Неожиданности судьбы

Когда Лютик вернулся домой, Йеннифэр всё ещё не было, а Геральт спал сладким сном после смены и точно не должен был проснуться в ближайшее несколько часов. Это было как раз то время, которое омега собирался посвятить уборке и приготовлению ужина. Но сначала нужно было просто оторваться от созерцания спящего альфы и закрыть, наконец, дверь в его комнату после того, как он проверил его присутствие в доме. Что казалось очень трудным в этот момент, потому что Геральт был во сне нереально прекрасен. Вечернее солнце не било по закрытым глазам спящего человека, а словно нежно оглаживало его лицо, успевшее покрыться небольшой щетиной, плечи и обнажённую грудь, бугрящуюся подкаченными мышцами и усыпанную завитками нежных на вид волосков. Геральт спал без футболки, под тонким льняным покрывалом, чувствуя себя довольно комфортно в прохладе дома. Альфам вообще было не свойственно испытывать неудобства из-за лёгких перепадов температур. Что сейчас играло только на руку Лютику, изучающему каждый доступный его глазу участок любимого тела. Безумно хотелось подойти ближе, прикоснуться, ощутить тепло кожи, движение грудной клетки при дыхании, стук сердца под ладонью. А потом наклониться и провести языком по шершавой поверхности, вдыхая чистый мускусный аромат сильного альфы. Лютик едва не застонал от своих же фантазий и мгновенно накатившего желания, и это, наконец, послужило причиной уйти как можно дальше, пока Геральт не проснулся от изучающего его взгляда и не поймал его с поличным. А учитывая его собственный начинающий усиливаться аромат, это оказалось бы неловко вдвойне. Ещё не хватало, чтобы Геральт узнал о том, как Лютик на него реагирует, и потребовал объяснений или начал сватать своим друзьям типа Ламберта, считая, что у него просто давно не было секса, и ему необходимо снять напряжение. Прикрыв, наконец, дверь и глубоко вздохнув, Лютик спустился вниз. Его по-прежнему ждала уборка и готовка, так что он решил больше ни на что не отвлекаться, а приступить к работе. Поэтому не было ничего удивительного в том, что уже к вечеру дом снова сиял чистотой и порядком, а из кухни пахло вкусной домашней едой. Геральт проснулся примерно в то же время, когда вернулась Йеннифэр, и это всё удачно совпало с окончанием приготовления ужина, так что все просто пришли в кухню на запах и увидели уже почти накрытый стол. - Привет, - поздоровался омега, и на его лице расплылась улыбка. - Что отмечаем? – вздёрнула бровь Йеннифэр. - Эм… Я нашёл работу. Хорошую и постоянную. А ещё это вроде как моя благодарность за быстрое и чудесное исцеление, - слегка застенчиво Лютик стал переводить взгляд с Геральта на его жену. - Принято, - фыркнула та, присаживаясь за стол полный домашней вкусной пищи. - Хмм… Думаю, нам стоит действительно это отметить, - кивнул альфа и вышел из кухни. – Я сейчас. Лютик знал, что в подвале, помимо тренажёрки и прачечной комнаты, находился маленький погребок, где хранилась выпивка. Что ж, там была небольшая, но довольно вкусная на вид коллекция. Когда-то он любил повеселиться в компании, выпить, быть может даже немного побаловаться травкой… Но те времена давно прошли, а алкоголь теперь и вовсе был для него под строгим запретом. Ему и так хватило позапрошлого вечера, когда он без всякого воздействия нёс пургу из-за начинающейся лихорадки. Теперь, рядом с предметом своего обожания, а уж тем более его женой, стоило держать себя в тонусе, а ум трезвым, чтоб тот ни в коем случае не позволил развязаться языку или рукам больше дозволенного. - Как твоё самочувствие? – поинтересовалась Йеннифэр, и Лютик чуть не выронил стакан с соком из рук от такой участливости со стороны этой женщины. - Ох… Великолепно. Вчера ещё немного побаливало горло и ощущалась лёгкая слабость, особенно после целого вечера развлечения публики, а сегодня абсолютно здоров. Что бы ни было в том зелье, даже если толика чёрной магии, оно реально работает! – заговорщически