***
Если бы брак не был основой семьи, то он так же не являлся бы предметом законодательства, как, например, дружба. © Карл Маркс Люди иногда называют дружбой совместное времяпрепровождение, взаимную помощь в делах, обмен услугами. Одним словом — такие отношения, где себялюбие надеется что-нибудь выгадать. © Франсуа де Ларошфуко Семья — это группа людей, которых соединяют узы крови и ссорят денежные вопросы. © Этьен Рей Когда живешь с человеком много лет, то начинаешь чувствовать его как себя. © Наталия Орбенина Сожитие под одной крышей само по себе вещь страшная, на которой рушилась половина браков. Живя тесно вместе, люди слишком близко подходят друг к другу, видят друг друга слишком подробно, слишком нараспашку и незаметно срывают по лепестку все цветы венка, окружающего поэзией и грацией личность. © Александр Иванович Герцен Счастливый союз-это не просто сожительство двух людей, это умение создавать радость в квадрате. © Олег Рой
К счастью, благодаря тому, что Реборн все-таки был Солнцем, все его раны и прочие следы не самого правильного и гуманного с ним обращения исчезали в рекордно короткие сроки. На это понадобилось всего около семи дней, что, учитывая в каком он был состоянии изначально, еще очень маленький срок. За то время, что он восстанавливался, я запрещала ему выполнять физически тяжелую работу по дому, так как и сама с ней вполне неплохо справлялась. А он, если бы спешил и лез поперек батьки в пекло, только себе все раны растревожил, что явно не способствовало бы их заживлению. Так что я, несмотря на все его ругань и возмущения, упрямо заставляла его много лежать, хорошо кушать и читать, чтобы не было совсем уж скучно. Очень многие книги я брала в библиотеке, после чего вручала ему, чтобы он совсем уж не взвыл от скуки, ведь тогда велика вероятность, что он не выдержит своего постельного (в прямом смысле этого слова) режима и таки сорвется. И тогда все мои труды праведные пойдут коту под хвост, чего я ни в коем случае не могла допустить. Я что, зря его спасала, кормила и лечила, столько трудов в него вложила, не обращая внимания на его сопротивление? Я детям кусок хлеба лишний не клала, чтобы этого проглота прокормить (не то чтобы Реборну нужно много есть, но все же он восстанавливается после ранений, поэтому я кормила его очень хорошо). Между прочим, я у него за это даже денег не попросила, так что пусть ценит! Кто бы там что ни думал, но я действительно волновалась и переживала из-за здоровья Солнца, поэтому и следила за его восстановлением столь тщательно. Все же, тот является членом моей семьи, даже если со стороны казалось, что мы не были так уж близки. Но то со стороны. Ведь не могут совершенно чужие люди столько лет прожить вместе и общаться друг с другом, если у них нет никаких точек соприкосновения. Конечно, точки соприкосновения у нас были — это была Луче (потом Ария, а затем и Юни) и Проклятие Аркобалено. Но ведь только их совершенно недостаточно! Разве может хватит для ярких гордецов и индивидуалистов всего двух небольших точек соприкосновения? Может кто-то и ответит положительно на столь сложный вопрос, но я четко убеждена, что этого недостаточно. Да, поначалу Луче действительно была нашей основной точкой соприкосновения, ведь без нее мы легко поубивали бы или сломали бы друг друга, пытаясь доказать, что каждый из нас круче, лучше и вообще самый-самый. Луче и правда была огромным подспорьем поначалу, чтобы начать общаться, но ведь потом, когда она умерла, мы же не разругались вдрызг, верно? Все же, с Арией у нас были куда более прохладные отношения, чем с ее покойной матерью. Нет, я не пытаюсь заявить, что Луче святая. Она, как и любой Босс мафии, вдоволь искупалась в крови и смертях, какой бы невинный образ не строила — один ее обман с Проклятием многое рассказывает (ни за что не поверю, что та, обладая сильным даром предвиденья, не знала, куда и зачем мы идем на самом деле на ту гору) — но она была в чем-то действительно хорошей. Да и именно благодаря ей в первую очередь мы