***
Антон сидит за последнем столиком, разглядывая улицу из окна. Они должны встретиться уже через каких-то десять минут, но Антон, нетерпеливый в таких вопросах, пришел на встречу заранее и сейчас нервно пил свой кофе. Посматривал на телефон и мысли в его голове так и твердили ему, что звонивший мужчина не придет. Ведь если он все же придет, это будет означать то, что помощника он нашел и потом их будут ждать все эти хлопоты, связанные со смертью, а еще позже ему и предстоит умереть. Но он ведь ждал именно этого? Антона бесило, что он начинает путаться и задавать вопросы, сомневаться в своих словах и убеждениях, ведь он действительно долго к этому шел. Какие-то сомнения, возникшие сразу, как только вроде бы все начало получаться, не должны остановить его на пути к вечному сну. — Антон? Это ты, да? Привет. Симпатичный. Одет хорошо. Приветливый, улыбается. Руку тянет, чтобы Антон ее пожал. Нет, такой точно откажется, как только услышит о деле. Таким людям чужды такие желания, от смерти они очень далеки. Такие люди интересуются модой и думают, какого цвета им выбрать шарф, чтобы идеально сочеталось с их новым пальто. Такие люди улыбаются наверно почти всегда и не думают о мелочах, вроде «неизвестного будущего», у них друзей полно, они влюблены и ими гордятся родители. Единственное, что шло в разрез с первыми впечатлениями Антона об этом человеке, было то, что такие люди, как правило, не читают глупые объявления на столбах, а если случайно замечают такое, уж точно никогда не звонят. — Ничего, что я сразу на «ты»? Он еще и вежливый. Обидно даже будет, что именно перед этим человеком Антон предстанет во всей красе, безжизненно болтающийся на веревке. — Да не, все нормально. Извините, то есть, извини, за прямоту, но ты точно уверен, что готов? Еще более неловко эту фразу невозможно было произнести. Антон прячет взгляд в кружке. — По каким факторам ты определил, готов я к чему-то или не готов? Улыбается и разговаривает так дружелюбно. Располагает к себе, но Антон все еще не верит. — Решил перестраховаться. У меня довольно странная просьба, очень личного характера. Говорить это оказалось намного сложнее, чем Антон себе представлял. Он ведь раньше, когда на него сыпались только самые первые звонки, репетировал про себя примерную речь. В живую столкнувшись с этим, это оказалось слишком сложно произносить. Неловко. Незнакомый человек вправе развернуться и уйти после такого, подумав, что Антон просто глупый шутник, который отнимает у него заветное время. Но Арсений не произнес ни слова, зато переключил все свое внимание на Антона и сейчас заинтересованно разглядывал его лицо. Парень даже немного краснеет, осознавая всю глупость ситуации и то, что сейчас ему предстоит сказать вслух. — Ты должен будешь помочь мне умереть. Антон изо всех сил старается сохранить серьезное выражение лица и на этот раз всматривается в глаза мужчине. Тот на секунду не понимает, что только что сказал Антон, а когда до него доходит, то меняется в лице очень быстро и эта перемена говорит сначала о том, что он не поверил, а потом о том, что понял, что Антон не шутит. Лицо у того оставалось непроницаемым, серьезным. — Это не связано с криминалом. Он предвидел возможные вопросы, несмотря на то, что просил их не задавать вообще, все же понимал, что без них просто не получится. — Тебе просто нужно будет в определенный момент выбить табуретку. Я знаю, что ты хочешь сказать, что я могу сделать это и сам, я уже пробовал, но не вышло. А потом Антон долго не тянет, видя явно ошарашенное лицо мужчины, понимая, что тому следует все обдумать. Попросит его перезвонить, когда тот будет готов. Если вообще когда-нибудь будет. Антон боялся, что из-за неготовности людей столкнуться с неизбежными и страшными подробностями его дела, ему придется видится с ними гораздо чаще, чем он планировал. Частые встречи означали привязанность, а такого он просто не мог допустить в ситуации, где один человек должен был помочь умереть другому. Возможно, этот Арсений вообще просто искал способ заработать и наткнулся на объявление. И все же, ровно через два дня Арсений перезванивает. И встречаются они уже на квартире. — Не припоминаю, чтобы в условиях была прописана еще и уборка, — мужчина смеется, протирая комод от пыли. — Ее и не было, но вчера я подумал, что как-то стыдно оставлять после себя такую грязь, мать будет недовольна. — Забавно, что тебя волнует именно это. Работа кипела и разговоры никак не прекращались. Они говорили обо всем. О том, что нас всех ждет после смерти, о том, что Антону стоило бы убираться