Dilemma

Музыка бьет по ушам даже в самом дальнем углу дома, куда они спрятались от эпицентра вечеринки, которая внезапно разрослась до небывалых масштабов. Здесь душно, комната утопает в сигаретном дыму даже несмотря на настежь открытые окна, а стол перед ними весь завален полупустыми стаканами и бутылками. Хотя какая разница, если все равно скоро из-за плотной стены дыма ничего нельзя будет разглядеть, а Юнги снова заведет свою шарманку и начнет жаловаться на все и вся, пока Намджун не протянет ему косяк со словами: «Расслабься, чувак». Сегодня совершенно обычная ночь пятницы, и, как любой другой ночью пятницы, Чонгук сидит на старом прожженном диване, зажатый между телами, растворяется в громкой музыке и неимоверно радуется, что у него есть железное оправдание, чтобы игнорировать Хосока. Хосок — его близкий друг, который, хоть и всегда поможет в трудную минуту, шанса постебать тоже не упустит. Но ради бога, всему есть предел, и если над Чонгуком и дальше продолжат так издеваться, то жар его щек попросту расплавит половину лица, и он станет похож на Харви Дента. Нет, звучит это, конечно, круто, но Чонгук не уверен, что готов к таким радикальным изменениям. Каждый раз, стоит ему только поднять взгляд, он чует нутром, что очередная шутка уже на подходе. И это все его, Чонгука, вина. Хосок ловил его залипающим не один раз, а целых три (десять), но Чонгук, как ни старайся, ничего не может с собой поделать. Его глаза живут отдельной жизнью. Они каждый раз сами начинают исследовать комнату, усердно игнорируя любые попытки Чонгука отвести взгляд в сторону. Но блин, как тут его винить? Он вообще без понятия, как можно находиться в одной комнате с Тэхеном и не смотреть на него влюбленным взглядом. Это невозможно. И не Чонгук виноват, что Тэхен самый красивый человек не только в кампусе, но и во всем остальном мире, наверное, тоже, а у Чонгука, так уж сложилось, есть глаза. И не его вина в том, что Тэхен всегда в центре внимания, неважно, сколько еще людей вокруг. Даже если он стоит в самом дальнем углу, куда не достает тусклый свет ламп, а Чонгук единственный, кто его замечает. Вот честно, если кого и можно винить, так это родителей Тэхена. Чонгук снова ловит себя на том, что безбожно на него пялится. Он такой красивый даже в этой мешковатой рубашке, наполовину заправленной в настолько разодранные джинсы, что не надень он их вовсе, ничего бы не изменилось. Его красные волосы завились и липнут к влажному из-за удушающей жары лбу. На руках, которыми он обнимает парня перед собой, выступают вены, и Чонгук пусть даже и будет всячески это отрицать, но смотрит он больше на губы Тэхена, чем на него самого. У Тэхена красивые губы, пухлые и всегда блестящие. И сейчас они тоже блестят, но не от бальзама или привычки постоянно их облизывать, а от стоящего рядом парня, его языка и очевидного желания сожрать, как минимум, половину тэхенова лица. Ладно, с этой мыслью он немного перегнул, потому что парень этот, судя по всему, офигенно целуется, да и Тэхену, кажется, нравится, судя по тому, как он каждый раз цепляется за него до побеления костяшек, углубляя поцелуй. Он просто беспокоится так, потому что знает, как расстроится Тэхен, если парень искусает его губы, и тот больше не сможет ни с кем целоваться. Нет вообще ничего такого в том, чтобы волноваться за своего лучшего друга, любовь всей жизни, соседа по комнате. Да пофиг. Как он привык к извечному нытью Юнги по поводу вездесущего дыма, так он привык и к тому, что Тэхен неизменно ускользает посреди вечеринки, чтобы утолить желание целоваться. И неважно, что у Чонгука тоже есть губы и что он всегда на расстоянии вытянутой руки. Он все равно каждый раз исчезает, чтобы спустя минуту появиться вновь, уже в компании другого. Все хорошо. Это издевательство. Любовь Тэхена к поцелуям — сущее издевательство. Уже можно делать ставки, сколько еще раз Чонгуку придется смотреть, как Тэхен цепляет кого-то из толпы, чтобы тут же прижаться своими губами. Ему кажется, от этого можно с легкостью сойти с ума. Ад какой-то. Даже несмотря на то, что его внутренности каждый раз болезненно сжимаются, а легкие наполняются кровью, Чонгук все равно не может оторвать взгляд. — Сфотографируй, — говорит Хосок, вжимаясь в его бок и приобнимая за плечи. Как бы Чонгук не хотел его игнорировать, тот никогда не оставляет ему выбора. — Хотя стой, я уже все сделал за тебя. Хосок тут же сует ему в лицо телефон с наскоро снятым Тэхеном, прижимающим парня к стене. Чонгук вскрикивает, выхватывая у него из рук тупорылую железяку, чтобы поскорее удалить эту фотку. Хосок издевательски гиенит, поднося к его губам зажатый меж пальцев косяк в качестве извинения. Пока Чонгук сидит весь дерганый, Хосок, как истинный человек спокойствия, вальяжно откидывается на спинку дивана и наблюдает за ним, откровенно забавляясь. — Ты вообще хоть понимаешь, как это крипово? — интересуется Чонгук, удаляя фото, и отказывается от травки, потому что он и без нее уже изрядно навеселе, а ему еще впереди предстоит дорога домой вместе с Тэхеном и его красивыми губами. Чонгук ведь эгоист, и он, ну, наверное, возможно сказал Тэхену, что боится ходить ночью один в темноте. Он был первокурсником, ясно? Он солгал еще тогда, а сейчас уже как-то неудобно забирать свои слова назад. Но однажды он это точно сделает, просто когда-нибудь потом. Да и не его это вина, что Тэхен сам никак не догадается, что ему совершенно нормально ходить ночами. — Сказал ты, пускающий слюни на его лобызания с левым мужиком, — фыркает Хосок, по-странному сдавлено из-за дыма. — Чувак, ты возьми подойди к нему и попроси выебать тебя. Ну или найди кого-нибудь на перепих. Нам уже хватило той пары по биологии. В его горящих щеках виноват лишь жаркий воздух переполненной комнаты, уверяет себя Чонгук. То была не его вина. Тэхен просто так смотрел на него во время доклада о бычьих лягушках, покусывая карандаш, вот Чонгук и отвлекся немного. Особенно из-за кончика языка, бесстыдно облизывающего край карандаша, отчего штаны Чонгука может быть стали ему самую малость тесноваты. Да пофиг, не его это вина. Карандаши просто нужно запретить на законодательном уровне и навсегда убрать из зоны досягаемости Тэхена. — Да не хочу я сегодня трахаться, — возражает Чонгук. Хотя он был бы не прочь поцеловаться. Жаль только, что нужные ему губы сейчас заняты другим. — Это тебе надо, а не мне. — О да, — вздыхает Хосок, выдыхая тонкую струйку дыма, и недовольно кривится. — Эй, Гук, если это у тебя намеки такие, то лучше не начинай. Чонгук ошарашенно пялится на него пару секунд и пихает в бок. — Ты, блять, издеваешься? Я уж лучше выебу кактус Намджуна, чем присуну тебе. Хосок давится громким смешком, смахивая с глаз брызнувшие слезы. — Т-с-с, услышит еще, — он кивает на Намджуна, который, рассевшись по-турецки на полу, смотрит перед собой пустым взглядом и старательно делает вид, что вникает в рассказ Чимина. — Ты же в курсе, что это его сосед по комнате? И никакое не домашнее растение? И вообще, не кактус это, а суккулент. — Сам ты суккулент, — ворчит Чонгук, выхватывая косяк у него из рук. Они переругиваются, пока густой дым между ними не тает в воздухе, а Хосок не матерится из-за окончательно потухшего косяка. Музыка не утихает, хотя часть народа уже успела рассеяться. Юнги открывает все остальные окна настежь, но это никак не влияет на плотную стену дыма, поднимающегося к потолку. В какой-то момент Тэхен снова исчезает из поля зрения, но спустя двадцать минут он, перепрыгнув через спинку дивана, плюхается на место рядом с Чонгуком. Его волосы растрепались во все стороны, а губы... Господи, можно Чонгук спишет на кайф свою неспособность оторвать взгляд от губ Тэхена? Его прокушенная нижняя губа сочетается с алеющим засосом на шее. — Приветик, — здоровается он, проводя ладонью по волосам Чонгука. Он слегка оттягивает пряди, хихикая на выдохе, когда Чонгук морщит нос. — Ты чего? — Ничего, — отвечает он. — Все зашибись. — Оу, интересно, с этого момента поподробней, — громко фыркает Тэхен, привалившись к нему плечом. Хосок раскрывает рот, явно намереваясь вставить свои пять копеек, но Чонгук вовремя щипает его за руку, потому что тот игривый огонек в глазах не сулит ничего хорошего. Хосок охает, бьет его по бедру и вскакивает с места. — Ну извини, что я был таким хорошим другом и переживал за твое сексуальное благополучие, Чон. Он уносится прочь, а Чонгук тем временем пытается заглушить смех в сгибе локтя. Он прекрасно знает, что тот вернется, потанцевав пару минут. Их дружба на девяносто процентов состоит из препирательств и стеба. Ну да, любят они пометать в друг друга молнии глазами, но это у них любовь такая. — Что не так с твоим сексуальным благополучием? — интересуется Тэхен, выхватывая у него из рук вскрытую час назад бутылку. Чонгук ежится, представляя на языке мерзкий вкус постоявшего пива, но Тэхену, кажется, абсолютно все равно. — Да ничего. Это Хосок вдруг решил, что мне надо потрахаться. Тэхен ухмыляется, отпивая из бутылки, и оттягивает щеку Чонгука. — Он так-то прав. У тебя раз встал во время разговора о лягушках. Нет, я, конечно, в курсе, что тебе нравятся лягушки, но если вдруг они тебе прямо, ну, нравятся… Он комично выпучивает глаза, и Чонгук измученно стонет, внезапно захотев пнуть и Тэхена тоже, но рука не поднимется. — Завали. Мне не нравятся лягушки. — Я тебя не осуждаю, — говорит Тэхен, выставив руки перед собой. — Если хочешь, можешь даже поквакать, вообще без проблем. Ладно, все-таки нужно будет его пихнуть. — Как ты… Чонгук срывается с места сразу после Тэхена, который скачет по полу, как та самая лягушка, чтобы избежать праведного гнева. Под конец вечеринки, когда Тэхен обвивает его руками со спины, все лягушки оказываются позабыты. Он смешно дует губы, всем весом навалившись на Чонгука, пока тот пытается выпутаться из медвежьих объятий. — Неси меня. — Нет, — упирается Чонгук. Сегодня он не пойдет ему на уступки. И никаких «но». Тэхен может пройтись и сам после своей тысячи и одной лягушачьей шутки за пару часов. — Ну пожалуйста, Чонгуки, у меня так болят ножки, — Тэхен обиженно тянет каждое слово. Он так жалобно произносит имя Чонгука, что тому до безумия хочется поднять его на руки и нести всю дорогу назад. — Нет. Что-то тянет его назад. Чонгук напрягается всем телом, чтобы устоять под весом Тэхена. — Гуки, пожалуйста. Ну понеси меня, я очень хочу. Чонгук тяжело вздыхает, когда Тэхен тянет его за футболку. Он останавливается и раздосадовано выдыхает, пытаясь скрыть щемящую нежность в груди, теплом разливающуюся по всему телу. — Ладно, запрыгивай. Тэхен радостно визжит, с разбегу прыгая Чонгуку на спину. Они сейчас недалеко от дома, но у Чонгука невероятно ватные ноги после сумасшедшей ночи и пары самокруток. Хотя Тэхен — приятная ноша, он плотно жмется к нему со спины, цепко обвивая руками и ногами, чтобы не свалиться на пол. — Как прошла вечеринка, Гуки? Решил свою сексуальную дилемму? — Нет. Во-первых, никакой дилеммы и не было, — Чонгук его сейчас ненароком уронит. Тэхен смеется, взбираясь немного выше, и Чонгуку кажется, что он сейчас сам упадет, потому что тот прижимается губами к его шее и тихонечко хихикает. Он искренне надеется, что Тэхен быстро одумается, иначе дилеммы тогда точно не миновать. — Не парься, Чонгуки. Даже лучшие из нас от такого не застрахованы. Эта близость — привычная, и касания губ тоже. Тэхен — самый тактильный человек на памяти Чонгука. Он всегда липнет к нему, и неважно, на диване Чонгук или в собственной постели. Он всегда прижимается к нему во время сна, вцепляясь мертвой хваткой, и порой касается губами. Тэхену совсем ничего не стоит схватить Чонгука за волосы и звонко чмокнуть в лоб. Ему даже повезло как-то отхватить себе пару поцелуев в щеку. И Чонгук не понимает — Тэхен действительно в упор не видит, что с ним творит все это облапывание или он просто так виртуозно издевается? — Ну, на крайняк у меня есть ты. Тэхен нежно прикусывает кожу на его шее и дергает за ворот. Это вроде шутка, а их шутки вообще-то регулярно перемахивают за грань флирта и, как выражается Хосок, становятся «пиздец ебливыми», но прямо сейчас Чонгук невероятно жалеет, что эти слова сорвались с его языка. — Уверен? Чонгук стискивает зубы, чтобы ненароком не ответить ему. Во-первых, потому что он не умеет врать. Во-вторых, он боится случайно проговориться, что все его дилеммы — целиком и полностью вина Тэхена и его, чтоб их, красивых губ, о которых, как ты ни старайся, невозможно не думать. * Снова очередная ночь пятницы, и Чонгук понимает, что ему, кажется, срочно пора искать себе новых друзей. И не сказать, что нынешние очень плохие — наоборот, они лучшие в кампусе. Да даже если обойти всю Землю, он не сможет найти компанию лучше, но господи, как же Чонгук прямо сейчас ненавидит их всех. — Да я тебе отвечаю, чувак. Профессор Ли заставила его стоя рассказывать об исчезающих видах тритонов, и в общем, у него, короче… Хосок показательно дергает рукой в районе паха и оперативно уворачивается от летящих в него кулаков Чонгука. — Что-то ты, я смотрю, пристрастился к амфибиям, — фыркает Намджун с раскрасневшимся от истерического смеха лицом, когда Хосок в очередной раз заводит свою шарманку о сексуальной дилемме Чонгука. «‎Тэхеновой дилемме», — поправляет их про себя Чонгук. Ну опять же, не его вина, что Тэхен явился утром из своей комнаты в одних только (очень тесных) боксерах. Они еще благодарить его должны за то, что он-таки смог взять себя в руки и поведать им о вымирающих тритонах, а не о том, какой Тэхен весь из себя распрекрасный. — Суть не в амфибиях, — на полном серьезе заявляет Чонгук, — а в образовании. Я просто твердо решил нести свет знаний в массы. Комната тут же наполняется звонким смехом, и даже среди десятков голосов Чонгук все равно может выделить Тэхена. Он такой красивый в самой обычной черной футболке и темном берете, прикрывающем красные волосы. Чонгук, как всегда, пялится, хотя сегодня это немного не в тему, потому что Тэхен не занят губами незнакомцев, зато занят пристальным взглядом Чонгука, прожигающим в нем дыру. Еще одна корявая ухмылка — и он не выдержит. — Ну да, ты же только в своих саламандрах с жабами и разбираешься, — подкалывает его Хосок, задыхаясь со смеху. — Эй, не надо, он еще умеет играть в Overwatch и недавно подсел на кулинарные каналы, — добивает его Тэхен. Чонгук, надувшись, подрывается с места и, нарочито игнорируя все наигранные извинения и оправдания друзей, идет в противоположную от них сторону. Сегодня здесь опять много народу. Люди вокруг танцуют, играют в Пив-Понг и занимаются совсем уж странными, как кажется Чонгуку, вещами. Он пробирается сквозь толпу к кухне, где Джин, облокотившись на стойку, заливисто втирает какому-то первокурснику о братствах. По плывущей речи сразу понятно, кто здесь перебрал с мутным пуншем от Намджуна. Он выхватывает стакан из рук Джина, делает глоток и давится отвратительным вкусом на языке. — Пиздец какой-то, — шипит Чонгук, резко разворачиваясь, чтобы выплеснуть эту жижу в раковину, но вместо этого врезается в чье-то тело. — Эй, сладенький, — хихикает Тэхен, придерживая его за бедра. — Пошли обратно, мы просто шутили. Он близко. Вот прям совсем рядом. Его красивые, пухлые губы совсем-совсем рядом. — Я в курсе, — ворчит Чонгук. Его взгляд опускается раз, другой — слишком часто — на долбаные, чтоб их, губы Тэхена. Какой придурок вообще решил дать Тэхену губы? Его нужно срочно уволить. — Что, целоваться не с кем? Тэхен кривит лицом, но смеется глазами, обхватывая подбородок Чонгука пальцами. — А что, предлагаешь? О господи, Чонгука охватывает паника. Он выпутывается из его хватки, отталкивает Тэхена, выставив перед собой ладони, упираясь ими в подрагивающую от смеха грудь. Лицо Чонгука просто нещадно горит, особенно, когда Тэхен шутливо прикусывает его щеку. Чонгук никак не может отогнать от себя навязчивые картинки Тэхена, кусающего его губы, и мысли о том, что произойдет, согласись он «в шутку» на его предложение. — Хорош кусаться. Тэхен щипает его за место укуса, оттягивая щеку. — Но ты такой милашка, Гуки, так бы и съел тебя. Чонгук сглатывает мерзкое послевкусие пойла Джина, прикрывая этим свой внутренний Армагеддон. Тэхен тащит Чонгука обратно с минимальным сопротивлением, но тот все равно не отказывается от идеи найти новых друзей. Особенно, когда Хосок с ходу начинает спрашивать, как там поживает его сексуальное благополучие. — Что? — смеется Хосок с убийственного взгляда Чонгука. — А кто там хотел помощи просить у Тэхена? После этого Юнги с Чимином уводят его от Хосока, который уже чуть не рыдает со смеху. Смех Тэхена ничуть не помогает