Тремя днями ранее
— Ты дурак, Малина.
— Я-я-я дурак? — притворно удивляется Роман, обнимая одной рукой телевизор. — Ты на себя посмотри, Жданов. Что ты с собой сделал? Пьешь, как свинья. Из-за кого? Из-за
Кати Пушкаревой!
Андрей морщится. Переводит взгляд на телек — ну правда ведь, тошнит уже от этих моделей. Зачем вообще Малиновский включил этот тупой конкурс?
Он мешает думать. Все, что ему сейчас нужно — найти Катю и поговорить.
— Выключи, — в который раз недовольно рявкает Андрей. — Прогонять хандру в обществе хороше-е-енькой модельки, — переговаривает он недавние слова Романа. — Да ну тебя.
— А вот да, — не унывает Малиновский. — Ну Андрюх, ну е-мае, ну посмотри же ты!
Жданов снова обреченно смотрит на экран. Рома с торжественным лицом берет пульт и добавляет громкость: «
Нешуточный накал страстей! Как бы ни были прекрасны все участницы конкурса…» Андрей едва сдерживается, чтобы не закатить глаза.
— Ну это уже несерьезно, — выдает Роман, уловив кислую физиономию своего друга. — Мне на тебя глядеть тошно, ух! Ну ты посмотри: черненькая, беленькая… Ох… А рыженькая — ну мечта ведь! А…
Катенька? — Рома тут же захлопывает свой рот.
Жданов, кажется, за мгновение оказывается прямо у телевизора.
— Тихо-тихо, Андрюх, мне показалось, — аккуратно выдавливает Малиновский, начиная сомневаться в адекватности своего друга. Хотя знает,
что нет, не показалось. — Сам подумай: что ей там делать?
Андрей молчит. Судорожным движением поправляет очки и жадно прилипает к экрану, однако видит лишь пестреющие наряды длинноногих моделей — и ни намека на Екатерину Пушкареву.
— Ну у тебя и рефлексы на ее имя, — потерянно продолжает Рома, пытаясь отлепить Андрея от экрана. — Услышал «Катенька» — и все, вскочил, как резанный. Жданов, ради бога, сядь! — подбирает с пола упавший пульт, чтобы выключить передачу от греха подальше, но Андрей его вырывает.
— При чем тут рефлексы, — шипит он. — Я тоже ее заметил.
— Совместные галлюцинации? — пожимает плечами Рома. — Не, я согласен, что нашу Катеньку ни с кем не спутаешь, но…
— Заткнись, — огрызается Жданов. — Это точно была она. Господи…
Андрей потерянно начинает кружить по конференц-залу, затем большими шагами направляется к столу. Переворачивает бутылку, однако все же наливает себе воду в стакан.
— Андрюх, ты это… в порядке? — Малиновский несмело топчется сзади.
— Юлиана. Точно — она уехала с Юлианой. Это же ее конкурс! — Жданов словно не слышит своего друга. — Значит, Катя… в Египте!
— А вот не факт, — бормочет Ромка. — Жданов, опомнись. Полсекунды в кадре.
Полсекунды! Это могла быть и не Пушкарева, — сомнения в адекватности друга только повышаются. — Да вероятность, что она попала на этот конкурс — просто равна нулю.
Сядь, ради бога.
Жданов пьет воду залпом. Снова переворачивает бутылку, но все же садится за стол. Тяжело дышит, складывает руки в замок…
— Послушай меня, Малиновский, — ровно и уверенно. — Полсекунды совместных галлюцинаций — больше, чем ничего. Найти Катю — единственное, что сейчас меня интересует.
— Влюбленный болван ты, — фыркает Малина. — Ради Катерины…
— Ради Зималетто, друг мой! — перебивает его Жданов. — Ради Зималетто!
— Допустим, ради Зималетто, — снисходительно кивает Ромка и садится рядом. Хлопает по плечу. — Можно ведь просто позвонить Юлиане.
— Она не скажет.
