***
Оохаси Мамору уже давно приучил себя вставать с первыми лучами солнца. Иначе, как все успеть? Как проследить, чтобы вода в котлах была свежей, лампы вычищены, скатерти на столах отутюжены, работники опрятны, а пол – отмыт до блеска? Может быть, гостиница «Слива в траве» и не могла спорить по количеству ванных комнат и хрустальных люстр с такими мастодонтами гостиничного бизнеса, как «Четырнадцать розовых жемчужин» и « Императорский Дракон Плаза», однако, в качестве обслуживания господин Мамору был уверен на все чайные листы прошлого урожая. Постояльцев в его гостинице любили как родных! Больше, чем родных! Как родных, которые на каждый праздник присылают вам конверт с приятно шуршащими свежеотпечатанными ре, да еще и обещают оставить все, нажитое непосильным трудом вам! Только вам и никому боле! Оохаси Мамору очень любил своих постояльцев, гостиницу и порядок. Вероятно, именно поэтому многие влиятельные лица предпочитали «Сливу», а не «Плаза» или сеть гостиниц экстра-класса «Пять Домов Гармонии». Например, госпожа Морита – супруга третьего советника дайме Страны Огня – останавливалась здесь уже пятый год подряд. Или господин Хара – казначей при дворе Страны Когтя – в этот раз приехал с племянником. А мастер Араи – приезжал всенепременно в конце осени, оставался на всю зиму и, сиживая за столиком внизу, не раз говаривал бдительно следящему за порядком господину Оохаси, что нигде ему так не пишется, как здесь. Мамору кивал, улыбался и удивлялся про себя, когда господин Араи вообще в принципе пишет, если почти все время проводит здесь, флиртуя с официантками. Для таких постояльцев пришлось оборудовать все же комнаты повышенной комфортности. Но Оохаси Мамору никогда не пасовал перед трудностями. Юность, проведенная на морских просторах, научила его не опускать руки и любой моряк во всех трех океанах знал, что даже после шторма корабль на котором плывет Оохаси будет выглядеть так, словно только вышел из порта, а палубы будут надраены до блеска! Вот и сейчас владелец гостиницы задумчиво смотрел, как постоялец из номера девять, входит внутрь, оставляя на его сверкающем полу мокрые следы. Снова. «Ох уж эти наемники, - взгрустнул про себя господин Мамору, посылая мощный мысленный импульс горничной: «Мико, немедленно неси тряпку!» и расцветая навстречу постояльцу радушнейшей из улыбок. - Доброе утро, господин Минами! Вижу, Вам снова не спится. Может быть, футон недостаточно удобный? Кисаме, мокрый и тяжело дышащий, вздрогнул и непонимающе уставился на хозяина гостиницы, бодрого и доброжелательного, несмотря на ранний час. Моргнул. Еще раз. Разум потихоньку возвращался к нему. - Простите, - неожиданно тихо пробормотал он, поджимая пальцы и переступая с ноги на ногу, стоя в луже, натекшей с мокрых штанов, воды. – Мне нужно было поплавать, проветрить голову… Но… - Ах, - воскликнул Мамору, цепляя постояльца за локоток и усаживая на ближайший стул, - это моя вина! Я должен был предупредить Вас еще в первый день о некоторых местных особенностях! Но потом началось волнение, никто не купался – и как-то выветрилось из головы… Оохаси Мамору действительно было стыдно, и жаль было этого крупного, вооруженного до зубов («и зубами тоже» - скаламбурил про себя Оохаси) наемника. С таким он точно еще никогда не сталкивался. - Об этом не волнуйтесь, Мико все вытрет. Естественно, горничная не явилась. Она была непробиваемой особой и все «импульсы» господина Мамору отскакивали от нее как сухие горошины от стенки. Зато из-за ширмы, затянутой расписанной рисовой бумагой, выглянула заспанная, но уже причесанная и умытая, Рико. - А, Рико, душечка, принеси-ка большое полотенце. Господин Минами принимал морские ванны с утра. Остатки сна слетели с Рико быстрее, чем засахаренные сливы с орехами исчезают с подноса в праздник середины лета. - И че, даже вырвался живым от бабок? – она высунулась из-за ширмы наполовину и уставилась на отрешенно сидящего на стуле Хошигаки круглыми, блестящими глазами. - Уважаю! – и скрылась за перегородкой. Оохаси Мамору хмыкнул, с одной стороны, вроде