прошептал тот. - Я правда рада, что всё так сложилось, - усмехнулась Йеннифэр. – И я хотела бы искренне извиниться, что была так груба с тобой в начале и приняла тебя за омегу лёгкого поведения. - Так вот как теперь ты говоришь слово «шлюха», - хмыкнул вернувшийся с бутылкой вина в руке Геральт, а Лютик и вовсе чуть язык не проглотил от такого радикального изменения в поведении его жены. А потом как-то само всё закрутилось и ужин из ожидаемо-неловкого превратился в уютный и тёплый, словно они втроём были хорошими друзьями или одной семьёй. Йеннифэр рассказала о том, что в её публичном доме в Блавикене всё в порядке, она поработала с документами, требующими её внимание, пообщалась со своими омегами и в целом планирует через какое-то время снова покинуть город и отправиться дальше инспектировать другие «филиалы Ада», как тут же окрестил их Геральт. Сам же альфа лишь отмахнулся тем, что ночная смена в больнице прошла как обычно, беспокойно и выматывающе. А вот Лютика словно прорвало, и он долго и в красках рассказывал о своём выступлении, баре и его публике, официальном трудоустройстве, новой знакомой и походе с ней в местный торговый центр за ботинками. А потом переключился на встречу с Цири, как та устроила ему целый допрос о Геральте… И на этих словах Лютик одёрнул сам себя, затравленно смотря на Йеннифэр и бормочуще оправдываясь, что он сам попросил того заглянуть к девочке, чтобы сказать ей о своём отсутствии. Омега на это лишь покачала головой и умилённо улыбнулась. И Лютик готов был поклясться, что увидел удивление даже в глазах Геральта на такое поведение. Альфа сидел, всё больше хмурясь и поглядывая на свою жену так, словно её подменили. После ужина странности не закончились, и Йеннифэр ни много, ни мало, попросила Лютика сыграть им что-нибудь на своей лютне и спеть. Немного растерявшись, тот всё же принёс инструмент и стал перебирать струны, подыскивая в голове хоть одну подходящую этому безумному вечеру песню. И в конце концов спел даже несколько, уйдя в музыку с головой, не замечая ничего вокруг себя. Йеннифэр же наоборот больше наблюдала, чем действительно слушала. За тем, как нежно Лютик держит лютню, словно это величайшее сокровище, как его пальцы порхают, производя на свет действительно приятные мелодии, как расслабленно при этом его тело, буквально говоря о том, как комфортно себя чувствует в этой обстановке его хозяин. Как шевелятся губы омеги, напевая мелодичным голосом струящийся мотив, и как движутся его глаза, переводя взгляд с инструмента на своих слушателей. Особенно альфу. Если не знать, можно действительно даже не замечать то, как Лютик на самом деле чувствует себя рядом с Геральтом. Как за расслабленной позой скрывается внутренняя борьба с самим собой, как за отдачей песне и музыке ощущается подсознательное желание понравиться альфе, как во взгляде кроме любопытства о реакции окружающих на собственное творчество таится нежность, направленная исключительно на мужчину напротив. Сам же Геральт при этом смотрел на него тепло, с неким интересом, задумчивостью, почти не отводя взгляд, даже не предполагая, как всё это выглядит со стороны. Он явно не равнодушен к Лютику, но всё ещё настолько далёк от чего-то действительно серьёзного, что и сам не понимает, какие именно чувства тот вызывает в нём. Йеннифэр была уверенна, что пока отношение её мужа к этому омеге основаны больше на жалости к бедолаге, оказавшемуся в затруднительном жизненном положении. Но постепенно это чувство уйдёт, и взамен ему может прийти куда более глубокое и сильное. Геральт довольно… консервативен по жизни, зануден и скучен. В этом изначальная проблема раскола их семейных отношений. Они слишком разные с ним. А вот Лютик… В этом омеге так много тех принципов, которые нравятся Геральту, что тот просто не может их просто игнорировать. Все эти штампы: романтика, верность, чистота… Дом, семья, дети… Дети. Йеннифэр прекрасно знала о том, как Геральт хотел