***
Академия проклятий, Ардам, Приграничье Темной Империи Синее пламя, яростно ревя и рассыпая искры, расступается кольцом на серых, залитых дождевой водой плитах широкого двора. Вышедший из перехода магистр Смерти осматривается. Окно директорского кабинета тускло горит, выделяясь на фоне темных провалов окон административного корпуса Академии Проклятий. Невесело хмыкнув, Эллохар стоит еще несколько мгновений под мерно заливающим Ардам дождем. В груди неприятно ноет, и он потирает ноющее место ладонью, словно это может облегчить неприятное чувство. — Так вот, как ты ощущаешься, — негромко бормочет он себе под нос. Чувство вины — а сейчас оно ощущается как никогда сильно — при практическом его познании на самом себе, оказывается весьма надоедливым и очень малоприятным. Дверь негромко хлопает за спиной, темный административный корпус академии сегодня кажется ему слишком уж унылым. Нэрисса на той стороне связи не ощущается. «Обиделась», — понимает Эллохар. Настроение портится все сильнее. Магистр, ощутив натяжение сигнальной нити защитной системы, легонько щелкает по ней кончиком когтя. «Да ладно тебе, Тьер», — неожиданно проносится в голове злобно-веселое, — «Снял бы уже эту гадость — все равно мне твоя адепточка больше не нужна. Со своей бы разобраться…». За мысли о возможной ревности друга цепляются мысли о собственной ревности. Представлять Нэри с Бельтэйром все так же невыносимо раздражающе. Демоническая суть рвется из внутренних оков с ревом «моя», требует голову несостоявшегося, но достаточно ретивого соперника, давит, треплет нервы. Эллохар, резко дернув головой и сжав ладонь рук в кулак, ускоряется. Темная двустворчатая дверь уже виднеется в темном коридоре. Распахивает ее магистр Смерти с уже ставшим для него традиционным: — Предлагаю выпить. Отвлекшийся от документов и поднявший голову Тьер оглядывает его, на вкус самого Даррэна, излишне внимательно. Он откладывает документы: педантично собирает их по столу и укладывает в папку, а после прячет папку в ящик стола. И только после спрашивает с негромким вздохом: — Причина, Эллохар? Не то чтобы я был против, но… — Ой, вот давай без догадок, предположений и инсинуаций? Меня от этого уже воротит, — раздраженно бросает магистр Смерти, проходя к бару. Раскрыв его, демон с пару минут крайне печально осматривает содержимое полок. Душераздирающе вздохнув ассортименту, он закатывает глаза и разворачивается к Риану. — Я, конечно, все понимаю, Тьер: ты женился, примерный муж и семьянин… Но в рабочем-то шкафу можно иметь что-то крепче привычных и безопасных для прелестных адепточек напитков? Риан тихо фыркает, но бровь вопросительно вздергивает, видимо, не считая содержимое своего бара хоть сколь-нибудь грустным. Однако поведение и настроение Эллохара его, очевидно, настораживает. — Подожди минутку, — хмыкнув в ответ, просит Даррэн. Его рука окутывается синим пламенем, пробивая переход. Горном взвывает защита, Тьер, раздраженно ругаясь под нос, утихомиривает защитную систему, а затем поднимает далекий от довольного вопросительный взгляд на друга. — Ну не буду же я бегать туда-сюда, как наивная девица? — оправдывается Эллохар ехидно. — Не по статусу? — иронизирует Риан, таки вынимая стаканы и смиряясь с тем, что пить все же придется. — Именно, — широко и очень мстительно ухмыляется Даррэн, присаживаясь в кресло у стола. — А еще хотелось нарушить работу твоей системы. Бесит, знаешь ли. — Вот в это поверю, — кивает совершенно серьезно Тьер и возвращается к причине, когда Эллохар передает ему откупоренную бутылку: — Причина? — Чего? — нарочито небрежно изображает непонимание магистр Смерти. Говорить о своей ревности к Бельтэйру не хочется. Тема не для трезвого разговора, уж точно. Но и унять едкого, разъедающего внутри кислотой чувства Даррэн не может, чем, видимо, себя и выдает. Сам он понимает, что давно не контролирует выражение лица, и мрачно отпивает из поданного Тьером стакана. — Твоего столь неожиданного, но уже привычного и почти традиционного желания напиться, Рэн, — фыркает тихо Тьер. — Что-то с Нэриссой? — Нет, — слишком поспешно отзывается Эллохар для того, чтобы его слова выглядели правдиво. — Да, — признается он под пристальным взглядом Риана. — Неважно, Тьер. Я недостаточно пьян, чтобы вот так легко трепаться об этом. Скучно, — выдает удобоваримую версию магистр, — хочу развеяться. Риан кивает понимающе — уже знает, насколько тяжело Эллохару говорить о личном. А потом все же допытывается, сочтя вопрос важным: — Что-то связанное с испытаниями? Даррэн позабавлено, но заметно раздраженно хмыкает — Тьер явно не из тех, кто отступит, приступив к допросу. Вот только и на него можно найти управу, и демон хитро усмехается, прежде чем сказать: — А ты отлучись со мной в Хаос, пройдемся рейдом по приграничным местечкам, а то там орки слегка расшалились, и я тебе расскажу. Тьер на это лишь закатывает глаза и покачивает головой — учитель в своем неподражаемом репертуаре, впрочем, как и всегда. — Давай, Риан, — подстрекает его Эллохар, — пойдем, выпьем в одной из чудесных таверенок фирменной бормотухи, разомнемся… Бутылка весомо звякает о край стакана, магистр Смерти весело опрокидывает в себя очередную порцию огневодки. Тьер хмуро наблюдает за разворачивающимся представлением, подозревая, что причина поведения Даррэна вовсе не в скуке. — Пьяными? — уточняет он, отпивая из своего бокала, и бутылка с грохотом приземляется на крышку стола. — Не будь занудой, Тьер, — стонет раздосадовано Эллохар. — Пойдешь со мной, и я тебе даже часть сверхсекретного планирования перехода во Мрак поведаю, — предпринимает последнюю попытку заманить друга