как выражая недовольство тому, какая нынче пошла молодежь распущенная, а с другой – всецело с ней соглашаясь. Пожилые дамы, избравшие чайный курорт местом для поддержания красоты души и тела, а так же возвращения не просто ускользающей, а уже даже порядком подзабывшейся молодости – превращались, порой, в стихийное бедствие. - Боюсь, наш кухонный очаг еще холоден, - господин Мамору, не дождавшись горничной, которая – как он был уверен – просто обязана была почувствовать о творившемся безобразии на вверенной ей территории, принялся устранять следы подтопления собственноручно. – За завтрак еще и не брались, но мы что-нибудь придумаем. - Кстати, Вы первый, кто ушел на своих за последние четыре года. Прочих пришлось вызволять при помощи объединенных сил. Помню, года два назад с одним из несчастных госпожа Курихара забаррикадировалась в пляжном кафе и держала оборону до обеда… - Ядовитый еж мне в рот… - ошеломленно прошептал Кисаме. После таких подробностей, Деревня, Скрытая в Тумане, начинала казаться не таким уж страшным местом… Он передернул плечами, вспоминая этот визгливый смех, надтреснутые, словно воронье карканье, голоса, высохшие, словно у мумий, артритные пальцы, которые вцепляются в его руки, щиплют за бока и где пониже… Сморщенные, похожие на обезьяньи мордочки, лица с ярко накрашенными губами… Тошнота накатила словно морской прибой… А ведь он всего лишь хотел прийти в себя после беседы с Амаей. Море всегда ставило ему мозги на место; но в этот раз обернулось ловушкой. - С другой стороны, - продолжал хозяин гостиницы, отжимая тряпку в ведро, - возможно, он счастливец и вытянул свой выигрышный билет. Той же осенью они сыграли свадьбу в «Розовых Жемчужинах» и старушка Курихара увезла его с собой, на острова. Слыхал, он теперь модный поэт. Написал какую-то пьесу, ее вроде сейчас ставят в Стране Меда или Овощей…А вот и Рико! Кисаме предпочел бы, чтобы это был Акебино-сан со своим Кабутовари. Немного бессознательности ему бы не помешало. - Я принесла еще сухую одежду, - радостно возвестила Рико, прячась за огромной стопкой полотенец. – Пришлось взять кимоно Озему–самы, он почти такой же высокий, как господин Минами, а к его возвращению я все почищу! - Молодчина, Рико, - Мамору с сомнением оглядел позеленевшего постояльца и, притянув девушку за локоток, зашептал ей на ухо: - Помоги-ка ему, душечка, а я пойду, раздобуду что-нибудь горячее. Рико понимающе покивала и заворковала над чудом спасшимся постояльцем: «Давайте-ка сюда, господин Минами, здесь Вам никто не помешает. Вот полотенца, сухая одежда. Дайте мне сюда вашу, я выстираю ее и тут же верну».***
В кимоно с чужого плеча, Кисаме чувствовал себя ну почти что голым, пусть оно и было ему практически по размеру. К тому же, такой дорогой одежды ему с роду не приходилось носить; похоже, этот Озему-сама был большой – во всех отношениях – шишкой. Постаравшись как можно незаметнее одернуть коротковатые рукава, Монстр Скрытого Тумана зевнул, не раскрывая рта. Голова с каждой минутой тяжелела все больше, за веки словно насыпали мелкого песка, а полированная столешница казалась такой притягательной… Мимо, дробно стуча сандалиями по деревянному настилу, пробежала Рико и, жмурясь от солнца, крикнула: «Я сейчас принесу еще чая!», скрываясь за дверьми гостиницы – проснувшиеся дамы, в большинстве своем, предпочитали завтракать внутри, дабы не портить кожу загаром. Вздрогнув, Хошигаки бросил быстрый взгляд на хозяина гостиницы и принялся мысленно повторять «Кодекс Семи Мечников Тумана» с поправками и дополнениями, таращась на обилие - не смотря на ранее утро - гуляющих и любопытствующих. Оохаси Мамору, пригладив усы, разлил оставшийся чай и, с чувством выполненного долга, откинулся на спинку плетеного кресла. Ему, мэтру в вопросах улаживания щекотливых ситуаций, не составило труда увлечь слегка утратившего на время ориентацию в окружающем мире господина Минами на открытую террасу и занять его там на скорую руку собранным завтраком. Еда – был уверен хозяин «Сливы в траве» - способна помочь даже в разрешении