малыша. И Лютик, в отличие от неё самой, сможет ему его дать. У него уже есть дочь, он не сломанный, как она. *** - Ты улыбалась весь вечер, а теперь грустишь, - упрекнул её Геральт, как только они оказались в их совместной спальне. Лютик довольно долго радовал их своими песнями, но всему приходит конец, и в итоге все просто устали и отправились отдыхать. - Так, просто задумалась о своём, о женском, не обращай внимание, - отмахнулась Йеннифэр. - Не обращать? Ты вообще сегодня какая-то странная, с Лютиком вон любезничала. С чего бы это? Уж только не рассказывай мне, что и правда поменяла своё мнение о нём. Что ты задумала? – нахмурился альфа, расценивая эту ситуацию как явно что-то неладное. - Ой, и вот сразу подозревать меня во всех грехах! – всплеснула руками та. – Защищаешь его? - Были прецеденты, - Геральт вздёрнул бровью, напоминая ей о случае в грозу. - Я извинилась. Правда! Пока ты ходил за вином. Не веришь? Можешь спросить у Лютика. - Верю. Это-то и странно. Ты. Извинилась. Хмм. - Ну а что? Он и правда полезен, смотри какой ужин приготовил и в доме убрался. А ещё играет и поёт. Золотце-омега. Как тут такого не любить? - И почему я слышу сарказм в твоих словах? - Потому что привык его там слышать? - Ладно. Возможно. Прости, - решил спустить на тормозах Геральт, так и не найдя причин такой перемены в отношении жены к Лютику, и прекрасно зная, что вряд ли найдёт, если та этого не захочет. – Давай спать? - Конечно, милый, - наконец, улыбнулась Йеннифэр, только что найдя ещё одну причину того, что её муж не совсем равнодушен к этому омеге. – Просто спать, - повторила она. Они редко «просто спали». Она слишком часто была в разъездах по штатам, посещая то один, то другой свой публичный дом. А когда возвращалась, то их встречи были довольно коротки, чтобы тратить их только на сон. В конце концов, они женаты. А Геральт довольно моногамен и отчасти брезглив, чтобы совать свой член в кого попало в её отсутствие. Конечно, они оба были не без греха, но давно перестали называть это изменами. Скорей некой стороной полиамории, когда оба допускают у другого иные связи, но относятся к ним относительно равнодушно. И если для Йеннифэр это являлось даже в каком-то смысле естественно и привычно, то для Геральта было трудно вылезти из своей раковины и просто с кем-то развлечься. Поиск подходящего партнёра даже на одну ночь у него занимал куда больше времени, чем собственно сам секс с ним, при этом почти всегда оставляя неприятный осадок на душе от содеянного. Никаких омег по вызову, шлюх и – упаси всевышний – прекрасных нимф собственной жены. Геральт за всё то время, что Йеннифэр владеет этим бизнесом, ни разу не воспользовался его услугами. Поэтому, когда та находилась в Блавикене, он предпочитал проводить время с ней. Это было проще и приятнее как душе, так и телу, чем искать кого-то на стороне в её отсутствие. И вот таких ночей, когда они отправлялись «просто спать» вместо того, чтобы накинуться друг на друга с вполне естественными потребностями, за столько лет брака у них почти не было. И это заставляло задуматься о причинах, явных или нет, сознательных или подсознательных, подтолкнувших к такой холодности в их интимные отношения. Хотя для Йеннифэр они были весьма очевидны. *** Прошло чуть больше недели с тех пор, как Лютик устроился работать в «Зимородок». Каждый вечер он ходил в больницу к дочери, а обратно возвращался с Геральтом, готовил им троим с Йеннифэр ужин, после чего либо уходил на очередное выступление, либо забирался поудобнее в кресло в гостиной и строчил что-то в своём потрёпанном блокноте. Когда однажды альфа поинтересовался у него, над чем тот так корпит целыми вечерами, Лютик признался, что увлечён сочинением новой песни, но пока удалось только набросать текст, который теперь он и доводит до совершенства. Новая жизнь Лютика в Блавикене, кажется, изо дня в день становилась всё спокойней и привычней. Ему даже удалось обзавестись парочкой