он. Риан явно задумывается — это Даррэн подмечает с истинно демонически-коварной усмешкой. Так и хочется потереть ноющее и зудящее место в груди, но он сдерживается. И связи не касается, как бы не тянуло тревогой сердце — Нэриссе нужно остыть. А ему самому признать собственную ошибку, проникнуться очередным провалом на любовно-семейном поприще и придумать, как эффективно извиниться. «Ввалиться пьяным вдрызг пред ясны очи драгоценной, но от этого не менее суровой супруги несколько проще», — с тяжким вздохом признает магистр Смерти, все же понимая, что данный план заведомо провальный. — Приграничные местечки? — уточняет Тьер, и Эллохар, поняв, что друг вот-вот согласится, уверенно кивает: — Да. Хочу посмотреть, что там орки вытворяют в весеннем помутнении, да и за драконами присмотреть не помешает. — За драконами присмотреть, говоришь? — прищуривается Тьер, и Эллохар видит на его лице крайне понимающий оскал. «Спалился», — признает очередной провал он. — Драконы — это уже совсем другое дело, — сообщает ему Риан, поднимаясь с места. Его бокал с огневодкой остается на столе недопитым. — Отправляемся? Тьер вскидывает брови в ожидании, и магистр Смерти театрально указывает во вспыхнувший пламенем под рев защиты переход: — Прошу. Огненный переход, немного поболтав, выплевывает их в пыльную степь прямо посреди орочьей стоянки. Теплая ночь расцвечивается ярким пламенем костров, гомон голосов доносится отовсюду — у орков праздник. Вино и настойки льются рекой, орчанки под бой барабанов и низкий перебор струн танцуют у костров, стоящие в отдалении, под навесами, столы ломятся от угощений. В целом, их появление проходит практически незамеченным, лишь некоторые уважительно кланяются, прижав кулаки к груди. — Так ты меня сюда просто напиться затащил? — нисколько не удивленно интересуется Тьер, когда Эллохар забирает с подноса подошедшего с поклоном орка две глиняные кружки и вручает ему одну. — И не только, — столкнув свою чарку с чаркой Риана, загадочно усмехается Эллохар. — Напомни-ка мне, Тьер, на какой балл ты у меня сдал историю народностей Хаоса? Риан усмехается позабавлено, но все же поддерживает этот издевательский диалог: — На высший. — Тогда ты должен помнить, почему мне так важны орки в разрезе истории с дружественным визитом к старым, но не забытым соседям, — намекает Даррэн и, заметив проблеск мысли на лице Риана, хитро прищуривается. — То-то же. — И поэтому с ними поддерживает связь Нэрисса… — задумчиво озвучивает предположение Тьер. — Именно! — довольно подтверждает верность его замечания магистр Смерти и указывает в сторону одного из шатров. — И да, нас тут уже ждут. — Надеюсь, не с целью приобщить к женитьбе? Тьер указывает рукой в сторону орка, вскинувшего на плечо избранницу под шум и хохот толпы. Эллохар усмехается, но внутри стягивает тоской — на собственной свадьбе погулять очень хочется. А учитывая истовую и ничем не замутненную «любовь» Нэри к увеселительным мероприятиям, вероятность этого стремиться к нулю. Связь магистр трогает непредумышленно, инстинктивно, но попытка контакта остается безответной, и он печально дергает уголком губ. — Нет, Тьер, да и тебе это не грозит. Для орчанок ты не очень перспективный жених, — искренне сообщает ему печальную правду Даррэн. — Статью и размером не вышел? — весело косится на него Риан. — Это потому что у тебя личного гартаха нет, ну или завалящего коня на крайний случай. Ты ее залихватски украсть и под гогот толпы увезли в горы не сможешь, а других ухаживаний здесь не приемлют, знаешь ли, — вздыхает невесело магистр Смерти. — Да и многоженство не принято. Эллохар, развернувшись, уверенно направляется в сторону одной из самых крупных палаток, Тьер, задумчиво хмыкнув, направляется за ним. Крайне сурово выглядящая охрана, стоящая на входе, уважительно склоняется перед магистром Смерти, а вот Риана крайне одаривает внимательными взглядами. Полог отдергивается изнутри, и магистр Смерти комментирует негромкий говор охранников, донесшийся им вслед: — Они удивлены увидеть живого и невредимого аргатаэрра, тем более в моей компании. — Да я просто главный номер сегодняшней программы, — фыркает чуть слышно Риан в ответ. — Несомненно, это было бы так, лорд Тьер, — доносится откуда-то сбоку, и Риан оборачивается на голос, — не ощущай мой народ столь опасной близости исконного мира. Тьер резко разворачивается на голос, и Эллохар усмехается: Гортарр любит эффектные появления. Вот и сейчас он сидит на низком, устеленном ковром, диванчике, скрываясь в полумраке внутреннего полога шатра. Однако сегодня его слова вызывают подспудную тревогу, да и сам орк выглядит обеспокоенным. Кивнув ему, магистр первым проходит к низким пуфам у стола и присаживается, проговаривая: — Вот любишь ты с небес на землю спустить, Гортарр. — Не могу отрицать, — усмехается орк клыкасто, — особенно таких молодчиков, как вы, — и обращается уже к Риану: — присаживайтесь, лорд Тьер. Серьезные разговоры ног не любят. Тьер нахмуривается — Эллохар это замечает тут же. Ему самому не нравится столь неожиданное и вроде как завуалированно поданное приглашение — обычно орки справляются со своими проблемами сами. Так уж сложилось со времен объединения Ада: орки, так и не выбравшие себе покровителя среди демонов, ставших дараями, редко обращались с просьбами. И уж тем более о помощи. — Проблема в Мраке? — прямо спрашивает магистр Смерти, понимая, что смысла тянуть с расшаркиваниями нет. — На вас он должен действовать ощутимо… Гортарр хмурится, сводит широкие, кустистые брови к переносице, но смотрит прямо, тяжело, твердо. «Плохой знак», — признает Эллохар и исправляет самого себя: — «Очень