Попал...

      Ночь, клубившаяся над густым лесом, черным плащом легла на плечи, укрывая от посторонних взоров. Желтым фонарем висела над кронами луна, заливая мерным светом пространство вокруг меня. Возвращение сюда было тем еще испытанием, хоть я и храбрился, как мог.       Я должен.       Я обязан это сделать, и тогда в моей душе точно наступит покой.       Я верю в это.       Шаг.       Еще шаг.       Высокие армейские берцы отлично глушат шаги, а черная кожанка добавляет неприметности. Потому что, я уже слышу их…       Слышу, как из-за деревянного частокола близко растущих деревьев доносится горловое рычание вперемешку со стонами и всхлипами.       Стая вновь изволит развлекаться…       Лицо прочертила болезненная гримаса.       На миг прикрыв глаза, успокоил сердце и выровнял мгновенно сбившееся дыхание. Тише, Макс, тише. Скоро это все закончится.       Аккуратно приподняв склонившуюся почти до земли пушистую лапу ели, проскользнул вперед и замер на границе света и тьмы, леса и поляны.       Невидимый для всех и видящий все…       Прямо передо мной в мохнатых лапах волков извивалась точеная девичья фигурка. Темные длинные волосы разметались по плечам, словно ажурная накидка. Молочная кожа казалась прозрачной в лучах лунного света и отчаянно контрастировала с темной шерстью волкодлаков. Самый мощный и большой зверь из стаи держал девчонку в лапах, оставляя на ее теле багровые полосы от когтей. Было видно, что веселье продолжается уже достаточно давно, так как трава под ногами стаи была обильно орошена белесой жидкостью.       Трава и обломки того, что в данной реальности по какому-то недоразумению носит гордое название доспехи.       Резкое стремительное движение и вожак насаживает девчонку на свой стоящий член, гордо вздымающийся и блестящий от смазки. Она дергается, голова ее запрокидывается в немом вскрике и тонкое тело начинает свое движение вверх-вниз… Кричать она уже не может, лишь тихо всхлипывает и стонет, обняв ногами торс вожака. Вжимается пальцами в шкуру зверя и закрывает глаза, мотая головой из стороны в сторону. Хрустальные нити чертят незамысловатый узор на щеках горе-воительницы.       А у меня перед застывшими, расширившимися глазами проносится аналогичная картина… и горячее смрадное дыхание, поднимающее волоски на теле.       До крови закусив губу, не в силах оторваться, смотрю, как волк спиной ложится на землю, предоставляя своей стае возможность присоединиться к веселью. Самый шустрый из них тотчас пристраивается сзади, без лишних приготовлений загоняя пульсирующий от возбуждения член в анальное отверстие девчонки, начиная двигаться в ней со скоростью полоумного кролика. Еще один оборотень подобрался спереди и, с силой разжав воительнице челюсть, пропихнул свой ствол ей в рот, до упора насаживая на него ее голову.       До самых яиц…       До, забивающей бедняжке нос и глаза, шерсти…       До судорожных всхлипов напополам с мычанием…       До…       ХВАТИТ!!!       Пора с этим кончать.       Откинув за спину полу куртки, аккуратно достал из кобуры своего любимца. Нежно погладил пальцем хищно блеснувший в лунном свете черный корпус и…       В одно короткое мгновение концентрированный запах похоти разбавили жгучие, терпкие нотки едкой ржавчины, а тела двух волкодлаков отлетели из общей кучи, распластавшись на земле бесформенными серыми шкурами.       Замерев в недоумении лишь на краткий миг, стая пришла в движение, но резкие, непрерывные, бьющие на осколки ночь, выстрелы выкашивали оборотней. Заставляя их одного за другим оседать на землю в лужи своего семени.       Тяжелый запах крови повис в воздухе, дурманя и лишая рассудка.       Их…       Я же оставался спокоен, хладнокровно ловя на мушку очередную цель, с удовлетворением отмечая, как хорошо, призывно светятся багровым пламенем глаза зверей. В них так удобно…       Десять.       Одиннадцать.       Двенадцать.       Они, наконец, заметили меня, стоящего в тени густой ели. Вот только сделать ничего уже не могли. Слишком растворились в безумстве соития, потеряв необходимую бдительность. Да и откуда бы им знать, ведь в этом мире огнестрела нет.       