почаще, что кошка у Антона точно такая же, как у Арсения была в детстве. Они уносят зеркало из комнаты, как парень и хотел. Заправляют кровать, моют полы, посуду, которая горой скопилась на столе. Они не упоминали смерть как что-то, что скоро должно было произойти, но Антон с ужасом чувствовал, что все его планы начали рушиться еще тогда, когда он впервые увидел мужчину. Арсений сможет проконтролировать все и в нужный момент выхватить табуретку, но хочет ли теперь этого Антон? Вопрос, на который он отказывался отвечать, закрывая за ним дверь. Квартира блестела от чистоты. В его комнате веревка уже болталась, крепко привязанная к люстре. Табуретка стояла посреди комнаты. Антон при желании мог бы снова попробовать умереть, но ведь теперь это будет уже нечестно по отношению к Арсению, который возился с ним эти дни и конечно ждал своего вознаграждения. Деньги, кстати, лежали на столе рядом с прощальными письмами. Все было готово к смерти, осталось только дождаться завтрашнего вечера. Следующий день тянулся очень долго. Кошку Антон успел покормить уже несколько раз. Ходил по комнате. Проверял на прочность веревку, дергая ее, но та была завязана очень крепко и на этот раз при всем желании оборваться бы не смогла. Кажется, в момент, когда ищешь любую зацепку или оправдание, чтобы остаться, все наоборот неминуемо приближает тебя к смерти. Потому что на этот раз все было действительно идеально, лучшего ухода из жизни и не придумаешь. На кухне стоял коньяк и две рюмки. Всем требовалось немного храбрости в этом деле. В дверь звонят и Антон, сидевший на кровати, вскакивает, как на иголках и бежит открывать. Арсений, уже ставший ему другом, выглядит взволнованно, Антону кажется, он уже готов отказаться от затеи. Неловкое молчание повисает тут же. Они проходят на кухню. Пьют, не чокаясь. Антон морщится, Арсений наливает еще. — Надеюсь ты был хорошим человеком и я не зря сейчас пью за твое здоровье. — Я тоже на это надеюсь. Телефон не завибрирует в кармане, отвлекая своим звонком, потому что он выключен. Веревка не порвется. Сейчас больше ничего не помешает. Антон возвышается на табурете, петля на его шее снова крепко затянута и больно сдавливает горло, пройдет меньше минуты и горло сдавит еще больнее, но парень хочет растянуть эту минуту подольше. Арсений стоит рядом. Он приоделся и выглядел очень даже солидно в черной рубашке. Траур, все-таки. Антон медлит. Арсений тоже медлит. Когда Антон едва не падает с табуретки, мужчина тут же спасает его и отпускает его только тогда, когда полностью убеждается, что парень твердо стоит на ногах. Помощник самоубийцы спасает этого же самоубийцу от смерти. Отличное зрелище, когда два человека никак не могут закончить на этот раз общее дело. — Слушай, Арс, — Арсений сидит на кровати и гладит кошку, что крутится у его ног. Антон попросил немного подождать, пока он настроится к неминуемому, но когда парень окликает его, мужчина тут же поднимает голову, — А зачем ты позвонил по моему объявлению? Арсений мнется с ответом, не торопится отвечать, Антон ждет и даже рад, что есть еще минуты, которые он может пожить. — Я видел, как ты ходишь и несколько дней подряд расклеиваешь какие-то листовки, сначала я подумал, что ты подрабатываешь и это какая-то реклама, но потом решил прочитать. Они одновременно улыбаются и Антону даже кажется, Арсений слишком близко к сердцу переживает всю эту ситуацию. Надо писать прощальное письмо и для него. Просить, чтобы и он не плакал. Или заранее указывать в объявлении просьбу не плакать в конце. Жаль, но такую возможность Антон уже упустил. — А дальше ты и сам все знаешь. — Ага. И еще одно минутное молчание. Оба собираются с мыслями и непонятно, кому в этой ситуации страшнее. — Ну что, все, да? А то мы так до ночи можем провозиться, минутное дело же. Антон следит за Арсением, как тот касается табуретки и выхватывает ее из-под ног. И мир быстро заволакивает туман. Горло болит, веревка тянет, но Антон знает, что через несколько секунд все это перестанет иметь значение. Он барахтается, будто пытается плыть, ноги и руки его бессильно пытаются уцепиться за воздух, вот оно, теперь он всерьез ощутил, что находится на волоске от смерти. Сильные руки берут его под ноги, веревка, до этого натянувшая до предела, теперь болтается петлей на шее. Кожа вокруг начинает быстро краснеть. Арсений перехватывает табуретку, ставит на нее ноги Антона, но не отпускает его, пока тот не приходит в себя. — Арс? Я не умер? Голос его дрожит, а зрачки расширяются, когда он видит лицо мужчины прямо перед собой. Тот старательно