Я тебя никогда не забуду

      Тейн в два счёта сближается с Шепард, заключает её в объятья и выбивает винтовку из её рук. Она всё равно не собиралась ей больше пользоваться. Лениво проводив взглядом оружие, Шепард позволяет отдаться заботливым рукам возлюбленного.       — Эй! — Джеймс забегает на огонёк, спрыгивая с верхнего люка, присвистывает. — Всё…нормально?       — Да. — Уверяет Шепард, ища в себе силы для более утвердительного голоса.       Вот тебе и разница между алкоголем с добавками и непосредственным её источником. Даже после приличного влива «скорбящего сердца» её так не подкашивало. Нынешнее состояние ей нравилось больше и сильно отличалось от той недовершённости, остающейся на языке. Возможно дело было лишь в том, что она не могла остановиться, но, о, если это всего лишь действие скопившегося в теле яда, то налейте ещё, бармен!..       — Мне просто — глубоко вдыхает отфильтрованный воздух, хотя он здесь и так должен быть безопасным, иначе учёные «Цербера» просто не смогли бы вести работы. — Тяжело здесь находиться. Жарковато тут…       — Нужно доставить тебя на корабль.       Жаннет отрицательно качает головой. Нет-нет, всё нормально, Мордин говорил, что она хорошо справляется и это было полной правдой.       «— Шепард. Рад вас видеть.       Капитан сдержанно кивает саларианцу, подходит к исследовательскому экрану, чтобы переправить материалы учёным «Цербера», работающим над улучшением техники, призванной облегчить жизнь и её сохранность в бою.       — Мордин, я хотела кое-что с вами обговорить. — Закончив с заполнением электронных строф, капитан оборачивается к личному корабельному учёному.       — Да. Конечно.       Солус перестаёт перебирать и делать пометки в датападах, убирает их в выдвижной ящик, протирает стол чистой тряпочкой, бережно отодвинув все легкобьющиеся, но важные колбочки в сторону. Шепард подходит ближе, непринуждённо складывает руки на груди, но Мордин Солус ловко перехватывает их, разведя человеческие пальцы в стороны, осматривает.       — Кожные покровы чистые. Мазь ещё не закончилась?       — Нет, ещё есть…       — Хм. — Лицо учёного хмурится. Он отпускает руки капитана и, используя инструментрон, проводит сканинг организма. Ему кажется, что её кожа слишком горячая. — Температура тела повышена. — Констатирует Солус. — Вам плохо?       — Напротив, Мордин, — Шепард нервно усмехается, поводит плечами — я слишком хорошо себя чувствую.       — Головокружение? Мушки в глазах? — Вразумев, что самочувствие капитана связано с тем или иным контактом с представителем не её вида, Мордин принялся засыпать женщину вопросами. — Спирание дыхания? Звон в ушах?       Шепард задумчиво оглядывает себя, прислушиваясь к ощущениям тела.       — Скорее это некая…лёгкость в голове. Обострение чувств… Я подмечаю мелкие детали, чётче слышу звуки, легко улавливаю тон голосов...       — Задерите рукав, кладите руку на стол.       Мордин возвращается к столу, копаясь в инструментарии, а капитан покорно засучивает рукав, спокойно выдерживает забор крови даже не морщясь.       — Вы хорошо держитесь… — Мордин задумчиво касается подбородка, поставив колбочку с алой жидкостью в сторону.       — Не жалуюсь. — Усмехается капитан. — Тем не менее сомневаюсь, что в таком состоянии смогу адекватно вести бой. Всё, что вы перечислили, — это меня вскоре ждёт?..       — Сколько вы уже пребываете в таком состоянии?       — Полчаса.       — Что ж. Я подготовил для вас инъекции ещё тогда, всё ждал, когда же вы ко мне обратитесь. — Хитро прищуривается. — Не советую использовать сейчас во избежание ухудшения состояния. Температура тела продолжит повышаться, всё уйдёт вникуда. Впредь не рискуйте, Шепард. Ваш организм достаточно силён, но нужен отдых. В противном случае вас ожидает принудительная чистка от нечистот…       — Таааак! Я спать! Спасибо, Мордин!       Шепард схватывает заготовленный специально для неё шприц и стремительно выбегает из лаборатории.       —…Я всего лишь хотел сказать, что в ответ на раздражение выступит рвотный рефлекс. Ох уж эта человеческая брезгливость.»

