ёль? — он тихо смеётся, взгляд задумчиво смотрит куда-то вперёд, а голос становится серьёзнее. — Мы должны отстоять своё имя.
— Но, хён…
Рёв двигателей заглушает, не даёт договорить. К ним навстречу выезжают те, кого так долго ждали. Из первой тачки выходит парень в кожаной куртке с черепом на спине, кольцом в ухе. Говорят, что под курткой у него дупло, пулю из которого он в любой момент готов пустить им в лоб.
— Давно не виделись, Чунмён, — он расплывается в ядовитой улыбке и, не торопясь, подходит ближе. — Кажется, с тех пор, как ты меня сдал, — смотрит высокомерно прямо в упор.
— Ты нарушил правила, Крис, — Чунмён даже не шелохнётся, а Пак уже готов был в любой момент сорваться и надрать ему зад.
— Здесь нет правил.
— Повтори, ублюдок, — Чанёль хватает его за одежду и замахивается кулаком, но лидер перехватывает руку и даёт понять, что этого достаточно.
Позади слышатся шаги, и к ним сквозь пелену непрерывного дождя, шлёпая кроссовками, подбегает Чонин. Он, запыхавшись, говорит о том, что гонка вот-вот начнётся, иначе копы скоро доберутся и сюда.
Чунмён глубоко вздыхает и делает глоток воды. Второй, а затем выпивает до дна бутылку и откидывается на спинку своего сиденья. Он поглаживает пальцами руль и бесшумно выдыхает. Это его последний выезд. Ким обещал и себе, и брату, которому столько раз лгал и столько раз давал слово. Эти выходные они точно проведут вместе.
Перед выездом с огромной парковки по бокам собирается народ, он толпится, кричит. Им нужен бой между двумя монстрами. Главное — добраться финиша без происшествий, как в прошлый раз, который чуть не свёл их всех за решётку. Ему тогда пришлось соврать Сехуну, что он лишь подрался в очередной перепалке, но сейчас снова придётся ехать по опасному шоссе, преодолевая препятствия. Ким откидывает мысли назад, считает до десяти, нажимает на педаль и, словно молния, вырывается по трассе вперёд.
Чанёль не ждёт и несётся за ним следом, обагряя чью-то жёлтую тачку. Дождь непрерывно барабанил по стеклу, размывая перед собой абсолютно всё. Дорога выдаётся чертовски плохой, в любой момент стоит быть начеку, и, как вовремя, та самая жёлтая машина внезапно подрезает его. Ёль хватается за руль, машину заносит, и он машинально переключает передачи, параллельно всматриваясь вперёд, где уже не разберёшь, кто есть кто. Выезжает на свободный участок маршрута, но подозрительно тихо, лишь непонятные цветные блики впереди. Внезапно с раскатом грома раздаётся жуткий скрежет шин и шум, а затем что-то похожее на взрыв. Его подрезали не просто так. Это была ловушка.
Пак закусывает губу, давит на газ, зашкаливая спидометром за двести. Чем ближе к цветным огонькам, тем отчётливее видно картину. Он резко тормозит на повороте, когда замечает боковым зрением следы разбитого вдребезги стекла и стали. Совсем рядом, за границей линии трассы, лежит кверху чёрный Aston Martin. Такой же, как у Чунмёна. Но ведь это не может быть он?
Пак не верит до последнего, буквально срывает с себя тугой ремень и выбегает из собственной тачки прямо на дорогу. Первое, что бросается в глаза — это знакомые номера машины — «1485». Ноги внезапно подкашиваются, а тело не слушается. Разбитый автомобиль, дорога — всё сливается в одно, только мерзко ощутимый запах гари, крови и бензина.
— Хён!
Он не помнит, как добирается до двери, изо всех сил пытаясь открыть её, но в конечном счёте разбивает боковое стекло голыми руками, и плевать, что осколки впиваются в кожу. Чанёль вытаскивает Чунмёна из машины. Сознание мутное, его воротить. Кровь повсюду. На одежде, на руках. Пак оттаскивает безжизненное тело подальше от места взрыва и падает на колени.
Это он виноват в его смерти.
Это он его убил.
***
Чанёль накрывает глаза веками, резко вздыхая, словно едва-ли-не-утопленник делает первый вдох после повторной «смерти», и поднимает тяжёлый взгляд на О.
— Ни слова больше.
До этих пор он продолжал держать борьбу с самим с собой, но младший брат того, кого он уважал и любил, сломал все перегородки.
