•••
— Я просто думаю, что я буду там лишним… Не знаю. Всё утро Маттео ходил обеспокоенным и нервным, что, конечно же, не ускользнуло от глаз Давида. Тогда, он усадил его на кровать, взял за плечи, заставил посмотреть в глаза, и задал прямой вопрос: “Маттео, в чём дело?”. Маттео застонал, откинувшись спиной на стену, накрыв глаза ладонями. Он так долго думал об этом, и всё ещё не мог объяснить свои мысли, а сказать, что именно его тревожит, казалось просто непосильным трудом. В течение этих месяцев, Давид буквально жил в комнате Маттео, лишь изредка уезжая на несколько дней к Лауре, чтобы провести время с сестрой и отдохнуть от своего биндера. Он ещё не был готов открыться другим людям, включая соседей Флоренци и их друзей, и тогда, Маттео сказал ему, что у них есть всё время в мире, поэтому Давид может брать столько, сколько ему понадобится. Иногда, у Маттео наступали плохие дни, когда он хотел никуда выходить или контактировать с кем либо, и единственный человек, которого он никогда не отталкивал, это Давид. Даже в самый отвратительный день, Маттео отчаянно тянулся к нему в поисках поддержки. В один из таких дней, Давид был у Лауры, когда получил сообщение от Ханса.°°°
Давид сидел на кухне, уничтожая свой ужин, попутно слушая, что ему со всей злостью рассказывала Лаура. Она говорила о проблемах на работе. Начальник завалил её поручениями в самую последнюю минуту, из-за чего ей пришлось задержаться на целых два часа. За окном уже стемнело, и когда его телефон неожиданно загудел, Шрайбнер не был удивлён. Маттео часто писал ему, когда они не были рядом, и, порой, переписки затягивались до трёх ночи, пока Давид не отправлял своего парня спать, показательно пропадая из сети. Наутро можно было обнаружить ещё несколько сообщений, в которых он умолял Давида остаться, и сдавался только через двадцать минут. Возможно, это был очередной мем или что-то в этом роде. Давид нахмурился, когда разблокировал экран и увидел имя соседа Маттео, с которым они списывались лишь раз.Ханс
23:47(Ханс) С Маттео не всё в порядке. — Что там? — Настороженно спросила Лаура, заметив испуганное лицо своего брата. — Это… Это сосед Маттео. Сердце упало вниз. Он в один миг зашёл в диалог с Маттео, чтобы посмотреть, когда они переписывались в последний раз. Четыре часа назад. Это слишком давно для парня, который пишет каждые полчаса, если не чаще. Давид должен был понять, что что-то не так, но глупо списывал всё на то, что Маттео просто устал и решил поспать.23:47(Давид) Что ты имеешь в виду? Ханс, что с ним?
23:47(Ханс) Похоже на паническую атаку, я не уверен. Линн пытается его успокоить, но он никого не слушает.23:47(Давид) Сейчас буду.
— Давид? Всё в порядке? — Мне нужно идти, — Выпалил Давид, подрываясь со своего места.***
Пока Шрайбнер бежал вверх по лестнице, перед глазами всплывали все события вчерашнего утра, перед тем, как он уехал, но не было ничего, что могло дать хотя бы малейший намёк на приближающиеся тучи в голове парня. Маттео вёл себя как обычно. Давид залетел в квартиру, дверь которой уже была распахнута. Тревога нарастала всё сильнее, когда он увидел стоявших у комнаты Маттео Ханса и Линн. Окинув их взглядом, Шрайбнер громко сглотнул, сбавив шаг. Брехт устало вздохнул, похлопав его по плечу, и они оставили их наедине. — Эй… — Прошептал он, заглянув за дверь, что, к счастью, была открыта. — Маттео, я могу войти? Когда Давид увидел сжавшегося на кровати мальчика, чьи плечи неустанно вздрагивали от глухих рыданий, ему в грудь словно вонзили зубчатый нож, заставив выпустить весь воздух из лёгких. Маттео не был человеком, который впадал в панику по глупым причинам, даже если это и могло показаться таковым, и Давид знал, что случилось что-то серьезное. Скорее всего, то, что не давало ему покоя долгое время. Из-за