плохой». — Разлом во Мрак манит нас, — вздыхает тяжело старейшина совета орков, — все верно. Сила активизировавшегося разлома велика, Смерть. Велика настолько, — он кивает в сторону гор, — что дотягивается до земель крылатых. И беспокоит и нас, и их. Эллохар наконец понимает, почему драконы так отчаянно просят встречи: эманации разлома затрагивают их, пробуждая жалкие остатки древней крови крылатых. На краткий миг ему даже становится жалко их: небезопасными и пугающими кажутся резкие и неконтролируемые изменения собственной силы, реакций, самоощущения. А еще измененные Мраком в битве при Шассада… Само собой, им нужен поводырь, который подскажет и направит. Однако это не меняет его собственного мнения на счет соответствия Нэриссы этой роли: ее дело — заниматься родом и собой, а не держать чешуйчатых за разные места, даже будь это в качестве поддержки. Говорит ли в нем ревность? Определенно, да. Готов ли Эллохар с нею справляться — возможно. Но не сейчас. Слишком мало времени прошло, и он кристально понимает это, признает это честно. С самим собой смысла лукавить нет. — Насколько это точная информация? — все же уточняет Даррэн — сейчас важна точность данных: присоединение драконов к миссии зависит от любой незначительной мелочи. И не то чтобы он искал причины отстранить их, но… — В чем суть этого «беспокойства»? Предполагать можно всякое — это понимает сам Эллохар, это же читается в напряженном, темном взгляде Риана. Миры Хаоса меняются: неумолимо, незаметно и как будто бы исподволь, но влияние Мрака, если задуматься и вглядеться внимательней, уже ощущается. Вампиры, Хедуши, дараи, из тех, что послабее — все они, так или иначе, получили свою «дозу» Мрака Изначального в битве, и это привело к изменениям в них. И неизвестно, какие долговременные последствия повлечет это легкое прикосновение Колыбели Жизни, а уж спуск туда… — Молодые орки, — махнув в сторону стоянки, делится Гортарр, — их коснулось сильнее всего… — Весьма опасный период, — кивает понимающе магистр Смерти, — кровь изменчива, психика нестабильна. — Они стремятся уйти в степи, Смерть, — продолжает орк, — в сторону ДарГештара. Мрак родственен нам, — поясняет он для вопросительно взглянувшего на него Риана, — но уже давно чужд — слишком давно мы покинули Изначальный мир. Он как лучшее из удовольствий и опаснейший яд одновременно: эйфория, прилив сил, чувство вседозволенности и всемогущества. Молодежь, как самая чувствительная из нас, ведет себя необдуманно: устраивают побеги и столкновения, ведут себя агрессивно. Число боев чести выросло многократно. Магистр Смерти кивает на слова Гортарра, однако понимает одно: не разлом, открытый в бойне при Шассаде виной всему. Совсем не он. Если орки непроизвольно движутся в сторону ДарГештара — а об этом говорит даже новая зона размещения стоянки, и ее наверняка выбрали непроизвольно, но очень точно, — то виной всему разлом под дворцом Блэков — Хатссахом. И погружения Нэриссы в сопредельную естественному разлому зону, с которой она взаимодействует в процессе подготовки к испытанию. Эта догадка, одна мысль об этом заставляет Эллохара откровенно напрячься — если уже сейчас, лишь потревожив сопредельную зону, Нэрисса вызывает такую реакцию у орков и драконов… «Сдам ее песчаникам — те умеют прикопать на время так, чтобы и следов эманаций не осталось», — решает он категорично, ибо сами ситуация и время такие, что совсем не до мягких и аккуратных решений. А решения принимать нужно. И в идеале — еще вчера. — Чем я могу помочь? — спрашивает он прямо и видит, как Тьер на краткое мгновение приподнимает вопросительно брови. «Да, ты правильно догадался, Риан», — направляет ему мысленный посыл Эллохар. — «Нэрисса и тут поспела, так сказать. Невольно, конечно, но…». Впрочем, закончить с цепочкой доступных Тьеру рассуждений он не успевает, потому что орк проговаривает напряженно: — Пока совет старейшин справляется, Смерть, но мы очень благодарны тебе за внимание к нашим проблемам. Однако если ситуация усугубится, нам могут понадобиться земли подальше от эпицентра соприкосновения тонких планов миров. «Пески», — понимает Эллохар мгновенно. А следом понимает еще одну вещь: песчаников придется потеснить, если события продолжат развиваться так же. И они вряд ли отреагируют на такие перемены позитивно. «Только дележки собственных территорий мне не хватало для пришествия полной Бездны», — хмыкает невесело Даррэн про себя. — Найдем земли, — кивает уверенно он орку, и тот склоняет голову и прислоняет сжатую в кулак ладонь к груди в знаке уважения. — Совет старейшин выражает тебе свою благодарность, Смерть, в моем лице. — Я рад, что ты обратился ко мне с этим, — кивает в ответ магистр Смерти и спрашивает нарочито безразлично, стараясь не выдать собственного любопытства: — Что слышно из драконьих земель? Насколько их коснулся всплеск силы после открытия разлома? На этот вопрос орк отвечать не спешит: он будто бы неловко пожевывает губами, хмурится и косится на Тьера. А потом спрашивает с некоторым лукавством: — А твой ученик еще не рассказал тебе, Смерть, что крылатые наконец отступились от источников, которые ранее считали священными? Этот вопрос Даррэну не нравится. Даже очень. Потому что источники для драконов на самом деле не просто священны — они жизненно необходимы. Без них невозможны ни заключения брачных союзов среди обретших друг друга пар, ни посвящения в силу новорожденных, ни, порой, само зачатие — с демографией у драконов давно проблемы. И если сейчас, так скоро после выплеска силы из разлома во Мрак, они наконец-то отступились от источников, то вывод следует один: им они больше не нужны. Риан