Не дерись

Ванечка сидел в кустах, смотрел на то, как дурацкий Евстигнеев улыбается своему дурацкому другу. Зачем Ванечка сидел в кустах, не ваше собачье дело, но он сидел, смотрел, как молодой солдат из папиных фильмов. Шпионил, окей. Андрей всегда говорил, что злость держать в себе нельзя. Неизвестно, откуда он таких умных фраз понабрался, но иногда как ляпнет, так потом сидишь в колючих кустах и думаешь. Дядя-Слава разговаривал с Серёжей, отчитывал за что-то, а Ванечка шпионил. Он все думал, что такого сделать, чтобы и Ваньке обидно, и его самого не наказали. В последнюю их драку Мироняныч заставил их все цветочные горшки перемыть. Вдвоем. Естественно, они и там пособачиться успели, чуть не разнесли фикус, который Мария Ивановна из дома принесла. Ванечка смысл фикусов не понимал, потому что он не цвел, но самый большой горшок занимал. Цветок как раз с Ваньки размером был, а это Евстигнеев ещё чуть ли не самый высокий в группе был. Андрей как-то ещё сказал, что, чем больше шкаф, тем громче он падает. Ронять шкаф Ванечка на Ваньку не хотел: во-первых, он мелкий, чтобы шкафы двигать, а во-вторых — ну, не настолько он не любил Ваньку, чтоб убивать. Его ж в тюрьму посадят! Шкафы в группе разные были, и даже самый маленький упал бы очень громко, поэтому Ванечка сидел, наблюдал и думал. Светло знал, что самое обидное, когда затрагиваются не только твои вещи, а ещё и честь. Он поначалу думал спереть что-нибудь у Ваньки и спрятать, потому что сам Ванечка бы за свой грузовичок и шкафа не пожалел. Но за то, что он вещи без спроса берет, его не только накажут, но ещё и родителям сдадут, посему он искал способы влияния на честь. Ванечка внимательно следил за Ваней весь день, наблюдал, ища то, за что можно уцепиться. Евстигнеев был такой простой, что не сделал ничего необычного: то с одними играл, то с другими. Единожды он заметил на себе взгляд Ванечки. Ваня посмотрел на него, взглядом спрашивая: «какого надо?», а Светло мгновенно отвернулся, типа он тут не причем и вообще… Потом прятаться стал, чтобы его злого замысла не поняли. Сидел то за ширмой у шкафа с куклами в группе, то в кустах, как сейчас. — Ванечка, всё в порядке? И только Светло подумал, что всё идёт прекрасно, как его спалили. — Да, Дядьслав, всё хорошо. Ванечка ответил совсем тихо и как-то хрипло, будто у него горло болело — молчал долго, да и не ожидал гостей. Воспитатель посмотрел на него странно, а потом рядом уселся. — Кого выслеживаем? — спросил. — Кроликов, — решил Ванечка. Евстигнеев ему всегда кролика напоминал. Почему-то. — А лицензия на оружие есть? — спросил Дядьслава, кивая на пистолетик, рядом лежащий. Ванечка изначально поиграл с ребятами, а потом кусты увидел и засесть тут решил. — Он же ненастоящий! — взвыл Ванечка шепотом. — А, ну тогда ладно. Так и сидели вдвоем. Дядьслава молчал, смотрел на Евстигнеева с Ромой вместе с Ванечкой, но иногда на ребят поглядывал. Они так минуты две от силы просидели, потому что к ним Дима пришел и Давид. — Вы чё там делаете? Ванечка устало застонал. Никакой слежки с этими… Ай! — Тс-с, мы охотимся на кроликов, — ответил за него Дядьслава. — На каких кроликов? — прошептал Давид. Ванечка звонко цокнул, подобрал с земли пистолет и встал, сваливая. С этими никакой слежки не устроить. Он понимал, что в большой группе тяжело прятаться, потому что кто-нибудь обязательно найдет — в первую очередь воспитатели, ведь они довольно глазастые были. Один Мироняныч чего стоил: как посмотрит огромными глазами, будто сожрать ими хочет. Поэтому Светло побежал к мальчишкам играть и делать вид, что он действительно играет. По факту Ванечка следил, маскируясь под играющего. Сложная система — не всем понять. Евстигнеев удивительно не замечал тяжёлого взгляда, и Ванечка решил, что сейчас выбрал самый лучший способ маскировки. Он и Андрюху выигрывать умудрялся, и на Ваньку смотреть — какой он молодец всё-таки. Однако все совсем быстро закончилось, потому что пора было идти в группу. Ванечка не мог объяснить вслух, чем Евстигнеев его бесит. Ванька нормальный пацан был, но тупой невыносимо. Их конфликт начался ещё осенью, когда Ванька и Ванечка встретились на