Если бы это было так, это бы ещё ничего. Если бы, конечно, оно так и было. Но так как это не так, так оно и не этак. Такова логика вещей (Алиса). Не грусти. Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно (Алиса).
Мой план прошел без сучка и без задоринки. Как только мы все спешно поели и начали собираться, чтобы успеть до начала грозы, громыхнул первый гром. Впрочем, мы успели собрать все и сесть в повозки до того момента, как на землю упали тяжелые холодные капли первого в этом году дождя. Наши сборы осложнял сумасшедший директор цирка, но с ним нянчилась не я, так что я вполне была довольна происходящим. Хотя он и смотрел на меня с ужасом, когда видел, и тихонько подвывал, стараясь спрятаться за ногами любого, кто был рядом или проходил мимо. С его тучной фигурой, сделать это было не так-то просто, но он старался. К счастью, чтобы тот ни делал, никто так и не понял, почему именно он так сильно шарахается от меня. А даже если у кого-то могли возникнуть подозрения (что не имеет смысла, потому что надо быть абсолютным психом и законченным параноиком, чтобы заподозрить такую милую и невинную девочку, как я), то… где доказательства? Нет? На нет и суда нет. Так что я совершенно не опасалась ни его, ни его поведения, потому что уже позаботилась о том, что даже если бы директор вдруг ненадолго вернулся в трезвый ум, то он все равно не смог бы обо мне сказать лишнего. Ну разве я не умница? Немного зло ухмыляюсь, наблюдая за тем, как наши повозки постепенно одна за одной потянулись по тропе вдоль каменистой гряды. Наша с Таном и Миам повозка всегда шла одной из последних, так что я могла не опасаться того, что что-то собьет мой план. Ромашка нетерпеливо всхрапывает и бьет копытом, и я успокаивающе похлопываю ее по крупу, мысленно обещая, что скоро она окажется свободна. Она меня понимает и немного успокаивается, хотя и отвечает мне взволнованным мыслеобразом, который я с трудом интерпретирую как… страх перед будущим, наверное, если лошади вообще на такое способны. Я даю обещание, что проведу ее в ближайший город, где она точно сможет найти себе кого-нибудь в хозяева, чтобы не остаться совершенно одной. Вообще, конечно, следующий хозяин у нее может оказаться плохим, но у меня нет выбора, как такового. Лошадь я в любом случае взять с собой не могу, но и бросать ее на произвол судьбы не хочу. Именно поэтому я сначала отпущу ее, а потом выведу к городу. А дальше мы с ней расстанемся, и каждый из нас пойдет дальше своей дорогой. Как и планировалось, после очередного особенно громкого удара грома, наша лошадь пугается и срывается с места, начиная испуганно биться и ржать. Не буду утомлять вас лишними подробностями, ведь вполне достаточно того, что у нас все получилось. Для циркачей мы «погибли» в пропасти, потому что Ромашка взбесилась. Наша лошадь доведена до ближайшего города, где она найдет своего следующего хозяина. А мы… Я, Тан и Миам поселились в приморском городке Биарриц, потому что точно знала, что в ближайшие несколько лет циркачи сюда не сунутся. Да и после того, как директор сошел с ума, не факт, что они теперь продолжат быть циркачами вообще. Хотя, честно говоря, старший сын директора — Иан — вроде бы неплохой парень, да и цирковое дело ему очень даже нравилось. Глядишь, продолжит дело отца. Надеюсь только, что директором и человеком он будет гораздо лучшим, чем его гнилой батюшка. Рассчитываю на то, что поговорка «яблочко от яблоньки» и «от осинки не родятся апельсинки» в этом случае не сработает. Только на это рассчитывать и остается. Изначально, честно говоря, я вообще хотела остаться не во Франции, а перебраться в Испанию или Португалию, но потом решила, что пока останемся в родной стране. Все же, это я знаю множество языков и могу говорить на них, как на родных. Да и выучить любой незнакомый для меня не проблема. У Тана и Миам с этим были бы явные проблемы. И это плюс к тому, что к детям все относились бы как к диковинным зверушкам из-за их цвета