остудить его горящие щеки. Милый смех, совсем под стать его пальцам, нежно зарывающимся в волосы Чонгука, перебирая пряди. И уж точно ситуацию не смягчает его тихий шепот: — Если тебе нужна была моя помощь, Гуки, мог бы просто попросить. * После очередной сексуальной дилеммы, Чонгук в полной мере убеждается, что нет в этом мире человека хуже, чем Хосок. Он все так же протянет ему руку помощи в трудную минуту, но сейчас они берут паузу. Семиминутную паузу, пока Хосок не извиняется с серьезным выражением лица и не обещает прекратить, раз уж его это так задевает. — Неправда, — защищается Чонгук. За годы дружбы и за все время, что он провел в статусе самого младшего в компании, он привык к постоянным подколкам. Просто иногда Хосока хочется придушить сильнее обычного. И его это правда несильно задевает, он просто не хочет так бурно реагировать. На этот раз все происходящее — целиком и полностью его вина. Он сам солгал Тэхену, что его не будет дома в четверг вечером, потому что не хотел спалиться, что так сильно ждал документалку по National Geographic о древесных лягушках. Так что он сам виноват, что застал Тэхена, ввалившегося в квартиру с парнем, который уже успел запустить свои лапы ему в трусы. Чонгук сам абсолютно виноват в том, что теперь никак не может сконцентрироваться на миленьких маленьких лягушонках, раз за разом прокручивая у себя в голове вместо этого хриплый голос Тэхена, шепчущий: «Выебешь меня?» другому парню в рот. Он признает, что рано или поздно его настигнет сексуальный конфуз, но, ради бога, только не сегодня. Он еще не растерял остатки гордости, ясно вам? — Ладно-ладно, все, — клятвенно обещает Хосок, протягивая мизинец Чонгуку. Они мирно сидят на кухне, после того, как Хосок чуть не снес дверь с петель, когда Чонгук сказал ему, что они берут паузу в дружбе. На восемьдесят шесть часов так точно. — Никаких больше шуток про твой ящерный кинк. — Ящерицы не амфибии. — Хорошо, как скажешь, — елейно тянет Хосок, едва сдерживая рвущийся наружу смех. — И никаких шуток о том, как ты сохнешь по всяким Ким Тэхенам. — Не сохну я. Вообще никогда и ни разу. Я пью много воды. — Конечно, — выдыхает Хосок. — Но это нормально, Гук. Я не осуждаю, вот совсем. Но… о, смотри, кто идет. Тэхен заплывает в комнату еще в пижаме: явно решил проспать первую пару. На голове у него гнездо какое-то, а очки опасно цепляются за самый кончик носа. Он забавно кривит губы и часто-часто моргает, пытаясь отогнать остатки сна. — Ничего страшного не стряслось, надеюсь. — А, да нет, — говорит Хосок, и Чонгук весь краснеет до кончиков ушей, вздрагивая от надвигающейся паники. — Как раз обсуждаем Гука и его тайный краш. В глазах не до конца проснувшегося Тэхена вспыхивает огонек интереса. — О, правда, что ли? Чонгук испепеляет Хосока взглядом, мысленно уговаривая его заткнуться нахуй, но тому, кажется, вообще пофиг на все его потуги. — Ага. Гук, бедолага, хочет его засосать, но не знает, как. — Я умею целоваться, — фыркает Чонгук. — Пара бабкиных чмоков не в счет, — ржет Хосок, с вызовом глядя на него. Но Чонгук ведь парень опытный, многое о поцелуях знает. Потереться губами, лизнуть языком, засосать, повторить. Давно уже запомнил. Он вообще-то много с кем целовался — и не только со своей бабушкой. У него в списке есть и партнер по проекту со старшей школы, и бариста с его первой работы. Они даже как-то по пьяни целовались с Чимином, но это не точно. Хосок это прекрасно знает, но так уж сошлись звезды, что ему с завидной регулярностью доводилось играть роль жилетки для нытья Чонгука, который сокрушался, что добраться до губ Тэхена — мастера в поцелуйном деле — в этой жизни ему явно не светит. Хотя в последний раз это было целую вечность назад, с тех пор утекло почти аж два месяца. Но ничего удивительного в том, что Хосок запомнил. Талант у него такой — хранить в памяти все позорные ситуации с Чонгуком в главной роли и козырять ими при любой удобной возможности. Чонгук каждый раз обещает себе больше не изливать душу своему лучшему другу, но все равно бесследно забывает об этом в очередном приступе хандры. — Глупости, — говорит Тэхен. — Если ты ему тоже нравишься, ему будет все равно. — Вот я ему это и сказал, — изрекает Хосок, морщась, когда Чонгук до боли щипает его за бедро. Хосок такого, к слову, не говорил. Да он вообще ничего толкового ему не сказал, только шутил свои шутки. — Ему нужно просто потренироваться с кем-то. Может, вызовется кто-то. Может… — Съебись отсюда, — сквозь зубы цедит Чонгук, когда до него наконец-то доходит, к чему клонит Хосок. — Мы берем паузу. Опять. Да-да. Никакие мы больше не лучшие друзья. Ты уволен. Несмотря на сильный толчок, решительности Хосоку не занимать, так что он поднимается на носочки и дает Чонгуку отпор, чтобы выиграть себе время и прокричать: — Кто-то очень опытный тебе точно поможет! Кто бы это мог быть?! Чонгук выталкивает того из комнаты, закрывая дверь прямо перед его носом, оставляя все смешки по ту сторону. Он разворачивается на пятках и натыкается взглядом на Тэхена, недоуменно заламывающего брови, отрешенно почесывая живот. — Ты его извини. Я его больше не буду сюда впускать. Тэхен хихикает, мгновенно расслабляясь. — Ну что, Гуки, нужна моя помощь — просто попроси. Хосока привлекать не обязательно. Чонгук активно размышляет, как бы прикончить своего дорогого друга. Быстро и эффективно, так и быть, пусть особо не мучается. Десять лет дружбы как-никак. Может, получится подлить ему яд в любимую еду или задушить во сне подушкой. Любимой подушкой. — Нет. Тэхен вздергивает бровь. — Нет? Должен тебе сказать: я отличный учитель. Я, прямо как ты, люблю нести свет в массы. Если сейчас Чонгуку плеснуть в лицо только что сделанный горячий кофе, его кожа все равно не станет гореть сильнее. — Хах, хен, такое ощущение, что ты просто сам хочешь меня поцеловать. — Ты так намекаешь, что не против? — Чего? Ты кто вообще такой, вон из моего дома, — выпаливает Чонгук. — Так и быть, Гуки, передумаешь — я всегда рядом, — хихикает Тэхен. Прожигая взглядом его спину, Чонгук всерьез задумывается, кто же Хосок: ангел или демон, посланный свыше? Он и про Тэхена нередко так размышляет. — А ты правда поможешь? Может, вот она — прямая дорога Чонгука в ад. Ну зато там они с Хосоком точно будут вместе навсегда. Он уже обреченно смирился с перспективой проторчать вечность рядом с Хосоком. Это не самый херовый вариант. Он забавный, преданный, да и в целом друг из него хороший. — Ага, — буднично соглашается Тэхен, потягивая кофе. — Я обеими руками за. Ты горячий. Он абсолютно прав, думает Чонгук о своей горящей коже. А может, он уже в аду. Может, он умер еще тогда, во время прошлого сексуального конфуза, и просто не успел ничего осознать. Может, вот она — его кара за то, что солгал Тэхену о боязни темноты, чтобы без зазрения совести хватать его за руку по дороге домой. — О, класс. — Ага, класс, — разворачивается Тэхен, окидывая его пронзительным взглядом. — Ага. Тэхен выпускает смешок на выдохе, и сердце Чонгука не иначе как сжимает кулаки, чтобы пробить его грудную клетку. — Ты только скажи, Гуки, и я расчищу график, — подмигивает Тэхен и хватает Чонгука за подбородок, чтобы притянуть к себе и со звуком влажно чмокнуть в щеку. * Вся решительность Чонгука иссякает спустя жалких три минуты, освобождая место смиренному страданию. Теперь он не может не проигрывать у себя в голове слова Тэхена, но и прислушаться к ним он тоже не может, потому что лжец из него так себе. Он не признает, что все сводится к банальному желанию целовать Тэхена, но да, именно так все и есть. И поэтому сейчас, зарывшись в жалкое самобичевание, Чонгук сожалеет о каждом прожитом дне и умоляет себя отвести взгляд от Тэхена, целующего девушку, умостившуюся на его коленях. Она, по крайней мере, держит себя в руках и целует его так, как он заслуживает — трепетно. Ее пальцы невесомо оглаживают его щеки, а губы мягко сцеловывают улыбку, и Чонгук просто умирает. Хосок, спасибо ему, оставляет все свои шутки при себе. Он даже сам выманил Чонгука из его норы, наобещав с три короба и танцев, и кучу других отвлечений от этого инкуба. Во-первых, Чонгук не сказать, что сильно этим опечален. Он привык смотреть как на самого Тэхена, так и на него с другими. Он не хочет портить своими загонами их дружбу, но у него как бы тоже есть губы, которые как бы тоже можно целовать. И поэтому, когда он пробалтывается об этом Хосоку, тот в мгновенье ока испаряется, а на его месте в ту же секунду вырисовывается Тэхен собственной персоной. Мда. — Он здесь? Чонгук вскрикивает от неожиданно громкого голоса в своем ухе. Его плечи обвивают рукой, и он сам прекращает танцевать, разворачиваясь к Тэхену. — Что? Какой же он красивый. Бедное сердце Чонгука готово вырваться из груди, когда он оглаживает взглядом сначала родинку на кончике носа, а затем и длинные пушистые ресницы. — Парень, который тебе нравится. Он здесь? Его взгляд опускается на губы Тэхена, и когда тот вновь двигает ими, чтобы заговорить, то Чонгук просто: — Блять, нет. — Нет? А Хоби сказал, что да, — недоуменно хмурится Тэхен. Чонгук как раз собирается поведать Тэхену, что Хосок в принципе не умеет говорить правду — он-то, как лучший друг, уже давно это понял, — но вдруг кое-что вспоминает: — Ну, эм, типа да, где-то здесь. — Где? Покажи. Он милашка? — Тэхен, хихикая, проводит пальцами по его подбородку. — Красивый, — сам того не ведая, говорит Чонгук, потому что Тэхен так близко, стоит и ослепляет своей неземной красотой. Он смотрит на него таким выразительным взглядом с озорными огоньками, что никак не устоять. — Ох, он и правда нравится моему маленькому мальчику. Насколько он красивый? Вот возьму и уведу его, если ты не расшевелишься. Чонгук слабо фыркает, представляя, как Тэхен целуется сам с собой, а тот, в свою очередь, тщательно сканирует взглядом толпу, пританцовывая на месте. — Не скажу, — говорит он. — Я ему не нравлюсь. Выражение лица Тэхена резко меняется, и он притягивает к себе Чонгука поближе. — Он что, ебанько? — Ты это к чему? — Ну он явно ебанько, раз не оценил тебя, — смотрит на него в упор Тэхен. Чонгук снова неловко смеется, и льнет ближе к Тэхену, прижимаясь к его груди. Он не хочет, чтобы тот видел его лицо в кризисном режиме. А это всегда слишком очевидно: Тэхен сам ему об этом не раз говорил. Говорил, но так и не понял, что почти всегда сам доводит его до такого состояния. — Да не, он нормальный. Тэхен вздыхает, пробегая пальцами по его затылку, и Чонгук поднимает на него взгляд. Он до невозможности близко. Интересно, он заметит, если Чонгук прямо сейчас бросит все и убежит домой, чтобы собрать вещи и переехать на другой конец света? — И где же он? — спрашивает Тэхен, зарывшись ладонью в волосы Чонгука и несильно оттягивая пряди. Ему очень нравится, когда тот играет с его волосами, задевая короткими ногтями кожу. Даже если от этого у него время от времени случаются сексуальные конфузы. Даже если от этого ему еще сильнее хочется поцеловать Ким Тэхена. Господи, да он назовет вам тысячу причин, почему невозможно не хотеть поцеловать Тэхена. Тот может нарядиться хоть в мусорный пакет и начать толкать речь о голодающих детях, Чонгук все равно захочет его поцеловать. Он-то, наученный опытом, знает. — Так ты поможешь мне? — спрашивает Чонгук, не успев себя остановить. Он смотрит, как Тэхен проводит кончиком языка по нижней губе, и теряет связь с внешним миром. Еще раз, он здесь ни при чем, ладно? Это все Ким Тэхен виноват. — Помогу тебе? — немного задумчиво переспрашивает он, но очень скоро его глаза расширяются, наполняясь пониманием, а брови ползут вверх почти к линии роста волос. — О, да, конечно. Погоди. У меня есть идея. Чонгук задерживает дыхание, но он это зря, потому что, когда Тэхен прижимается своими губами к его, он рвано выдыхает весь скопившийся воздух ему в рот. О господи, ладно, он точно не умеет целоваться. — Ты только что отрыгнул мне в рот? — Что? — дерганно переспрашивает Чонгук, но Тэхен лишь смеется в ответ, прижимаясь к нему снова. Поцелуй выходит совершенно обычным, без изысков: они просто прижимаются губами, ну или зубами, тут уж как глянуть, потому что Тэхен никак не может перестать улыбаться во все тридцать два. Чонгука никогда раньше так не целовали, но он все равно в замешательстве отшатывается назад. — Что ты делаешь? — Расслабься. Ты же сам хотел научиться, нет? Чонгук в принципе не может здраво мыслить, когда чужая ладонь по-хозяйски опускается на его затылок и притягивает ближе. Тэхен засасывает его нижнюю губу, несильно прикусывая, и жизнь Чонгука окончательно обрывается ровно на этом моменте. Они и не танцуют толком, потому что Чонгук, став столбом, хватается руками за талию Тэхена и наклоняет голову. Они сталкиваются носами, когда Тэхен пытается углубить поцелуй. У него такие мягкие губы, что Чонгуку аж непривычно, они влажно блестят от слюны, и теперь он начинает понимать кусачего парня, пытавшегося их сожрать. — Разомкни губы, — командует Тэхен, и Чонгук инстинктивно раскрывает рот, не успев до конца обдумать услышанное. Их губы созданы друг для друга, а на меньшее Чонгук и не согласен. Они сливаются в танце, и он замирает каждый раз, стоит Тэхену прикусить его нижнюю губу, Чонгук пробует тоже и наслаждается реакцией. Тэхен выдыхает в губы Чонгука и прижимает его еще ближе. Он мажет своими губами по его, потираясь носом, и нежно прикусывает. Чонгук хватает ртом воздух, и Тэхен не упускает шанса проскользнуть внутрь своим языком. Он чувствует, как силы жизни окончательно покидают его бренное тело, оставляя умирать прямо здесь, на полу, с языком Тэхена во рту. Ему интересно, правда ли он умер, раз начал посасывать язык Тэхена в ответ, точно, как помнит — он же опытный, честно. Ну или нет. Потому что так он еще ни с кем не целовался, хотя фантазировал об этом тысячу раз. Так часто, что уже заочно стал профессионалом. — Нежнее, — выдыхает Тэхен, вновь припадая к губам Чонгука. Тот намертво впивается в тэхеновы бедра, игнорируя его слова, но вмиг расслабляется, стоит его языку вновь скользнуть меж губ. Когда Тэхен отстраняется, челюсть Чонгука уже начинает неприятно ныть. Удивительно, но теперь не он пялится на чужие губы, а наоборот. С ума сойти. — Он смотрит? — М? — не понимает Чонгук, обвивая руками талию Тэхена. А можно будет поцеловать его еще раз? Интересно, а Тэхен не будет против провести остаток жизни просто целуясь с ним, потому что у Чонгука назревает нездоровая зависимость, и он не знает, как еще лечить симптомы. — Твой краш, — говорит Тэхен, — он смотрит? — Мм, — отзывается Чонгук, наблюдая за губами Тэхена, растягивающимися в широкую улыбку. — Ну ладно, — отвечает Тэхен, и Чонгук совсем не понимает, к чему это, хотя какая ему разница, если он сокращает расстояние и вновь целует его. Чонгук особо не пил, полбутылки пива не в счет. Он даже от косяков отказался, потому что зачем ему травка, если есть Тэхен? У него приятные, мягкие ладони, особенно когда он гладит ими его шею, проводя пальцами по артерии, и прикусывает нежную кожу он тоже мягко, хотя может сильнее, Чонгук-то знает, но почему-то не решается. У него юркий, живущий своей жизнью, язык, которому нравится исследовать рот Чонгука, раз за разом натыкаясь на его зубы. В глубине глотки Чонгука вибрирует зарождающийся стон, и он снова весь розовеет, а Тэхен медленно отстраняется, коротко чмокнув его напоследок. Вряд ли Тэхен услышал, громкая музыка ему бы точно не дала, но кто знает. Он смотрит своими бездонными, помутневшими глазами на его губы, размазывая большими пальцами остатки слюны в уголках. — Ну и как тебе пилотный урок? Чонгук вообще ни разу не писатель, но напиши он сейчас на эмоциях книгу с одами губам Тэхену, она бы разошлась миллионным тиражом. — Ничего так. Тэхен морщит нос и с прищуром смотрит в упор на Чонгука. — Я, чтоб ты знал, целуюсь, как никто другой в кампусе. Чонгуку смешно. Они, наверное, выглядят сейчас как конченные идиоты, особенно на фоне танцующей толпы, но Чонгуку, честно, пофиг. — Кому как не тебе знать. Ты же всех уже успел поцеловать. Тэхен закатывает глаза, и Чонгук невольно начинает паниковать, когда тот отстраняется. Они часто дразнят друг друга, поэтому он знает, что оскорбленное выражение лица — лишь часть игры, потому что озорной блеск в глазах не спрячешь. — А вот и нет. Хосока я еще не целовал. Тэхен разворачивается, и только тогда до Чонгука доходит смысл услышанного. — Подожди, Тэ? Это что, получается, ты целовался со всеми нашими друзьями? Тэхен смеется так звонко, что Чонгук слышит отголоски его смеха сквозь орущую музыку, даже когда тот растворяется в толпе. * В квартире стоит гробовая тишина. Под нее не