косится предупреждающе, но магистр Смерти не спешит с обвинениями и вопросами — в деле с источниками возможны неочевидные на первый взгляд нюансы. — Кажется, у нас проблемы, — не таясь, проговаривает на выдохе Эллохар. И взгляд Тьера, крайне выразительный, ему подсказывает, что проблемы у них даже обширнее, чем он сам полагает. — Спасибо за информацию, Гортарр, — поднявшись, кивает Даррэн орку. — Еще одно, Смерть, — добавляет орк словно бы безразлично, — крылатые выходят на наши земли. В Хаос. Беспрепятственно. — Понял, — едва не скрежещет зубами магистр Смерти. Он знает — Гортарр здесь просто вестник. Наблюдатель. Вопрос в другом: почему дед, наверняка осведомленный о проблеме, скрывал это от него? Предположения закрадываются одно другого хуже, но лидирует единственное: деду почему-то выгодно, чтобы Нэри встретилась с драконам. Иначе он был сообщил о том, что граница с Грозовым Нагорьем больше не является неприступной для драконов. Шатер старейшины они покидают в полной тишине, так же минуют и часть лагеря до пустыря, на который их перенесло пламя. Только там Тьер проговаривает негромко и явно предупреждающе: — Они не отказались от источников полностью, Рэн, только сдали позиции. — Ты не понимаешь, Риан, — хмыкает Эллохар и покачивает головой. Кажется, пришло время поделиться некоторыми подробностями: — Бельтэйр так цеплялся за источники в том числе и из-за Нэриссы: чтобы создать с ней связь, подобную связи истинных пар. Усиление за счет Мрака лишь отчасти повлияло на их решение. Драконы вырождаются довольно давно, следующим поколениям источники бы просто не помогли — они были бы слишком слабы, чтобы контактировать с их водами. — И сейчас, за счет контакта с эманациями Изначального мира… — начинает Тьер, делая совершенно правильные выводы, и Даррэн перебивает его: — Все верно, Риан. Я практически уверен в том, что не только контактировавшие с Мраком напрямую драконы получили усиление — все они стали сильнее. А значит, мирные договоренности, заключенные совсем недавно, придется подтвердить и обновить, — и тут же, резко, меняет тему: — А теперь предлагаю все же напиться. Ну, чтобы не так обидно было: я же тебя под этим предлогом в Ад выманил. Напиваются, на манер Риана, они весьма своеобразно: сначала Эллохар затаскивает его в пару-тройку кабаков поприличнее, где они скупают разнообразную выпивку, кажется, делая владельцам заведений недельную выручку — Даррэн по обыкновению не щадит никого и поит всех посетителей заведения за свой счет. Потом, нагрузившись бутылками и бутылями по самые уши, переносятся в пустыню. — Эх, и не поохотимся сегодня, — протягивает опечалено Эллохар, когда синее пламя опадает. Он тоскливо оглядывает бескрайние черные пески — в отсутствие бури нет и желающих посидеть в засаде. Да и место пустынное. Опустившийся на песок Тьер, кажется, не разделяет его грусти — просто откупоривает бутыль с ДарЭмейнским крепленым вином и, отхлебнув, проговаривает, вызывая у магистра Смерти вящее удивление: — Ну, а теперь к делу: в чем твоя очередная проблема с Нэриссой? — Что, — кисло уточняет Даррэн, присаживаясь рядом и подхватывая бутыль с отменной брагой, — все так очевидно? Или ты поскорее спешишь под теплый бочок супруги, в постельку? — Дэя на отчетной практике у Окено под защитой Дары, — фыркает Риан расслабленно. — Так что спешить мне некуда. А вот тебе — есть, но ты не спешишь, предпочитая решать совсем не срочные проблемы орков и носится по тавернам в поисках редкой выпивки. Так в чем проблема? Эллохар тяжело вздыхает — на язык просится постылое и пошлое «проблема во мне». И он это прекрасно осознает, но… Слишком много «но» для него одного, и от этого почти тошно. «Никто не обещал, что будет просто», — звучит насмешливое в голове почему-то голосом деда, и Даррэн морщится. — Проблема в ревности, Риан, — признается неожиданно для себя магистр Смерти и усмехается криво. — Я уже начинаю подозревать себя в комплексах и неуверенности в себе, потому что любое упоминание Бельтэйра… Короткий, хриплый рык срывается с его губ, и Эллохар жадно отпивает из бутыли. Тьер, кажется, хмыкает очень понимающе — он не может разобрать. Пытаясь проанализировать собственные ощущения, магистр Смерти приходит к выводу, что бесит его не столько сам факт чувств Нэри к дракону в прошлом, а будто бы само драконово существование. Его претензии на принадлежащую ему, Эллохару, женщину. — Нэрисса единственная женщина, которой я не готов дать право выбора, Риан, — признается в сделанном открытии магистр Смерти и жадно опустошает бутыль с брагой, чтобы запить странное, почти пугающее чувство, возникшее вдруг внутри. — Видит Бездна, я отпустил Василену осознанно и ни разу не пожалел — я понимал, что так правильно. Я отпустил Дэю, зная, что переживу, что я ей не нужен. Но с Нэри… — он покачивает головой и замолкает, тянется рукой к следующей бутыли. — Это другое. Меня злит не то, что она испытывала чувства к Бельтэйру — она имела на них право, как и на его помощь, поддержку, заботу и Бездна знает что еще, — выдыхает тяжело Эллохар. — Но вот Бельтэйр… — Не имел права думать о ней, как о своей? — предполагает Риан, и Даррэн слышит в его голосе что-то, что подсказывает ему — друг понимает его чувства. — Не имел права стоить планы, мечтать, хотеть сделать ее своей? А ты не думал, Рэн, — вдруг усмехается Риан, пока Эллохар опустошает еще одну бутыль: быстро и залпом, — что ты так считаешь только потому, что Бельтэйр не пришел к тебе тогда? Не рассказал о происходящем с Нэри, хотя мог и должен был, как ее куратор? Присвоил ее беду, ее тяжелое состояние, попытался воспользоваться ее слабостью, чтобы завоевать? Занял