страха, Маттео постоянно копит, пока в один момент, всё не станет слишком плохо. В ответ еле заметно кивнули, и Давид опустился на колени рядом с кроватью, глядя на красные, заплаканные глаза Маттео с застывшим сердцем. Его взгляд не стеклянный, он живой. До жути напуганный. После того, как Шрайбнер появился в жизни Маттео, он больше не терял связь с внешним миром, и голос действительно пропал, но им ещё предстоит пройти через несколько этапов, чтобы вырвать последние сорняки в его расцветающем саду. Тяжело вздохнув, Давид берёт бледные руки в свои, ласково прижимаясь к ним губами. — Я рядом, тебе нечего бояться, — Он видит, как по щеке Маттео скатывается новая слеза, превращающаяся в мокрый след на подушке. Давид отпускает холодные ладони, но только для того, чтобы крепко обнять дрожащего мальчика. Маттео робко обхватывает его шею, цепляясь как за спасательный круг, и утыкается носом в его кофту, позволяя себе на мгновение раствориться. — Хочешь, я побуду с тобой? — В ответ он слышит невнятное мычание, но этого достаточно, чтобы Давид мог понять. Он поднимается с пола, и Маттео двигается к другой половине кровати, освобождая для него место. Когда Шрайбнер ложиться вместе с ним, то сразу притягивает его к своей груди, бережно поглаживая вздрагивающую спину, уложив подбородок ему на макушку. — Давид... — Тихий, едва различимый шёпот. — Да? — Он не прекращает успокаивающе двигать рукой, и Маттео прижимается к нему ещё ближе. — Я облажался... Она, наверное, ненавидит меня... — Его голос хриплый от долгого молчания. — Она должна ненавидеть меня... — О ком ты говоришь? Что произошло? — Осторожно спрашивает Давид, но мальчик только мотает головой, когда он может почувствовать влагу сквозь ткань своей кофты. — Маттео? Флоренци продолжал молчать, пока с его уст не сорвался звук, похожий на кашель, смешанный с рыданием. — Малыш, поговори со мной, пожалуйста, — Уже умоляет Давид, сердце которого проваливается всё ниже. Он использовал эту кличку очень редко, и, как правило, в "особых" случаях. Например, когда Маттео упрямился как ребёнок на все просьбы Давида, был в плохом настроении, или же слишком милым, выпрашивая внимание и поцелуи у своего парня. Маттео бы соврал, сказав, что ему это не нравится, поскольку он всегда заливался краской. Через какое-то время, Маттео смог нормально вдохнуть: — Я... Моя мама... — Начал Флоренци, вжимаясь в собственные плечи. — Я так скучаю по ней, но... Но я всё испортил... Давид молчал, подначивая Маттео продолжить. Он слегка повернулся в объятиях, чтобы занять более удобное положение, закрывая глаза, и Шрайбнер аккуратно, кончиками пальцев, стёр дорожки слёз. — Когда я только ушёл из дома, в тот самый день... Я ей ничего не сказал, даже не попрощался. А потом, после того как ты... Оттолкнул меня, — Его голос дрогнул на этом моменте. Они оба предпочитали обходить события тех недель во время разговоров. — Я пытался ей позвонить, но она лишь сбросила вызов и написала мне, что занята, и... Мы так и не общались с тех пор, — Маттео замолчал, нервно кусая губы, желая сказать что-то ещё. — Я хотел написать ей. — И... Ты написал? Маттео слабо покачал головой: — Нет. Я не смог. Давид мягкими движениями огладил тонкое запястье, переплетая их пальцы вместе. Это их способ заземлить друг друга. Они пролежали так ещё какое-то время, пока Маттео окончательно не пришёл в себя. — Расскажешь мне о ней? О своей маме? — Давид спрашивает без напора, позволяя Маттео отказаться, но в ответ неуверенно кивают. — Она... Она замечательная, на самом деле, — На лице промелькнула тень улыбки, и Шрайбнер крепче обнял парня. — Раньше, ещё до того, как ей пришлось принимать лекарства, она всегда готовила пирог по выходным, и мы просто сидели за столом, разговаривая обо всём подряд, пока