дне рождения общего друга: Светло с Колей в одной группе давным давно был, но потом Коля переехал и пошел в другой садик. Евстигнеева Коля знал, как оказалось, потому что их мамы дружили. И вот на этом дне рождении, в детской комнате, Ванечка подумал, что вполне легко может подружиться с Ванькой, которого часто видел в соседней группе. Только Ванька, кажется, с ним дружить не хотел. Светло, естественно, разозлился, подножку поставил, когда играли. После подножки началась война. Почему-то и сдружиться не получалось. Ванька звал его мелким, девочкой. Ванечка обзывался по-своему, но чаще именно его и обижали. Мелкую девочку представить проще, чем заморские словечки Ванечки. С Ванькой дружили многие, воспитатели любили, а Ванечка баловался, видите ли, ругался много. Да и Светло реально ж мелкий был, а этот… Светло решил, что, если его считают мелким задиристым хулиганом, то таковым он и будет дальше. Тёзку он продолжал чморить, получал за это ещё больше, дулся, вновь подначивал. Инстинкт самосохранения — нулевой. Сейчас Ванечка, сидя в столовой, думал о том, что бы такого нового выкинуть. Он смотрел за тем, как перепачканный кашей Ванька ржал, показывая полное отсутствие половины зубов. Сидящий рядом Ромка ржал ещё громче. «Дебилы», — подумал Ванечка. Так хотелось окунуть Евстигнеева в его кашу лицом, но с едой играть Ванечка не стал бы. Андрей аналогично наблюдал, но уже за самим Светло. — Ты сегодня странный, — заключил Андрей. — Нормальный. — Врёшь. А Ваня не врал. Это его обычное состояние было. Он денно и нощно сторожил свой покой тем, что всякой ерундой голову забивал. А Дядьслава с Миронянычем выбивали потом. Иногда казалось, что Мироняныч Ванечку не очень любит, потому что часто на стороне Ваньки оставался, но Ванечка смотрел на большого как медведь Дядьславу и понимал, что главная мощь с ним. — Не вру, — тихо ответил Ванечка, зачерпнул ложку, тяжело прожевал. Есть не хотелось, но силы были нужны для будущих свершений. — Тогда зачем ты на Ваньку все время смотришь, а? — не успокаивался Андрей. — Чтоб ты спросил. Откуда шла эта агрессия — непонятно. Замай тихо фыркнул и отвернулся, разговаривая с Димой. Ванечка в себе разобраться все пытался, но выходило туго, поэтому он ещё и загрузился. Вообще сказка. Детям как положено: поиграл, беззаботно пробегал с друзьями, разбил какую-нибудь тарелку, конфет выпросил. Какие у них могут быть заботы? А вот много какие, и спорное отношение к тезке в данный момент являлось наиважнейшим вопросом. После тихого часа Мироняныч прискакал. Улыбался без конца, даже с девочками поиграл. Удивительное рядом. Ванечка решил побыть один, взял книжку и деловито принялся читать, параллельно думая, но и в этот раз облом: пришел Ромка и докопаться решил. — Ромашка, отстань, — прямо ответил Ванечка, не в силах сейчас языками мериться. — Я вчера эту книжку почитать хотел. — Ты читать-то сначала научись, — решил Светло. — И вообще, ты пока хотел, я уже взял. Уйди. Ромка, скорее всего, просто докопаться решил. Ванечка держался — хер ему. А Ромка все не сдавался, доставал до тех пор, пока — вот нихуя себе! — не пришел Ванька и не оттащил его. — Собаку свою при себе держи, — ответил Светло. Вчера как раз в фильме видел, как дядька другому так ответил — смеялся весь вечер потом. Ванька цокнул как будто весь из себя взрослый, что-то сказал Ромке, рассмеялась они и ушли. Ванечка опять себя обиженным ощутил, сложил голову на кулачки и уставился в стенку. — Нет, ты всё-таки врешь! — Андрейка через пять минут прискакал, уселся напротив. Замай так загрузился, будто они его собственные проблемы решали — жизненно важные. Ванечка посмотрел на загруженного Андрея и даже стыдно стало. Андрей прямо-таки завис, смотрел тяжело, а Ванечка игнорировал, отвязаться всё пытался. Даже Ванька и тот забил давно и с друганами рисовали какое-то говно. Но ведь рисовали, а Ванечка что? Друг-то переживал, а он вон что. Стыдоба. — Андрюх, — позвал он, — пошли рыбок смотреть. Андрей поднял голову, посмотрел светлыми глазами с неверием, а потом улыбнулся и кивнул. Ванечка лишь тогда поднял, кто тут ещё самый большой дурак. Полнейший. Тупее только Ромка.