твое место? — Полагаешь, это собственничество? И я настолько хочу владеть Нэриссой, что ревную даже к крохам ее внимания и информации о ней, недоступных мне? Месту рядом с ней, чье бы они ни было? Даррэн спрашивает серьезно, задумчиво, даже только откупоренную бутыль с огневодкой отставляет, втыкая донышком в песок. Мысли путаются — алкоголь наконец-то начинает свое коварное действие на организм, но к некоторым выводам он приходит. Ощупывает свои мысли, прикасаясь к особенно острым чувствам, контакт с которыми не слишком приятен, а зачастую и вообще болезнен. Он делает несколько обжигающих нутро глотков из бутыли и переводит дух. Сделанные выводы бесят своей правдивостью. А еще выводы эти магистру Смерти совсем не нравятся, но от все равно озвучивает их, меланхолично уставляясь в бескрайнюю гладь песков: — Я ревную к доверию, — слова льются достаточно пьяно: медленно и растянуто. — Она как будто доверяет всем, кроме меня, Риан. Друзьям, деду и бабушке, проклятому Бездной Бельтэйру, но не мне… Тьер на это хмыкает негромко: — Наверное, так происходит потому, что больше всего мы боимся разочаровать любимых. Ей страшно открыть тебе самое темное в себе, Рэн. Как и тебе. — Я знаю, что она примет меня даже в самых худших проявлениях, — упрямо заявляет Эллохар, и Риан покачивает головой. — Это потому, что Нэри вейла. Она не сможет тебя не принять, ты — ее пара, избранник, Рэн. А вот в обратном она не уверена. И, скорее всего, не без причины, — все же решается на правду Тьер и, встретив мрачный взгляд Эллохара, еще раз убеждается в своей правоте. — Так подумай над тем, что ты делаешь не так. Потому что, вероятнее всего, что-то все же есть. И это что-то не дает ей довериться тебе. И уже поэтому тебе так хочется быть на месте Бельтэйра: это зависть к ее доверию ему. Вместо ответа Даррэн откидывается на песок, закладывает руку за голову, рассматривает пьяно покачивающиеся звезды в темном небе. Сказать Тьеру нечего — он до Бездны прав. И в том, что Нэри наверняка боится столкнуться с его осуждением, хотя сам он много раз обещал не осуждать. И в том, что он делает что-то нет так, потому что свое обещание Эллохар не сдержал. «Почему?», — задает себе вопрос магистр Смерти — ответ на него кажется ему важным. Но до ответа докопаться не успевает: гул песка доносится издали, стремительно приближаясь, и губы Эллохара растягиваются в сардонической улыбке. — По мою душу прибыли, Тьер, — фыркает он весело, но веселость эта полна усталости. — Хочешь посмотреть величественный нагоняй или отправишься восвояси, чтобы не огрести рикошетом Повелительской злости? Эллохар даже головы не поворачивает — чувствует на себе задумчивый взгляд Риана. А затем шуршание песка становится ближе, и он сам поторапливает друга: — Вали уже, разговор будет не из вежливых. — Да я и не собирался оставаться, знаешь ли, — фыркает негромко Тьер, — нет мне резона смотреть, как Владыка намыливает тебе уши. Риан поднимается, отряхивает песок с брюк и мундира. Даррэн косо оглядывает его, усмехаясь про себя — еще бы тому захотелось остаться и предстать пред дедовы очи. Как никак способствовал переговорам по источникам, а дед демон мстительный, не преминет напомнить. Поэтому Эллохар вздыхает огорченно, но не то чтобы совсем серьезно: — Эх, а я так рассчитывал на твою поддержку! Предатель! Тьер лишь брови приподнимает выразительно, вперившись в Эллохара насмешливым взглядом. Пламя, взревев, окутывает его фигуру, перебивая приближающийся гул песчаного вихря деда. Миг спустя вихрь адова пламени уносит Риана, а еще мгновением позже рухнувшая с небес черная воронка песка распадается, выпуская разгневанного Повелителя. — Опять, — устало выдыхает древний демон, оглядывая полулежащего на песке внука. — И что же на это раз? Лунное затмение застило тебе разум? Парад планет не сошелся с твоим настроением? Или ты снова не поделил свою невесту со своими же комплексами, Р-р-рэн? Эллохар, хмыкнув перечислению деда, разводит руками и откидывается на песок. Усмехается правдивости его слов: таки последнее удивительно точно попало в точку. И спрашивает лениво, разглядывая едва-едва окрашивающийся в предрассветный лиловый горизонт: — Так ли важно, дед? Что там у тебя? Новое поручение? Очередной приказ? Или ты ратовать за мой брак пришел? Владыка, кажется, воспринимает ответный пассаж с юмором и свойственным ему стоицизмом. А еще — очевидно привычно: он присаживается рядом с магистром Смерти, тяжко вздыхает, так же как и внук обозревая горизонт, и спрашивает: — Вот что тебе в Хатссахе не сидится, Рэн? Молодая жена под боком, никто не донимает, я, опять же, дал передышку… Так что на этот раз, Даррэн? — Я идиот, — легко признается Эллохар и усаживается, упираясь локтями в колени. — И, кажется, даже расту над собой, потому что уже могу признаться в этом не только себе, но и тебе. — Вот только исправлять свои оплошности так и не научился, — покачивает головой Арвиэль, оглядываясь на внука через плечо. — Ревность еще никого не делала счастливее, тем более ревность беспричинная и бессмысленная, Рэн. Эллохар со ехидным смешком падает обратно на песок. Ну конечно! Чтобы Коврик, и не доложил! Скорее уж его пламя откажется подчиняться. — Асмодей и здесь успел? — словно бы безразлично уточняет магистр, разглядывая спину поднявшегося деда. — И что же сболтнуло его мохнатое двуличество? Что я причина всех бед Нэриссы? Так я это и сам знаю, дед, не совсем уж тупой, слава Бездне… Тон Эллохара звучит печально и почти смиренно, настолько, что Владыка в удивлении оборачивается. А затем, сдержавшись и не шлепнув ладонью себя по лицу, взмахивает рукой. Вихрь песка поднимается, захватывая громко и очень уж невежливо ругнувшегося магистра Смерти, а после подхватывает и самого Повелителя, хитро ухмыльнувшегося на ругань наследника.***