друзей. И если Присциллу он действительно со временем стал называть подругой, то с Йеннифэр всё-таки был немного настороже, хоть та и больше ни словом, ни делом не пыталась обидеть его, а наоборот выказывала дружелюбие, что немного беспокоило даже Геральта. Но потом сдался и он, уверовав, что его жена действительно смирилась и приняла Лютика. И на фоне всего этого спокойствия и ставшего уже почти привычным уклада никто даже и подумать не мог о каких-либо ещё проблемах в жизни этого и без того несчастного последнее время омеги. С Геральтом в этот день Лютик ещё не виделся. Вчера он вернулся далеко за полночь, когда альфа уже спал, а сегодня проснулся, когда тот уже уехал на работу. И сейчас он по устоявшейся уже традиции ждал его на больничном крыльце после того, как проведал Цири. Погода была отличная, так что он мог спокойно насладиться вечерней прохладой и мелодией от перебора своей вечной спутницы – лютни. - Какие люди и без охраны! – услышал он знакомый задорный голос за своей спиной. - Привет, Ламберт, - вздохнул Лютик, мысленно молясь, чтобы Геральт поскорей освободился и пришёл, потому что компания этого альфы его немного напрягала. - Как поживает мой ядовитый цветочек? - Лучше не бывает. - Голоден? Замёрз? Моё предложение о вкусных кофе и пирожных всё ещё в силе. Я напишу Геральту, что забрал тебя сам, ты ведь его тут ждёшь, верно? – Ламберт решительно достал телефон и даже успел снять с блокировки. - Я никуда с тобой не пойду, - закатил глаза Лютик. - Ты боишься меня что ли? Клянусь, я не причиню тебе вреда. Ты же знаешь, мы с Гером старые друзья, а он не будет дружить с кем попало. Да и вообще, мог бы навести на меня справки, сейчас с этим нет проблем. Я есть на фейсбуке, в твитере и других соцсетях, там есть куча моих фоток. Даже откровенных, - интригующе прошептал альфа. – А ты скинешь мне свои координаты? - Ссылка на мою страничку «пошёлнафиг.com» в конце этого предложения. А лайки и комменты можешь оставлять по хештэгу #мнеплевать. Ламберт громко рассмеялся, этот омега определённо ему нравился. Лютик же поднялся и стал нервно убирать лютню в чехол, пока тот не перешёл на более решительные действия, чем просто флирт, когда его щеки аккуратно коснулись крепкие руки, а голову чуть повернули в сторону, открывая доступ к беззащитной шее. - Это ведь не засосы, я прав? – нахмурился Ламберт, теряя весь свой игриво-развесёлый запал. - Снова домогаешься Лютика? – хмыкнули у них за спинами. - Нет, Гер, глянь. Подошедший альфа окинул уже вырывающегося мужчину взглядом, замечая на шее и открытых ключицах вереницу синяков, словно того пытались душить или фиксировали руками за шею. - Кто тебя так? – нахмурился он. - Издержки профессии, - отмахнулся Лютик, наконец, отойдя на пару шагов. - Профессии? Это у тебя от пения или от игры на лютне? – вздёрнул бровь Ламберт. - Это от слегка перебравших слушателей, которым иногда нравится не только моя музыка, - вздохнул он и на этот раз сам направился в сторону стоянки первым, надеясь, что на этом разговор закончен, и Геральт, наконец, отвезёт их отсюда подальше и не станет больше задавать вопросов. Почти так и вышло. Друзья обменялись ещё парой фраз, попрощались и разошлись в сторону разных машин. Спрашивать о случившемся Геральт тоже больше не стал, то ли считая, что это не его дело, то ли не видя в синяках действительно чего-то серьёзного, заслуживающего внимания или каких-либо действий. Лютик уж точно сомневался, что тот побежал бы его защищать или мстить. Он же не его пара. И всё бы забылось, словно страшный сон, если бы ещё через несколько дней не повторилось снова. На этот раз ему досталось немного сильнее. Трое распалённых алкоголем альф, сидящих за дальним столиком и вливающих в себя кружку за кружкой, сверкали глазами и источали такой аромат возбуждения, лишь усиливающийся с каждой песней Лютика, что он ощущался даже издалека, и тому становилось страшно, чем в итоге это может обернуться. К