***

      — Ты не помнишь? — Тейн недоверчиво ведёт бровной пластиной вверх.       — От чего же? Помню как упрямо настояла на своём и как вы с Джеймсом в итоге всё равно пнули меня в челнок Кортезу в компанию.       — Не дуйся. — Тейн поворачивает голову, подтягивается и быстрым поцелуем касается её губ.       О, Арашу, каким же виноватым он себя чувствовал. Они оба совершили такую глупость, не размениваясь на лишние мыслительные процессы, боясь, что данного времени вновь будет недостаточно.       — Никакой опасности не было. — Заверяет он. — Мы отключили сигнал, взорвали комплекс, не примянув выгрузить сохранённую информацию на носители и благополучно покинули систему.       — Я хотела нажать на красную кнопку! — Возмутилась Шепард, проведя пальцами по линии его позвоночника.       — Боюсь, взрыв случился по голосовому приказу.       Шепард обиженно хмыкает, усиливая нажатия рук. Тейн наслаждается поглаживающими движениями и приятной тяжестью женского тела на нём. Руки Шепард блуждали по его спине, массируя плечи, проводили по узорам чёрных полос, вырисовывали свои собственные завитушки. Что-то из этого наверняка было буквами, но пассы были столь замысловатыми, что он только терялся в догадках. Добираясь до старых мест шрамов, её руки каждый раз замирают. Добрая половина отметин битв пропала, старые рубцы превратились в тонкие линии, скрываемые за чешуйками, маленькие полосы и вовсе потерялись навсегда. Крупные же, не дождавшись повторных обработок, покрылись несколько неаккуратными, залезающими друг на друга, чешуйчатыми пластинами. Впрочем естественный узор тела хорошо скрывал эти «уродства», которые Жаннет, тем не менее, находила сексуальными. Шрамы вроде как украшают мужчин, но дело было даже не в этом, хотя…хм, да, у него крайне сводящее с ума тело. Он идеален. Серьёзно, как вообще можно стать ксенофобкой, видя перед собой такое великолепие? Девушка наклоняется к шее дрелла, щекоча кожу дыханием, вытягивается как кошечка и удобно устраивается поверх него, мурлыча от удовольствия. Не достаточно просто касаться его, но теперь она обязательно исправит это маленькое недоразумение. Признание в любви тихим шорохом вливается в изумрудную кожу, — не слышимо.       — Устала?       — Нет, что ты. — Выдыхает она немного невнятно. — Ты только взгляни на эти мускулы! Я могу заниматься этим весь день!       Она приподнимается и Тейн послушно оборачивается, имея честь лицезреть выставленную на показ силу с положенной для демонстрации позой, — конкретно на нём. Шрамы — она оставила их в напоминание, прочерчивают оголённую кожу рук. Она видела ужасы, о которых боится говорить, о которых уже рассказала, отразив всё возможное в рапортах. Ей уже не так страшно плакать на его плече и смотреть на себя обнажённую. Тонкая сеть, каждая маленькая незаметная или более чёткая линия рассказывает обо всём. Они не такие страшные, — очень просто пропадут уже после следующего сеанса лазером, если она захочет. О ней хорошо заботились, доктора отдали все силы для сохранения её жизни. Он столько пропустил и теперь хотел изучить её подробнее, испытать и ощутить новый прилив теперь уже общих воспоминаний, подарить свою любовь и тепло.       Шепард смеётся, красуясь перед ним, сверкая искренней улыбкой. Вся её жизнь была борьбой, где каждый день из раза в раз она могла погибнуть. Тейн был готов расстаться с собственным разумом, пересечь море, потерять жизнь, оставить все ощущения позади, скинуть их ненужным грузом, но её ...нет, её потерять он был не готов. Когда молитвы больше не помогали и Боги замолкли, не в силах пробиться через созданный им же барьер боевого сна, человеческая женщина вернула его к жизни.       Само её начало было прежде ознаменовано тёплым закатом, финал случился там, где звучал скорбный плач маленького сердца, а смерть длилась десять лет. За всё это время на израненное тело и душу не пролилось и капли вод моря.       Они нашли друг-друга и всё вдруг изменилось, они вместе очнулись от ужасов боя за обречённую галактику. Он обрёл рай в её объятьях, который должен был ждать его на другом берегу. Это было благословение жизни, благословение любви. По воле ли Богов он был избран, благословлён дважды и оставлен?...       Она не была сильнее Богов, но боролась с ними. Воплощение Арашу, — не Богини самой, защищающей детей своих словом, но карающая длань меча, воительница её — Сиха, ожесточённый в гневе ангел. Она не знала страха, она пережила его, бросаясь в одну битву за другой, снова и снова окунаясь в его пучины.       