*** Перемещение оказывается достаточно жестким. Вихрь песка опадает у ступеней дворца, и магистр Смерти, ощутимо протрезвевший, покачнувшись и подавив волну подкатившей к горлу горечи, с трудом выпрямляется, глядя на деда тяжело и почти зло. — Ну и зачем? — хрипло спрашивает он, пропуская выдох сквозь стиснутые зубы. — Или это очередная воспитательная акция для отбившихся от рук отроков? Владыка стоически игнорирует его выпад. Тонко, но не то чтобы добро улыбается, оглядывая вымощенный камнем двор, хмыкает негромко его словам, а затем выдыхает, обернувшись к внуку: — Подумал, что тебе нужно проветриться, Даррэн. Арвиэль разворачивается, окидывает Эллохара внимательным взглядом, но никак не комментирует его состояние. Понимает, что внук осознает ошибочность своих поступков, реакций и выборов, но от ядовитого комментария удержаться не может: — Вероятно, западные ветра сработают не только как предвестники песчаных смерчей, но и выметут из твоей головы очередной приступ жалости к себе. — Это не жалость, дед, — фыркает саркастически магистр Смерти. Но призадумывается, отмечая на лице Владыки откровенный скепсис. Чувство вины накатывает следом, противное и горчащее на языке и в горле, и Даррэн нахмуривается. — Думаешь, я не понимаю последствий своих действий? — выплевывает он мрачно, его голос почти срывается на рычание. — Прекрасно понимаю. Сейчас ему плевать на вампиров, чутко прислушивающихся к их разговору, на облетающих дворец Хедуши, явно знающих, о чем идет речь. Злость жжет внутри каленым в Бездне клинком, вот только злость эта не на деда, и Даррэн прекрасно понимает это. Это злость на себя, на собственное смятение, на собственное промедление, на собственные чувства, на незнание, как справиться с собой так, чтобы не задеть Нэри. Нэри, которая сейчас нуждается в поддержке, в его плече, в нем рядом без всяких разборок и скандалов. Без упоминаний прошлого, которое сейчас не имеет никакого значения. «А ведь она меня ни разу не попрекнула», — мрачно признает очевидное магистр. — «Ну и кто здесь ревнивица?», — спрашивает он себя издевательски. И Арвиэль, кажется, понимает переживания внука. В его алых, с тройным зрачком глазах мелькает что-то неуловимое, едва заметное, но оно задевает Эллохара. Задевает больше, чем того хочет сам магистр Смерти. Владыка снова пронзает его взглядом, а следом Даррэна захватывает воронка песка. В этот раз жестче, не в пример грубее. А еще очень отрезвляюще. Эллохар хмыкает про себя: это слишком напоминает незримую оплеуху, безотказно возвращающую мозги на место. «Даже хорошо», — с тонкой сардонической улыбкой оценивает он свои ощущения, — «Как в детство вернулся, и действует прекрасно». Однако улыбается он недолго — дед, пройдя через кабинет и остановившись у стола, вздыхает тяжело. А затем разворачивается, и произносит то, что работает лучше любой оплеухи: — Ты понимаешь, — хмыкает, криво усмехнувшись, Арвиэль. Узнает во внуке себя почти пятисотлетней давности, поэтому не выбирает выражений. — Ты понимаешь, но ответственности брать на себя не хочешь. Везде ты взваливаешь ответственность на себя, но не здесь. Ты задеваешь Нэриссу и ты же страдаешь по этому поводу. Твои чувства в приоритете, и это правильно, вот только не в этом случае, Даррэн. Ты не хочешь соприкасаться с ее чувствами, потому что понимаешь — ты их причина. Лучше подумай над этим, чем бесконечно жалей себя. Даррэну хочется хмыкнуть саркастически, ответить что-то колкое, но он понимает: дед прав. Вместо бессмысленных ядовитых ответов, он проходит к бару, прикрытому темным стеклом створки. Ощущает на себе внимательный взгляд деда, знает, что тот буквально видит, как движутся шестеренки в его голове. Но молчит. — Осуждаешь? — неожиданно спрашивает Эллохар, гремя бутылками на полках и, вытащив кажущееся безобидным вино, разливает его по бокалам. — Скорее недоумеваю, — признается Арвиэль. Владыка умалчивает о том, что рассчитывал как минимум на то, что внук прекратит свои страдательные возлияния, заполучив Нэриссу. «Девочке придется туго», — вздыхает про себя древний демон, — «Взрастить этого балбеса не удалось даже мне. Но эстафетная палочка уже передана». Эстафетная палочка же, в лице Эллохара, награждает Владыку бокалом, усаживается в кресло и вздыхает саркастично: — Вот давай не будем о личном? — и тут же продолжает к удивлению Арвиэля: — Как продвигается подготовка к добрососедскому визиту на родину предков? — Ты, кажется, еще недавно страдал из-за переговоров с драконами и ничего не желал слышать о Мраке, Рэн, — словно не совсем умному и совсем нездоровому напоминает Повелитель, склонив голову к плечу. — Или это твоя политика избегания работает таким странным образом? Магистр Смерти закатывает глаза. Показательно, выразительно, но совершенно трезво. Владыка усмехается на его откровенное ребячество, покачивает головой и спрашивает ехидно так: — Когда взрослеть будем, Рэн? — и добавляет насмешливо, не в силах утерпеть — уж слишком забавным, пусть и раздражающим, кажется ему внук, переживающий семейные неурядицы: — Детская песочница интриг и заговоров оказалась значительно проще взрослых и таких сложных супружеских отношений, поэтому ты так бежишь из супружеской спальни навстречу политическим игрищам? Оказывается, в браке нужно идти на уступки? И компромисс больше не работает по твоим правилам? Любопытно получается, правда? Даррэн лишь брови издевательски вздергивает на замечание деда. Усмехается тонко, делая глоток вина — ехидные