распутывает узел и снимает петлю с шеи Антона. Помогает спуститься. — Умер. Примерно на секунду. Антону хотелось бы выглядеть разочарованным, но он даже не пытается скрыть какую-то глупую радость, что смешивается с благодарностью и он просто улыбается. И о чем он тогда мечтал на самом деле эти месяцы, когда искал любой способ сдаться смерти в руки? — Слушай, не пойми меня неправильно, но у нас там осталась еще недопитая бутылка хорошего коньяка. — Что ты хочешь этим сказать? Горло болит, но не настолько, чтобы обращать на это внимание. Арсений действовал быстро и вовремя его спас, но сейчас он таким будничным тоном предлагает ему выпить, будто уже знал исход сегодняшнего дня. Он вообще изначально собирался помогать ему? — Мы можем выпить ее, а потом аморально заняться сексом на несостоявшихся похоронах. Ему никогда еще никто не делал таких предложений, но еще немного и Антон уже готов согласиться. Возможно, он нашел свой смысл еще в кафе, а умирать — слишком долгий и тяжелый процесс, явно не для такого, как он. И сейчас они идут на кухню и разливают по рюмкам алкоголь, а потом Арсений приникает к губам Антона, а тот совсем не сопротивляется. И это дело тоже будет достаточно деликатным, но, в отличии от первого, будет доведено до конца.1
13 мая 2019 г. в 11:01
— Ну давай же, — он носится по квартире с затянутой веревкой на шее. Она путается в ногах, ему уже порядком все это успело надоесть. Шея начинает краснеть, настолько туго он ее затянул. Начинает распутывать узел, чтобы немного ослабить петлю. Глубоко вздыхает и обходит квартиру еще раз.
— Куда я тебя поставил?
Табуретка стоит под столом на кухне — там же, куда он ее поставил еще с прошлого неудачного раза. Третьего раза за этот месяц. Наконец он находит ее и ставит в центр комнаты. Забирается на нее, головой тут же задевая потолок. Затягивает веревку и посильней на этот раз. Долго возится, привязывая ее к люстре, пальцы будто сами отказываются слушаться и уже изнывает весь от желания поскорее умереть.
Веревка затянута. Крепко привязана к потолку. Ноги твердо стоят на табурете. Он бросает последний взгляд на свою комнату, смотрит в небольшое зеркало над кроватью. Последний раз делает вдох. Последний раз собирается с мыслями, последний раз жизнь проносится у него перед глазами. Он напрягается, медленно отводит сначала одну ногу и уже готов убрать и вторую. Он всегда думал, что сделает это быстро и резко, чтобы не было даже короткой мысли передумать. Но он решает растянуть этот момент, потому что сейчас, кажется, он, наконец, сделает то, чего так давно хотел. Сейчас он умрет. Ему уже видится, как он покидает свое тело, оставляет его висеть под потолком, а сам пускается прочь прямо сквозь стены своей квартиры. Вот сейчас все случится, сейчас…
Телефон вибрирует в кармане. Он пугается, открывает глаза, вцепляется ногами мертвой хваткой в табуретку, которая начала опасно шататься. Достает телефон, проклиная того, кто мог ему помешать. Мама.
— Алло, Антон, ну как ты там, что делаешь? Покормил кошку?
— Ой, мам, давай потом.
— Скоро приеду, мне же надо убедиться, что ты нормально расположился на новой квартире. Теперь ты живешь один, это такая большая ответственность. Не забудь покормить кошку. Целую.
— Пока, мам.
Всегда она так. Вечно лезет со своими советами, указаниями и вопросами. Портит созданную атмосферу и все рушит в самый неожиданный момент. Ну какая теперь тут смерть? Кошку он предусмотрительно закрыл в ванне, чтобы она не видела его отхода в мир иной. Покормить, конечно, забыл. Даже корил себя за это, поэтому умирать в такой момент точно никак было нельзя. Снимает веревку с люстры, расстроенно стягивает со своей шеи. Прячет под кровать. Отодвигает шторы и щурится от солнца, которое тут же ударяет ему своим светом прямо в лицо. Табуретка отправляется под стол на кухне. Кошка накормлена. А Антон все еще живой.
От таблеток он сидел на туалете целую ночь. Его рвало активированным углем, ужином, всевозможными разноцветными таблетками и алкоголем, которым он решил все это дело запить. Уходить после такого уже явно не хотелось. Идею с таблетками он отмел сразу же, потому что тут, как показала практика, скорее промучаешься с больным животом, чем сможешь быстро умереть в своей кровати. Ему-то казалось, что смерть будет похожа на сон, но заснуть, даже ненадолго, у него не вышло.
Крыши — жуткое место. А прыгать с них и врагу не пожелаешь. Его трясло от одной мысли, что придется стоять на самом краю и последнее, что ты увидишь — это город, раскинувшийся под ногами. Высоты он очень боялся.