кожи, которая была бы слишком светлой среди местных. Так что да, пока мы остаемся во Франции. Да и был у меня на примете один дом, который я в свое время купила в другой жизни. Сделала я это на несколько десятков лет позже, но тогда он все это время стоял на продаже, ожидая своих хозяев. И продали его мне за совершенно смешную цену, так как внутрь вообще никто войти не смог кроме меня. Ну, в двадцатом веке своеобразное отношение к призракам и мистике… Как и в той жизни, в этой мне (моей одной из взрослых иллюзий, которая вроде как играет роль нашей матери) удается без проблем связаться с владельцем дома. И тот более чем рад наконец-то избавиться от проклятого здания, получив при этом еще и деньги. Достается нам дом практически даром, хотя сумма все равно более чем внушительная. Он все еще требует серьезного ремонта, пусть он и не должен быть настолько капитальным, как я помню в прошлый раз. Видимо, тогда десятки лет простоя его не пощадили. Но денег мне хватит на все. Было ли мне стыдно, что я ограбила директора? Нет. Ему все равно эти деньги уже не пригодятся, а вот мне и детишкам на первое время очень даже да. Потом у меня есть на примете, чем я буду заниматься, но пока… Пока нам стоит отмыть дом, почистить его, отремонтировать его с помощью иллюзий, закупить продуктов и приготовить поесть. А потом, когда дети отправятся спать, я буду думать, что делать дальше. Планов у меня море, но стоит решить, что стоит осуществить как можно быстрее, а что стоит оставить на попозже. А сейчас… — Ребята, приступаем к уборке. — говорю я, благо что по дороге мы уже успели закупиться всем необходимым. Было бы что покупать, конечно. В начале двадцатого века все пользовались хозяйственным мылом, щелочью, содой, лимонным уксусом и еще парой подобных мелочей для уборки. Ну, и тряпки, конечно, куда же без них! Ах, а ведь в свое время я не ценила все те удобные приспособления, которые использовали для уборки в доме. И сейчас я жалею об этом, потому что они бы здорово пригодились бы. Как жаль, что сейчас всего лишь начало двадцатого века. Конечно, я могу попробовать создать иллюзии таких приборов, но я ведь не техник. Хотя вполне можно просто сделать что-то с заданными параметрами. Именно благодаря этому уборка продвигается несколько быстрее, хотя я определенно скучаю по огромному числу современных чистящих средств. Их даже иллюзиями заменить не получится, так как, как ни старайся, без обычного содержимого иллюзия не передаст нужный эффект. С такими же темпами я могу использовать обычную воду с мыльным раствором — все равно лучшего эффекта не добьюсь. Да, даже у иллюзий, которые, как считается, ограничиваются исключительно фантазиями Туманника, есть свои ограничения, против которых не пойдешь. Все же, обычно Пламя Тумана используют именно для битв, а не в повседневной жизни, хотя и там оно довольно-таки удобное. Так что мы убираемся потихоньку, пересмеиваемся, перебрасываемся шутками и поем песенки. Детям явно здесь нравится, хотя они немного и грустят, что мы больше не будем путешествовать с цирком. Но, думаю, позже они поймут, насколько же им повезло, что у меня проснулись воспоминания о прошлых жизнях, потому что без них я все также была бы гимнасткой-канатоходкой, а они — карманниками, как и остальные детишки циркачей. Не могу не думать, что было бы, если бы их поймали. Руку, конечно, за воровство не отрубят — мы не на юге, но провести несколько дней в прохладной и сырой камере с грязной соломой и без мебели — удовольствие такое себе. И это если не упоминать возможную пневмонию и больные почки после подобного «приключения», так что определенно им повезло, что их никто не поймал за воровством. И что мне удалось увести их до того, как они вошли во вкус. Все же дети должны учиться и получать образование, чтобы потом полноценно реализоваться в своей взрослой жизни. С жизнью, которую мы вели в бродячем цирке, Тан и Миам не смогли бы пойти в школу и получить полноценное образование. Сейчас у них наконец-то есть такая возможность. Пусть они этого еще не знают, но сейчас их жизнь сделала поворот к тому, чтобы быть светлой и беззаботной, как у обычных детей. И я сделаю все от себя зависящее, чтобы так продолжалось и дальше. Все-таки они и так слишком сильно страдали в начале своей жизни.***
