Fata Morgana: Вайпер (временно)

О свободе небывалой Сладко думать у свечи. — Ты побудь со мной сначала,— Верность плакала в ночи,— Только я мою корону Возлагаю на тебя, Чтоб свободе, как закону, Подчинился ты, любя... — Я свободе, как закону, Обручен, и потому Эту легкую корону Никогда я не сниму. Нам ли, брошенным в пространстве, Обреченным умереть, О прекрасном постоянстве И о верности жалеть! (Осип Мандельштам)

      В лагере все встают на рассвете, когда солнце только-только начинает ласкать небосвод нежно-розовыми лучами. Это довольно красивое зрелище, как на черно-сером небе появляется небольшое пятно нежно-розового, словно персик, цвета. Когда оно взойдет повыше, его лучи станут насыщенно-красными, словно клубничный джем, и небо окрасится в уже совершенно другие краски, но сейчас я могла спокойно полюбоваться всеми таинствами рождения нового дня.       Тан и Миам продолжали безмятежно спать, укрытые теплой попоной и отгороженные от шума пологом тишины. Я решила, что им стоит выспаться получше, потому что еще неизвестно, сколько сегодня переходов мы должны будем сделать, и где решим в итоге остановиться. Может, нам понадобится на путешествие целый день, потому что мы в любом случае не сможем остаться в самом ближайшем городе – атмосфера не та, да и школ практически никаких.       Я же, не сомкнувшая за ночь глаза ни на мгновение, неподвижной статуей сидела на ступеньках нашего вагончика, внимательно наблюдая за тем, как все остальные циркачи просыпаются и приступают к уже привычным утренним процедурам, весело переговариваясь и пересмеиваясь. Зеваю и потягиваюсь, чувствуя, как через меня буквально проходит вся эта утренняя кипучая энергия. Даже делать сразу что-то захотелось. Вот серьезно, когда в лагере царит подобное приподнятое настроение, никто не сможет усидеть на месте! Обязательно вскочат и будут суетится, даже если у них все готово. Даже мне захотелось перепроверить сумку, которую беру с собой, даже если я знаю, что уже раз пять все перепроверила.       Но ох уж это заражение энергией и активностью от окружающих….       Кстати, вы спрашиваете, почему мы все встаем с первыми лучами солнца? Ну, как говорится, раньше выедешь – раньше будешь! Да и при пламени костра и керосиновых ламп многое не поделаешь, так что первые лучи солнца здорово упрощают нам задачу, так еще и деньги экономят! Все же, керосин сейчас стоит до хрена и больше, хотя он является не самым удобным и безопасным способом производить освещение.       Все же, стоит только керосину пролиться, а искре пламени на него попасть – и усе уже, пожар обеспечен, как говорится!       Так что да, керосиновые лампы – дело крайне опасное и неприятное, хотя как осветительные приборы это явно лучше, чем те же лучины или свечи. Тут толку всяко побольше, даже если с осветительными приборами будущего лампа определенно сравнится в принципе не могла. Ну, так глупо ожидать чего-то подобного от ламп прошлого века. Было бы гораздо хуже, если бы их вообще не было, а так…. Так вполне неплохо.       Так, по крайней мере, света несколько побольше, чем если бы керосиновых ламп не было.       Поднимаюсь на ноги и делаю нехитрую зарядку, морщась, когда вокруг меня из стороны в сторону носится куча народу, занятые своими крайне важными делами. Вообще, в принципе, меня не слишком уж и сильно утомляет шум и гам, но множество резких запахов, бьющих в нос, раздражают. Все же, в цирке были и альфы, и омеги, и беты. Последние особенно не страдали, так как были не сильно восприимчивы к запахам альф и омег, но все же когда вокруг было слишком много ароматов, в носу свербело.       А меня и вовсе тянуло чихать так, словно у меня аллергия.       А впрочем, может, вполне вероятно, что где-то здесь и затесался какой-нибудь запах, который я в принципе не способна вынести.       Морщусь и тру покрасневший нос, после прикрывая его рукой. Конечно, это сделает ситуацию несколько лучше, но не сильно. Эх…. Вот бы мне медицинскую маску….       Серьезно, я душу готова за нее сейчас продать!       Все же, неприятные запахи вокруг – это то еще наказание. И как же меня радует, что мы находимся на открытом воздухе, потому что если бы я вдыхала все это в каком-нибудь закрытом помещении…. Наверное, я давно бы уже повесилась, хотя, впрочем, я легко могу обмануть собственное обоняние своими же иллюзиями.       