отца не было дома. Она любит мелодрамы, и очень часто просила меня посмотреть с ней какой-нибудь фильм, и в итоге просто плакала на моём плече под конец, а я её успокаивал, хотя она каждый раз обещала, что в этот раз точно без слёз, потому что она видела эти фильмы тысячу раз, но... — Маттео, наконец, улыбнулся, когда в его голове вспыхнули яркие воспоминания, — Ещё, моя мама обожает животных, и один раз даже принесла брошенного котёнка домой, которого она нашла в коробке у дерева. И с ней очень весело, когда у неё хорошее настроение. Давид тепло улыбался, запустив руку во взъерошенные волосы мальчика. Маттео действительно любил свою мать, и не мог перестать винить себя за то, что он ушёл от неё, оставив наедине с тем ужасным человеком. Бросил её одну. — Ты думаешь, она не простит тебя, верно? Маттео сразу сник, ёрзая на одеяле, положив голову на грудь Давида. Он опять кивнул. — Послушай, — Голос Шрайбнера стал более серьезным, но он оставался мягким и убаюкивающим. — Тогда, когда мы не были вместе, и я причинил тебе боль, я был уверен, что ты не простишь меня. Я знал, что поступил неправильно, но в глубине души, я знал ещё и то, что очень сильно тебя люблю, и буду бороться до последнего, чтобы хотя бы просто быть рядом. Я считал, что ты ненавидишь меня, но мы сейчас вместе, правильно? И мне всё ещё не верится, что ты смог простить меня, — Давид поцеловал мальчика в макушку, обняв свободной рукой за талию. — Поэтому… Просто попытайся. Я уверен, что она любит тебя, и просто также боится сделать первый шаг навстречу. Прошло не так много времени с вашего разрыва, когда ты позвонил ей. Что, если она просто испугалась или была не готова? Тебе тоже понадобилось какое-то время. — Наверное, ты прав… — Еле слышно ответил Маттео, вырисовывая круги на серой ткани верхней одежды Давида. — И прости за это, ты не должен был уезжать от Лауры из-за меня… Вы же не виделись давно, и я не должен был вам… — Маттео, — Перебил его Давид, шумно вздыхая. — Я уехал, потому что люблю тебя, чёрт возьми. Я хочу быть с тобой, даже когда тебе плохо, и ты не должен извиняться. Это мой выбор, понимаешь? Ты мой выбор. Всегда. После повисшего молчания, Флоренци аккуратно перевернулся, чтобы заглянуть Давиду в глаза. Тот, в свою очередь обнял его лицо ладонями, когда губы Маттео растянулись в лёгкой улыбке, и Шрайбнер не смог не улыбнуться в ответ. — Сейчас, мы приведём тебя в порядок, ты попьёшь воды, и ляжем спать, а завтра, ты напишешь своей маме, хорошо? Маттео согласился, прежде чем потянуться за поцелуем. — Ты… Уедешь завтра? Покачав головой, Давид аккуратно, чтобы не уронить Маттео, сел на кровати, и голубоглазый мальчик сразу же лёг ему на колени, не желая отпускать. — А что бы ты хотел? — Я думал о том, чтобы сходить куда-нибудь, если ты не против. Не уверен, что хочу идти куда-то один. — Хорошо, мы обязательно подумаем об этом, — Улыбнулся Давид. — А теперь, пошли в ванную, — Флоренци кивнул, но шевелиться не спешил. — Только тебе нужно слезть с меня, для начала, — Давид рассмеялся, и Маттео нехотя поднялся.°°°
И он действительно написал ей тогда, следующим утром. Маттео рассказал ей про Давида, и извинился за то, что ушёл вот так, ничего не сказав, что очень сильно скучает по ней и хотел бы увидеться. Она ответила, и они решили встретиться в её любимом кафе. К его удивлению, в её глазах не было упрёка или призрения, она всё ещё была его мамой, ту, которую Маттео любил. Он рассказал ей про своих соседей, что практически окончил школу, и сейчас у него всё хорошо. Пообещал познакомить со своим парнем, новость о котором она сразу приняла со всей радостью, что не могло не греть сердце. Она сказала, что она развелась с его отцом практически сразу, после той ночи. Как и говорил Давид, мама просто боялась. Через ещё