мешало бы включить телевизор или радио — хоть что-то, способное разбавить гнетущую атмосферу фоновым шумом. А заодно и отвлечь Чонгука от тяжелых мыслей. Все нормально. Он, спрятав лицо в ладонях, обреченно вздыхает. Подняв голову, он окидывает взглядом кучу разбросанных бумаг на кофейном столике. Близится конец семестра, и забивать на учебу сейчас совсем не в тему, но иначе никак. Он должен ради самого себя. Ему нужно заботиться о здоровье и сексуальном благополучии. А биология, знаете ли, этому не способствует. Вы не подумайте, науку он любит. Вообще любую, а биологию так особенно. Зоология — его основной профиль. Его профессор прекрасно знает, какой он отличный студент, способный запомнить все и чуточку больше об амфибиях, и именно поэтому она всегда обращается к нему. Именно поэтому она уговорила его заменять пары в свое отсутствие. Или потому что она втайне знает о всех чонгуковых страданиях и, как остальные демоны, была послана на эту землю, чтобы издеваться над ним. Но он уже на расстоянии одного сексуального конфуза, чтобы бросить колледж и переехать куда-то в лес, изучать животных самостоятельно. Последний конфуз остался никем не замеченным, кроме самого Чонгука, но не мешает ему сгорать от смущения. Он же мог сесть на другое место, подальше от Тэхена, хотя, наверное, даже это вряд ли спасло бы его. Он не может перестать думать о поцелуе с Тэхеном. Не может не думать о том, как же круто будет прижать его к доске и целовать, целовать, пока их тела не сольются воедино, став одним целым. Чонгук морщится. Он не справляется, совсем никак не справляется и даже пострадать спокойно не может, потому что прямо сейчас за ним открывается дверь. Он уже хочет прыснуть ядом в Хосока, беспардонно ввалившегося в комнату, когда натыкается взглядом на Тэхена. Он выходил из дома в рубашке и брюках, так что, ясное дело, вернется он в них же, и это только усугубляет кризис Чонгука. Верхние пуговицы на лиловой рубашке бесстыдно расстегнуты и открывают вид на ямочку между ключиц. Брюки сидят идеально, плотно обхватив его бедра. Он закатывает рукава, открывая мягкую и нежную кожу на предплечье. Чонгук вообще-то не должен обращать внимание и на это, но уж как есть. Не нужно его осуждать. — Привет, — здоровается Тэхен, откидывая волосы со лба. — Включай аниме, мне срочно нужно расслабиться. Экстренный случай. Несмотря на это, вид у него совершенно безмятежный. Чонгук сдавленно хихикает, как и всегда, стоит Тэхену раскрыть рот. Он слышит, как тот копошится на кухне, пока не возвращается в гостиную, набрав полные руки напитков и еды. — Что такое? — спрашивает Чонгук, расчищая столик от бумаг. — Дополнительный семинар. А я ведь заранее знал, что хрень это полнейшая, он же про физиологию рыб, господи, — изрекает Тэхен, и чонгуков понимающий стон сливается с его собственным. — Хочешь, объясню разницу между пищеварительной системой хрящевых и костных рыб? Или ты уже нашел аниме? Уголки губ Тэхена опускаются вниз, когда он садится на диван и притягивает колени к груди. Под его глазами залегли темные круги от усталости, но он сам виноват. Нечего было оставаться и смотреть телевизор, когда нормальные люди спят. — Мм, — довольно мычит он, когда загорается экран. Его щеки мило округляются от теплой улыбки, растянувшейся на лице, когда он щекочет подбородок Чонгука. — Как прошел день, Гуки? От каких пар хочешь отказаться? Тэхен пробегается взглядом по куче бумаг, лежащих ближе к краю столика, привалившись плечом к Чонгуку, который оказался тесно зажат между его телом и углом дивана. И ему это даже нравится. Видать, у него фетиш какой-то. — А, да не от каких. Поздно уже. — А от каких тогда думал отказаться? Чонгук сглатывает, упорно всматриваясь в экран телевизора. Ну не скажет же он Тэхену, что хочет отказаться от биологии амфибий из-за гормонов, которые забыли, что ему уже как бы не тринадцать. Ну не скажет же он, что хочет отказаться от биологии амфибий, когда Тэхен так радовался, что наконец-то у них появились общие пары. Тэхен записался туда только ради Чонгука. — От экологии, — лжет Чонгук. Пора переставать вечно лгать Тэхену. — Мне захотелось походить на физиологию рыб. Тэхен, скривившись, пихает Чонгука в бок, но не сильно, и совсем скоро опускает голову ему на плечо. — Обманщик. Ты же не любишь изучать рыб, потому что тебе стыдно за желание их съесть. — Хватит потешаться над моими внутренними дилеммами. Тэхен мягко хихикает, с каждым смешком теснее прижимаясь к Чонгуку. Привычно. И Чонгук привычно закидывает руку Тэхену на плечо. Ему нравится, как его тело мелко подрагивает от смеха, и минимальное расстояние между ними нравится, и то, что Тэхен с легкостью коснется губами его шеи, стоит только повернуть голову. — Ладно, можешь не говорить. Так и быть, не буду на тебя давить, лучше расспрошу о краше. Неожиданно. Чонгук застывает на месте. — Я же говорил, что не нравлюсь ему. Тэхен вздыхает и переводит на Чонгука строгий взгляд. — А ты с ним говорил? А что, если все взаимно и всю эту хуету можно разрулить одним разговором? Хах, как иронично. Чонгук бы посмеялся, не говори Тэхен это все на полном серьезе. — Поверь, я знаю точно. Тэхен со вздохом закатывает глаза. Он закидывает руку на спинку дивана, окружая Чонгука почти со всех сторон. — Я в шоке, что ты не признаешься, кто это. Мы же лучшие друзья, Чонгук. — Ага, — хрипит он. Тэхен впивается в него пытливым взглядом, но все равно остается без ответа. — Зараза. Почему молчишь? Чонгук прикусывает нижнюю губу, задумавшись. — Потому что ты меня засмеешь. Вы меня с Хосоком своими тупыми шутками в могилу сведете. Сначала Тэхен хочет гневно ему возразить, но потом все-таки признает эту истину как факт. — Допустим, ты прав. Чонгук со смешком сбрасывает с себя Тэхена. На самом деле, у него кончики пальцев чешутся от желания притянуть его к себе на колени. Сильно чешутся, почти на грани боли. Но ему и не нужно ничего делать, потому что Тэхен сам взбирается ему на бедра, расставив свои ноги по обе стороны от его, и пихает в грудь, чтобы он откинулся на спинку дивана. — Ну хоть намекни. — Нет. — Я заплачу тебе одну вону, — хмурится Тэхен. — Нет, — сдавленно фыркает Чонгук. Тэхен активно над чем-то размышляет, закусив губу, а затем внезапно нависает над Чонгуком. У него перехватывает дух. — Я дам тебе за это бесплатный урок. Чонгук мгновенно опускает взгляд на губы Тэхена. Они так близко друг к другу, что ему приходится вжаться затылком в спинку дивана. — А за первый нужно платить? — Нет. Все за счет заведения. Лучшим друзьям скидка. — Да ну? А подсказка — разве не плата? Тэхен недовольно стонет и сильнее хмурится, хотя, казалось бы, куда уж сильнее. Чонгук опускает руки ему на талию, чтобы удержать на месте. Ему нравится ощущать на себе его вес. — Следующий будет уже подороже. Заставлю делать за меня домашку. Вздохнув, Чонгук вытягивает шею, чтобы получше рассмотреть лицо Тэхена. Тот жмется к нему ближе, расставив руки по обе стороны от его головы. — Хен, я и так знаю, что ты вечно втихаря скатываешь у меня. Тэхен ничего не отвечает, просто негромко хихикает. — Так что, согласен, малыш? Внутри Чонгука что-то с треском обрывается, когда Тэхен, понизив голос на октаву, зовет его малышом. Он облизывает губы и бездумно кивает головой, не вникая в смысл остальных слов. Тэхен лукаво улыбается, просовывая ладонь между его затылком и диваном. Теперь он точно почувствует бешеный пульс Чонгука и то, как часто он сглатывает вязкую слюну. — Не буду лгать. Я самую малость эгоист и не самую малость заебался, и мне просто хочется с кем-то поцеловаться, чтобы расслабиться. Ты можешь не соглашаться. Я просто подумал, что, ну, типа, взаимная выгода, да, — бормочет на грани слышимости Тэхен и нервно округляет глаза в ожидании ответа. Чонгук сжимает его бедра, и ему так хочется признаться, что он всегда здесь, рядом, в любой момент готовый поцеловать его. — Пищеварение рыб на тебя плохо влияет. — Ох, хуже некуда, — выдыхает он, наклоняясь к Чонгуку. Прошло уже несколько дней с их первого поцелуя на танцполе в квартире Юнги. Чонгук постоянно прокручивал его у себя в голове, думая, хватит ли ему смелости попросить об еще одном уроке. Думал, когда он сможет собрать всю волю в кулак и просто сказать Тэхену, что он всегда хотел поцеловать только его, а Хосок все переврал, потому что он конченый дебил; участливый дебил, который не оставляет попыток наладить чонгуково сексуальное благополучие. Он не думает ни о чем, когда губы Тэхена накрывают его собственные. Он только концентрируется на своих чувствах, на чужом негромком: «Просто расслабься», когда Тэхен углубляет поцелуй. Чонгук ведь уже целовался с другими, и даже не раз, но так, как с Тэхеном, у него впервые. Тогда были просто неловкие мазки губами, приправленные парой движений языком, в которых было больше сражения, нежели прелюдии. Тогда все заканчивалось лишь безудержным смехом. Он еще никогда не чувствовал, будто плавится и возрождается заново одновременно. Тэхен выдыхает ему в рот, ерзая на бедрах, и Чонгук расслабляет губы. Тэхен вдавливает его в диван и заставляет сердце, переполненное эмоциями, биться через раз. Тэхен немного двигается в сторону, шире разводя ноги, и сердце Чонгука готово хоть сейчас выиграть соревнование по скоростному биению, особенно, когда Тэхен потирается о его бедра своими. — Мне нравится, когда ты так делаешь, не стесняйся, — шепчет он ему в губы, оттягивая уголки большими пальцами. — Вот так, высунь язык. Чонгук послушно проводит кончиком языка по его нижней губе. Он медлит, но не от нервов, а от желания как следует распробовать чужие губы, прежде чем скользнуть им внутрь. Тэхен рвано выдыхает через нос, подаваясь ему навстречу. По спине Чонгука пробегаются электрические мурашки, когда тот засасывает его язык, нежно прикусывая зубами, и он вцепляется в его талию. У Чонгука искрится в животе, и сердце бьется быстро-быстро в напряженной груди, где зарождается позорный стон, который ни за что не должен вырваться наружу. Но удержать его, знаете ли, тяжело, особенно, когда Тэхен ерзает на бедрах и посасывает его язык. — Видишь? — хрипло спрашивает он, оторвавшись от Чонгука, чтобы оставить невесомый поцелуй в уголок его губ. — Да, — выдыхает Чонгук, поглаживая спину Тэхена. У него смущенный и запыхавшийся голос, но ему сейчас не до самокопаний. — А теперь подсказка, — мурлычет Тэхен, прижимаясь губами к щеке Чонгука. — Поцелуй меня еще раз. Слова сами срываются с языка. Он пропал, зависимость уже разливается в его крови. Ему вообще не стоило все это затевать, потому что теперь он не справится. Тэхен всматривается в его лицо, кивает и наклоняется ближе. Сейчас вся нежность будто испарилась. Нерешительности и неловкости будто и не было. Тэхен обвивает его шею руками и глубоко целует. Он тянет Чонгука наверх, пока тот не садится ровно, и он не цепляется ногами за его талию, как коала. Чонгук понимает, что сейчас пора немедленно остановиться, понимает, что порхающие внизу живота бабочки отнюдь не невинные, особенно когда их языки сплетаются друг с другом. Он прекрасно понимает, что стон не задержится внутри надолго, если Тэхен продолжит в том же духе засасывать его нижнюю губу и выдыхать теплый воздух ему в рот. Чонгук понимает, что сейчас самое время отстраниться, особенно когда Тэхен выдыхает томный полустон, а сам он ведет руками вверх по его спине. Он понимает, что пора остановиться, но пальцы не слушаются его, вытаскивая чужую рубашку из-под пояса штанов. Он боится коснуться его оголенной кожи, но Тэхен, кажется, себя сомнениями не обременяет: он спокойно оглаживает его грудь и пробегается пальцами по коже между ключиц. — Чонгук, — задушено зовет его Тэхен. Чонгук обнимает его сильнее, хотя тот пытается отстраниться. — Ты его просто поцелуй так, и он весь твой. Чонгук бы засмеялся, особенно глядя на ухмылку Тэхена. Но это проблематично, когда он целует его так, а в штанах начинает пульсировать полувставший член. — У меня получается? — Ммм, — выдыхает Тэхен, вновь проводя ладонями по его груди. — Но нам, наверное, пора остановиться. Чонгук застывает на месте, когда Тэхен отстраняется еще дальше. Его лицо горит, и губы опухли от поцелуев, наливаясь по краям фиолетовым. Чонгук хочет выцеловать каждый миллиметр его кожи, оставить за собой багровые отметины, заставить губы безбожно потрескаться. — Что не так? Тэхен издает смешок. Нервный, совсем ему не свойственный. Чонгук и не вспомнит, когда в последний раз видел нервничающего Тэхена. — Просто, понимаешь, если мы продолжим, у меня образуется небольшая проблемка, — изрекает Тэхен, закатывая глаза от своих же слов. Чонгук знает, что должен держать себя в руках. Они и так балансируют на грани между нормальной дружбой и чем-то очень туманным. Все только усложнится, если он опустит взгляд. Но Чонгук любит над собой издеваться, и его глаза сами упрямо смотрят вниз на бугорок между ног Тэхена. — Не смотри, — ворчит тот, толкая Чонгука в грудь, и слезает с его бедер. — Блин, когда там следующая вписка? Мне срочно нужно кого-то подцепить. Чонгук отводит взгляд, игнорируя обволакивающую пустоту внутри, когда Тэхен поднимается на ноги. Его рубашка почти вся выбилась из-под штанов и полностью измялась руками Чонгука. Тэхен потягивается, выгибаясь в спине, и выпуклость становится еще очевидней. — Чисто технически, ты можешь хоть каждый вечер куда-то ходить. — И правда, — согласно кивает Тэхен. — Не забывай, ты мне теперь должен. — Подсказку? А, да, ты его знаешь, — Чонгук облизывает губы в надежде, что там осталось хоть немного вкуса Тэхена. — И это все? Я вообще-то старался. Давай еще что-то, — Тэхен прожигает его взглядом. — Ну… мы на одном курсе. Тэхен скрещивает руки на груди, а Чонгук просто хочет, чтобы он поскорее уже свалил, потому что дилемма с полустоячим членом сама себя не разрешит. Тем более что он не может перестать смотреть на его зацелованные губы и вспоминать, как приятно было держать его у себя на коленях. — Это Соджун? — Нет. — Хеншик? — хмурится Тэхен — Нет, — стонет Чонгук, поднимаясь с дивана. — Я тебе не скажу! Он понимает, что ведет себя как инфантильный ребенок, но просто сейчас на него навалилось слишком много всего, и ему нужно срочно сбежать, чтобы ненароком не обмолвиться именем своего настоящего краша. * Чонгук встретил Тэхена на первом году старшей школы. Они оба записались на курсы морской биологии в своем нынешнем колледже, чтобы набрать побольше баллов для поступления. Тэхен тогда сел рядом с ним и увязался после первого же занятия, подсунув свой номер в ладонь, и за малым не довел его до нервного срыва. Спустя три дня и два совместных занятия, Чонгук все-таки сдался и написал Тэхену со своего телефона. Он собой даже гордился, отправив лаконичное: «че как мужик», потому что Чонгук же крутой, и Тэхен должен был об этом узнать. Гордился он собой недолго, до тех пор, пока не прилетел ответ Тэхена: «ты ваще кто? не пиши мне больше чепушила». Он тогда чуть не сжег горящими щеками подушку, в которой пытался спрятаться от первого кризиса имени Ким Тэхена. С тех пор ничего особо не изменилось. Наоборот, страдать он стал только больше, особенно после их поцелуя. Тэхен еще не гнушался время от времени щекотать его подбородок и ненавязчиво интересоваться, когда он будет готов к следующему уроку (а он всегда готов, каждую секунду каждого дня), постоянно выпытывая о краше. Чонгук пытался прятаться у себя в комнате, но за годы общения с Тэхеном он понял одно: границ для него не существует в принципе. Ну, бывают, конечно, моменты просветления в ответственных и серьезных ситуациях, но Чонгук, избегающий Тэхена — это ни разу не серьезно. Поэтому, стоит ему заглянуть в его комнату, сердце Чонгука, вопреки всему, не замирает, как увядший цветок, а расцветает новыми лепестками. — Чем это ты тут занимаешься? Чонгук резким движением прячет журнал, до этого лежавший у него на коленях, за спину и невозмутимо тянется за домашкой, которую недавно бросил обреченно валяться на краю кровати. Тэхен хмурит густые брови и в мгновенье ока прыгает на Чонгука, пытаясь отвоевать журнал. Чонгук так-то сильнее него, просто мышцы каждый раз отказываются сотрудничать, стоит только Тэхену замаячить на горизонте. Он кряхтит, как старик, отбиваясь от Тэхена, переворачивая его на спину и нависая сверху. Пиздец, думает Чонгук, глядя на квадратную тэхенову улыбку, пока он хихикает, даже не пытаясь вырваться. Чонгук швыряет журнал ему в грудь и, чертыхаясь себе под нос, слезает с него. Если раньше Тэхен просто посмеивался, то теперь, пробежавшись взглядом по журнальной странице, он ржет, задыхаясь и похрюкивая, зажмурив глаза. — Ты почему его прятал? — задушено