Цветы для Лапши

Несколько унылый, весь дрожащий, Мёрдок топает на последний этаж. Виднеется лестница к комнате этой девчонки. Никкалс на финишной прямой. Одной рукой он держится за перила, в другой несёт одуванчики. Все ведь знают, как они выглядят? Такие жёлтые, пушистые. И приспичило же ей поселиться так высоко. Мёрдок ещё на половине заколебался преодолевать путь между стоянкой и комнатой Нудл. На лестнице он почувствовал себя девяностолетним стариком. Кажется, у него в спине что-то хрустнуло, или это ему послышалось? Уже не важно. Лестница оказалась позади. Теперь между ним и, возможно, самым большим его позором было всего несколько шагов. С лба падает капля пота, образовавшаяся совсем не от усталости. Мёрдок смахивает её, продолжает идти. По краям цветы начинали чернеть. Мёрдок призывал Сатану ради того, чтобы Нудл этого не заметила. Мысленно, конечно. **** Мёрдок оглядывается, мотает головой по разным сторонам, всматривается в углы, во все места, куда мог заныкаться беспощадный журналист, фанат, 2D или просто обычный прохожий. Женщина с коляской или полицейский, например. Никкалс срывает первые два цветка, засовывает их в пустой чехол от гитары, что спокойно свисает с плеча, и тоже самое делает со следующими растениями. Мёрдок вздыхает. Настоящая красота растёт на клумбах, откуда её хрен сорвёшь (мало ли, на сколько тебя могут посадить за это). На долю же обычных смертных оставались только жёлтые одуванчики. Но и они, если подумать, красивые. К тому же, на суть того, что Никкалс пытался сделать, вид цветов никак бы не повлиял. Даже если он наберёт роз с королевского двора, лютое смущение не уменьшится и храбрости это не предаст. А ещё Мёрдок не мог рвать цветы где попало. В некоторых местах слишком людно. Здесь же, на полянке, вдали от всего, шоссе, домов, детских площадок, где не умолкают доставучие крики, можно было даже осуществить сатанинский обряд или совершить суицид. Никто не заметит. Через некоторое время чехол наполняется цветами. Конечно, их не настолько много, что они даже валятся наружу. Но их там достаточно для того, чтобы Мёрдок смог сделать то, что… Он хотел сделать. По приходу к студии, Мёрдок открывает калитку забора. Пришлось возвести его и делать достаточно высоким, ибо фанаты бывают чрезвычайно любопытны. Внутри двора 2D и Рассел заняты очередной ненужной тратой времени. Мёрдок проходит к зданию, даже не обращая внимания на род их занятия. Должно быть, это что-то связанное с садом. — Эй, Мёрдс, — обращается Рассел, — не хочешь помочь? — Пожалуй, воздержусь, — выдаёт Никкалс, захлопывая дверь, что для Хоббса было, в принципе, предсказуемо. Отныне, да и раннее, Никкалса больше не волнуют проблемы этих двоих и их мнение о нём. В студии светло и довольно тихо. В коридоре в попадающих туда лучах солнца видна пыль. Остальные участки захламлены коробками и старыми побрякушками, свет сюда почти не проникает. Зато комнаты освещены до невозможности хорошо. Мёрдок направляется в свой фургон внизу, на стоянке, зная, что ещё одна участница группы в своей комнате на самом верхнем этаже. Виннибейго Никкалса завален от пола до потолка. Различить, что здесь мусор, а что ещё вполне дельная вещь нереально. На стенках красуются не особенно пристойные изображения, перевёрнутые шестиконечные звёзды и козлы, вообщем, что угодно, что полностью описывало его характер. Мёрдок вывалил кучу одуванчиков на «стол», и последние сразу же не вписались в обстановку. Лучше поскорее от них избавиться. Внутри чехол итак весь в… выделениях этого цветка, или как это правильно называют? Там полно жёлтых лепестков, потихоньку они начинали чернеть. Вскоре на «столе» и рядом с ним нарисовывается такая же картина. Мёрдок знает, что до вечера его не будут беспокоить. До