неделю, Маттео пригласил её к ним на ужин, и познакомил со всеми соседями и Давидом, с которыми она тут же поладила. — Я горжусь тобой, — Это были её слова перед уходом. Давид устало вздохнул, криво ухмыльнувшись: — Маттео… — Протянул он, положив ладонь ему на щёку, нежно очертив линию скулы большим пальцем. — Конечно же, ты не будешь там лишним. Маттео опустил взгляд к своим рукам, неуверенно пожимая плечами. Он не хотел быть бременем для своих друзей или Давида, которые наверняка бы боялись отступить от него и на шаг, заметив отчуждение в его лице. Все они имели право просто повеселиться и отдохнуть. Маттео не вписывался в круг школьных друзей. Он не сможет поговорить со своими одноклассниками о том, как быстро пролетели эти годы вместе, все они ненавидели его. Что, если и там, все будут кидать в него взгляды полные отвращения? Прятаться за своими друзьями? Это не правильно. — Просто… У всех вас есть друзья, знакомые… А что я? Я буду там только мешать, — И когда Давид тихо засмеялся, Маттео нахмурил брови в недоумении. — Ты такой придурок, — Шрайбнер улыбнулся во все зубы, оставив короткий поцелуй на кончике его носа. — А разве Йонас, Карлос, Абди, Ханна, Мия и все остальные – не твои друзья? Давай по порядку. Йонас твой лучший друг, так? Так. Я более чем уверен, что он хочет, чтобы ты был с ним на выпускном. Ты ведь рассказывал, как вы познакомились. Маттео, вы дружите с того момента, как ты перевёлся сюда, и вы стали очень близкими людьми друг для друга. Просто представь, какого ему будет, когда там будут все, но не будет его лучшего друга, — Давид скользнул рукой к подбородку, приподняв его голову так, чтобы заглянуть в глаза. — Карлос с Абди тоже любят тебя, и всегда поддерживали. Вспомни, как они были счастливы видеть твою улыбку. И Мия тоже будет рада видеть тебя там, как и Ханна. Даже Леони волновалась за тебя, и никогда не испытывала к тебе неприязни, — Он глубоко вдохнул, взяв руки Маттео в свои, крепко сжав. — Окей? Тебя окружают прекрасные люди, и все они твои друзья, которые хотели бы видеть тебя там. Вы все семья, — Теперь, Давид поджал губы, соприкоснувшись с Маттео лбами. — И, в конце концов… Я не хочу быть там без тебя. Маттео громко сглотнул, закрыв глаза. Давид был прав, и он понимал это, глупо отрицать. Он и правда, не мог даже мечтать о таких друзьях, что принимают его любым, не смотря ни на что. И Маттео не мог мечтать о том, что кто-то будет понимать его так же, как понимает Давид, словно у него есть все ключи ото всех дверей. — Маттео Флоренци, — Тихо и ласково прошептал Шрайбнер, прижимая их руки к своей груди, будто бы желал поделиться своим сердцем. — Вы пойдётё со мной на выпускной? Подняв веки, он посмотрел Давиду в глаза. В этих карих омутах он видел плескающуюся надежду, которая растопила все сомнения. — Да, Давид Шрайбнер, — И на лице засияла робкая улыбка, — Я пойду с вами на выпускной.•••
Оживлённые голоса других учеников, из которых многие видятся в последний раз, мирно беседующие в отдельных группах учителя, и лёгкая, непринуждённая музыка. Маттео идёт рядом с Давидом, засунув руки в карманы своих брюк. Он оглядывается по сторонам, и чувствует огромную волну облегчения, разливающуюся по всему телу. То, что казалось таким далёким и размытым, вот оно, сейчас, сегодня, в этот самый день, и Маттео даже не умёр к этому моменту, что удивительно. Он закончил школу, то есть, действительно закончил, и это не сон. Всё вполне реально. Перед ним открывается новая страница его книги, и Флоренци уже знает, кто будет с ним в главных ролях. — Не могу поверить в это, — Мечтательно шепчет Маттео, и Давид оборачивается на него, вопросительно вскинув брови. — Всё закончилось. Никакой больше школы, это… Это всё. Чёрт, это выпускной! — С уст сорвался смешок, и Давид