счастью, хозяин «Зимородка» был в этот день на месте и задерживался допоздна, занимаясь закупками у себя в кабинете. К несчастью же, он пришёл на помощь не слишком-то быстро, только когда шум оставшихся в этот час посетителей и крики официантов стали слишком громкими, чтобы обратить на них внимание. Это был далеко не первый случай приставаний пьяных клиентов к работникам бара, и не тем, что являлось виной хоть кого-то из последних, поэтому не являлось причиной для увольнения или хотя бы беспокойством о неприятностях, связанным с ними. Хозяин – довольно крупный альфа, хоть и в годах – быстро разогнал разошедшуюся толпу и пригрозил зачинщикам беспорядка немедленно вызвать полицию. Те недобро сверкнули золотом сначала на него, а после на Лютика, но в итоге всё же покинули заведение. На этот раз у того была слегка порвана куртка, не хватало пары пуговиц на рубашке, и всё находилось в не сильно приглядном виде. Но не было ничего из того, что нельзя исправить. Больше всего досталось нежной коже омеги. Первым его увидел Геральт, который ещё не спал в этот поздний час. Он сильно нахмурился, оценив состояние вернувшегося Лютика, витиевато выругался себе под нос и отправился за аптечкой. На шум и мат сверху спустилась Йеннифэр, и омега снова почувствовал себя крайне неловко, задумавшись о том, что он, вероятно, своим нахождением в этом доме всё время мешает супругам побыть наедине. Он ни разу не слышал никаких подозрительных звуков из их общей спальни, но был на сто процентов уверен, что те просто вынуждены быть тихими, когда в их доме присутствует гость. Конечно, думать о том, что Геральт занимается с кем-то сексом было не слишком приятно, но, в конце концов, она была его законной женой, и он имел полное на это право. Йеннифэр какое-то время стояла в сторонке и наблюдала за тем, как Геральт обрабатывает его ссадины, а Лютик чувствовал себя не в своей тарелке, находясь под пристальным взором омеги, словно под микроскопом, когда её муж находился так близко от него и касался так аккуратно, что от волнения и беспокойства хотелось провалиться сквозь землю или сбежать куда-нибудь подальше. Он даже сделал пару попыток, отмахивался тем, что способен позаботиться о себе сам, но пока альфа не закончил с ранами, отпускать его не собирался. Никто не спрашивал, что произошло, не пытался разузнать, кто виновен, всё происходило в какой-то слишком уж напряжённой тишине, разбавляемой лишь тяжёлым дыханием Геральта. Да и без того было понятно, что Лютик снова нарвался на подвыпивших поклонников, но на этот раз слишком легко уйти не смог. Да и снова возникал вопрос о том, кто они друг другу, чтобы вмешиваться или даже элементарно просить быть осторожным? Поэтому Лютик тоже молчал, отходя от пережитого и переваривая происходящее сейчас. Он словно находился меж двух противоположных полюсов. Его бросало в жар от близости Геральта и одновременно морозило от взгляда на них Йеннифэр. Он получал удовольствия от каждого касания тёплых рук альфы к его коже и тут же получал ментальный пинок под дых от мыслей о смотрящей на них его жены. И он не мог сказать точно, когда ему было хуже: тогда в баре, когда эти трое нетрезвых альф пытались развести его на секс прямо там, в зале, или сейчас, получая больше, чем когда-либо от желанного альфы, но при этом сгорая от стыда и неловкости от ощущения на себе изучающих сиреневых глаз. Спать Лютик отправился вымотанным как физически, так и морально, и заснул, едва его голова коснулась подушки. А вот наутро его ждало продолжение вчерашней ночной экзекуции, но теперь роли его мучителей кардинально сменились. Точнее Геральта уже вообще не было дома, а вот Йеннифэр ждала его внизу с чашкой кофе и… целой горой косметики на столе. Нет, конечно, Лютик и сам подумывал о покупке пары тоналок, чтобы заштриховать синяки и ссадины на видных местах, но никак не предполагал такого дружеского вмешательства в сей процесс этой женщины. Косметикой нынче пользовались