хрипит Тэхен в перерыве между смешками. Журнал открыт как раз там, где Чонгук спокойно себе читал статью до наглой и беспочвенной атаки. — Что вообще значит «лягушки — Америке»? Чонгук вырывает свою копию Спасем Лягушек у Тэхена из рук и любовно прижимает к груди. — Да то, что сейчас самое время начать искусственно заболачивать местность, чтобы у лягушек появился новый уютный дом. Тэхен плотно сжимает губы, явно пытаясь не заржать. Чонгук хочет свернуть журнал и пару раз как следует треснуть его по пустой башке. — Ладно, Гук, и ты еще удивляешься, почему Хоби стебет тебя и твой ящерный кинк. Чонгук-таки не сдерживается и бьет его. У него ведь тоже биология — главная специальность, он знает, что ящерицы — не амфибии. — Что ты здесь забыл? Ты пришел, чтобы поиздеваться? Тэхен негромко смеется, сметая остатки заданий на пол, откидывается на кровать и пристально смотрит на Чонгука, заставляя краску на его щеках перекинуться еще и на уши. — Мне скучно. Чимин и Джин-хен приедут нескоро. Чонгук бросает на него короткий взгляд, бегая глазами по комнате и не зная, на чем сфокусироваться. Может, на журнале? И как тут сконцентрируешься на американских лягушках и их домиках, когда Тэхен сейчас, кажется, дыру в его бренном теле взглядом прожжет? — Ну ладно. Тэхен, надувшись, пихает его ногой в бедро. — Твой долг как лучшего друга и соседа — развлекать меня в тяжелые времена. Чонгук отрывает от себя ногу возмущающегося Тэхена. — Сам себя развлекай, я занят, — он это шутя, просто чтобы Тэхен еще немного поныл. Тот снова бьет его ногой и бездумно смотрит на журнал. — Чонгуки, — тянет он, поглаживая носком стопы его колено. — Как обстоят дела с крашем? «Да когда ж он уже отстанет», — проносится в голове у Чонгука. — Он мне сегодня дал карандаш. Это неправда, но Чонгуку же нужно хоть что-то сказать. У них с Тэхеном сегодня вообще не было совместных занятий. Он и карандашами даже не пользуется — первый сексуальный конфуз наложил на них пожизненный бан. — Вот это да, — присвистывает Тэхен. — Обстановка между вами накаляется просто на глазах. — Завали, — ворчит Чонгук, выпуская из рук журнал, чтобы свободно схватить Тэхена за ногу и услышать, как вскрик сменяется смехом, когда он начинает его щекотать. Тэхен начинает извиваться и давиться хохотом, когда Чонгук щекочет внутреннюю сторону его коленки и дергается, выгибаясь в спине, когда тот скользит руками к бокам. — Стой, перестань, — смеется Тэхен, перехватывая запястья Чонгука. — Гуки, стоп! Тэхен пытается отдышаться, подползая ближе, чтобы стереть эту ухмылку с чужих губ. Чонгук застывает, когда Тэхен клацает зубами в опасной близости от его рта. Он перестает щекотать пальцами его подтянутый живот, а Тэхену, кажется, уже абсолютно все равно, он придерживает затылок Чонгука рукой и наклоняет голову. Они этого, как раньше, не планировали. Не обсуждали. Тэхен просто ни с того ни с сего целует его, и Чонгук тает в чужих руках. Он склоняет голову, зажмурив глаза, и Тэхен снова касается его губ своими. — Так и знал, что это тебя утихомирит, — шепчет Тэхен, и Чонгук, открыв глаза, натыкается взглядом на нахальную ухмылку. — Это нечестно, — жалуется он. Его ухмылка разрастается до ушей, забавно округляя щеки и обнажая ряд белых зубов. — Что, Чонгуки, так понравилось меня целовать? Чонгук пожимает плечами, сопя сквозь зубы. Его тело напрягается под весом правды. Интересно, с лицом так же? С очень красным лицом. — Мне просто понравилось… целоваться. — Ты серьезно, что ли, ни с кем раньше не пробовал? — потешается Тэхен. — Неправда, — выпаливает Чонгук, отползая назад. — Но типа просто без этого, без языка. Ну, один разочек только. Но это был трэш, я думал, этот язык у меня в глотке застрянет. Тэхен громко фыркает и быстро оказывается прямо перед Чонгуком, пальцами оглаживая его подбородок. — Ты такой милый, Чонгуки. Иди ко мне. Чонгук рвано выдыхает, когда Тэхен проводит ладонью по его щеке. Он раз за разом возвращается взглядом к его губам, хоть и не уверен, что расценивает ситуацию в верном ключе. Однозначно в верном, решает он, когда Тэхен трется своими губами о его. Нерешительно, будто спрашивая разрешения, и, когда Чонгук согласно кивает, втягивает его в поцелуй. Забавный факт о лягушках: они всегда проглатывают пищу целиком. С Чонгуком сейчас дела обстоят примерно так же, когда Тэхен зарывается ладонью в его волосы и глубоко целует. Он будто хочет сожрать его заживо, активно исследуя рот языком и кусая острыми зубами губы. А Чонгук и не против, пусть ест на здоровье. Он бы хотел умереть вот так: ерзая на бедрах Тэхена, чтобы поцеловать его еще глубже. У Тэхена стальные нервы, не растеряется, если Чонгук вдруг загнется прямо здесь и сейчас. Он бы хотел встретить последние мгновенья своей жизни в руках Тэхена, приятно согревающих спину. Его щеки горят огнем, а на спине, в местах, где Тэхен проводит руками, вспыхивают искры. Он оставляет невесомые поцелуи по линии его челюсти, заставляя желать большего. Это уже не просто поцелуи, та грань осталась смазанной где-то позади, но Чонгук не возникает. С его губ срывается едва слышный стон, когда Тэхен прикусывает кожу над пульсирующей артерией и вцепляется пальцами в спину. Он целует настойчивей, влажно вжимаясь губами в основание его шеи. — Тэ, — хрипит Чонгук, оттягивая его пряди, так и не решив: притянуть Тэхена ближе или оттолкнуть. Теперь возбуждение не просто теплится внизу живота, а расходится горячими волнами по всему телу. — Все хорошо? — спрашивает Тэхен, припадая губами к его кадыку. — Тебе нравится? Чонгук кивает с закрытыми глазами. Плохая это идея, потому что узкие треники едва ли скроют недвусмысленный бугорок. Но ему нравится — очень-очень нравится, — когда Тэхен с ним вот так, ненасытно. Тэхен глухо стонет, скользя пальцами вниз, прямо под резинку его спортивок. Сердце Чонгука замирает в неверии и ожидании, но руки Тэхена на месте надолго не задерживаются, и уже совсем скоро он сминает его футболку и гладит спину. — Все хорошо? — для верности интересуется Тэхен, отстранившись с влажным звуком. Он уже дышит тяжело от одних только поцелуев, а Чонгук никак не может насмотреться на мутную поволоку в его глазах. — Ага, — выдыхает Чонгук, сползая ниже на бедрах Тэхена, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Я не против, ну, попробовать всякое. А может, и стоило бы. А то возбужденный Чонгук сейчас натворит делов, а адекватному потом за ним прибирать. — Ты ж моя бесхвостая амфибия, — воркует Тэхен, уткнувшись носом в его щеку. Чонгук посмеивается с серьезного тона Тэхена, отпустив всю гнетущую неловкость. — Откуда ты вообще знаешь, кто такие бесхвостые амфибии? — он игриво прикусывает его щеку. Тэхен морщит нос и чмокает Чонгука в уголок губ. — Тяжело, знаешь ли, прожить с лягушачьим экспертом три года и не быть в курсе, что лягушки — это бесхвостые амфибии. Сердце Чонгука наполняется нежностью. Как же это глупо — так тащиться просто от того, что Тэхен запомнил. А еще это точно не поможет смыть с него пятно лягушачьего кинка. Он целует Тэхена в ответ, и тот смеется прямо в поцелуй, но недолго: Чонгук приподнимает его подбородок большими пальцами и напирает, пытаясь поцеловать так, как целовали его, чтобы до звезд перед глазами. Смешки быстро сменяются чем-то грязным — жадным стоном. Он уже слышал, как стонет Тэхен. Стены здесь тонкие, да и живут они вместе уже немало. Обычно Тэхен никого не приводит, когда Чонгук дома, но порой всякое случается. Тэхен тогда был пьяным и громким. Очень громким, настолько, что его стоны еще долго стояли в ушах Чонгука. Он стонал низко и хрипло, пошло выкрикивая что-то прямо в губы какого-то рандома, на чьем месте всегда мечтал оказаться Чонгук. — Нужно остановиться, — выдыхает Тэхен, но не останавливается. Он опускается поцелуями на шею Чонгука, водя руками по его спине, прижимая ближе. — Хорошо, — шепчет Чонгук, касаясь пальцами его кадыка. Он не хочет останавливаться. Тэхен безмолвно кивает ему. Они не останавливаются. Они сминают губы друг друга, и горячее возбуждение доводит Чонгука до исступления. Он еще никогда и ни с кем не чувствовал себя так. Бывало, конечно, похожее с правой рукой и светлым образом Тэхена перед глазами, но не так, чтобы вживую перед кем-то. Он пытается успокоиться и не нервничать так сильно. Тэхен его лучший друг. Все будет нормально. Чонгук стонет в рот Тэхена, когда тот сгребает его волосы в кулак, наклоняя голову, чтобы целовать еще глубже. У него болит спина от неудобного положения и зудящего желания поерзать на чужих бедрах. — Чонгук, — хрипит Тэхен, отстранившись, чтобы отдышаться перед следующим поцелуем. Они целуются вечность сквозь боль в челюсти и ноющее напряжение в штанах. Чонгук откидывает голову назад, когда Тэхен опускается губами на шею, в этот раз совсем не нежничая. Он кусает и оттягивает зубами его кожу, и Чонгук уже чувствует, как там расцветают засосы. Он не может. Не может не ерзать на бедрах Тэхена, когда тот стонет ему в шею, прикусывая до боли. Внезапно раздавшаяся мелодия звонка тэхенового телефона переплетается с разочарованным стоном Чонгука. Тэхен смеется — задушенно, низко и как-то совсем безрадостно. «Блять, а чему тут радоваться?» — думает Чонгук, глядя, как вспыхивают голодом глаза Тэхена, стоит ему сползти вниз по его бедрам, чтобы он мог свободно достать телефон. Тэхен отвечает на звонок, и Чонгук мягко прижимается губами к пульсирующей артерии на его шее. Стоит заходить дальше? Сначала нужно все обсудить. Не каждый же день встает от поцелуев с лучшим другом. У Чонгука так вообще никогда доселе. Это же просто эксперимент, так? Стандартная схема студентов, тем более друзей. Тэхен легкий на подъем и вроде как обычно не против с кем-то перепихнуться. Он даже Чонгуку намекал пару раз, пусть и в шутку, но в каждой шутке есть только доля шутки. Господи, у него лицо горит от одной только мысли. Но он не может начинать все сам, не обсудив заранее с Тэхеном. — Чего? Я занят. Непривычно слышать Тэхена таким: вымотанным из-за Чонгука, который сейчас гордо прикусывает мочку его уха, как где-то вычитал. Тэхену нравится, он нетерпеливо ерзает на месте и шлепает ладонью зад Чонгука. — А фиг знает, где этот Гуки шляется. Чонгук хихикает, оставляя поцелуй в уголке его рта. Он отдаленно слышит сдавленное бормотание Хосока в трубку, но ему сейчас право все равно, он полностью сконцентрирован на губах Тэхена. Он даже не вспомнит, когда у него еще так сильно стоял, а трусы намокали так быстро. Тэхен по-хозяйски сминает его зад, и Чонгук неуверенно подается вперед, всматриваясь в его лицо, убеждаясь, что все в порядке. — Ага, да, я дома, заходи, — Тэхен сводит брови к переносице. Чонгук округляет глаза, когда Тэхен кладет трубку и обхватывает ладонями его лицо, не давая слезть со своих бедер, когда скрипит входная дверь. Тэхен напоследок целует его глубоко, проводя языком по ряду зубов, и отпускает. — У тебя еще есть шанс сделать вид, что ты в душе, — шепчет он, отползая от Чонгука. — Это тебе за то, что не говоришь, кто твой краш! — довольно выкрикивает он, убегая встречать Хосока. Времени на ответ у Чонгука не остается, потому что он на всех парах летит в ванную и включает воду, чтобы Хосок не дай бог не заметил их парные стояки. Только вода теплеет, он раздевается и забирается под струи. Чонгуку и не нужно делать вид, что ему нужен душ, потому что это чистая правда. Ему нужно недолго постоять в объятьях горячей воды, пока он водит рукой по возбужденному члену. Он взорвется, если не найдет выход возбуждению, свернувшемуся тугим узлом внизу живота. Он дрочит быстро, закусив нижнюю губу, чтобы не проронить ни стона. Совсем скоро по его телу прокатывается первая предоргазменная волна. Надолго его бы и не хватило, только не с образом стонущего Тэхена перед глазами. Только не с картинкой кончающего Тэхена в голове. Оргазм выбивает из него серию задушенных хрипов, и легкие начинают гореть от нехватки воздуха. Он облокачивается на холодную плиточную стену и жадно глотает воздух, приводя себя в божеский вид, по которому не скажешь, что он только что подрочил в душе. Выбравшись из душа, Чонгук пристально вглядывается в свое отражение в запотевшем зеркале. Он раскраснелся как рак от горячей воды, но зато хоть член уже не стоит. А вот засос с шеи, зараза, никуда деваться не спешит. Нужно будет попробовать что-то сочинить. Наткнулся случайно на торчащую ветку? Подрался с гопниками? Ну, хоть что-то. Чонгук вскрикивает, когда, едва открыв дверь, сталкивается с блаженно улыбающимся Тэхеном. — Меня Хосок прислал поторопить тебя, — лепечет он сквозь улыбку. — Повезло тебе, что он сам не поперся, а то знаешь, услышал бы звуки из душа и травма на всю жизнь. — Завали, — Чонгук сейчас сдохнет. Тэхен ступает вперед, опираясь рукой о дверной косяк рядом с головой Чонгука. Он проводит носом по красной метке на его шее и шепчет: — Моя очередь. Чонгук прямо сочится неловкостью, отступая маленькими шагами, а под конец и вовсе срывается на бег к Хосоку, скучающему на кухне. Хосок сидит, насупившись, но его лицо мгновенно проясняется, стоит Чонгуку ввалиться в комнату. — Ебать. Чонгук хмурится на подрывающегося с места Хосока. — Ебать. — Что ебать? — раздраженно спрашивает Чонгук, беспокойно наблюдая за нарезающим круги по кухне Хосоком. У него взъерошенный на грани испуга вид, он нервно бегает округленными глазами по комнате, подбирая с пола отвисшую челюсть. — Просто охуеть, у Чон Чонгука засос на шее. Чонгук резко накрывает алеющее пятно ладонью, но Хосок одергивает его руку и гипнотически смотрит на метку офигевшим взглядом как на восьмое чудо света. — Где ты его надыбал? — В магазине. Попал на распродажу, — Чонгук отталкивает Хосока. — И ты мне не расскажешь? Мы же лучшие друзья. Ты мне должен, Чонгук. А я вот тебе всегда все рассказываю, — хмурится он. Чонгук распахивает дверцу холодильника и подставляет лицо под поток холодного воздуха в отчаянной попытке хоть как-то остудить горящие щеки. Вот расскажет он сейчас Хосоку, а тот его потом своими шутками до смерти заклюет. — Лучше бы не рассказывал, — жалуется Чонгук, хватаясь за молоко, чтобы тот не догадался, зачем он на самом деле ткнулся лицом в холодильник. — Я уже столько раз говорил: хватит меня угнетать своими сексуальными похождениями, извращенец. — Лучше бы ты мне о своих так рассказывал, — забавляется Хосок. — Ну расскажи. Он выхватывает молоко из рук Чонгука и прячет за спиной, отскакивая подальше. — Расскажи. — Не расскажу, — отрезает Чонгук. — Отдай сюда молоко. — Нет, — говорит Хосок, пятясь назад. — Ты нарешал себе засос, чтобы Тэ приревновал? — Чего? — давится воздухом Чонгук, прыгая на Хосока, чтобы отвоевать молоко, но у того реакция явно быстрее. — Кто так вообще делает? Хосок виновато пожимает плечами, и что-то Чонгуку подсказывает, что знает он об этом не понаслышке. — Да так, в книжке вычитал. Несясь в гостиную, Хосок расплескивает почти все молоко по полу. Ну и хрен с ним. Чонгук все равно не хотел его пить. — Я не пытаюсь заставить его ревновать. — Ну конечно. Действительно. Зато он точно хочет, чтобы ты ревновал, раз согласился пойти на свидание с Джошуа на следующей неделе, — Хосок закатывает глаза. Чонгук застывает на месте. Хосок молчит добрую минуту, пока окончательно не убеждается, что никто убивать его за молоко не собирается, и, заметно расслабившись, пихает пачку замершему Чонгуку в руки. — Ах, так ты не знал. — Нет, — выдыхает Чонгук. Свидание — это другое. Свидание — это не одноразовый перепих на вечеринке. — И мне вообще фиолетово. Джошуа секси. Хосок едва слышно стонет, когда Чонгук возвращается к холодильнику и за малым не швыряет туда бедное молоко. Ему вообще все равно. Тэхен вырисовывается на кухне с обмотанным вокруг талии полотенцем, каплями воды на груди и прилипшими ко лбу влажными красными волосами. Он — мечта. Чонгукова несбыточная мечта. А вот для Джошуа вполне реальная. Вот он молодец. Чонгук ему, блять, открыточку пришлет. — Что у вас тут за кипиш? Чонгук молча смотрит на складку меж бровей Хосока, который тут же разворачивается на месте и уходит прочь. * У Тэхена есть немало причин для гордости. Он ни разу не высокомерный, это просто факт: он во многом на голову выше других. Он отнюдь не глупый, хоть иногда и тупит. Он и сам это знает. Точно так же, как и знает, что с Чонгуком творится неладное. Если кто и может считать его настроение, так это Тэхен. Чонгук для него как открытая книга, даже когда натягивает на лицо гипсовую маску равнодушия. Его просто очень легко прочитать. Чонгук слишком часто подносит успевшее нагреться пиво к губам, глядя в никуда помутневшими от травки глазами, хотя скурил он совсем немного