Этот год не прошел для меня впустую. Работая на износ, где только было можно, все заработанное я без сожаления отдавал в стрелковом клубе, тренируя меткость и умение очищать разум. Я до изнеможения отрабатывал навыки свободной стрельбы, чтобы не тратить драгоценные секунды на долгое прицеливание.       «Твоя цель в жизни!»       Видя перед собой мишень, я изо дня в день представлял, как я всаживаю патрон в ненавистную морду. Как кровь течет из аккуратной дырочки во лбу, заливая глаза и пасть. Падает тяжелыми каплями на землю, после чего тело волкодлака грузно оседает вниз. И вот сейчас, наконец, цель визуализировалась.       Семнадцать.       Восемнадцать.       Девятнадцать…       Щелкнув пару раз в холостую, не без усилий опустил Glock, делая шаг на поляну. Туда, где в ворохе трупов, раскрыв пасть и тяжело дыша, стоял вожак.       Девчонка, отброшенная им в сторону, взирала на небо остекленевшим взором разбитой фарфоровой куклы. Из ее промежности непрерывно текла кровь, тонкими ручейками смешиваясь со спермой, оседая багряной росой на сочной траве.       Медленно идя к оборотню, не сводил напряженного взгляда с волчьей морды.       Ближе…       Ближе…       — Кто ты такой? — рычание волка эхом разнеслось над опустевшей и замолкшей поляной.       Замерев шагах в двадцати о него, молча разглядывал мой персональный кошмар, терзавший меня по ночам почти целый год. Мучительный год, когда я фактически учился жить заново, переосмысливая все случившееся, изо дня в день совершая, подчас, микроскопические шаги — гребки в сторону незыблемого айсберга, именуемого «Спокойствие и Хладнокровие».       — Неужели за этой шкуркой? — кивок в сторону изломанного тела и несколько аккуратных шагов назад. — Или, может, тебе так хотелось самому поразвлечься с ней? Мог бы просто попросить присоединиться. Мы бы не отказали.       Еще шаг и, споткнувшись о тело одного из своих волков, вожак нервно отпрыгнул в сторону, не сводя взгляда с пистолета в моих руках.       — Давай разойдемся по-хорошему, а? — облизнув клыки, оборотень сглотнул тугую слюну и замер, ожидая каких-либо действий с моей стороны.       — А помнишь, сука, как я просил не трогать меня? — мой голос звучал глухо и монотонно.       Прочь эмоции! Прочь! Цена ошибки будет очень велика.       — Помнишь, волче, как просил разойтись с миром?       Отблеск понимания в алых зрачках и тихий, недоуменный хрип, вырвался из пасти приговоренного по моему личному решению высокого суда.       — Зайка… но как?       Медленно подняв пистолет, неторопливо вытащил отстрелянный магазин, небрежно швырнув его в сторону и, засунув руку в задний карман, вытащил новый. Короткий взгляд на сверкнувшие в ночи пули и воздух тотчас пришел в движение, разрезанный молниеносным броском волка, осознавшего, что это возможно единственный шанс достать меня. Спасти свою шкуру.        Ни шагу назад!       Щелчок обоймы и новый патрон встал на место. Вскинув руку, выстрелил практически не глядя, нутром впитывая лишь злой блеск звериных глаз.       Мощное тело повалилось навзничь, уткнувшись мордой в землю, почти у моих ног.       — Вот же ж, ты, сука… — зло сплюнув, убрал пистолет в кобуру, и подошел к сдохшей твари.       Прицельным пинком ноги перевернул тушу. Волк распластался на земле. Чернильно-звездное небо отражалось в застывшем, стремительно тускнеющем, алом зрачке. На месте второго глаза зияла аккуратная дыра.       — Ну что, теперь тебе полегчало?       Рука Магнуса неслышно опустилась мне на плечо, слегка сжав, подбадривая.       — Да, босс, — продолжая неотрывно вглядываться в, застывшую посмертной маской, морду зверя, пытался в мельчайших подробностях запомнить его таким. Заменить остатки тех воспоминаний другими.       — Еще раз спасибо за пули, Магнус. У нас достать серебряные я бы вряд ли смог.       — Не стоит. Я все-таки был должен тебе.       Кривовато усмехнувшись, в последний раз пнул мертвую тушу ногой и, подняв голову к небу, звонко щелкнул пальцами, выключая к чертям эту реальность.       Я, Макс Борзов — корректировщик реальностей первой категории, на службе у бога вероятностей Магнуса, только что закончил самую важную корректировку всей своей жизни.       Своей жизни.