самых критических ситуаций! Как и все наемники, постоялец из номера девять был не многословным и господин Оохаси развлекал его общеизвестными фактами о чайном курорте и прошлогодними сплетнями. - Жаль, что вам так не повезло с погодой, хотя вы и приехали в самый расцвет сезона, - сокрушался Мамору, с удовольствием наблюдая за тем, как мелькает ложка в руках господина Минами. - А господину Ли не помешало бы посетить наши купальни. Лучше бы, конечно, пансион на Изумрудной Горе, возле чайных плантаций, но очередь туда, я слышал, на месяцы вперед. Многие едут сюда лечить легочные недуги. А купальни – общедоступны, до них рукой подать. Грубить человеку, который разделил с тобой завтрак, даже среди шиноби Тумана было не принято, поэтому Кисаме обтекаемо ответил, что они, скорее всего, не сегодня – завтра отбудут. - Жаль, жаль, - Оохаси степенно кивнул пробегающему мимо господину с огромной плетеной корзиной за плечами. – Но если вдруг надумаете, нужно всего-то здесь повернуть налево, дойти до главной улицы, выйти за ворота, снова свернуть налево, перейти по мосту речушку – и вы на месте. Сначала будут Летние Сады, а следом – купальни. И другие заведения, - добавил он многозначительно. И, как ни в чем не бывало, принялся здороваться с прочими постояльцами, наконец-то ощутившими потребность спуститься к завтраку. - Чай! – громогласно возвестила Рико, с грохотом водворяя на стол поднос с чайником и неодобрительно посматривая на досточтимого хозяина гостиницы. - А это для Вас, господин, - перед Хошигаки возникла белая глазированная миска, доверху наполненная красными сахарными кусочками. – Ешьте, у Вас было тяжелое утро. Кисаме подозрительно посмотрел на фигурно нарезанный арбуз, а после на хитренькую, сияющую широченной улыбкой, мордочку Рико. Утро у него и правда было тяжелым, но не объяснять же, что и с арбузами у него тоже очень непростые отношения… - Ешьте, ешьте, господин Минами, Рико редко бывает такой доброй, - Оохаси Мамору подкрутил ус. – И не нужно на меня так смотреть, даже дамы госпожи Оки ходят в Серебряный Листок. - Уж явно не за тем, зачем туда ходит большинство, - прошипела девица, забирая грязную посуду. - Не могут же всем нравиться павлины, - примирительно заметил хозяин гостиницы, разглядывая чайный лист на дне пиалы. – Многие предпочитают услаждать свой взор зрелищем иного рода. Рико фыркнула точно кошка, на которую брызнули водой, и испарилась в ту же секунду, несмотря на тяжелый поднос. - Что за Серебряный Листок? – Хошигаки, наконец, ковырнул палочкой малиновый кубик, от которого исходил одуряюще-сладкий арбузный аромат. - Мммм.., - господин Мамору сложил руки на животе и, откинувшись на спинку кресла, завел неспешный рассказ: - Много лет назад здесь, на юге Страны Чая не было ничего, кроме рыбацкой деревеньки, запущенных чайных плантаций да речки Соко. Вообще-то река называется «Жемчужина на дне» и, конечно же, у нас есть легенда о том, как Великий Дракон потерял в ее глубоких водах свою жемчужину, - Мамору коротко хихикнул. - Как и легенда о том, что и наш чайный оазис возник по велению Короля Дракона. Но я расскажу, как было на самом деле… Кисаме не смог отказаться – его рот был занят арбузом… - Три купца, связанных друг с другом общими интересами, искали поставщика чайного листа. Но все, что предлагали на рынках в Стране Чая их не устраивало. Наконец, они добрались до южной окраины нашей благословенной страны, пересекли реку и, сраженные в самое сердце красотами этого простого и нетронутого края, заночевали в рыбацкой деревушке. Там местные жители за скудным столом поведали им, что князь этих земель отошел в мир иной, не оставив наследников, земли вокруг дичают, а подати они платят присылаемому из столицы чиновнику. А так же о том, что в горах еще остались посаженные благословенным господином кусты – тот был большим охотником до хорошего чая. - На Изумрудную Гору, кстати, уже открыты экскурсии, до сезона дождей, очень рекомендую, - Мамору отпил глоточек из пиалы и, окинув хозяйским взглядом значительно увеличившуюся аудиторию