и без особого энтузиазма. И это настораживает. Нет, Чонгук никакой не торчок, но расслабиться пятничным вечером он любит. Только по пятницам у него получается отпустить все гнетущие мысли о практике, заданиях и всяких вымирающих лягушках. Но сегодня даже Хосок заметил, как он безэмоционально отказался от протянутого косяка. Тэхен молча наблюдает, как Чонгук буравит невидящим взглядом пустоту и вздрагивает, когда его зовут по имени. Он играет с растянутым носком на поджатой ноге, странно подергивая пальцами. Что-то явно не так, и дело чести Тэхена узнать, что именно. Сегодня обошлось без сексуальных конфузов на биологии. Тэхен так точно ничего такого не заметил. Чонгук с поразительным спокойствием рассказал об амплексусе лягушек. К слову, Хосок огорчился больше всех: не каждый день выпадает шанс постебать его лягушачий кинк во время рассказа о лягушачьем сексе. Он подвигается ближе, растрепывая его волосы на затылке. Чонгук прозрачно улыбается и тянется к прикосновению, отпивая пиво. Что-то точно не так, но он его не отталкивает, и на том спасибо. А раньше такое бывало, и Тэхен каждый раз злился, хотя знал, что иногда ему просто нужно личное пространство. — Ну давай, это уже ежегодная традиция. Ты не можешь отказаться. — Еще как могу. Я сказал, что завязываю, когда проснулся с пятью комариными укусами на жопе в прошлом году. — Хен, знаешь, мы до сих пор очень сомневаемся, что это были комары. Это даже грубо — обзывать Чимина насекомым. Разговор проходит мимо Тэхена, все внимание которого сконцентрировано исключительно на Чонгуке. Ему откровенно все равно, как он выглядит со стороны, глядя на Чонгука, который пялится в никуда. Что-то точно не так, потому что он больше других обожает их поездки на природу. Он обычно даже дни до этого считает. — Малыш, — шепчет Тэхен, прижимаясь к нему. Произошедшее между ними только докидывает поводов для волнения. Он боится, что они зашли тогда слишком далеко. Он сказал Чонгуку остановиться, хотя сам был решительно против, но вставший член не оставлял пространства для маневров. С тех пор Чонгук и начал вести себя странно, и Тэхену остается лишь надеяться, что, раз уж он не отталкивает, это не из-за случившегося. У него просто такое впервые, и может, реально не в самом Тэхене дело. — Хочешь, уйдем? — Чего? — Чонгук непонимающе хмурится. Тэхен склоняет голову набок, всматриваясь в его лицо. Он опускает ладонь ему на затылок, поглаживая большим пальцем. — Ты грустный какой-то. Хочешь, пойдем отсюда? Он облизывает нижнюю губу и кивает. Тэхен без лишних слов поднимается на ноги и протягивает Чонгуку руку. Все сразу же переводят на них взволнованные взгляды, особенно Хосок, который страдает этим весь вечер. Не один Тэхен понимает, когда с Чонгуком что-то не так, но только он сам пытается выяснить, в чем дело. Тэхен принимает бутылку прохладного пива из чьих-то рук, внимательно проследив, что та еще плотно закрыта, и дает Чонгуку вместо уже давно теплой его. Он оставляет ее одиноко стоять на ближайшем столе и толкает Чонгука в сторону темной, набитой людьми гостиной. Тэхен еще раньше понял, что Чонгук и задушевные разговоры — понятия несовместимые. Ну, за редкими исключениями, когда за окном ночь, а вокруг располагающая тишина. И никаких источников света. Его всегда тяжело разговорить, даже если ничего смертельного не случилось, а просто взыграли банальные нервы от предстоящего экзамена или тоска по родному брату. Чонгук почти всегда веселый, шутит и смеется до упаду. Он не любит серьезные разговоры, если только они не касаются вымирающих видов лягушек, потому что проблема, по его словам, насущная и ей нужна огласка. Когда ему особенно грустно, Тэхен знает, что найдет его в танцевальной студии, раскрасневшегося и истекающего потом. Он не перестанет танцевать, пока Тэхен не подкупит его ужасной, отвратительно вредной едой, в которой калорий больше, чем он сжег за часы непрекращающегося танца. И только поэтому он подталкивает его к танцполу. Здесь он, конечно, и близко не такой, как в студии, но зато музыка нормальная и в меру громкая, а еще хватает места, чтобы Чонгук смог спокойно двигаться, как хочет сам. Если хочет. Тэхен закидывает ему руки на плечи и притягивает к себе, чтобы дальше играть с отросшими прядями. Когда они только начали общаться, Чонгук постоянно шугался от неутолимого желания Тэхена обниматься, но, несмотря на весь свой обреченный вид, никогда не отталкивал его и даже не жаловался. Он быстро привык и вскоре даже сам начал кое-как проявлять инициативу. — Все нормально, хен, — голосит Чонгук прямо в ухо Тэхену, чтобы его было слышно. Он обвивает руками его бедра, и бутылка ощутимо холодит тэхенову спину даже сквозь свитер. Чонгук над нарядом особо не заморачивался, натянув треники Adidas и самую обычную белую футболку. На нем еще раньше была панама, и выглядел он так хорошо, что у Тэхена аж ладони вспотели. Он не особо хочет размусоливать эту тему у себя в голове, тем более, когда Чонгук стоит весь такой грустный. — Ладно, — начинает Тэхен, решив не упускать такой шанс. — Это все тот парень? Который тебе нравится? Чонгук вздыхает, и от Тэхена не укрывается вспышка боли в чужих глазах, прежде чем он отворачивается и прижимается к его груди спиной. Тэхен обвивает его руками за талию и кладет подбородок на плечо. — Вижу, что да. Что он сделал? Я его придушу. Его мысли сразу ударяются в негативное русло: Чонгук наконец-то набрался смелости признаться своему крашу и подарил ему поцелуй жизни, а тот грубо отказал. Или, может, они зашли дальше, а потом тот молча слился. Это неприятно, Тэхен по себе знает. — Ничего. У него просто свидание, — смеется Чонгук. Тэхен хмурится, раскачиваясь с Чонгуком в своих руках. Они двигаются медленно, совсем не под стать быстрому биту, но он знает, что, если дать Чонгуку волю, он потеряется в музыке. Это не самая хреновая перспектива, но проблему она не решит. — Поговори с ним. Чонгук безмолвно откидывает голову назад, прикрыв глаза. Тэхен льнет к нему и хочет, как тогда, мазнуть губами по шее. А можно, решает Тэхен и касается губами кожи. Он любитель такого, а Чонгук и не против. Он не знает, почему так заморачивается. Может, из-за тех поцелуев, мутных «уроков» и недосказанности. Может, из-за того, что сердце наливается тяжестью каждый раз, стоит только вспомнить, что Чонгук тренируется на нем ради кого-то другого. Тэхен тяжело вздыхает, уткнувшись в его шею. У него самого намечается свидание с каким-то чуваком-математиком, у которого классный зад и сильные руки. Он надеется, что это хоть ненадолго отвлечет его от мыслей о Чонгуке, хоть и знает, что зря. Иногда у него получается забыться в чьих-то руках и губах. Точнее, получалось, пока он не узнал, какие они на вкус у Чонгука. Он ведь знал, что это очень плохая идея. Знал, когда предлагал, что ничем хорошим это не закончится. Знал. Но он жуткий эгоист и просто не смог себе отказать, тем более, когда выпал такой шанс. Он думает об этом, даже когда Чонгук обвивает руками его плечи, чтобы танцевать нормально. Он двигает бедрами в такт музыке, которую Тэхен едва ли слышит за громкими мыслями о его пухлых губах. Он думает о руках Чонгука, выдирающих его рубашку из штанов, и вспоминает, как ему хотелось, чтобы он довел все до конца, раздев полностью, когда тот втягивает его за собой в танец. Тэхен вспоминает, как стонал Чонгук, когда он целовал его шею, оставляя метки. Они часто танцуют вместе. Не реже они обнимаются. Их постоянно принимают за пару, судя по тому, с какой регулярностью к Тэхену лезут с расспросами. Ему нравится, очень нравится уют, исходящий от Чонгука, когда он отвечает на прикосновения и тянется сам. Он радуется возможности вжаться в бедра Чонгука своими, прикрывшись желанием танцевать, и не выглядеть подозрительно. Наверное, их поцелуи все-таки что-то значат, раз Чонгук смотрит на его губы впервые таким нечитаемым взглядом. От этого у Тэхена замирает сердце, и он невольно облизывает пересохшие губы языком. Он хочет целовать Чонгука, пока тот не начнет задыхаться, пока его губы не опухнут и не покраснеют от бесконечных укусов. Ему недостаточно дружбы, он хочет себе сердце Чонгука все целиком. Тэхен тяжело дышит и прижимается лбом ко лбу Чонгука, чтобы неочевидно пожирать взглядом его губы. Нужно будет, наверное, обсудить всю ситуацию. Это всего лишь урок, простой эксперимент, который все равно умудрился провести незримую черту. Нужно все обговорить и обсудить границы, прежде чем они начнут целоваться снова. Нужно все обсудить, чтобы знать, когда остановиться, но у него не остается времени, потому что Чонгук поднимает его подбородок и целует. Сейчас нет никаких очевидных причин. И Тэхен стоит немного в шоке. Это не урок, да и вряд ли он вообще задумывался. Чонгук целует его, будто это все, что ему сейчас нужно, будто он желает этого так же сильно, как и Тэхен. Вокруг них много людей. А Чонгуку, кажется, все равно: он бездумно проводит языком по чужим губам. Сначала тепло внутри него медленно накапливалось, обдавая внутренности мягким жаром. Теперь это вспышка. Тэхен чувствует тянущее напряжение в спине, в паху, в кончиках пальцев, сжимающих белую чонгукову футболку. Чонгук кусает и оттягивает его нижнюю губу, выдыхая жаркий воздух прямо в рот. На языке у него вкус пива и приторной конфеты, которую он жевал по пути. Чонгук сладкий, он опьяняет собой и с жадностью слизывает с губ остатки тэхеновой души. — Тэ, потанцуй со мной, — выдыхает Чонгук, поглаживая пальцами шею Тэхена и глубоко целуя. Его ладони скользят ниже от шеи к спине и смыкаются в замок на талии. Не без труда оторвавшись от его губ, Тэхен отворачивается на выдохе. От жара внизу живота у него начинает твердеть член, и он не хочет, чтобы Чонгук это почувствовал, но, прижавшись к нему спиной, понимает, что не один здесь такой. Чисто физиология, ничего особенного. Если Чонгук и не целовался толком, значит, обо всем остальном даже думать глупо. Они ни разу это не обсуждали. Здесь они совсем разные: Тэхену только дай повод поболтать и поделиться, а Чонгук вечно держит все в себе. Он трется о его торс спиной, кайфуя от того, как пальцы Чонгука впиваются в кожу, удерживая на месте. Он чувствует губы Чонгука на своей шее, чувствует его дыхание. Тэхену хочется попросить поцеловать уже наконец-то его шею по-нормальному, пометить, но он понимает, что тогда сокрушительный сексуальный конфуз не за горами. — Тэ, — шепчет ему на ухо Чонгук, не зная, куда деть руки. — Мне пора. Тэхен разворачивается и бездумно тянется к нему, зарываясь ладонью в его волосы. Они близко, их губы разделяет всего ничего. Это слишком, но Тэхен всегда только за разорванные шаблоны. Он умеет чувствовать момент. Не всегда на все сто, но с Чонгуком прокатывает, и он знает, что сейчас лучше взять инициативу в свои руки. — Ты же хотел потанцевать, — возражает он. Глаза Чонгука ничуть не прояснились, а Тэхен все так же чувствует упирающийся в зад напряженный член и прекрасно понимает, что просить его о чем-то в таком состоянии немного нечестно. Хотя, если бы ему не нравилось, он бы уже давно оттолкнул его, но этого не случилось. У него совсем не игривое выражение лица, да и у Тэхена, к слову, тоже. Они всегда флиртуют и заигрывают друг с другом. Но не сейчас. Чонгук ни разу не игриво утыкается лицом в шею Тэхену и опускает ладонь на поясницу, заставляя прогнуться в спине. Каждое движение бедрами отдается болью в паху. Они уже как-то танцевали так — грязно и сексуально. Тэхен уже вжимался в него задом, нарываясь на смешки друзей и смущенную чонгукову улыбку. Тэхен уже задирал рубашку Чонгука и смотрел, как напрягается его живот, пока он ерзал у него на коленях, имитируя небезызвестный танец. Вот это было игриво. Сейчас же все, чего хочет Тэхен, — это чтобы Чонгук содрал с него одежду и толкнул на кровать. Он хочет все длинные пальцы Чонгука в себе целиком. Чонгук обжигает дыханием его кожу, и Тэхен трется о него бедрами. Он, зажмурив глаза, склоняет голову, открывая Чонгуку больше пространства. Тэхен пьян. Он пригубил немного жижи, которую сколотил Намджун. Мутный какой-то коктейль, иначе почему тогда Тэхена сейчас так кроет? Он задыхается, когда Чонгук царапает зубами его кожу. Интересно, он это играючи или, скорее всего, нет? Нужно будет поинтересоваться. Тэхену нужно набраться смелости развернуться и прямо спросить Чонгука, хочет ли он его так же, как хотят его. Но Тэхен слишком тряпка, он не рискнет моментом — влажными губами Чонгука и ноющим напряжением между ног. Пора сливаться, а то еще чуть-чуть — и он позорно спустит в трусы. — Ох, — выдыхает Чонгук, усиливая хватку на его талии, и до боли прикусывает кожу. Он вжимается в спину Тэхена с такой силой, что тот едва стоит на ногах. Тэхен понимает, что значат все эти короткие толчки сзади, и резко оборачивается. Это уже слишком, он знает. Назад дороги не будет, но Тэхен все равно оборачивает одну руку вокруг шеи Чонгука, а вторую нерешительно опускает между их телами. Может, они уже давно переступили черту, в тот день, когда довели друг друга губами до точки невозврата, а потом поодиночке разбирались с образовавшимися проблемами в душе. Тэхен паниковал, когда как нельзя кстати к нему решил наведаться Хосок, не позволив коснуться Чонгука так, как хотелось. Он уже перешел грань, сказав Чонгуку, как и чем собирается заняться в душе с его образом в голове. Чонгук стоит весь растрепанный с налипшими к вспотевшему красному лбу волосами. Краска разливается от кончиков ушей до груди, где к коже липнет уже прозрачная от влаги футболка, выделяя, к тэхеновой радости, темные соски. Слегка кивнув, Тэхен накрывает его губы своими и ведет ладонью вниз. Его сердце неровно бьется, когда он нерешительно сжимает Чонгука сквозь тонкую ткань, но все волнение сполна окупается чужим тихим стоном. Тэхену нравится заниматься сексом, очень. Он почти никогда не нервничает и не тушуется, даже если видит свою пару на ближайшую ночь впервые. Хотя он нечасто трахается с незнакомцами: он знает почти всех, с кем пересекается на парах или в кампусе. Но сейчас он невозможно переживает, и сердце едва не пробивает грудную клетку, когда он скользит пальцами под резинку штанов Чонгука. Вокруг них куча народа, но их плотно окутывает непроглядная темнота, не давая никому разглядеть, как ладонь Тэхена оказывается в трусах Чонгука. И все же перспектива быть замеченными будоражит, обостряя все ощущения. — Тэ, — задыхается Чонгук, когда Тэхен накрывает ладонью его член. Он у него длиннее, чем Тэхен представлял, толще и такой влажный. Внутри настолько мокро, что Тэхен невольно задумывается, не успел ли он кончить, пока терся о его зад. — Все нормально? — спрашивает Тэхен, водя ладонью по всей длине, заставляя Чонгука бездумно толкнуться бедрами навстречу. Чонгук кивает. По его лицу струится пот, и он впивается затуманенным взглядом в Тэхена, который так сильно хочет поцеловать Чонгука, но не может оторваться от бездны его глаз, медленно надрачивая ему. В их положении особо не разгуляешься, но Чонгуку и так нравится, судя по срывающимся с приоткрытых губ шатким вздохам. Со стороны их танец уже ни разу не похож на обычный танец, особенно если посмотреть на потерянное лицо Чонгука, который за малым глаза не закатывает от удовольствия. Но люди вокруг слишком растворились в своих мирах, чтобы заметить, как Тэхен растворяется в Чонгуке. Член Чонгука дергается в его ладони, влажной и липкой от предэякулята. Он знает, как приятно, когда тебя облегает намокшая ткань боксеров, и проводит большим пальцем по головке, собирая выступившие капли. Он и сам порой дрочит, не сняв белье, потому что его ведет от трения влажной ткани. — Только посмотрите, — шепчет Тэхен, и Чонгук сильнее сжимает его шею, соединяя их губы. — Кончишь, Гуки? Тэхен скорее чувствует, чем слышит его протяжный стон. Чонгук толкается в него бедрами, часто вдыхает-выдыхает прямо в рот Тэхену, который ловит губами каждый его вздох, каждый всхлип. Чонгук кончает бесшумно. Он напрягается всем телом, раскрывая рот в беззвучном стоне, и изливается в ладонь Тэхена. Он плотно зажмуривает глаза и заламывает брови в болезненной гримасе. У Тэхена так, сука, сильно стоит, что нетрудно будет кончить без рук, от одних только поцелуев с Чонгуком, которого еще не до конца отпустило. Он грубо целует его в ответ, сминая губы и кусая, пока на языке не оседает железный привкус, и только тогда отстраняется. — Тэ, — зовет он, когда Тэхен вытаскивает свою руку из его штанов и вытирает влажную ладонь футболкой Чонгука. Грязно, но хоть не так заметно, как на штанах или его темной рубашке. — Извини. — Что? — спрашивает Тэхен, и его сердце уходит в пятки, когда он замечает