Но все же неприятно, когда запахи слишком сильные и неприятные.       Искоса смотрю на центральный большой вагончик, двери которого до сих пор закрыты. Прислушиваюсь к своим ощущениям и понимаю, что он жив. Жив, а еще уже успел сойти с ума. Впрочем, учитывая, что тут прошло всего пара часов, а в иллюзиях время длилось раз в десять длиннее…. Хм…. Честно говоря, я бы его даже пожалела, если бы этот мужик не был бы такой сволочью. Снова обвожу взглядом суетящихся циркачей, задумчиво вскидывая брови. Даже удивительно, что никто до сих пор не спохватился, что директор цирка еще не вышел.       Все же, с подъема прошло уже минут сорок, а его двери до сих пор закрыты, да и света нет. Разумеется, директор не вставал раньше всех, потому что ему в принципе не нужно было это делать. Обычно тяжелую работу выполняли остальные циркачи, но он выползал минут через двадцать, когда по поляне, на которой мы раскинули шатер на этот раз, плывет насыщенный запах свежесваренного кофе или чая (все зависит от того, сколько мы заработали в этот раз).       Впрочем, такое и мертвеца на ноги без особого труда поднимет.       Все же, варили кофе очень крепким и насыщенным, разбавляя лишь парой хлебцев с джемом, и обычно на этом наш завтрак и заканчивался. Хотя сегодня они явно решили сделать кашу, что определенно было неплохо, хотя без молока и масла (специальных сумок-холодильников же нет) она не была такой уж вкусной. Ну, зато сытной получалась, особенно если смешать между собой сразу несколько круп. Вот все сейчас и столпились с тарелками и ложками около костра, где исходил дымом и наваристым вкусным запахом крупный котелок, где варился наш завтрак.       Он предстоял особенно вкусным, учитывая, что расщедрившийся Жар все-таки решил добавить туда несколько кусочков мелко порубленного мяса из своих личных запасов (поговаривали, что он промышлял незаконной охотой, но какое кому дело, если есть хотелось всегда). Даже не думала, что такой страстный любитель свежего мяска способен на такую неожиданную щедрость. Неужели снова снег появится?! Наверное, он сделал это для того, чтобы каша понаваристее получилась.       Ну да, а то учитывая количество народу, ее может на всех и не хватить.       И это если еще не говорить о том, что и животных тоже надо чем-то кормить, чтобы были здоровыми и хорошо выступить смогли.       Люди собираются у котла и жадно сглатывают, а у некоторых еще и в животах урчат, но при этом никто не рискует первым протянуть тарелку. Хорошо же знают, что если директор цирка узнает о том, что кто-то взял еду раньше него, то этому человеку определенно не поздоровится. Вот поэтому они и ждут, то и дело возмущенно поглядывая в сторону повозки директора. Время идет, а он все не появляется. Ропот начинает нарастать, потому что кушать хочется всем, а директор не появился до сих пор.       Думаю, многих это удивляет, потому что еще никогда не было такого, чтобы этот жирный боров опаздывал к завтраку. Обычно он ведь в первых рядах мчится брюхо набивать, а тут…. Опускаю голову и прячу отросшей челкой мстительную усмешку, чтобы ее никто не увидел. Знаете, как-то не хочется, чтобы кто-то узнал о моей причастности. Разумеется, с большой вероятностью подобного не произойдет, и все же… Все же я должна следить за собой, чтобы никто не посчитал меня поехавшей, однажды увидев мою злую улыбку во всей красе. - Да где же он? – слышатся возмущенные перешептывания самых нетерпеливых и голодных. Морщу нос и вздыхаю, подпирая рукой щеку. Если все продолжится в том же духе, поесть они, как и сдвинуться с места и поехать дальше, мы все сможем еще нескоро. Не сказать, что это как-то серьезно влияло на мой план по побегу из цирка вместе с Таном и Миам, но все-таки хотелось бы сделать это пораньше, чтобы мы до вечера смогли выбрать себе и снять жилье, не оказавшись ночью на улице. – Где? - Может, что-то случилось? – нахмурился Барт, почесав в макушке, после чего решительным шагом направился в сторону палатки директора. В принципе, только один из наших силачей мог настолько бесстрашно отправиться к директору, совершенно не опасаясь, что им могут что-то сделать. Все же, этих огромных и мощных силачей-гимнастов боялся даже директор, даже если старательно делал вид, что не боится.       