многие современные омеги, и не только женщины. Были целые линии и мужских средств для красоты. Лютик и сам когда-то обладал небольшим набором для таких вот случаев, когда нужно быстро и качественно скрыть лишнее на коже. Но у него не было их с собой, когда они ехали в Блавикен, потому что он не предполагал, что ему это понадобится на свадьбе сестры. А потом как-то стало не до того, и во всей этой канители с продажами жилья и имущества было не до косметики. Коллекция же Йеннифэр поражала глаз. Одних только пудр и тональных кремов там была целая куча разных оттенков и фирм, начиная от относительно дешёвых и заканчивая супердорогими и крутыми брендами. Омега же профессионально вытащила из этого разнообразия пару флакончиков и поднесла к лицу Лютика, прикидывая оттенок. Они болтали о всякой ерунде, смеялись и вспоминали забавные случаи из жизни, пока Йеннифэр подбирала ему подходящее средство. Естественно, она знала в этом толк, она была женщиной, и работала с омегами, которые должны были всегда выглядеть идеально, так что частенько приходилось точно также замазывать оставленные клиентами следы или ещё какие неприятности с кожей. Лютик всё больше расслаблялся рядом с ней, удивляясь, что когда-то считал Йеннифэр ведьмой. Теперь он верил Геральту, когда тот говорил, что на самом деле она хорошая, хоть порой и кажется пугающей. И сейчас он хорошо понимал, что именно тот в ней нашёл, раз даже женился. Йеннифэр была прекрасной. Эти сиреневые глаза, чёрные волосы и пухлые губы вместе с нанесённой на них косметикой делали её роковой красоткой. Утончённое чувство стиля и красивая фигура не могла оставить равнодушным ни одного альфу. А теперь он знал, что внутри своего колючего и ужасного панциря она ещё и действительно милая и интересная женщина. На подбор нужного оттенка и состава средства ушло почти два часа. И они провели их весело и тепло, словно и правда хорошие друзья, которыми, наверное, так незаметно стали. Йеннифэр даже в итоге отдала ему пару флакончиков с тональником, так, на будущее, как сказала она сама. Средство было не дешёвым, но омега настояла на подарке, указывая на свою приличного вида косметичку и замечая, что уж точно не обеднеет. Помимо косметики и её применения настолько, что от вчерашних пятен не осталось и следа, они успели приготовить завтрак и съесть его. Ну, готовил, конечно, в основном Лютик, потому что у Йеннифэр действительно оказалось врождённое отсутствие способностей к какой-либо стряпне. Она могла нажать кнопку на кофе-машине или разогреть уже готовую еду в микроволновке, но на этом и всё. А с её доходом и принципом работы ей проще было питаться в кафе и ресторанах, чем до посинения пытаться научиться сотворить хоть что-то своими руками. Время перевалило уже за полдень, а настроение взметнулось почти до отметки «отлично», когда на телефон Лютика поступил звонок. Он знал, чей это номер, как и знал, что ничего хорошего тот не сулит. Улыбка тут же пропала с его лица, а руки затряслись от испуга услышать что-то ужасное. Нажав кнопку принятия вызова, он приложил трубку к уху, молясь всем богам мира, чтобы не услышать самые ужасные на свете слова. - Здравствуйте, доктор Мышовур, - ответил он трясущимся от беспокойства голосом. - Добрый день, мистер Леттенхоф. Я бы не стал беспокоить, но вынужден попросить Вас приехать к нам как можно скорее. У Цириллы развилось бактериальное воспаление в трансплантируемом органе, задевая здоровый. Пока её состояние относительно стабильное, но тем не менее я обязан вас информировать обо всех изменениях, связанных с ней. - Д-да, конечно! Я скоро буду. Спасибо, - Лютик уронил руку с зажатым в ней телефоном, начиная панически задыхаться. - Что случилось? – обеспокоенно спросила Йеннифэр. - Цири. Ей стало хуже. Мне нужно срочно в больницу, - подскочил он со стула. - У меня есть машина. Я отвезу, - поднялась из-за стола та, направляясь к выходу. И Лютик был ей сейчас как никогда благодарен.