панику в глазах напротив. — Извини, — говорит Чонгук, пытаясь выпутаться из крепкой хватки Тэхена. — Я должен был держать себя в руках. — Я не против, — выпаливает Тэхен, сильнее сжимая Чонгука, чтобы тот не сбежал. — Честно, не против. Я даже сам хотел. — Правда? — неуверенно переспрашивает он, сглатывая вязкую слюну. — Да. Чувствуешь? Как мне хотелось, — кивает Тэхен, прижимаясь к нему бедрами. Чонгук кивает и расслабляется, разряжая гнетущую тишину. Он ведет ладонью вниз по спине Тэхена, который боится, что тот убежит, стоит только немного разжать объятия. — Хочешь, чтобы я?.. «Да», — отчаянно думает Тэхен, но на деле только отрицательно качает головой. Если Чонгук запаниковал, когда помогали ему, то что случится, если придется помогать самому? — Точно все нормально? — спрашивает Тэхен, склонив голову. Чонгук кивает, хаотично бегая взглядом по толпе вокруг, избегая Тэхена. — Ага. М-мне тоже понравилось. Тэхен кивает. Вот теперь они уже точно за гранью, но раз Чонгуку нравится, то ему тем более. Нужно только будет все обговорить, но это уже когда-нибудь завтра. Он вернется домой, сверится с расписанием и все решит. — Знаю. Прочувствовал на своей руке. — О господи, — стыдливо бормочет Чонгук, вырываясь из кольца рук Тэхена, который семенит вслед за ним, хихикая на каждом шагу. Тэхену повезло надеть джинсы. Спасибо плотной и тесной ткани, его стояк не так сразу бросается в глаза. А Чонгуку повезло надеть темные штаны, хотя если бы у него до сих пор стоял, у бедного Хосока весь мир бы перевернулся. Он следит за Хосоком недоверчивым взглядом, будто тот увидел немного больше положенного, но, даже если так, виду он не подает. Тэхену тяжело усидеть на месте, стоит им с Чонгуком, которому хоть бы хны, плюхнуться обратно на облезлый диван. Тяжело сидеть спокойно с изнывающим членом и теплым телом под боком. Тяжело сидеть спокойно, когда Чонгук бездумно поглаживает пальцами его затылок. Юнги тоже смотрит на них полузакрытыми, полными кайфа от травки, глазами и ухмыляется, когда Тэхен краснеет. Юнги — президент фан-клуба Тэгуков, который сам же и организовал, когда Тэхен на первом курсе пожаловался ему на свою давнюю и неизлечимую влюбленность в Чонгука. Название и содержание ему помогал придумывать Хосок — вице-президент. Намджуна они назначили, кажется, бухгалтером, хотя зачем и нахуя история умалчивает. — Пока вы где-то прохлаждались, — начинает Джин, закинув ноги на колени Чимина. Вечеринка потихоньку угасает, музыка становится тише, а атмосфера намекает, что рассвет уже на подходе. — Мы определились, куда поедем. Тэхен сворачивается клубочком и кладет голову на колени Чонгука, плотно сжимая ноги. Он минутой ранее решил хлебнуть намджунова пойла и уже успел сто раз пожалеть о своей тупости. — Мы каждый год ездим в одно место, — в замешательстве бормочет Чонгук. — Хен говорит, что мы уже организовали домик, — смеется Чимин, с прищуром глядя на Юнги. — Рядом с озером, красота неземная. Юнги-хен возил меня туда в прошлом году. Юнги, раскрасневшись, кивает. — Это дом моего дяди. Раз уж некоторым придется тратиться на выпускной, будет проще и дешевле съездить туда. В волосы Тэхена зарываются длинные пальцы, когда он подмащивает ладонь под голову. Он не может не думать о том, насколько близко лежит лицом к члену Чонгука и как он недавно касался его. Сюрреализм какой-то. У Тэхена проблема. Большущая дилемма — с Чонгука размером. Они обсуждают детали поездки: кто за что будет отвечать и кто с кем будет жить. В последнем вопросе совершенно ничего нового: все так же, как и всегда. Разве что Хосок плюется из-за перспективы жить не с Чимином и Юнги. — Они же мелкие, — возражает Хосок, активно размахивая руками и стреляя обиженным взглядом в Чимина, который расселся на коленях Юнги. — Вот с ними ужиться в одной комнате еще можно, а вот с Тэ и Чонгуком — нет. — Мы же не в одной кровати спим, Хоби. При чем здесь тогда рост? — Вы хотите запихнуть меня в одну комнату к этим мамонтам? — жалуется Хосок, тыча пальцем в Тэхена с Чонгуком. — Вы бы еще лучше поселили меня на коврик у ванной, хотя разницы большой не будет. — Именно, — строго отрезает Джин, но смешинки в его глазах все портят. — Ты же раньше нормально с ними жил. Тэхен приподнимается, чтобы глянуть на Хосока. Это правда. Состав комнат никогда особо не менялся. Разве что Тэхен раньше жил с Чимином и Юнги, до того, как между ними началось то, что началось. Он потом переехал к Хосоку с Чонгуком. — Да нифига, я просто очень вежливый, — возражает Хосок, вызывая смех Чонгука. — Я вам все свои деньги, все до копейки отдам. Чонгук с Тэхеном начинают возмущаться, а Юнги громко фыркает, покачав головой. — Не нужны мне твои пять вон, Хоби. Оставь себе. Ладно, можешь остаться с нами, раз все так плохо. Хосок победно вскидывает кулаки, абсолютно не обращая внимания на убийственный взгляд Чимина. Чонгук перебирает пальцами волосы Тэхена, нежно улыбаясь, и грудь Тэхена наполняется гордостью за то, что смог вытащить его из того состояния. * На природу они ездят на весенних каникулах. Пока одна половина студентов сидит дома за неимением денег, а другая мотается по заграницам, потому что денег хватает, Тэхен с компанией сбегают в лес. Вообще, обычно они ездят на всякие специальные места для кемпинга. Все потому что у них у всех биологические специальности. А там, знаете, открытое небо, горы и живность с растениями — работы на всех хватит. Хотя не сказать, что они усердно учатся на отдыхе, чаще они просто обжираются, нихера не делают и чешут языками. Это круто, Тэхен весь в предвкушении. Он идет вприпрыжку по извилистой дорожке к дому дяди Юнги. Он так-то знает, что у него богатая семья, но иногда все равно этому поражается. Вот как сейчас, когда натыкается взглядом на деревянный дом у поблескивающего под солнечными лучами озера. Вокруг дорожки и просторного двора расстилается густой лес. Они могли бы припарковаться и ближе, но Юнги решительно не хотел тревожить траву, что бы это ни значило. Внутри дом оказывается еще больше, чем выглядел снаружи. Одна только гостиная просторней всей его квартиры. На первом этаже есть крыльцо, выходящее к воде, игровая комната, кухня и спальня. В комнату на втором этаже, похожую больше на отдельную квартиру со своей ванной и кухней, вела широкая спиральная лестница. Верхний этаж — это чердак, переделанный в спальню с двумя кроватями в разных углах, со скошенным потолком и огромным окном, выходящим на озеро и домики на другом берегу. Тэхен восторженно оглядывается вокруг. Он заглядывается на играющие над водной гладью солнечные блики и чувствует затылком, как к нему сзади подкрадывается Чонгук и опускает подбородок на плечо. Они так ничего и не обсудили. Совсем. Правда, еще пару раз поцеловаться успели. Все под важным предлогом обучения. Но поговорить, как хотелось Тэхену, все равно не получилось. Пусть когда-то потом, он не хочет рушить то шаткое, что у них есть. Тэхен оборачивается, и губы Чонгука уже тут как тут. Ладно, бывают у них и внеурочные поцелуи. Но это все во имя практики, так что так даже лучше. Тэхен не знает меры, только поэтому он пропускает в свой рот язык Чонгука, у которого к этому нездоровая тяга. — Хочу эту комнату, — шепчет Тэхен, отрываясь от губ Чонгука и повторяя то же, но уже громче для тех, кто остался внизу. Никто не против, потому что на верхний этаж забыли завезти ванную. Теперь им придется спускаться вниз, в комнату Джина и Намджуна, которым не повезло проиграть в камень-ножницы-бумага и жить там. Чимин светится радостью, летящей походкой с сумкой в руке переступая порог спальни на первом этаже. Юнги плетется за ним с любовным выражением лица, и Хосок уже жалеет, что вообще родился. — Сам захотел с ними жить, — грубовато напоминает ему Чонгук, — и разбил мне ради этого сердце. — Напоминаю тебе, Членгук, что ты сам от меня отказался, — морщит нос Хосок и тыкает Чонгука в грудь. Тэхен заливисто смеется на фоне, и Чонгук хмурится, вспоминая, что тогда случилось. — Эм… ты вообще-то украл мое молоко! — выдает он. Определившись с комнатами, они все на время расходятся, чтобы разложить вещи и переодеться. Тэхену резко хочется куда-то переехать, когда Чонгук снимает футболку и начинает щеголять по комнате с голым торсом. Он разрешает себе немного поглазеть на крепкие мышцы спины, напрягающиеся при каждом движении, отводя взгляд, только когда Чонгук поворачивает голову в его сторону. — Знаешь, хен, я тут подумал, — начинает Чонгук, наконец-то подхватывая футболку ради тэхенового блага. Он во всем винит взбесившиеся гормоны и долгое отсутствие секса, потому что как еще объяснить свои постоянные стояки после пары поцелуев? У него давно никого не было, дольше, чем обычно. Нужно все исправить, пока не поздно. Он просто надеется, что свидание с Джошуа пройдет как надо, и в лучшем случае ему отсосут в туалете ресторана, куда тот обещался его сводить. — Удивительно, — отрешенно роняет Тэхен, стягивая футболку, чтобы надеть что-нибудь потеплее. Несмотря на весеннее тепло, внутри дома прохладней, чем он ожидал. — Нахуй иди. В общем, я подумал типа. Ну, знаешь? Короче, забей. Юнги-хен сказал, там в озере жабки плавают, я схожу, проверю. Тэхен со смехом подрывается с края кровати и хватает Чонгука за локоть. Тот нервно оборачивается, сверкая розовым румянцем на щеках. — О чем? О чем ты тогда думал? — О лягушках, — хрипит Чонгук каким-то больно подозрительным тоном. Тэхен не может удержаться и смеется еще громче, только сильнее распаляя Чонгука. — Ты меня, конечно, извини, но что ты там говорил о «да нет у меня лягушачьего кинка», малыш? — О господи, — воет Чонгук, отпихивая Тэхена, и тут же сгребает в кулак резинку его шорт, притягивая ближе. Они снова целуются. Тэхен ничего не знает, зато чувствует, как ему нравится прижиматься голым торсом к торсу Чонгука, разделяя сердцебиение на двоих. Он оглаживает ладонями его грудь, крепкую грудь, перемещаясь на плечи. — Если я поговорю с тобой о лягушках, ты поцелуешь меня еще раз? — спрашивает Тэхен, склоняя голову. Он слышит копошение внизу и вспоминает, что у них нет двери. — Ты знаешь, что есть такая лягушка, которая сама себя замораживает, чтобы пережить зиму? Мне один милашка как-то рассказывал. — Завали, — ворчит Чонгук, но краснеет сильнее и застенчиво улыбается. — Говоришь, хочешь меня поцеловать, да, хен? Тэхен смотрит, как Чонгук нервно притопывает в ожидании ответа. Он часто одаривал его комплиментами, и все же ему интересно, осознает ли в полной мере Чонгук, каким красивым его считают. — Может быть. Я говорил, что люблю дарить знания. — Вот об этом я тогда и думал. Ну, об уроках, — облегченно выдыхает Чонгук. Он быстро отворачивается, но Тэхен все равно улавливает его покрасневшую шею. Чонгук начинает сбивчиво и быстро-быстро бормотать что-то невнятное на грани слышимости. — Что? — спрашивает Тэхен, мрачнея, когда Чонгук скрывает свою красивую спину под свитером. — Я ничего не понял. — Я подумал, может, ты научишь меня и всяким другим штукам, если хочешь, — Чонгук фыркает и оборачивается, закатив глаза. Боже, он так очевидно смущается. Он бегает по комнате взволнованным взглядом, его щеки горят, а пальцы сгребают в кулак ткань свитера. Тэхен бы заулюлюкал, какой он милый, но у него сейчас самого намечается проблема. — Хорошо? — цедит Чонгук, пока Тэхен гипнотизирует его взглядом. Такое ощущение, будто он плавится, и его тело превращается в желе. Он обеими руками за то, чтобы научить Чонгука всему, чего он только, блять, захочет. Но это не значит, что идея сама по себе хорошая. У Тэхена вообще по жизни с хорошими идеями не складывается. Зато с плохими еще как. — Вообще без проблем. Чонгук вздергивает бровь, вглядываясь в его лицо. — Вообще без проблем, — передразнивает он Тэхена. — Это что вообще значит? — Ну, типа да. Я научу тебя. Чему ты там хотел научиться? — Тэхен морщит нос. — Всяким штукам, — говорит Чонгук. — Каким штукам? Чонгук выразительно смотрит на него, шепча все тем же странным тоном: — Сексуальным штукам, — и убегает прочь, оставляя Тэхена потерянно стоять посреди комнаты в гордом одиночестве. * Чонгук прекрасно знает, что он конченый идиот. Знает. И уже давно с этим смирился. Невелика проблема, потому что в целом парень он умный, талантливый и оценки у него хорошие. Вот только он в душе не ебет, что сейчас творится между ними с Тэхеном. Ему нравится его целовать, нравится прижиматься к нему. Его руки сами тянутся к нему. Иногда даже при друзьях, но чаще он успевает вовремя себя одергивать. Может, он вообще робот какой-то. Робот, управляемый демоном, который решительно хочет во что бы то ни стало испортить его жизнь и все штаны из шкафа. Они сидят около пылающего костра. Вдалеке стрекочут сверчки и квакают жабы в унисон с их голосами и смехом. Ночами еще немного зябко, особенно у озера, но Чонгука греет накинутое на спину шерстяное одеяло и теплое тело, сидящее между его разведенных ног. Он хочет коснуться его, но предусмотрительно держит руки на тэхеновой талии, потому что так будет лучше. У Тэхена тоже есть свое одеяло, он сидит, сжимая в ладонях бутылку, и сам поит Чонгука, будто не хочет, чтобы тот размыкал кольцо из рук. Тяжело устоять перед его оголенной шеей и желанием ее вылизать. На коже еще виднеется едва заметный засос, поставленный Чонгуком на танцполе, и теперь он в который раз рискует сгореть заживо от смущения. Он за малым не спустил в штаны, потираясь о Тэхена, а они это так и не обсудили. Чонгуку просто боязно начать. Между ними все нарастает напряжение, и он не знает, к добру это или нет. Хосок сначала пытался завалить его вопросами, теперь же просто не спускает с них глаз. Хотя они не занимаются ничем необычным. Они всегда обнимаются. Они всегда обнимались, и Чонгук всегда хотел коснуться Тэхена и поцеловать. Вот только теперь он и вправду может. Уже поздно, усталость медленно, но верно проникает в каждую клеточку тела, так что Чонгук спихивает именно на это свою вольность уткнуться лицом в шею Тэхена. Тот на секунду напрягается, но уже совсем скоро как ни в чем ни бывало продолжает обсуждать с Намджуном его домашний кактус. Он мажет губами по коже Тэхена и до последнего винит во всем сонливость и два с половиной глотка пива. Ему страшно, очень страшно, что его оттолкнут, но Тэхен только подается назад, откидываясь на его грудь. Вряд ли Тэхен понимает, на что тогда намекал Чонгук, когда просил научить его всякому разному. А он ведь, господи, чуть в штаны не наложил, пока собирался с духом, чтобы спросить. Нужно честно все обсудить, прежде чем окунаться в это с головой. Потому что он, конечно, и научиться хочет, но все-таки в этом больше простого желания чувствовать чужие руки на талии. Ему кажется, что Тэхен, наверное, тоже хочет касаться его, но это не точно. Может, в его понимании это будет очередной рандомный перепих, о котором он благополучно забудет уже на следующий день, потому что спать с друзьями для него не в новинку. Чонгук в полном замешательстве, но он не может отделаться от мыслей об их с Джошуа предстоящем свидании и чувства, будто его сердце только что пожевали и выплюнули. Тэхен щипает его за икру, когда он засасывает его кожу. Чонгук шипит от боли, уткнувшись в его шею. — Извини, — выдыхает Чонгук, опуская подбородок ему на плечо и сражаясь с желанием сделать это снова. Нужно отлипнуть от Тэхена и пойти спать, но ему так нравится чувствовать тепло его тела и слышать смех друзей. Чонгук с улыбкой забирается руками под чужое одеяло и оглаживает подрагивающий от смеха живот Тэхена. Очередной сексуальный конфуз уже на подходе, спасибо его бурной фантазии. Ему снова будто тринадцать, и мурашки возбуждения бегут вниз по спине, когда он гладит живот Тэхена, а тот раздвигает ноги в ответ. Несильно и едва уловимо, но Чонгук все равно замечает. Он сомневается, смотрит на него пристально, но все же решается опустить руки ниже. Он чувствует, как Тэхен напрягается, поднимая колени вверх, чтобы одеяло натянулось между ними и прикрыло руки Чонгука. Он водит ими по тэхеновым бедрам, натянув невозмутимое выражение лица, пока тот смеется с очередной шутки Намджуна. — Чонгук, хочешь завтра поплавать на каноэ? — спрашивает Чимин, потягивая через трубочку какую-то приторную, судя по всему, жижу, подмяв под себя ногу. — Ага, — отрешенно отвечает Чонгук, стискивая внутреннюю сторону бедра Тэхена. Чонгук не знает, чему тот согласен его научить и на что он согласен в принципе. Он не знает и не хочет давить, окончательно добивая шаткие рамки, пока Тэхен не поворачивает голову. Он чувствует, как тот выдыхает теплый воздух и вместе с ним тихий шепот: — Коснись меня. Чонгук застывает под цепким взглядом Чимина, который