всех соседей за долгие годы дошло, что не стоит злить зверя, когда он сидит в своей любимой берлоге. От голода не умрёт, как выйти, знает. И любой, кто беспокоил его, даже если на то была весомая причина, получал в морду. У него выходит сделать что-то на подобии букета. Ещё пару минут он сидит в фургоне, рассматривая своё творение. Он то отговаривает себя не делать этого, то решительно настраивается на то, чтобы выйти. Но, в конце концов, он понимает, что половина его безумного плана выполнена, хватает цветы грубым движением (те даже больше осыпали его «стол» своими лепестками) и выходит из фургона. Точнее сказать, вылетает. Он идёт быстро, стремительно, как ещё никогда не шёл. Даже на свой первый концерт он шагал вдвое медленней. Правда, на следующем же этаже он замедляется. **** Лестница оказалась позади. Теперь между ним и, возможно, самым большим его позором было всего несколько шагов. С лба падает капля пота, образовавшаяся совсем не от усталости. Мёрдок смахивает её, продолжает идти. По краям цветы начинали чернеть. Мёрдок призывал Сатану ради того, чтобы Нудл этого не заметила. Мысленно, конечно. До него не сразу доходит, что Нудл может не быть в её комнате. В этой огромной студии так случалось часто: ходишь по всему зданию, не обнаруживаешь нужного тебе человека в его комнате, ищешь его, в то время как последний давно вернулся в свою лачугу. К счастью (а может и нет), Мёрдок вскоре находит Нудл в гостиной. Девушка сидит на диване, болтая ногами вверх и вниз, и, кажется, больше ничего не делает. Мёрдок боится даже смотреть. Он трясётся от мысли, что на полном серьёзе собрался делать что-то подобное. И тут Мёрдок понял, что сдать назад у него точно не получится. Нудл поворачивает голову в сторону дверного проема, где Никкалс, собственно, и стоял в холодном поту и с… цветами в руках. Он боялся представить, что эта девчонка сейчас там себе надумала. И, тем не менее, проходит в комнату. — Серьёзно? — с неким отвращением говорит девушка, глядя на протянутые ей цветы, — ты серьёзно подумал, что это что-то изменит? Будь Мёрдок в любой другой ситуации, он бы наверняка только вздохнул или вовсе наплевал на очередной свой провал в жизни, но сейчас не та ситуация. Он глядит на Нудл непонимающими глазами, где-то в них мелькает страх. Мёрдок давно замечал, насколько Нудл было одиноко среди такой сомнительной компании, как он, Рассел и… кгх… Туди. Всё, чего Никкалс на самом деле хотел — слегка её обрадовать. Ничего больше. Да, он этого не умеет, но он хотя бы попытался. Могла бы быть и повежливее. Она смеётся. Хохочет прямо ему в глаза. Он смотрит на неё так, как это было совсем неестественно ему, мир вокруг постепенно рушился. И с каждой секундой становилось всё тяжелее и тяжелее. **** — Они милые, — слышится тонкий голос Нудл. Мёрдок вздрагивает, пара капель пота опять падает с его лба в полную неизвестность. Нудл берёт цветы из его рук, принюхивается, показывая на лице что-то вроде наслаждения. Мёрдок спокойно смотрит. Нда, в реальности она гораздо ниже, чем в его маленьком пятисекундном кошмаре. — Сыграешь со мной? — Нудл усаживается лицом к телевизору и хватает в руки джойстики. Мёрдок кивает и садится рядом. У него не очень много вариантов. Тухнуть в своём фургоне или играть в игрули с девчонкой, которой только что притащил цветов? Если честно, выбор сложный. Цветы стояли на тумбочке. Басист как всегда проигрывал, но он, если честно, уже привык. В конце концов, это просто игра. Нудл беззаботно улыбалась и, в отличие от тех разов, когда она сражалась с Туди, не выпендривалась. Вскоре послышались шаги тех самых несчастных садовников. — Лучше их спрятать, — сказала Нудл, встав с дивана и потащила цветы в свою комнату. Мёрдок продолжал не верить, что сделал это.