слушателей, вернулся к столь далеко забравшимся купцам. - Большинство плантаций оказались, конечно, уже никуда не годными. Но. В одной из расщелин были обнаружены несколько кустов нашей гордости! Отрады, что дарит покой измученному сердцу! То, ради чего сюда приезжают страждущие со всего мира! Кисаме поперхнулся арбузом. Он и думать не думал, что есть на свете такие ненормальные, что попрутся на другой конец света за заваренным кипятком сушеным листом! Все же прочие благоговейно задержали дыхание. - Да-да, - многозначительно покивал господин Оохаси. – «Мимолетная улыбка Благочестивой Девы»! Толпа слушателей испустила мечтательный вздох. Кисаме попытался быстрее доесть арбуз. - В этом году даже не ждем урожая, - печально обронил хозяин гостиницы, качая головой. – Зима была слишком сурова… - Ну да вернемся к нашей истории, - хлопнул он себя по колену, протягивая носовой платок какому-то особо чувствительному слушателю. - Купцы выкупили у тогдашнего досточтимого Дайме право на пользование этими землями и принялись трудиться не покладая рук! У одного из купцов была дочь, чрезвычайно слабая здоровьем. И заботливый отец, опасаясь, что в его отсутствие за драгоценным ребенком будут ухаживать не так усердно, как она того заслуживает, перевез дочь сюда, поближе к себе. И поселил в доме, выстроенном на склоне Изумрудной Горы. Каково же было его удивление, когда через несколько месяцев девица почувствовала себя вполне сносно, а через три года совсем оправилась и даже умудрилась выйти замуж! Так на Изумрудной Горе появилась лечебница для всех, кто страдает легочными недугами, - Оохаси мимолетно глянул на Кисаме, кашлянул, и история неспешно покатилась дальше. - Другой - любитель веселых развлечений, красивых женщин и азартных игр - расширил русло реки в два раза, и южные земли превратились практически в полуостров. Гостей доставляли кораблики, разукрашенные флагами и фонариками с музыкантами и танцовщицами на борту. Даже сейчас почти все прибывают к нам на паромах. Сухопутная дорога длинна и неудобна. Вскорости, на дальнем берегу появилась мраморная беседка, в которой каждый вечер пели и танцевали красавицы, а уж после вокруг нее выросли игорные и питейные дома, купальни и прочие увеселительные заведения. Так и повелось: здесь у нас «Золотой Листок», там «Серебряный», а разделяет нас приток жемчужной реки, прозванный местными «Веселый Рукавчик». - А что же третий купец? – раздалось из толпы слушателей. – Что сделал он? - Третий купец…, - рассказчик пожевал губами. – Ему пришлось заняться выращиванием чая, само собой! Слушатели вежливо посмеялись. - Но ведь юные девы и здесь поют и танцуют, - подал голос юнец в богатом платье, жеманно растягивая гласные. – Я сам видел две недели тому назад, в лунной беседке. - А, - господин Оохаси добродушно улыбнулся. - Это ученицы госпожи Кику, они иногда балуют нас подобными представлениями. А там зрелища совсем иного рода, если Вы понимаете, о чем я, молодой господин… Все вокруг тут же пришли в необычайное оживление, закивали, зашептались, а господин Хо, который даже и не передвигался-то без помощи двух своих дальних родственников зарумянился от нахлынувших воспоминаний. Юный жеманный господин – оказавшийся племянником казначея из Страны Когтя – старался не отставать ото всех, хотя Кисаме был уверен, что этот юнец, как и он сам, не имеет ни малейшего понятия о чем вообще идет речь. - А что госпожа Кику, - подал голос один из купцов, коих по всему курорту было неисчислимое множество, покручивая на пальце перстень с внушительным черным агатом, - она тоже поет? Господин Оохаси покачал головой: - Никогда не слыхал. Хотя, конечно, с появлением госпожи Кику у нас здесь стало гораздо веселее. Раньше ученицы особо не показывались на улицах, а теперь у нас и танцы и вечера поэзии и представления! Это, конечно, нарушение правил, но и им развлечение и нашим глазам услада. - Говорят, - подал кто-то голос из-за бамбуковой перегородки, - голос госпожи слаще цветочного меда, однако, чтобы услышать его нужно обладать достоинствами