рассмеялся, принимая задумчивый вид. — Да? М-м-м… А я думал, что иду в первый класс сегодня. — Идиот, — Фыркнул Маттео, толкая своего парня в плечо. Теперь, они смеялись вместе, пока кто-то не позвал их из толпы. Маттео и Давид обернулись, увидев идущую к ним Леони, и, от чего-то, его охватило волнение. — Привет, — С улыбкой поздоровалась девушка, обняв Давида, а после и Маттео, который сразу опешил, застыв на месте. — Вы круто смотритесь вместе. Леони не выглядела так, будто хотела убить Маттео, и была достаточно искренней, чтобы ей можно было верить. Они так и не пересекались в школе, когда Давид расстался с ней, и, верить на слово что тебе не желают смерти – это одно, а видеть своими глазами – совершенно другое. Маттео даже не нашёл что ответить, бросив в сторону Шрайбнера вопрошающий взгляд, но он лишь пожал плечами с лёгкой ухмылкой. — У меня тоже могут быть друзья, — Давид подмигнул ему, и мальчик в один миг залился краской. — Я… Эм… Да, конечно… Спасибо, наверное?.. — Леони только тихо засмеялась, когда Маттео полностью растерялся, усердно дёргая себя за рукава рубашки. — Не возражаешь, если я украду твоего парня на несколько минут? — Улыбнулась ему Рихтер, на что также робко Маттео кивнул. — Я пойду, найду парней тогда, — Он указал большим пальцем за свою спину, прежде чем развернуться и пойти в толпу выпускников. Оставшись в одиночестве, Флоренци уже не был так уверен в себе, но всё ещё был счастлив, что пришёл сюда, а не остался дома. Выпускной – также важное событие в его жизни. Не смотря на то, что его действительно не любили одноклассники, он убегал с уроков, запирался в туалете, здесь у него появилась семья. Маттео должен дать себе шанс и просто насладиться вечером в компании близких ему людей. — Маттео! — Выкрикнула Ханна, махая ему рукой, выпутываясь из объятий Йонаса. Маттео, наконец, заметил своих друзей среди хаотично разбросанных групп бывших учеников, и двинулся в их направлении. Парни поприветствовали его громкими возгласами, а Карлос потрепал его по голове, растормошив и без того торчащие в разные стороны волосы. Он, правда, пытался их уложить, но ничего не вышло. Точнее это Давид настаивал на том, чтобы он что-то с ними сделал, и ему просто пришлось смириться с особенностью волос своего парня. — Луи-и-иджи! — Весело пропел Августин, обнимая своего лучшего друга. — Рад, что ты пришёл. Маттео обнял его в ответ, не в силах сдержать счастливой улыбки: — Я тоже, — Он выдохнул с облегчением, оглядывая людей, которые его окружали. Здесь были все, включая Ханну, Йонаса, Абди, Карлоса, Мию… Даже те, с которыми Маттео не сказать, что общался, но были прекрасными людьми. Это Амира, Сэм, Кики и Александр, который был самым обычным парнем в их кругу, а не зазнавшимся мудаком, известным на всю школу. И все они, кажется, были рады видеть Маттео. Флоренци сфотографировался со всеми по отдельности, состроив забавные гримасы на каждых снимках, заставляя его друзей смеяться. Он смеялся с Амирой над их совместной фотографией, когда сзади подкрался Давид, положив локоть ему на плечо. — Хей, — Улыбнулся Шрайбнер, здороваясь с остальными. — Как проходит твой вечер? — На его лице растянулась игривая ухмылка. Маттео знал, что ночью – ему определённо припомнят все утренние сомнения. — Превосходно, — Хоть он и закатил глаза после этого, он не врал. Ни капли. — Так вы, ребята, вместе? — Замечает Махмуд, указывая на них стаканом с лимонадом, будто уточняя. — Разве похоже? — Маттео притворно раздражается, и Давид смеётся. — Маттео, у тебя фотография спящего Давида на экране телефона, — Она играет бровями, явно чувствуя себя победителем. Впрочем, Амира всегда была права, за редким исключением. Маттео краснеет, пытаясь спрятать смущение за бокалом, чувствуя на себе пристальный взгляд парня, явно