— С чего бы ей прикрывать Пушкареву? — язвительно замечает Роман. — Пожалуйста, скажи, что ты не будешь лететь в Египет. А то у меня, знаешь ли, странное предчувствие, что ты сорвешься.
— Не буду.
Андрей поднимается и направляется к двери конференц-зала. Останавливается. Руки — в карманах серого помятого пиджака, волосы — растрепаны (вылитый Микеле Плачидо в трехдевном запое).
— Вот не буду, Ромка, не буду! — Застывает у двери спиной к Роману. Затем поворачивается. — Ты не видел Викторию? Хотя черт с ней, проще самому заказать билеты. А то еще организует мне ненароком тур… на Гоа.
— Господи, Жданов, лучше бы ты полетел на Гоа, — стонет Роман, схватившись руками за голову.
Но вместо ответа получает громкий хлопок двери конференц-зала.
***
Начинают идти мелкие снежинки, и Жданов, оторвавшись от раздумий, включает дворники. Он уже полчаса стоит в пробке: до посадки на рейс осталось всего полтора часа, а в голове — куча мыслей, давящих на мозг.
Надо прийти в себя.
В какой-то момент рука тянется за фляжкой с алкоголем, однако Андрей вовремя вспоминает, что находится за рулем. Негромко чертыхается. Надо обязательно что-нибудь выпить в самолете.
Пиликает телефон, и Андрей невольно ухмыляется. Классика жанра. Не нужно доставать трубку из кармана, чтобы понять, кто ему наяривает уже в четвертый раз. Смотрит на наручные часы: сколько его там нет в офисе? Два часа? Три?
Жданов зарегистрировался на рейс спустя полчаса разговора с Малиновским. Спустя еще час уже находился в своей квартире и собирал вещи. Из-за чего? Секундного помешательства? Совместной галлюцинации?
Во благо Зималетто?
Андрей ловит себя на мысли, что в его голове крутится слишком много вопросов; однако они продолжают сменяться бешеным калейдоскопом. Что сказать отцу?
Дворники заходятся противным скрежетом. На чистое стекло равномерно падают новые растаявшие капли, и тут же сметаются.
Что он будет делать, когда прилетит в Египет? Будет ли разумно сразу же связаться с Юлианой?
Что, если он так и не найдет Катю?
— Попытка не пытка, — весело проговаривает Жданов сам себе, аккуратно нажимая на газ. — Это куда лучше бездействия.
Вообще, внезапный полет его даже немного забавляет: глупо и безрассудно, однако… по-ждановски. А когда Андрей совершал такие поступки в последний раз?
Из мыслей Жданова вырывает глухой толчок и ощутимый удар в бампер.
До посадки на рейс остается ровно час.
***
Однажды Катя сломала себе руку. В пятом классе. Боль была адская, и Катя отчетливо помнит ее по сей день.
Сейчас Екатерине Пушкаревой словно переломали все кости. При чем каждую по очереди. По одной. Долго. Изощренно. С хрустом вывернули все ребра наизнанку и запустили невыносимую боль. Кажется, сейчас невозможно даже дышать, и в голове лишь выстукивает:
«Разбился».
Взгляд почему-то падает на зеркало: Катя смотрит на себя тупо и отстранено. Широкий черный комбинезон, который подобрала Юлиана. Новая прическа. Катя не узнает себя. То ли потому, что изменилась, то ли потому, что перед глазами плывут широкие круги.
— Катенька, я тебе повторяю: ничего не известно. Разбился самолет, на который он купил билет. Еще выясняется, сел ли он в тот самолет в принципе. Господи, присядь…
Юлиана сама потеряна и испугана. Верхние пуговицы ее блузы расстегнуты: слишком душно. Она падает на кровать рядом с Катей.
— Куда он… летел? — Катерина пытается говорить четче, однако во рту слишком сухо.
— В Египет, — так же сухо отвечает Юлиана. — И Кира заявила, что к
тебе.
Остатки уцелевших костей ломаются разом и с хрустом, а все внутренности падают вниз.