советника не меньше третьего ранга при дворе Дайме. Кисаме от неожиданности клацнул зубами над пустой палочкой. Дожили. Он сидит в приличном заведении, точно благопристойный гражданин, ест арбуз и слушает, как местные сплетники, не стыдясь, обсуждают при нем Амаю, словно она отрез шелка в лавке купца или потрошеная рыба на прилавке… А ведь он наверняка единственный, кто действительно слышал ее пение! И до сих пор помнит, как начинали чесаться изнутри уши уже на втором куплете ее «Вьюнков»! - А я слышала, будто говорят, что сплетничают только женщины! – раздался звонкий голосок Рико, и, вроде бы, говорила она шутя, однако на ее круглом личике отчетливо проступало выражение брезгливости и гнева одновременно. Хошигаки Кисаме задумчиво перекатил языком сахарный кусочек от одной щеки к другой: кажется, предстоит жаркое сражение между Рико, на защите женской чести, с одной стороны и местным ценителями и знатоками прекрасного – с другой. Жаль, нету здесь Итачи-сана. Он как-то так умудряется одним словом заставить всех присутствующих почувствовать себя оплеванными. Однако фраза, сказанная Рико в сердцах, кажется, только подзадорила местных сплетников. - Если бы это были пустые кривотолки, они бы уже давно увяли, точно цветы, что лишили живительной влаги, - смуглый мужчина с взглядом колючими, точно северный ветер и голосом вкрадчивым, точно аромат первоцветов по весне, насмешливо взглянул на Рико. - Сколь усердны и благочестивы не были бы дамы в обучении и на пути самосовершенствования, сердца их столь же нежны, сколь и у прочих женщин. И госпожа Юме тому пример. - Плохой пример, - пробормотал господин Оохоси, едва слышно, так что услышали его, пожалуй, лишь работница заведения, да его сосед по столу – нукенин из Кири. Кисаме все эти истории были что луковая шелуха, однако от заметил, что с лица хозяина гостиницы исчезло благостное выражение, а Рико от злости стала напоминать цветом перезревший гранат и уже даже открыла рот, чтобы сказать очередную колкость, однако, оказалось, что господин еще не закончил, а слушатели вполне довольны ходом беседы. - Много достойных господ оказывали знаки внимания госпоже Кику, однако, похоже, никого из них она не одарила своей благосклонностью. Хотя, некоторые до сих пор не теряют надежды. Озему–сама, например. «Да что Вы говорите?!» - послышалось со всех сторон. « Как интересно!». « Откуда такие сведения?!». - В каждый свой приезд, он заказывает в одной из моих лавок и отсылает госпоже дыни и хурму. Однако фрукты всегда возвращаются назад, - насмешливая улыбка тронула тонкие губы собеседника. – Не знаю, на мой взгляд, госпожа и вполовину так не хороша, как Сузу из Красного Дома, ну а про достоинства госпожи Наоки вы и без меня все знаете... « Вот нечем мужикам заняться…», - насмешливо подумал Хошигаки, опуская палочки в пустую миску. Хотя, если начистоту, он и сам не прочь был бы помолоть языком. Учиха не одобрял и не поддерживал пустую болтовню. - Рико, милая, уже должны были сливы привезти, сходи-ка, посмотри, - раздался спокойный, словно полноводная река, голос господина Оохаси. – И пришли сюда Нану со сладостями. - Конечно, господин, - раздалось в ответ ядовитое шипение. Хошигаки Кисаме был опытным бойцом. И он совершенно отчетливо видел, что Рико от того, чтобы расколотить свой поднос о голову смуглого и злоязыкого господина удерживает буквально одна секунда, однако Оохаси Мамору был еще более опытным управленцем, поэтому этой секундой он и воспользовался. Решив, что развлечений на сегодня уже достаточно, бывший мечник поднялся и коротко склонил голову, выражая благодарность хозяину, однако уйти не успел. С притихшей на время улицы донеслось хихиканье, шуршание одежд, а следом и звонкий голосок: - Госпожа, госпожа! Можно, если мы в этот раз найдем перо павлина, я заберу его себе?! Все присутствующие на террасе, примолкнув, тут же оборотились в ту сторону, один Кисаме ступил за толстую, поддерживающую выгнутую крышу, колонну. По мощеной дорожке гуськом двигались юные ученицы, облаченные в этот раз в зеленые одеяния. Две