Но я-то знаю правду. - Мистер Йонссон, я могу зайти? - Барт стучит в дверь, не особенно стараясь сделать это тише, после чего прислушивается, явно пытаясь уловить хоть что-то.       Прикрываю глаза и затаиваю дыхание, понимая, что вот сейчас все откроется. Разумеется, на меня ничего не указывает, но я все равно переживаю и волнуюсь. Впрочем, за свои жизни я и не с таким сталкивалась, так что просто буду наблюдать, что произойдет дальше. Тем более, что мое зрительское место расположено очень удобно, так что даже если все столпятся, я все равно буду все видеть.       Красота же! - Мистер Йонссон? – удивленно повторил Барт и все же толкнул дверь, которая открылась без малейшего труда. Он настороженно замер и вскинул брови от недоумения, озабоченно переглянувшись с остальным, после чего все-таки вступил в сумрак повозки. Вот сейчас и начнется представление. Незаметно щелкаю пальцами, а на лице – абсолютно невиннейшая маска, да я еще и ресницами хлопаю, словно пай-девочка.       Пара секунд ничего не происходит, а потом раздается почти звериный рев, переходящий в противный визг свиньи. Директор выскакивает на свет практически на четвереньках, бешено вращая налитыми кровью глазами и скаля зубы, словно какой-то волк. А уж какая у него пена изо рта идет…. Мда, и правда окончательно умом тронулся. Впрочем, я в своих иллюзиях уж точно не сомневаюсь, так что этот итог был вполне ожидаемым, хотя я и не думала, что это будет смотреться настолько жутко.       Настолько, что я даже побледнела и отползла немного назад, пока не уперлась спиной в деревянные ступени.       Да, это и правда выглядит очень жутко.       Даже для меня.       Думаю, потому, что сойти с ума для Туманника – все равно, что полностью умереть.       Ведь все наши иллюзии строятся именно на разуме и фантазии, но без разума мы абсолютно бесполезны.       Словно музыкальная шкатулка, утратившая механизм.       В общем, лучше умереть, чем жить…. вот так.       На миг среди циркачей поднимается паника, а потом они начинают стараться схватить его, чтобы обезопасить себя от сумасшедшего. Равнодушно наблюдаю за тем, как мужики пытаются поймать и связать директора, а он вырывается, царапается и кусается, воюя за свою свободу. Выглядит и правда жутко, потому что силушки в директоре оказывается довольно-таки много. По крайней мере, он успешно избегает поимки почти пять минут, но потом его все-таки ловят и связывают ремнями, облокачивая на колесо повозки.       Теперь он просто вращает глазами, пускает слюни и пену и ругается, грозясь демонами и чертями.       И правда сумасшедший, и я вижу, что многие это отчетливо понимают, судя по тому, как опасливо расходятся в разные стороны. Они на время даже о завтраке забыли, что вообще, кажется, выходит все возможные рамки. Все же, добровольно они бы никогда от еды не отказались, но ради директора все же сделали исключение. Да и, стоит признать, зрелище действительно было не особенно аппетитное, так что я их прекрасно понимала.       Так вот, директора они скрутили и отошли в сторону, чтобы посовещаться, при этом взволнованно поглядывая на этого мудака. И, кажется, в итоге пришли к выводу, что лучше оставить его в покое и не обращать внимания, так как очень скоро снова пошли к котлу с кашей, здраво рассудив, что теперь еда директору определенно первой не понадобится. Так что тот вполне сможет питаться тем, что останется в итоге. - Эй, Вай! – громко кричит Оливия, размахивая рукой и привлекая мое внимание. – Иди и бери еду на себя и детей!       Согласно киваю и поднимаюсь на ноги, чтобы сходить за тарелками и за едой.       Было ли мне жалко директора? Ни капельки. Но сейчас он выглядел настолько жалким и больным, что я все же испытывала некоторое сочувствие, даже если понимала, что если бы мне дали выбор, я бы сделала ровным счетом тоже самое.       Такие чудовища не должны жить в свое удовольствие.       Нет, я не считаю себя поборником справедливости, и уж точно не могу решать, кому жить, а кому умереть, но если я своими руками могу уничтожить монстра, наслаждающегося чужими страданиями, я сделаю это без малейших колебаний.