Не дерись

«Светленькая девочка», — подумал Рома. — Я пацан вообще-то, — ответила девочка. Рома до последнего не верил. Он смотрел на девочку, слышал этот тонкий голосок. Красивая девочка-то. Ресницы у нее были такие, что взмахнет ими и улетит высоко-высоко. — Врешь! У тебя ногти накрашены! — крикнул Рома. Не успокаивался. — Мне сестрёнка накрасила, когда я спал… — грустно ответила девочка. — Меня Стёпа зовут. Как я могу быть девочкой? — И это врешь! Тебя Светой зовут или Катей! Девочка посмотрела на него, как на последнего дурака, взяла за руку и повела куда-то. У Ромы сердце в пятки ушло. Девочка была реально красивая — самая красивая из всех, что он видел: длинные ресницы, глаза волшебные и волосы красивые. Та же Эмилия вон, лохматая ходила постоянно со своими косичками, а эта — аккуратная. И она продолжала говорить, что она мальчик. На глазах у всех, а все и молчали, будто больше них двоих всё знали. Рому это и бесило: он оглянулся, ожидая поддержки, но его молча увели. Помимо того, что две группы объединили, ещё и новенькие появились. Пять человек пришли, разбавили ребят, давно знакомых. Как-то быстро своими стали. Светленькая девочка Стёпа пришла позже всех: на ней был зелёный костюмчик с Крошем — футболка и шорты, жёлтые носки красные сандалики. Светофор. Непонятный прикид, но розовые ноготки и дали понять, что перед ним — девчонка. Да сто процентов. Рома бы из дома не вышел, если б ему кто-то что-то там накрасил. Вообще Рома проболел неделю, пришел и сразу на нее наткнулся. Подошёл познакомиться — он никогда не стеснялся. Внутри что-то дернулось, и Рома подумал, что это та самая любовь с первого взгляда, как в фильмах. Хотел предложить пожениться — он за лето как раз накопил, там с дня рождения ещё деньги были, и должно было хватить. — Да не девочка я! — А красавица все бастовала. Рома сжал ладошку, погладил пальчики. — Девочка! — не успокаивался. Степа привела его в туалет, отпустила руку. Она выглянула за спину Ромы, проверяя, идёт ли кто. Рома почему-то подумал, вот его сейчас поцелуют — девчонка тоже влюбилась, но при всех стеснялась. Но вместо этого она сняла штаны — быстро так. Развела руки в стороны. То есть развёл. Рома обомлел. Штаны вернулись обратно так же быстро, как и упали. Вот вам и шорты с Крошем. Вот вам и дивный голосок — словно птички в лесу. Когда Рома очнулся, он уже один стоял. Где-то фоном все смеялись, и ему показалось, что смеялись над ним. Опять тупым назовут. Стёпка убежал, гогоча. Выглядело все так, будто его, Рому, развести хотели, что у них и вышло. Весь день Худяков ходил печальный и обиженный. Утром так торопился в садик к своим, так соскучился. Он не стеснялся говорить, что соскучился, так всех увидеть хотел, поиграть. И вот, здрасьте. Лучше бы дома сидел. Ванька пытался утянуть его в игру, поговорить о чем-нибудь, но перед глазами Стёпка стоял. И краник его. — Не, он реально на девку похож, — согласился Ванька, — ты же не знал. Евстигнеев, вроде, успокоил, но все равно обидно было. Стёпа смотрел на него, пока девочки пытались на его длинные волосы косы заплести. Смотрел с насмешкой, но, сука, все ещё был красивой девочкой.