Все вошло в привычную и размеренную колею. Мы завтракали, я отводила детей в школы (это было две разных школы, потому что одна была исключительно для мальчиков, а другая — для девочек; все же, в двадцатом веке смешанные школы встречались очень редко и популярностью не пользовались), потом шла на работу и работала, одновременно поддерживая пару иллюзий, которые тоже работали, но в отличии от меня на полный рабочий день. Затем я шла домой, где убиралась и готовила ужин, заканчивая как раз к тому моменту, как нужно было забирать детишек из школы домой. Все было тихо и спокойно. Размеренно. К нам не проявляли особенного интереса, но за глаза жалели, потому что мы, дети в глазах жителей, жили только с матерью и тетей, которые работали с утра до ночи. Ну, и я, как старшая, тоже работала, пусть и меньше, так как должна была присматривать за младшими братом и сестрой. Так что да, нас жалели, и даже лишнюю булочку хлеба подкладывали из булочной неподалеку, когда я приходила туда за ними к завтраку. Но открыто нас не жалели — не принято было. Да и у каждого свои проблемы, чтобы слишком сильно проникаться чужой бедой. Подкармливают, не гонят прочь, не издеваются, кидая камни, и ладно! Мне этого вполне достаточно. Да и у детей наконец-то появились сверстники-друзья, с которыми они могли совершенно спокойно общаться, пару раз даже приглашая их к нам на дом с ночевкой. Все просто замечательно. Великолепно. Чудесно. Конечно, мне все еще немного тяжело в некоторые моменты, потому что хочется на кого-то опереться, кто бы решил все мои проблемы, но… я сильная и я справлюсь. Всегда справлялась. Справлюсь и сейчас. В этом нет ничего нового. Все хорошо. Правда хорошо. Мы существуем в своем маленьком и уютном мирке до тех пор, пока он с треском не разлетается. Я прохожу по делам мимо рынка, когда меня привлекает большое скопление людей и странные крики зазывалы. Обычно меня подобное не интересует, и в любое другое время я без интереса прошла мимо, больше отвлеченная чем-то другим. Но сейчас… Я просто не могла проигнорировать происходящее. Меня словно вело вперед внутренне чутье, которое буквально кричало, что я должна пойти туда и посмотреть, что происходит. — Невероятная исцеляющая способность! Смотрите! Смотрите! — кричат где-то впереди, пока я протискиваюсь сквозь толпу, пытаясь добраться до первых рядов, чтобы посмотреть на причину оживления. Наконец мне это удается, хотя я падаю из-за слишком сильного толчка. Когда с кряхтением поднимаюсь на четвереньки, тряся головой и вскидывая ее, мои глаза резко расширяются. Узкая небольшая клетка, в которую с трудом поместился бы даже семилетний ребенок. Тяжелые цепи, сковывающие тощего костлявого подростка по рукам и ногам. Ужасающие синяки, ссадины и тошнотворно выглядящие раны, медленно затягивающиеся прямо на глазах. Этот цвет волос… Эти глаза… Эти черты лица… Эти бакенбарды. Никогда не думала, что в этом мире именно так впервые встречу будущего лучшего киллера №1 всего мира… Помнит ли он?.. Помнит ли?.. — Реборн… — шепчу пересохшими губами, и тот резко вздрагивает, мгновенно вскидывая глаза и смотря прямо на меня. Казалось, мы забыли обо всем мире вокруг, смотря исключительно друг на друга, даже не мигая. От него даже сквозь запах грязи, нечистот и крови я чую свежий запах моря и спелых цитрусов. Определенно альфа, что неудивительно, если бы это меня хоть немного волновало. У него действительно страшные и мертвые глаза, но я многое вижу, и еще больше знаю. Помнит. — Я тебя вытащу. Жди ночи. — одними губами шепчу я, растворяясь в толпе. Никогда не думала, что будет еще один перерожденец, но……интересно, чего Три-ни-сетт добивается?..