неотрывно смотрит на них сквозь языки пламени. — А Тэ сказал, что ты cтремаешься лезть в воду, — Чонгук сам слышит, насколько у него хриплый голос, и скользит руками вверх по бедрам Тэхена. Воздух застревает в легких, когда Тэхен хихикает над возмущениями Чимина и словами, что он-таки полезет в воду. Чонгук опускает ладонь на пах Тэхена и чувствует его полувставший член. Раньше Тэхен не давал ему касаться себя. Никогда. Чонгук не знает, что изменилось сейчас, но старается не забивать себе голову лишними переживаниями. Он на пробу сжимает Тэхена, проводя пальцем по всей длине сквозь ткань брюк. — Ага, ты залезешь в воду только тогда, когда Чонгук признается, — добавляет Хосок, и Чонгук замирает. — Так, меня в это не втягивай, — хмыкает он, когда ладонь Тэхена опускается на него, удерживая между разведенных ног. Рискованно это все, учитывая, сколько друзей сейчас вокруг, но так даже интересней. — То есть, если я поплаваю на каноэ, Чонгуку придется признаться? — интересуется Чимин, и Чонгук стремительно краснеет, потому что нет. Вот бы они побыстрее замяли эту тему. Вот бы он мог незаметно увести за собой Тэхена, думает Чонгук, пока тот трется пахом о его ладонь. — Отстаньте вы от него, — фыркает где-то сбоку Джин, и Чонгук отныне дружит только с ним и ни с кем больше. — Дайте человеку пострадать в одиночестве. Чонгук чувствует, как член Тэхена дергается в его ладони. Интересно, его всегда так заводит чужое присутствие? А Чонгуку нравится, ему хочется незаметно для всех довести Тэхена до грани. Он, конечно, не уверен, что это получится хоть сколько-то скрыть, но на лице у Тэхена выражение полное безмятежности и ни намека на то, чем они сейчас занимаются. — Малышу Гуки уже пора поебаться со своим крашем. Да блин, нам просто нужно его подтолкнуть, — выдает Хосок, сволочь такая, он же единственный, кто знает, что чонгуков краш (любовь всей жизни) сейчас среди них, сидит прямо между его ног. Тэхен рвано выдыхает, впиваясь пальцами в руку Чонгука, у которого спирает дыхание. — По-моему, хватит нам уже это обсуждать, — рычит он. Чонгук, что ли, единственный, кто замечает, какой у него сейчас злой голос в сравнении с обычным? Все это сопровождается смехом и шутками, которые тут же обрываются, стоит Тэхену вскочить на ноги, сбрасывая с себя руки Чонгука. Он накидывает одеяло на плечи, прикрывая пах. Чонгук быстро скрещивает ноги, когда Тэхен, отпросившись спать, уходит прочь. Чонгук смотрит ему вслед и чувствует на себе пытливые взгляды. Будет слишком уж палевно пойти за ним, так что он сидит на месте и думает о всяких отвратительных мерзостях, о склизких червяках, пока клубок нервов и противоречий внутри него не распутывается, оставляя по себе зудящее, еще более неприятное чувство. Хосок смотрит на него не мигая, но Чонгук всячески избегает зрительного контакта. Его не на шутку пугает серьезность в чужом взгляде, так что он фокусируется на Чимине. В его глазах отражаются языки пламени, а по спине пробегает холодок, и он уходит в себя, прячась за стеной огня. Надолго они не засиживаются. Пообещав себе завтра же утром прибраться во дворе и потушив костер, они расходятся по комнатам. Чонгук немного нервно переступает порог темной спальни. Лунный свет, падающий сквозь огромное окно, не дает ей окончательно утонуть во тьме и позволяет разглядеть силуэт бессонно сидящего в своей постели Тэхена. Чонгук тонет в неловкости, стаскивая с себя свитер. Он хочет как-то разбавить тягостную тишину и бесится, потому что не находит слов. Ему хочется узнать причину такой злости в тэхеновом голосе — или, может, он все надумал, и на самом деле в нем было больше разочарования из-за того, что Чонгук даже подрочить ему нормально не может. — Понравилось? — низким голосом спрашивает Тэхен, и вопрос эхом разносится по комнате. В его тоне нет ни злобы, ни раздражения. Чонгук застывает на месте, так и не сняв свитер до конца. — Когда просил научить тебя всякому, ты же это имел в виду? Ты хотел научиться трогать других? Свитер падает на пол, и Чонгук суетливо начинает рыться в вещах в поиске пижамы. Вокруг царит мрак, хотя он может включить свет и взглянуть на Тэхена. Но сначала нужно совладать с волнением и всей этой неразберихой. — Слишком много вопросов за раз. — Иди ко мне, — мягко смеется Тэхен. Чонгук без раздумий шагает в его сторону, напрочь забыв о ненайденной пижаме. Тэхен двигается, освобождая ему место. Почти полная луна ярким пятном выделяется на темном небе и тускло освещает лицо Тэхена. Он такой красивый в лунном свете. На его лице нет ни грамма макияжа, а волосы убраны со лба ободком, который он обычно надевает, чтобы умыть лицо. На нем сейчас пижама: растянутая белая футболка, свободно болтающаяся на плечах, и клетчатые штаны, подаренные Чонгуком на Рождество. — Расскажи, что ты имел в виду, Чонгук. — Ага, — Чонгук шумно сглатывает, когда Тэхен берет его ладонь в свою. Лунного света хватает, чтобы Чонгук мог разглядеть играющую на губах Тэхена улыбку, но и темноты тоже достаточно, чтобы он хоть немного отпустил неловкость. — Ты хочешь, чтобы я научил тебя целоваться и трогать других? — спрашивает Тэхен бархатным голосом. Чонгук задыхается, когда чувствует, как его рука скользит вверх по бедру. Чонгук молча кивает. Он сидит напротив окна, так что Тэхену его лицо видно лучше, чем наоборот. Интересно, он замечает, насколько оно у него красное? — Теперь ты смущаешься, — тихо смеется он. — А вот мой член перед кучей людей трогал спокойно. Чонгук только сильнее краснеет. Как-то это слишком пошло для такого милого и нежного Тэхена, хотя он и так знает, что тот часто бывает грязным и отнюдь не невинным, каким кажется сначала. И тогда он знал, что Тэхен не будет против его просьбы. Он в курсе, как тот любит заниматься сексом. — И тогда нервничал. Тэхен снова смеется, но Чонгук знает, что он это не со зла. Он кладет руки Чонгука на свои бедра, и тот ползет ближе, пока они не соприкасаются коленями. — Переживать — нормально, малыш Гуки, — шепчет Тэхен, и Чонгук закрывает глаза, чувствуя, как просыпаются бабочки в животе от милого обращения. — Четкой инструкции не существует. У каждого свои вкусы. Чонгук кивает: он это и так знает. — Хочу знать, как тебе нравится, — шепчет он очень тихо, на грани слышимости. Слишком откровенно, он бы никогда не открылся настолько, но Тэхен под боком как-то располагает. Тэхен понимающе кивает и ведет его руками по своим бедрам выше, отпуская. Чонгук секунду колеблется и робко сжимает их. Тэхен резко выдыхает, откидываясь на локти, и раздвигает ноги. Чонгук щипает внутреннюю сторону его бедер и слегка оттягивает. Он бы сам надолго на этом не останавливался, но Тэхен слишком красиво закусывает нижнюю губу в порыве удовольствия. — Мне не принципиально, — шепчет Тэхен, рвано выдыхая между словами, а они ведь еще толком даже не начали. — Я люблю жестко, нежно, быстро и медленно. Люблю, когда меня касаются везде. Чонгук кивает, придавливая его колени. Он проводит ребром ладони по его напряженному члену и растворяется в тихих звуках, которыми отвечает ему Тэхен. — И люблю, когда меня целуют много и везде, — говорит он, встречаясь взглядом с Чонгуком, который забирается пальцами под его футболку. Тэхен кивает, хотя Чонгук не понимает, к чему это, и просто продолжает гладить руками его живот. Он вливается в ритм, заданный Тэхеном, потому что он хоть и не против всякого разного, сегодня лучше не спешить. — Тебе нравится меня трогать, Чонгуки? Грань между дружбой и неопределенностью окончательно смазывается. Неопределенностью, над которой Чонгук немало размышлял. Неопределенностью, ради которой он готов рискнуть всем. Как-то так. Он не может без Тэхена — своего лучшего друга, любви всей жизни, соседа. Чонгук не хочет терять его ни в одном из трех аспектов. Он ни о чем не думает, когда кивает и подается ближе. И так мыслей в голове через край. Он, как-никак, профессиональный тэхенов удовлетворитель, в своих мечтах так точно. Тэхен из его головы каждый раз млеет в его руках. Реальный Тэхен громко охает, когда он касается губами кожи чуть выше пупка. Чонгук бы не отказался всю жизнь слышать только этот звук. Он проводит ладонями по его бокам и целует живот. Тэхен запускает ладонь в его волосы и разводит ноги еще шире. Он тянет за пряди, когда Чонгук опускается поцелуями ниже. Тому нравится и даже не особо стыдно за несдержанный стон, хотя, может, он просто слишком зациклился на дрожащем под его губами животе Тэхена. — Иди сюда, — хрипловато шепчет Тэхен и несильно тянет его за волосы вверх. Чонгук не хочет надолго отрываться губами от Тэхена и, расставив колени по обе стороны от его бедер, суетливо стягивает его футболку. Тэхен поднимает голову, чтобы взглянуть на него, и Чонгуку невыносимо хочется снова его поцеловать, но внезапное ощущение чужих губ на животе выбивает все мысли из головы. Чонгук напрягается, всеми силами стараясь удержать рвущийся наружу громкий стон, когда Тэхен начинает выводить языком узоры по его коже, обводит пупок и спускается по дорожке темных волосков вниз. — Тэ, — окликает его Чонгук, когда Тэхен доходит ртом до места, где живот переходит в пах. Он нежно засасывает кожу, и Чонгук невольно дергает бедрами, придерживая его за затылок, чтобы тот задержался подольше. Тэхен ни на секунду не отрывает от него масляного взгляда, и у Чонгука, кажется, намечается очередной кризис. — Нравится? — спрашивает он, отстраняясь и вытягивая шею, а Чонгук прямо видит, представляет, как подталкивает его ближе. Господи, эти мысли уже давно его мучают. Он уже не только о поцелуях мечтает, но и о том, как Тэхен будет насаживаться ртом на его член, тесно сжимая глотку вокруг головки. Теперь, когда Тэхен сидит между его ног, картинки лезут в голову куда охотней. — Да, — отвечает он. — Можно попробовать? Тэхен глубоко вдыхает и кивает головой. Он позволяет Чонгуку откинуть себя на подушки и расправляет для удобства ноги. Он играет с волосами Чонгука, пока тот выцеловывает его живот. Он вылизывает его пупок и радостно смотрит, как Тэхен судорожно сводит ноги, стоит опуститься губами ниже. Он приспускает резинку штанов и припадает губами к тому же месту, что и Тэхен тогда. Его подбородок щекочут темные колючие волоски, и внутри все бурлит от предвкушения. Но у Тэхена, судя по всему, свои планы: он несильно толкает Чонгука в плечо, чтобы тот поднялся наверх. Он особо не возражает и уже через секунду нависает над его головой, соединяя их губы в поцелуе. Они сминают губы друг друга нежно и почти невинно. Тэхен гладит спину Чонгука и сжимает бока, а Чонгук проводит ладонью линию от его шеи к груди. Тэхен всхлипывает, когда Чонгук задевает сосок, и он возвращается к нему снова, проводя по груди раскрытой ладонью. У него еще никогда так и ни с кем, чтобы чужое удовольствие выше и важнее своего собственного. Ему так нравятся мягкие полустоны, срывающиеся с тэхеновых губ, когда он в очередной раз задевает его сосок, зажимая несильно меж пальцев, заставляя выгнуться в спине. — Отлично, — хвалит его Тэхен, срываясь на хрип, когда он щипает сосок снова. Чонгук задерживается пальцами, продолжает сжимать и оттягивать, пока ему не отвечают болезненным шипением. — И сейчас тоже. Чонгук хмурится и примирительно целует его подбородок. Сердце бьется где-то на уровне глотки, пока он сначала нежно целует Тэхена, а потом впивается зубами в лихорадочно бьющуюся артерию. У Чонгука спирает дух от силы, с которой Тэхен тянет его на себя, пока они не соприкасаются торсами. И он прекрасно помнит об отсутствии двери, задним числом думая, что Джин с Намджуном не могут не слышать тихий тэхенов скулеж. Он накрывает чужой рот ладонью, покусывая линию подбородка, но как-то это совсем не помогает — его громкий стон все равно эхом отдается в ушах. Его собственное возбуждение уже начинает болезненно ныть, и ему стоит всей выдержки не опустить руку вниз. Как же ему неловко от того, что возбудился опять так быстро и с ничего, но это все Тэхен — и вина в этом тоже его. Какие еще вопросы, если он так безбожно выгибается и пошло стонет под ним? Безумно хочется его пометить, но не хочется так бездарно спалиться завтра перед всеми, так что он просто зализывает каждый легкий укус и опускается ниже, только кожа чуть краснеет. Тэхен цепляется за его волосы, когда Чонгук доходит укусами до груди. Он снова шипит от легкой боли, и Чонгук смущенно лепечет извинения. — Нет, мне нравится, — уверяет Тэхен, двигая бедрами вверх, чтобы Чонгук прессом почувствовал его возбуждение. — Правда нравится, Чонгук. — Точно? — переспрашивает он, поднимая голову, чтобы убедиться в его словах наверняка. Тэхен уже лежит с затраханным видом, часто и тяжело дышит, глядя снизу туманным взглядом из-под опущенных ресниц. Он пиздец отвлекает своей красотой. — Да, — отвечает он с кивком. — Прелюдия — это супер. Чонгук фыркает и утыкается лицом в его грудь, чтобы спрятать горящие щеки. Он уже привык к постоянным шуткам в своей адрес и как-то уже смирился с этим, но сейчас ему отчего-то до жути стыдно за свою неопытность. Его подбородок обхватывает нежная ладонь и поднимает вверх. Тэхен мягко улыбается и невесомо гладит чонгуковы щеки. — Я же не знаю, чего ты хочешь. Да и Чонгук, честно, тоже. Он не хочет вываливать все на Тэхена, не хочет, чтобы тот разглядел все томящееся внутри желание. Он не хочет, чтобы Тэхен увидел, как же сильно он на самом деле нуждается в нем, даже если это и без того уже лежит на поверхности. — Я скажу, если перегнешь, — решает Чонгук. Тэхен согласно кивает. — Поднимайся, малыш. Если Тэхен еще хоть раз назовет Чонгука малышом, он просто сдохнет. Прямо здесь, в доме дяди Юнги, со стояком между ног и раскрасневшимся от смущения щеками. Он неохотно отодвигается, нехотя разрывая телесный контакт, но все сполна окупается, стоит Тэхену стать на колени и начать раздеваться. Чем больше голой кожи, тем сильнее у Чонгука спирает дыхание. От него волнами исходят уверенность и спокойствие, не то что от Чонгука, который захлебывается волнением, когда чужой член освобождается от тесной ткани и с мокрым звуком шлепается о подтянутый живот. Сбивающая с ног уверенность и ни капли стыда — в этом весь Тэхен. Головка его члена влажно поблескивает в лунном свете, пока он садится в прежнюю позу и скидывает одежду с кровати. Чонгук сперва теряется, когда Тэхен многозначительно кивает в его сторону головой, а затем, когда до него доходит, принимается и близко не так соблазнительно стаскивать с себя штаны. Тэхен издает смешок, плавно перетекающий во всхлип, когда он впервые за вечер касается себя. Чонгук задыхается, умирает и всей душой страдает, пока смотрит, как Тэхен обхватывает ладонью свой член. Он водит рукой расслабленно, не спеша, будто просто пытается оттянуть удовольствие. — Люблю, когда так, — говорит он, несколько раз задевая ладонью чувствительную головку и сгребая член в кулак. Он тихо скулит сквозь плотно сжатые зубы, размазывая предэякулят по всей длине. — Люблю, когда меня дразнят. Чонгук кивает, опускаясь на колени, а его штаны отлетают куда-то к тэхеновым. Его член уже давно пульсирует болезненным возбуждением, а тело щекочут языки пламени под затуманенным взглядом Тэхена, который неосознанно облизывает губы. — Ты же себя уже трогал? — спрашивает он, растягивая губы в ухмылке, когда Чонгук со всей серьезностью согласно кивает. — Тогда ничего нового я тебе не скажу. Со мной делаешь все то же самое, только под другим углом. Ну или можешь пристроиться сзади. Чонгука передергивает на последнем предложении, и Тэхен понимает все без слов, опуская ладонь ниже, чтобы обхватить яйца, закусив губу. — Нет, я не об... да пофиг. Садись, я сейчас все покажу. Изо рта Тэхена вырывается низкий стон, когда он сжимает в кулаке головку и проверяет, что Чонгук послушно сидит, прежде чем податься в его сторону. Внезапно Тэхен разводит его бедра и прижимается спиной к груди, пристроившись между ног. Чонгук глотает стоны, когда он проезжается задницей по его члену, придавливая к животу. Тэхен такой слишком голый и слишком везде, трется, водит руками, пытаясь касаться Чонгука как можно больше и чаще. Он берет руку Чонгука в свою и, уткнувшись лицом в его шею, опускает ладонь между ног. Чонгук нерешительно обвивает пальцами его длину и удивленно смотрит на уже стекающую с головки каплю предэякулята, хотя они только начали. — Хорошо, — выдыхает он ему в шею, пока Чонгук на пробу проводит рукой. Он повторяет за Тэхеном, накрывая ладонью головку, и тот стонет, раздвигая подрагивающие ноги шире при каждом движении. — Очень хорошо. Чонгук поворачивает голову и впивается в его губы зубами, надавливая большим пальцем на уздечку, как любит сам. Тэхен