попытки деда наставить на путь истинный ностальгические и почти приятные. «Определенно приятные», — улыбается про себя Даррэн, — «Но раздражающие». — Не даешь мне удариться в детство, дед, — со смешком покачивает головой он. — Я не хочу навредить ей. В том числе своей порывистостью и резкостью реакций. Иногда чувства идут впереди разума, а Нэрисса… «Другая», — вдруг приходит в голову Эллохару, и он замирает на мгновение, будто бы впервые серьезно осмысляя это. — «Именно поэтому она задевает мои чувства реже и в меньшей степени, но если задевает…Мы похожи, но мы разные», — хмыкает он про себя, повторяя то, что и без того знал. Но вот осознал, на самом деле осознал, только сейчас. — Она другая, Рэн, — усмехается Владыка криво. — И я не раз говорил тебе об этом, но ты, как всегда, не прислушивался. С ней нужно по-другому. Арвиэль смотрит насмешливо и будто бы ехидно. А еще очень понимающе. Склоняет голову к плечу, рассматривает внука то ли с сомнением, то ли с ожиданием, и Даррэн спрашивает, понимая, что вопрос напрашивается сам: — С бабушкой тоже так сложно было в первое время? — Было, — с ухмылкой кивает Арвиэль и прищуривается: — Так в чем проблема, Рэн? Как прошла встреча с драконами? Понимая, что второй вопрос не просто так задан в связке с первым, магистр Смерти едва сдерживает смешок. Ехидный такой, саркастический, но беззлобный. «Чтобы дед, и не раскусил?», — фыркает он про себя. Но признается честно: — Все хотят Нэриссу, а не меня, дед — в этом причина, — вздыхает удрученно Эллохар, салютуя бокалом с вином — причину дед отыскал с полувзгляда, хватки не теряет. — Переживаю кризис отрицательной популярности, как видишь. Он вытаскивает зубами пробку из бутыли с вином, стоящей на столе, сплевывает ее в камин, наливает ее вина и удобнее устраивается в кресле, с усталым выдохом откидываясь на спинку. Раз уж не дали надраться в лоскуты в гордом, но тоскливом одиночестве, то можно надраться весело, но с риском для жизни и гордости в компании деда. — А она хоть когда-то была положительной? — недоумевает вслух Владыка, косясь на внука подозрительно. — Мне казалось, ты получаешь искреннее удовольствие от своей отрицательной популярности… — Не тогда, когда эта популярность может стать причиной похищения моей жены или влияния на нее ввиду заполучения драконами усиления в виде Мрака, дед, — отрезает Эллохар, но не то чтобы злобно. «Не похитят — кишка тонковата», — решает он про себя. Ощути Бельтэйр в Нэри пару — украл бы сразу. Да даже если бы сомневался и не спешил — действовал бы активнее. «Похитить или попытаться надавить на чувство ответственности могут только в связи с Мраком», — то ли успокаивает себя Даррэн, то ли призывает к разуму, — «Поэтому допускать давления на совесть не стоит», — принимает для себя решение он. — Мрак, — хмыкает негромко Владыка, глядя на мрачно усмехающегося внука. — Кто ожидал, что драконы еще способны принять силу своего исконного мира? — Я, — склоняет голову к плечу Эллохар. — Ты, — указывает на Арвиэля бокалом, и тот прищуривается хитро. — Ты же знал, дед, я уверен. Как уверен и в том, что ты знал, к кому драконы обратятся за помощью. — Точно не к нам, Рэн, — фыркает Владыка насмешливо. — И в том их ошибка. Вот скажи мне, — неожиданно спрашивает он, и Даррэн вскидывает брови, — обратись они ко мне или через меня, пусть даже с необходимостью консультации Нэриссы, согласись они на наши условия, реагировал бы ты так остро? — Нет, — не задумываясь отвечает Эллохар. — Но они решили идти другим путем. И Нэрисса… — начинает он, нахмурившись, но Арвиэль прерывает его: — Действует сообразно ситуации, Даррэн. Вот уж от кого не ожидал в данной ситуации такой прозорливости, хитрости и присутствия политической жилки, но Нэрисса полностью пошла в деда. И в отца, — серьезно резюмирует ситуацию Владыка. — Ты растил ее как принцессу, оберегая от сложностей и проблем, но свою ответственность она нашла. И взяла ее сама. И несет она ее тоже сама. И Эллохар хмыкает задумчивости деда: — А того ли ты взял в наследники, дед? Так и вижу на твоем властительском челе этот вопрос! — Ты просто идешь в комплекте к умной жене, — с тяжким вздохом признается искренне Повелитель Ада. — Иногда так бывает, — говорит он глядящему на него в издевательском восхищении внуку, — что отроки умом не удались, вот и приходится суетится с умными и хитрыми женами для них. — А, — понимающе кивает магистр Смерти, — ты просто реализуешь свою влажную политическую фантазию? — и поясняет на вопросительный и откровенно удивленный взгляд деда: — Ну, в которой ты за троном, связанный и с кляпом во рту, а бабушка вся такая всесильная и невероятная Повелительница? Звук, с которым владыческая ладонь встречается с владыческим же лбом, Эллохар сопровождает искренним, но полным издевки смехом. И едва не давится вином, когда Арвиэль задумчиво и вполне искренне признается: — Вероятно. Ибо до равноправного правления тебе, как показывает практика, еще расти и расти, Рэн. Но вернемся к драконам, — меняет тему он, — они действуют через Нэри по нескольким причинам. И одна их них — ты. На это магистр Смерти искренне фыркает, насмешливо заявляя: — Я не настолько значимая и полезная для драконов фигура, дед, чтобы они пытались играть на моих чувствах. — Но это не отменяет того, что на твоих чувствах и нежелании Нэриссы подчиняться сыграть проще, чем искать встречи официальным путем и через меня. — Бельтэйр… — мрачно выплевывает Эллохар. — Он политик, Даррэн, — серьезно проговаривает Арвиэль, — пусть и политик влюбленный. И в первую очередь он будет руководствоваться пользой Нэриссы и пользой своих чувств к ней по политическим