Ничего не делать и просто ждать своего часа — долго, а когда пытаешься что-то делать, сталкиваешься с проблемами. Задушить себя не удалось. Захлебнуться тоже. Бросить включенный фен в лежа в ванне — страшно, хотя он бы, возможно, смог это провернуть, но наверно боялся, что все может пойти не по плану и он выживет. Он уже перестал верить в удачу, а удача при попытке суицида в его случае означала смерть.
Наверное, его жизнь просто не была заполнена теми вещами, от которых хотелось бы жить. А когда нет мечты, хороших друзей и ты совсем не знаешь, что делать дальше, смерть может показаться неплохим решением. Он не страдал от депрессии. Не мучился от неразделенной любви. Не плакал по ночам, уткнувшись в подушку от безысходности. Ему просто не нужна была эта жизнь. Поэтому ночами он садился по несколько раз переписывать прощальные письма своим немногочисленным знакомым, своей матери, странной соседке снизу, которая однажды нашла его кошку, когда та убежала. И очень часто просил никого не винить в этом и на него не обижаться. Он будет всех любить даже после смерти. Он не просит дорогих похорон. Не обидится, если они не будут сильно часто навещать его могилу. Даже разрешает маме немного поплакать, но только немного, потому что слезы ей совсем не идут. Все, чего он требовал от мира, от своей семьи, даже от кошки — просто уйти. Умереть. И вечно сталкивался с нелепыми трудностями.
Поэтому однажды, уставший от всего и обозленный на мир за то, что тот никак не позволяет ему уйти, он садится за стол. Открывает ноутбук. И начинает печатать.
«Ищу помощника в деликатном деле.»
Пальцы прыгают по клавиатуре с бешеной скоростью, так сосредоточен он не был ни в одной своей попытке умереть, а их накопилось у него уже немало.
«Просьба не задавать вопросов. И не бояться запачкать руки, если будет такая необходимость.»
Он добавляет свой номер, по которому следует обращаться претендентам и нажимает «сохранить», но потом передумывает и добавляет:
«желательно быть одиноким и точно уверенным в том, что получится выполнить мою просьбу. это дело должно оставаться в тайне и между нами. Вознаграждение за проделанную работу гарантирую.»
Да, без вознаграждения вряд ли кто-то согласится. Но он долго собирал деньги на свои похороны, возьмет пару тысяч оттуда.
Размещать объявление на всяких сайтах он побоялся, идею разместить на своей странице тоже отмел. Никто не должен был из знакомых узнать о его планах. Поэтому он распечатал десяток объявлений, выбрал шрифт покрупнее, чтобы оно первым бросалось в глаза. Чтобы все прохожие читали сначала то, что он написал, а потом уже случайную рекламу, просьбу обращаться по телефону, если нашли убежавшего питомца, всякие листовки, типа «куплю квартиру в вашем районе» и прочий хлам. Его-то объявление хламом не являлось и имело под собой прочное, взвешенное решение взрослого человека. Который шел к этому долгое время и заслуживает того, что желает.
А потом потянулись недели ожидания. Ему звонили несколько раз. Он предлагал встречу в нейтральном месте, чтобы обсудить все серьезно и наконец выдать тайну этого «деликатного дела». Ему звонили молодые девушки. Парни. Взрослые люди. Пару раз школьники. Но на встречу в кафе никто так и не пришел. Может, боялись. Может, думали, что все это шутки. Может, не находили времени. Передумывали. Не успевали. Причин можно было найти больше, чем бесконечность, но Антон продолжал терпеливо ждать. Табуретка пылилась под столом. Веревка лежала под кроватью, таблетки были убраны в коробку и запрятаны в дальний ящик шкафа. О самоубийстве он уже давно не думал. Все его мысли занимало желание найти помощника, человека, который смог бы идеально выполнить его просьбу, за неплохое вознаграждение. Он думал о том, как все сделает, даже набросал в тетради, как комната будет выглядеть, когда он умрет. Он думал именно о том, как он уйдет из этого мира, а не о смерти в принципе. Он зеркало уберет предусмотрительно на этот раз, кошку тоже обязательно покормит. Заправит кровать, разложит письма на столе, чтобы их сразу нашли. Свет выключать не будет. Дверь в комнату закрывать тоже. Он предусмотрительный и его помощник должен быть таким же.
«Здравствуйте, я по объявлению. Хотелось бы кое-что уточнить, хотя я понимаю, что вы просили не задавать вопросов».
Голос взрослый, значит не школьник, а это уже хорошо.
— Давайте встретимся в удобное вам время и уточним все детали.
Антон говорит буднично и немного устало, разочаровавшийся в поисках, он же не верит, что кто-то всерьез звонит, чтобы помочь. И он точно знает, что человек на том конце провода ни в какое кафе не поедет, но попытка не пытка. Даже если в десятый раз. Даже если надежды уже совсем не осталось.