из них несли принадлежности для письма, трое прочих ограничились небольшими шелковыми мешочками. - У тебя уже есть перо, Ран, зачем тебе еще одно! - Конечно же ему в пару, какой толк от одного пера! - Не будь такой жадиной! – зная, что они обычно всегда привлекают внимание окружающих, двое из девиц затеяли спор, дабы их появление уж точно не прошло незамеченным. Однако, госпожа Кику, завершающая процессию и возвышающаяся над своими подопечными на целую голову, хранила молчание. Может быть, она и вправду и в половину не была так хороша, как неизвестная Сузу, однако наряд ее приковывал к себе взгляд надолго. Глядя на короткий, ярко-синий кафтанчик, расписанный розовыми, словно сливовый цвет, лилиями и желтую, широкую – будто огромный колокол – юбку***, Хошигаки почувствовал, как предательски тянет затылок. Синяки на шее госпожи были надежно скрыты под высоким воротом, волосы убраны в низкий тугой узел, а на лице – неизменная вежливая улыбка. «Как это вообще возможно, - думал он, чувствуя себя не иначе - героем пьесы Кёгэн**** и глядя в след удаляющейся процессии, - «Утром были короткие, а теперь опять длинные…?» Разговоры тут же возобновились, стоило только дамам отойти на достаточное расстояние. Сначала звучащие тихо, точно шелест ссыпающегося песка, они быстро окрепли и загудели точно сотни растревоженных пчел. - Госпожа совсем не такая, - послышалось сзади, заставляя Монстра Скрытого Тумана вынырнуть из тумана своих мыслей и обернуться. Рико так и не ушла и, стоя позади нукенина, тоже глядела вслед удаляющемуся яркому пятну, сжимая в руках так и не пущенный в ход поднос. - Не слушайте их, господин Минами. Они злословят от зависти. - Мне то что, - буркнул он, разворачиваясь. Хорошо, все-таки, что никто не знает об их знакомстве! Но, протискиваясь между столом и замершей как столп работницей гостиницы, он, все же, обронил вежливое: - Спасибо за арбуз.***
- Оказывается, и здесь есть веселенькое местечко! – Хошигаки охотился за креветками в тарелке, не забывая болтать и жевать. - Ты про « Серебряный Листок»? – Учиха даже не поднял глаза от блюда. - Так ты уже знаешь?! Откуда это? – нукенин подозрительно прищурился. На его памяти, напарник практически не покидал сего гостеприимного крова. Учиха Итачи неопределенно передернул плечами: « мол, слышал что-то где-то…» - А! Все одно, - Кисаме махнул рукой, чудом не смахнув гору выстроившейся рядом посуды. - Меня и от этого-то места уже тошнит.., - и он с завидным рвением заработал палочками. Одна из официанток, облаченная, как водится, в лиловое кимоно, в почтенном поклоне замерла подле их стола и со словами: «Как Вы и просили, господин», оставила между чайником и блюдом с пирожками конверт из плотной бумаги. - Что это? – безразлично спросил Хошигаки, нацеливаясь на последнюю пельменину. – Надеюсь не билеты в местный театр? - Это билеты на паром, - Итачи взял конверт и, не проверяя, спрятал во внутреннем кармане. – Сегодня вечером отплываем. - Давно пора! – его напарник был явно рад, хотя Итачи опасался, что Хошигаки будет высказывать недовольство, особенно, в свете прошедших событий. Это несколько озадачило господина Ли, однако никто бы не смог заметить ни отблеска удивления на его бесстрастном юном лице. - Гиблое место эта Страна Чая, - припечатал Кисаме, с громким хрустом надкусывая яблоко. - Следующий раз я буду выбирать место для отдыха! ______________________________________________________________________ * Энгава - японская открытая галерея, огибающая с двух или трех сторон японский дом. ** Кото - японский щипковый музыкальный инструмент, длинная цитра с подвижными кобылками. *** Наряд госпожи Кику напоминает национальный корейский костюм - ханбок. **** Кёгэн -— один из видов традиционного театра Японии[1]. Представляет собой народный комедийный драматический жанр, развившийся из комических элементов представлений саругаку и сложившийся к XIV веку. Часть постановок посвящена мелким семейным неурядицам средневековых жителей: в них широко обыгрываются женское коварство и мужское непостоянство.