требующего продолжения. — Это правда? — Восклицает Давид с нескрываемым интересом и восхищением. — Ты фотографировал меня, пока я сплю? Серьезно? Глубоко вдыхая, чтобы успокоить своё колотящееся сердце, Маттео вздёргивает подбородок, поворачивая голову в его сторону с вызовом. — Ты вообще считал, сколько у тебя рисунков со мной в твоём скетчбуке? — Он принимает оборону, медленно переходя в нападение. — И после этого, я не могу тебя фотографировать? Я хотя бы не сверлю тебя взглядом, когда их делаю, а ты смотришь на меня часами, это жутко! — Да ладно, тебя это заводит, — Окей, может быть, Маттео погорячился. Он чуть не подавился вином, и Амира рассмеялась, когда лицо Флоренци стало цветом с напиток. Ему срочно нужен лёд.***
Когда солнце уже практически село, и добрая часть выпускников была в состоянии алкогольного опьянения, Маттео стоял на улице, прислонившись к стене. Он наблюдал за своими друзьями, которые суетились всей толпой, желая сделать общую фотографию. Его пытались уговорить присоединиться, но, в итоге, он пожелал остаться в стороне, от чего-то чувствуя себя неловко. Они, наконец, заняли свои места, но Давид бросает короткий взгляд в сторону Маттео, перешёптываясь с Йонасом, на что ему кивают, и Шрайбнер подбежал к нему, утягивая за рукав к остальным, просто не дав ему возможности отказаться. Флоренци недовольно кряхтит, и Давид крепко обнимает его за шею, широко улыбаясь, заставляя Маттео сдаться и рассмеяться. Августин уже практически нажимает кнопку, и он чувствует, как к его щеке прижимаются мягкие губы. Снимок готов. Маттео оборачивается на Давида, глаза которого буквально искрятся счастьем от того, что он только что сделал, и мальчик дарит счастливую улыбку ему в ответ.***
Повсюду мигают яркие огни, а из колонок доносится громкая музыка, превращая зал в танцпол. Маттео просто наслаждается вечером, общаясь со своими друзьями. На самом деле, он давно не чувствовал такой лёгкости в людном месте. Может быть, несколько месяцев назад, у него просто закружилась бы голова, и он упал в обморок, либо бы просто убежал, куда глаза глядят. Но, сейчас, Маттео чувствует себя уверенно. Начинает играть медленная музыка, все разбиваются по парам. Йонас уходит с Ханной, Карлос с Кики, и даже Абди танцует с Сэм. Они таки разобрались в своих отношениях. Кажется, Сара тоже нашла себе кого-то, и Маттео не может сдержать кривой ухмылки, глядя на девушку. — Мистер Флоренци? — От тихого шёпота над ухом по телу проносятся мурашки. — Могу я пригласить вас на танец? — Давид протягивает ему руку в уважительном жесте. Маттео мешкается, но кладёт свою ладонь на его, и Шрайбнер светится от счастья. — Все же увидят… — Нерешительно бормочет он, оглядываясь по сторонам, когда Давид утягивает его в толпу кружащихся в танце людей. — Что ты со мной. Давид легко смеётся. Самый прекрасный звук на планете. Он притягивает Маттео к себе, обнимая за талию и соприкасаясь лбами: — Хорошо, — Также уверенно кивает, утыкаясь носом в висок, чтобы прошептать на ухо. — Пускай смотрят, мне всё равно. И Маттео разрешает себе раствориться в его крепких руках, спрятав лицо в изгибе смуглой шеи, вдыхая уже такой родной запах, напоминающий ему о доме. Каким-то образом, они оказываются в самом центре, когда внимание практически всех выпускников поблизости обращено к ним, в том числе и его друзей. Все смотрят, но Маттео плевать. Он просто счастлив. Давид светится яркой улыбкой, глядя в голубые глаза напротив: — Я люблю тебя, — Шепчет прямо в губы, опаляя горячим дыханием. — Я тоже тебя люблю, — Отвечает Маттео, покрывшись румянцем от нахлынувших чувств. Давид целует его. Здесь. На глазах у всех. В памяти Маттео есть множество воспоминаний, но тот день, когда в дверях класса появился его новый одноклассник, он запомнит навсегда.