стали настоящей семьей. Даже я, который всю жизнь был всего лишь марионеткой Кавахиро без разума, души и собственных желаний (а может, они и были, но были настолько прозрачными и незаметными, что даже я сама не догадывалась о их существовании) признавала, что она сумела создать такую атмосферу, чтобы мы, яркие и непримиримые индивидуалисты объединились и стали настоящей семьей. А то, что она в итоге погибла… Пожалуй, это был один из самых крепких в своей реализации способов удержать нас вместе. Если бы не Проклятие Три-ни-сетт, то я бы была на сто процентов уверена в том, что Луче сдохла для того, чтобы удержать нас всех вместе. Хотя бы ради ее светлой памяти (я бы поспорила с этим утверждением, но о покойниках либо хорошо, либо никак, так что я просто скромно промолчу). Можно подумать, что я хладнокровная и мстительная гадина, которая очень долго помнит зло, которое ей причинили. Но ведь, по факту, так и есть. Мне трудно прощать тех, кто сделал плохо мне или кому-то, кто мне дорог. Да и не вижу я в своем прощение особого смысла: должно ли оно являться само по себе такой целью, чтобы злодеи раскаялись? Ну… Может, для кого-то и будет являться главной целью, но, боюсь, таких людей будет очень и очень мало. Лично я уверена, что мое прощение мало кому вообще сдалось, как таковое. Да и серьезно, разве кто-то из настоящих злодеев будет раскаиваться на самом деле? Так что я вспоминаю Луче с теплом — по крайней мере, ту ее, которая была в самом конце, но с нынешней в начале знакомства я буду очень осторожна. Пока не пойму, что от нее ждать, не стану ей доверять даже на грамм. Потому что я знаю, насколько ужасна и коварна она может быть — и посадить меня на короткий поводок с помощью своего истинного Пламени Неба самое малое, что она сможет сделать. Все же, не зря с провидцами никто и никогда не хотел связываться, особенно если это значило, что в итоге этот человек станет твоим врагом. Я не говорю, что она — чистое зло во плоти, но и ангелом небесным ее назвать крайне сложно. Скорее, что в случае с ней, как и в случае многих других людей, все слишком неоднозначно, чтобы делать один какой-то четкий вывод. Просто потому… что Провидец в качестве противника максимально неудобен, а уж убить его и вовсе практически невозможно. Впрочем, я отвлеклась. Стоит сказать, что если Реборн не мог выполнять тяжелую работу и вынужден был соблюдать постельный режим, это не значило, что он резко сел мне на шею и вообще ничего не делал. Делал, конечно. Он помогал мне готовить, убираться, решал с детьми школьные задачи, когда я была занята по дому или вязанием, давал мне возможность отдохнуть, читая им на ночь сказки. Делал он достаточно много — столько, что порой и не упомнишь всего. Просто то, что он делал, казалось ему недостаточным, потому он постоянно хотел сделать еще больше (в основном, физически тяжелую мужскую работу, которую я не могла самостоятельно выполнить по тем или иным причинам), но уже тут мне приходилось вставать в позу и строго-настрого ему это запрещать. Зная увлекающуюся и гордую натуру нашего придурковатого Солнца, совершенно не удивлюсь, если он столько дел из гордости за раз сделает, стремясь доказать не только мне, но и в первую очередь самому себе, что он не слаб и не обуза, то от него останутся только рожки да ножки. Не помрет, конечно — собственное Пламя не даст, но еще дня два-три будет походить на разваливающегося дедушку, что точно не добавит ему, а скорее окончательно его испортит, настроения. Но стоит отметить, что все то, что нужно было тяжелого сделать по дому, вполне успешно могли проделать и мои иллюзии. Но ведь Реборн у нас птица гордая… Впрочем, в мою пользу играло то, что Солнце все еще был очень сильно шокирован открывшейся ему недавно правдой не только о нашем новом мире, но и о собственном статусе, который отнюдь не привел его в восторг. Так что большую часть времени, когда не порывался вот прямо сейчас подняться и со скоростью электровеника взяться за домашние обязанности и не только за них, он