причинам. В этом они похожи, не скрою, — признает Владыка негромко. — Но что-то мне подсказывает, что заправляет всем не он. — Арратион? — вопросительно изгибает бровь Эллохар. — Уверен, — с опасной усмешкой отзывается Повелитель. — Это в его привычках: играть на чувствах близких в политических целях. — И поэтому они отказались от источников… — доходит до магистра Смерти. Владыка прищуривается многозначительно и вместо ответа делает глоток из поданного внуком бокала. «Мальчик учится», — довольно протягивает он про себя, а затем все же озвучивает имеющиеся у него выводы: — Не совсем так, Рэн, — Арвиэль хмыкает снисходительно, но снисходительность эта направлена на предмет беседы, а не на внука. — Ты прав в том, что источники они удерживали исключительно для привязки пар, в том числе и Нэриссы, именно поэтому ими и занимался Бельтэйр, а не глава их дипмиссии. Удивленный взгляд Даррэна Владыка встречает еще одной усмешкой. Покачивает головой, когда внук прищуривается опасно, и широко, клыкасто улыбается, стоит тому произнести: — Поразительно уже то, что наши выводы на счет источников так красиво совпали, дед. — Тогда ты, как и я, должен понимать, что отказ от источников — это не только сугубо политический ход, избавляющий Грозовое Нагорье от территориальных распрей с Империей, но и выразительный щелчок Владыки Драконьих земель по носу своего братца, — хмыкает, довольно откидываясь на спинку кресла Арвиэль. — Хочешь сказать, — прищуривается магистр Смерти в сомнении, — Арратион решил приструнить братца за поведение в битве при Шассада? Но за что? За то, что тот рискнул своими ради помощи бывшей возлюбленной? Это даже звучит смешно, дед. — Ты сам знаешь, что не за помощь, Рэн, — загадочно откликается Владыка, поднимаясь из кресла. — Уж не ты ли заподозрил Бельтэйра в возможности как-то влиять на Нэриссу? Не ты ли уделил ему столь много внимания в битве при Шассада? Магистр Смерти, поднявшись следом и отойдя к окну, фыркает чуть слышно: — У меня в этом и сомнений не было. Это, знаешь ли, ощущается, — он постукивает кончиком ногтя по виску, — когда в твою связь с истинной врывается кто-то посторонний. Вот только я не собираюсь предъявлять это Нэри, дед, — в ответ на вопросительный и даже удивленный взгляд Владыки, Эллохар криво, определенно мрачно улыбается. — Потому что проблема не в ней, и это я, к твоему удивлению, понимаю. Не знаю лишь одного: чего именно от нее хочет добиться Бельтэйр. И это не взаимность, кто бы что ни думал. Меня волнует другое, — резко меняет тему беседы он, — что тебя не волнует потеря неприкосновенности наших границ. А ведь ты был в курсе. По взгляду Повелителя Даррэн понимает: был. Определенно был, вот только дед усмехается на предъявленное обвинение как-то очень довольно, и опасные смешинки в его глазах лишь сильнее раззадоривают любопытство. — Рэн, — неожиданно покачивает головой Арвиэль, смеясь, — неужели ты думал, что драконы бы позволили себе продемонстрировать свои возможности, будь они полезны для них? Нет, — покачивает снова Владыка головой, — они боятся. И они так напуганы легким касанием Мрака Изначального, своей новой силой, что не пришли к нам для налаживания контактов с Нэриссой. — Полагаешь, — весело хмыкает Эллохар, — они так испугались изменений в себе и своих сородичах, что восприняли их скорее как слабость? Вряд ли, дед. Скорее… Эллохар задумывается, и коварно усмехающийся Владыка продолжает за него, явно предугадав, о чем подумает наследник: — Скорее они ищут встречи с Нэриссой, чтобы задобрить бессмысленной лестью то единственное существо в этих Мирах, что способно на них влиять. Влиять настолько сильно, Рэн, — коварно улыбается Владыка, — что они рассчитывают на ее контроль на ними при переход во Мрак. — На их месте я бы уже отозвал своих представителей, — фыркает насмешливо Даррэн, впрочем, понимая, что драконий вопрос обстоит много серьезнее, чем они затрагивают его сейчас. — Такие риски… — Эти риски необходимы исключительно для того, чтобы предсказать, что будет с их популяцией в ближайшем будущем, Рэн. Они меняются — Мрак прикоснулся не только к побывавшим в бою, ко всем. Знаешь, сколько пар, истинных пар, образовалось за последнюю неделю? Шесть, — весомо проговаривает Владыка на вопросительно приподнятые брови внука и продолжает уже серьезно: — И сколь сильным будет потомство данных пар предсказать не может никто. — Из чего следует вывод, — не слишком довольно тянет магистр Смерти, откидываясь на спинку кресла, — что Нэри придется консультировать их еще с пару столетий. И курировать подрастающий молодняк — только она во всех мирах Хаоса в курсе, как справляться с раскрывающимся Мраком. — Именно поэтому, — удовлетворенно кивает на слова внука Арвиэль, — мы обязаны взять их с собой. Чтобы драконы поняли, что никто во Мраке им не будет помогать вот так просто — а никто и не будет. И чтобы показать, что теперь они очень крепко привязаны к Хаосу, его будущей Повелительнице, а значит, должны. Очень крупно, много и по всем фронтам. Улыбка деда, клыкастая, крайне многозначительная и просто концентрированно коварная, забавляет Эллохара. Он даже усмехается в ответ, пусть и не совсем согласен с дедом, салютуя ему бокалом. Вот только блаженное довольство очередной многоходовкой сходит на нет слишком быстро. Ровно с резким стуком в дверь и громким, нервным, донесшимся из-за нее: — Владыка! — голос демона Хедуши не похож на самое себя. — Сотрудники всех ведомств ведут себя странно — все признаки поражения паразитами! Раздраженно качнувший головой Повелитель разворачивается к двери с тихим, но очевидно злым выдохом: — А вот и наши последствия.