Зелёные кружки в чёрной глубине его глаз еле различимы. Шепард склоняется над ним, пристально и жадно вглядываясь в его лицо. Тейн протягивает руку, гладя кожу её щёк, убирает лезущие и закрывающие глаза пряди волос за ухо, которые всё равно надолго там не задержатся. Веки её опускаются, она поддаётся ласке, бёдра чуть крепче сжимают его талию. Руки мужчины обхватывают её лицо, тянут на себя, заставляя лбы соприкоснуться, большие пальцы оглаживают кожу, проводят по губам, повторяя линию шрама. Сквозь плотные жалюзи в отеле на Омеге всё равно порой проникают огни, сталкиваясь с препятствием и придавая свету оранжевый цвет. Они решили задержаться на станции, Шепард не испытывала абсолютно никакого энтузиазма по поводу бесконечных церемоний и не спешила на Землю. Она наслаждалась тем, что происходит сейчас.       — Я всегда любила жизнь. — Признаётся Жаннет, усмехаясь. — Но когда я позволила себе мысль о том, что за другой стороной увижу море и тебя, смерть показалась мне очень заманчивой штукой. — Она приставляет палец к его губам, готовым раскрыться, — ей нужно сказать. — После случившегося на Цитадели, Тейн, я…попыталась поступить как ты, — впасть в «сон» по-настоящему. Я отследила свою цель, я отомстила, но это принесло мне Землю, замученную Жнецами. —  Нервный смешок. — Я не успела насладиться тем, чего так желала, не успела узнать о твоём статусе. Я шла вперёд, согреваясь одной лишь эфемерной надеждой. Даже видя перед собой ужасные вещи, совершённые Жнецами, груды тел, даже стоя перед тропинкой фактической смерти, меня терзал лишь страх потери тебя. Настоящей потери. — Тейн позволяет одинокой слезинке разбиться на его груди. Он не акцентирует внимание на этом, не порицает. — Знаешь, моя первая смерть слабо сравнима с этой. Да, вдох был судорожным, думала, что будет последним, но голова была легка. Кроме факта боли во всём теле я ничего не чувствовала. Ослабела настолько, что подчинилась волне слабости, дав ей дорогу к разуму. Меня спасали, а я видела сны, которые пугали и смущали меня своими действиями. Голоса, люди, машины — они...помогали мне складывать паззлы сознания воедино, меняя местами то, что я делала неправильно. Я была благодарна им, принимая большие части, ставя их в нужный отсек, задвигая глубоко-глубоко, где им самое место, но твои части были маленькими крупицами, которые путались сильнее всех, кидая меня из стороны в сторону. — Она всхлипывает. Кажется такой хрупкой, ранимой. С ним она может это позволить, это безопасно. — ...частичка за частичкой, маленькие моменты, которые составляли общую картину. Каждая неудача делала мне больно, каждое правильное действие било ещё сильнее. Я была готова ещё раз попасть под луч Жнеца, скрежетом режущим по моему слуху своим гулом, лишь бы не испытывать это опустошение снова. — Женщина в чувствах сжимает пальцы в кулак. — Мою физическую боль снимали обезболивающими, а душевную я желала сама. Я хотела быть сильной, я так любила жизнь, что выкарабкалась из этого кошмара, но я также была готова умереть, если бы...Тейн, прошу, прости мне моё долгое молчание, мне так…Я!..       Губы кривятся в страдальческой улыбке, глаза полнятся слезами, веки подрагивают, смаргивая прозрачные солёные капли. Стыдно, больно, плохо и так хорошо. В его объятьях хорошо... Всё накопившиеся нескладно срывается с языка, — не страшно, он поймёт. Кому как не ему она может доверить всю себя? Тейн прижимает женщину к себе, обволакивая теплом бесконечной нежности, губами прижимается к её губам, успокаивая и забирая все печали. Он рядом и теперь может отдать ей всё то, что у него ныне есть. Мужчина расправляет сжатые в кулак пальцы, забирая их в собственный плен нежных прикосновений рук. Они нужны друг-другу. Их бесконечные блуждания порознь ничего не стоят, дороги фальшивы и ведут в тупики. Теперь же они последует в общее настоящее и будущее. Плохое никогда не покинет их тело и разум, милосердная человеческая и идеальная память дрелла навсегда сохранит боль и страдания. Время не лечит, но теперь оно стало подвластно им, оно вернулось, чтобы они смогли разделить его на двоих. Он посвятит ей его полностью, отдаст всё в стократ.       — Ту-фира, Тейн. — Шепчет Жаннет, наслаждаясь теплом его тела. Это знакомо людям.       — Ту-фира, сиха.