так усиленно размышлял именно над этой проблемой. Видимо, думал, как поскорее выздороветь, отыскать Верде и заставить его придумать что-то, что помогало бы ему сохранять разум во время гонов. Думаю, что если бы я не была бетой, а была той же альфой или омегой, то тоже озаботилась бы нахождением нашей Грозы как можно быстрее, а так его местоположение меня не особенно волнует, потому что я знаю, что наши пути рано или поздно, но пересекутся. Потому что Аркобалено не могут существовать по отдельности. Потому что за столько лет мы уже стали практически единым организмом, и воспоминания Реборна о прошлой жизни тому прямые доказательства. Так что я просто терпеливо жду, но Солнце, судя по всему, на такой расклад явно не согласен. Отрываюсь от вязания, которым уже привыкла занимать руки, смотрю на задумчивого брюнета и хмыкаю. Ну что же, посмотрим, чем это все закончится.***
Реборн окончательно выздоровел, как я и говорила, через неделю. Я это узнала потому, что просто встала как обычно рано утром, чтобы приготовить детям завтрак, и обнаружила абсолютно пустой дом. И никаких следов Солнца. Может быть кто-то другой на моем месте начал бы из-за этого беспокоиться и волноваться, но я лишь покачала головой и хмыкнула, потому что была к чему-то такому готова изначально. Все же, не в его правилах забывать зло, которое ему причинили. Так что когда на следующий день весь город судачил о том, что палатка, где раньше держали странного мальчика в клетке, сгорела дотла, а над его владельцами зверски расправились, от чего их трупы почти нельзя было никак узнать, я совсем не удивилась. Более того, я была уверена, что он рано или поздно расправиться над теми, кто так бесчеловечно поступил с ним. Осуждала ли я Реборна? Отнюдь. Да и с чего вдруг? Это его священное право мести, поэтому не мне указывать, как правильно поступать, а как неправильно. В конце-то концов, ведь я тоже далеко не святая. Но я все же начала немного волноваться, когда после этого поджога и расправы он исчез куда-то на пару недель и не подавал о себе ни слуху, ни духу. Я действительно очень переживала, хотя и знала, что его еще нужно постараться прибить с летальным исходом — все же, его Пламя Солнца ему так просто умереть не даст. Но не получать о нем ни одной весточки было… волнительно. А вот через две недели он вернулся, да не один, а с… — Это — Скалл. — сказал тот мрачно, прижимая к себе очаровательного мальчика лет четырех с огромными фиолетовыми глазами и мягкими кудрявыми прядками таких же фиолетовых волос. — Я… я почему-то не смог пройти мимо него. Втягиваю аромат ребенка, с каждой секундой все отчетливее ощущая запах кофейных карамелек и сладкого яблочного пирога. Не выдерживаю и весело хохочу, утирая слезы с глаз. — Поздравляю, кажется, вы — Истинные. — все еще ржу, хватаясь за живот. Ну, ситуация ведь и правда максимально уморительная! Судя по тому, как Реборн сбледнул в очередной раз, с понятием «истинности» он уже ознакомился (и снова по учебникам — ай да я!!!). — И, кажется, с партнером для гонов твой организм уже определился. Осталось его только воспитать. Последние слова я уже философски выдыхаю, думая, что какая разница, в общем, одним ребенком больше или меньше? Да и не выставлять же маленького омегу пинком на улицу? — Кстати, надеюсь, это не ты сделал его сиротой? — подозрительно уточняю, но почему-то Реборн совсем не стремится отвечать на мой вопрос. Видимо, экзистенциальный кризис переживает, бедненький… — А можно вопрос, что тут вообще происходит? — тем временем спешит подать голос Скалл, подозревая что-то неладное. Умиляюсь тому, что и он восстановил свои воспоминания. Интересно, как ему в детском тельце-то жилось все эти годы? Впрочем, думаю, не хуже, чем мне. Он-то сразу парнем родился, как и в прошлой жизни, и это только у меня полный цирк с конями. — Да как тебе сказать… — тяну, думая, как бы помягче сообщить нашему впечатлительному Облаку правду об этом суровом и грешном новом мире. Как бы его удар в столь молодом возрасте не хватил…