громко всхлипывает в губы Чонгука и дергает бедрами вверх. — Тише, — говорит ему Чонгук, хотя это его ладонь двигается по чужому члену с влажными хлюпами, эхом разносящимися в тихой комнате. — Или тебе такое нравится? У тебя тогда пиздец встал, когда вокруг была куча людей. — Отъебись, — беззлобно шипит Тэхен и мягко стонет в шею Чонгука. Чонгук выпускает его член из ладони, чтобы провести ею по внутренней стороне бедра и, как тому нравится, легонько ущипнуть, разводя ноги шире. Тэхен громко вскрикивает и тут же накрывает свой рот рукой, откидываясь головой на плечо Чонгука. Его член дергается, истекая смазкой, и Чонгук сжимает бедра снова, возвращая руку обратно. Со временем все их разговоры растворяются в тишине. Чонгук тонет в рваных стонах Тэхена и липкой влаге между пальцев. У него с трудом получается не трогать себя и совсем не получается не вскидывать бедра наверх, раз за разом проезжаясь членом по упругому заду Тэхена. Его останавливает только острое желание довести Тэхена первым. Тэхен резко хватает его за руку, по инерции толкаясь бедрами в сжатый кулак. — Стой. Не хочу кончать так быстро. Чонгук чуть сильнее сжимает кулак, нажимая большим пальцем на вздувшуюся вену. Бедра Тэхена ритмично поднимаются и опускаются, и Чонгуку хочется, очень хочется заставить его так кончить, чтобы забрызгать спермой все вокруг. — Я хочу увидеть, как ты кончаешь, хен. Пожалуйста. — Хорошо, хорошо. Давай, заставь меня кончить, — выдыхает Тэхен с низким стоном. Он притягивает его лицо к себе за подбородок и впивается в губы своими. Стоны Тэхена тают у него на языке, и Чонгук размашистей двигает рукой, подрагивающей от бурлящего внутри предвкушения. Вся его несдержанная громкость куда-то испаряется, и кончает Тэхен тихо, почти бесшумно. Он застывает в одной позе, широко раскрыв рот в беззвучном стоне. Его бедра бьет крупная дрожь, пока он изливается себе на живот так, что белесые капли задевают даже часть шеи. Чонгук вжимается пахом в зад Тэхена, который задыхается оргазмом. Блять, да он в жизни картины круче не видел, даже Тэхен из его снов не сравнится с реальным Тэхеном в его руках. Ему даже как-то совестно за все эти мысли, потому что у них с Тэхеном за годы дружбы выработалась крепкая связь, и так-то Чонгук парень верный, просто что-то явно пошло не так. Тэхен быстро разворачивается на дрожащих коленях и втягивает Чонгука в грубый, отчаянный поцелуй. Он хнычет и стонет ему в губы, и Чонгука откровенно ведет от такого поворота событий. — Как же хорошо, — хвалит его Тэхен, поглаживая щеку. — Господи, ты уверен, что это мне тебя учить нужно? Чонгук загорается смущением, когда Тэхен оставляет легкий поцелуй на кончике носа. Он как раз собирается ненавязчиво напомнить ему о своей насущной проблеме, как Тэхен сам толкает его в грудь на кровать. Об этом Чонгук тоже думал с завидной регулярностью. И даже представить не мог, что ему повезет испытать это все вживую. Блять, он сейчас не до конца уверен, что все происходящее — не иллюзия. Он явно застрял в каком-то влажном сне, потому что Тэхен наклоняется и накрывает его член губами. У Чонгука пляшут белые звезды перед зажмуренными глазами, когда Тэхен вбирает в рот длину, будто хочет довести Чонгука не меньше. Он придавливает его бедра к матрасу, чтобы тот самовольно не толкался глубже. Внутри его рта жарко и влажно, и Чонгуку дурно от того, как Тэхен громко и тяжело сглатывает, едва отстранившись. У Чонгука поджимаются пальцы на ногах, и он чувствует, как внизу живота завязывается тугой узел — уже близко. Тэхен это тоже чувствует, смотрит на него мутным взглядом и без предупреждения насаживается ртом до самого основания, морща нос от щекочущих темных волосков. Чонгук кусает костяшки и чувствует, что он уже на грани. Горло Тэхена тесно сжимается вокруг него, а пальцы до красных отметин впиваются в бедра. Одной только мысли, что это все — самая реальная реальность хватает, чтобы Чонгук потерял голову. Он предупреждающе шипит сквозь зубы, а Тэхен, всхлипнув, давится с его членом во рту, и это финиш. Чонгук закусывает костяшки до боли и морщит лицо, пока на него постепенно накатывают волны удовольствия. Он тихо всхлипывает в кулак, когда Тэхен плотно обхватывает его губами и лижет языком, и Чонгук взрывается, кончая ему в глотку. Тэхен выпускает его изо рта, жадно глотая воздух и, едва переведя дыхание, наклоняется снова, чтобы подразнить чувствительную головку. Чонгук шипит и порывается скинуть его, потому что это уже слишком. Его рвет изнутри на части, пока он, по ощущениям, взлетает на вершину горы, которую видел за озером и деревушкой. — Твою мать, хен, — выдыхает Чонгук. — Все нормально? Нужно было сначала спросить, — Тэхен нервно смотрит на него широко распахнутыми глазами. — Хорошо, — шепчет он, извиваясь всем телом. — Блять, научи меня делать так же. Тэхен краснеет, еще больше округляя глаза. Чонгуку хочется сделать ему так же приятно, хочется тоже почувствовать его вкус на своем языке. — В другой раз, — отвечает Тэхен, все пытаясь отдышаться. — У меня и так все болит, а горло особенно. — Извини, — начинает Чонгук и уже хочет напомнить, что он-то и представить не мог, что Тэхен устроит здесь такое, так что тот сам во всем виноват, но Тэхен вовремя затыкает его поцелуем. — Прекращай извиняться. Мне понравилось. А Чонгуку больше ничего и не надо, чтобы молча потянуться за валяющейся где-то футболкой и вытереть вязкую сперму с его живота. Теперь ему как-то неловко, но Чонгук понимает, что все горе от ума. Тэхен шутит шутки и сам же гиенит с них, попутно натягивая одежду, и возмущается, когда Чонгук перебирается с его кровати на свою. — Вот оно как? Выебал и свалил? — Но я не ебал тебя, — смущенно бормочет Чонгук, как раз на пути обратно к тэхеновой постели, под одеяло, которое тот со всей предусмотрительностью держит заботливо приподнятым. — А мог ведь, — сонно мурлычет Тэхен, растягивая губы в улыбке, когда Чонгук укладывается рядом с ним и радуется возможности законно присвоить себе его грудь в качестве подушки. Чонгук застывает, неотрывно глядя в потолок, и пытается переварить услышанное. Тэхен, кажется, вообще ни о чем не парится и просто подкатывается к нему под бок, утыкаясь лицом в шею. * На этом дело не заканчивается. Они все так же упорно молчат. А надо бы поговорить, но так-то Тэхену тяжело, когда Чонгук каждый раз требовательно впивается в его губы чередой поцелуев, как только они остаются надолго наедине, и на горизонте маячит тот самый разговор. Так-то ему тяжело, когда Чонгук трогает его и запускает руку в пижамные штаны, когда их заботливо укрывает молчаливо темнота. Ему тяжело, но вместе с тем предельно легко забыть о том, что для Чонгука это всего лишь эксперимент. Тэхен так-то не прочь помогать ему, да и его внутренний эгоист млеет от Чонгука под боком. И он совсем не прочь ловить стоны Чонгука губами, пока тот кончает ему на живот. Он против только днем, когда Чонгук игриво смеется с другими. Он против только когда остается наедине со своими мыслями слишком надолго. Он против только когда их друзья продолжают наседать на Чонгука с этим его крашем. Но потом он все равно каждый раз напрочь забывает о серьезном разговоре, полностью концентрируясь на пульсирующем возбуждении между ног и на теплом теле Чонгука. Ему плевать, скрипит ли их кровать, услышат их или нет. Друзья у них не идиоты, рано или поздно уловят изменения: Чонгук теперь больше и чаще липнет к Тэхену, сильнее, чем раньше, смущается, когда тот что-то тихо нашептывает ему на ухо. Они уже, наверное, знают, а даже если еще нет, то совсем скоро точно поймут. — Тебя услышат, — выдыхает Тэхен, притягивая его лицо к себе, опустив ладонь на затылок. Чонгук скулит и толкается бедрами вверх, чтобы столкнуться ими с тэхеновыми. И Тэхен не может остановить поток мыслей о сексе в этой позе — верхом на Чонгуке, так, чтобы еще чувствовать его руки на талии, которые будут глубже насаживать на член. Тэхен этого не признает, но с такими мыслями ему кончается быстрее. Он хватается из последних сил за Чонгука, пока тот изливается следом за ним, дрожащими бедрами задевая обмякающий член Тэхена. Они целуются — много. Не стоит им, все-таки, не сейчас, когда оргазм только-только отступил, но Тэхен заталкивает все мигающие красной лампой мысли куда подальше и сминает губы Чонгука своими, пока дыхание не выравнивается, а тело не перестает дрожать. Он слезает с Чонгука, вытирая от спермы его грудь, когда в тишину врезаются звуки чьих-то шагов на лестнице. Чонгук в мгновенье ока подрывается с кровати Тэхена и запрыгивает на свою. Тэхен такой скоростью не отличается: он едва успевает скрыть под футболкой белесые потеки на животе, когда в проеме показывается Чимин. Он умом понимает, что вид у него сейчас недвусмысленно затраханный — да и ощущения те же. — Привет, Чимин-щи, — здоровается Чонгук, всеми силами стараясь придать голосу как можно больше непринужденности. Тэхен фыркает себе под нос, потому что выходит у него откровенно херово. — Привет лягушатникам, — отвечает Чимин, махнув ему рукой, и забирается на кровать Тэхена. Тэхен напрягается, стреляя в Чонгука нервным взглядом через всю комнату. На простыни где-то точно должны были остаться капли спермы. Первое, что ему приходит в голову — столкнуть Чимина с кровати, и только когда тот с громким звуком падает на пол, он понимает, насколько это было тупая и непродуманная идея. — Какого хуя? — вскрикивает Чимин, надув губы, как только он один умеет, и теперь на Тэхена наваливается неподъемный груз чувства вины. Впрочем, как всегда. — Кровать — это лава, — выпаливает Тэхен. — И с какого ты тогда на ней расселся? — Чимин смеряет его недоверчивым взглядом. Тэхен умоляюще смотрит на Чонгука в поисках помощи, которой от него не дождешься: он зарылся в одеяло и просто тупо пялится в ответ. — А я огненный демон. — Знаешь, Тэ, я всегда тебя поддержу и вот это вот все, но некоторые твои кинки просто слишком, — Чимин вскакивает на ноги. Он криво усмехается, и Тэхен понимает, что попал. Его страшная месть грядет, и она уже близко. — Что ты… Чимин отскакивает назад, когда Тэхен налетает на него без предупреждения. Чонгук просто сидит на кровати и молча наблюдает. — А Гуки вкатывает твой дикий демонический кинк? Эх, вам все-таки суждено быть вместе. Тэхен, слишком занятый попытками повалить Чимина на пол, на Чонгука посмотреть не успевает. Чимин — парень ловкий и уворачивается он проворно. Тэхен понимает, что пора бы подкачаться, а то одного секса для этого явно не хватает. Вот станет он однажды быстрым и сильным и тогда точно победит Чимина. — Нужно было мне тогда тебе поверить, — смеется Чимин, уворачиваясь. — Ну, когда ты так убедительно заливался, что Чонгук твой соулмейт. Тело Чимина с глухим стуком валится на пол, а голову Тэхена пронзает жгучая боль, когда они сталкиваются лбами. Они перекатываются по полу, матерясь в перерывах между смехом, пока Чимин, в конце концов, не подминает Тэхена под себя. Чонгук сзади смеется в голос, и Тэхен, ей-богу, поубивает их всех нахер. — Я расскажу Юнги-хену, что ты у нас любитель пет-плея. — Нет. Даже не думай раскрывать при нем рот, — при всей своей миловидности, сейчас Чимин внушает леденящий страх. — Уверен? Так это не ты называл его своим миленьким маленьким котеночком? — Тэхен дергается, когда Чимин придавливает его руки к полу. — Все не так! И суть была даже не в этом! — обиженно ноет Чимин. Внизу кто-то копошится, и до Тэхена доходит осознание, что своей импровизированной дракой они всех перебудили. Чонгук наконец-то начинает шевелиться, хоть и очень нехотя, перекидывает ноги через край кровати и, хорошо бы, ползет спасать Тэхена. — Ага, понятное дело, нет. — Вот именно! — Ладно, Чимини… — А я расскажу Чонгуку о твоей тайной мечте! Повисает гробовая тишина. Так резко, будто время в комнате разом остановилось. Чимин комично округляет глаза, будто сам в шоке, что это вырвалось так громко, а Чонгук застывает на месте с протянутыми руками, которыми хотел его столкнуть. У Тэхена вообще много чего на уме, так что он даже не догадывается, о какой именно мечте говорит Чимин. Хотя, есть там одна… Чимин не посмеет. — Ты не расскажешь. Чимин шумно выдыхает сквозь нос. У входа теперь топчется кто-то еще. — Я — нет, — легко соглашается Чимин и кривится, переводя взгляд на Чонгука. — А вот тебе придется. Ну, эм, пока. Тэхен хватает Чимина за ногу, когда тот поднимается, и пытается повалить обратно на землю. Чимин, может, и мелкий, но силы в нем немерено, так что он без особого напряга толкает Тэхена в его первоначальное положение. Тэхена спасает Чонгук, пока фигура в проеме (Джин) стоит беспомощным столбом и ошарашенно за ними наблюдает. Он с легкостью снимает с него Чимина и ставит его на ноги. — Я вообще-то поднялся, чтобы пообниматься с Тэ, потому что мне грустно, — жалостливо тянет Чимин. Тэхен быстро остывает, позволяя Чонгуку поднять себя, и берет Чимина за руку. — Ладно, извини, Чим. Давай, иди сюда. Джин у входа громко прокашливается и качает головой, потирая виски. — Что творится, — бубнит он себе под нос, круто разворачивается и уносится вниз. Из-за очевидности того, что творится у него на кровати, Тэхен толкает Чимина на чонгукову. Сам Чонгук смотрит обиженным щенком, но быстро приходит в себя и забирается на кровать Тэхена, который сейчас, укрыв их одеялом, обвивает Чимина руками и притягивает к себе. Он ждет, что Чимин ему все расскажет или попросит Чонгука выйти, чтобы они поговорили наедине. Чего он точно не ожидает, так это сморщенного носа, тихого шепота: «Тэ, от тебя несет сексом» и хохота после. Чимин разворачивается и спит к нему спиной. * На улице не жарко. Погода ни разу не пляжная. Вода до дрожи холодная, но, если постоять в ней минуту, можно привыкнуть. Тэхен задней мыслью боится заболеть, но даже так его не выгнать из объятий мягких волн. Кожу припекает солнце на контрасте с ледяной водой, и он задумывается, что нужно будет все-таки последовать примеру Чонгука и обмазаться солнцезащитным кремом. Тэхен уходит с головой под воду и аккуратно вслепую ступает по дну. Вода здесь не в меру мутная, но это ладно. У озера скользкое дно, и его ноги постоянно соскальзывают с наполированных камней. Ему стремно, что он ненароком наступит на черепаху, которая откусит его пальцы. Рука Тэхена натыкается на ногу Чонгука, и тот от неожиданности подпрыгивает, когда Тэхен полностью обвивает его руками. Чонгук вертится вокруг, разбрызгивая воду, и Тэхен выныривает с громким смехом. Так хочется его поцеловать. Он красивый, ему к лицу порозовевшие щеки и налипшие на лоб мокрые волосы. На нем насквозь промокшая белая футболка, которая ничуть не скрывает рельефный торс, а под водой, Тэхен знает, ярко-голубые плавки с темно-зелеными непонятными штуками, которые Чонгук гордо величает амфибиями, и ни разу не змеями. Тэхен смаргивает влагу со слипшихся ресниц и ныряет опять. Он врезается в Чонгука, сбивая его с ног резким движением. Он цепляется за резинку плавок-не-со-змеями и тянет вниз. Чонгук случайно бьет его ногой в живот, и Тэхен захлебывается водой, пока смеется. Тяжеловато будет бежать, когда воды почти по горло, так что он кричит Джину и бросает ему плавки Чонгука через все озеро. — Твою мать, — рычит Чонгук, наваливается на Тэхена и утаскивает его под воду. Тэхен быстро зажимает нос рукой, когда чувствует очередной накатывающий приступ смеха. Чонгук сильно его кусает, утаскивая глубже, оставляя на плечах глубокие следы от зубов. Тэхен судорожно пытается вдохнуть и одновременно скинуть с себя вцепившегося в него Чонгука, который стреляет убийственными взглядами и отказывается отпускать. Хосок пару раз подбрасывает его плавки в воздух и пасует Намджуну. — Да я вас всех придушу во сне, — грозится Чонгук, встряхивая Тэхена. Кто-то подстраивается сзади и хватает его за руки — судя по гаденькому хихиканью, Джин. Чонгук, пользуясь моментом, стаскивает с него плавки с дельфинами. У Тэхена стыдливости поменьше будет, но он все равно брыкается и до последнего не дается. Чонгук издает победный клич, размахивая ими в воздухе, повыше задрав руку, чтобы Тэхену пришлось взбираться по нему, как по дереву, и полностью вылезти голышом из воды. А Тэхен об этом особо не задумывается, ему как-то пофиг, если друзья разок-другой глянут на его голую задницу, пока он будет отвоевывать свои плавки. Он держится за плечи Чонгука и выпрыгивает из воды, обвивая ногами его талию, чтобы взобраться выше. — Раз ты так хотел увидеть меня голым, Гуки, мог бы позвать в дом и просто попросить. Чонгук ненадежно пошатывается, отводя трясущуюся руку подальше от Тэхена. Он до дрожи в коленях хочет его поцеловать. — Ты меня первый раздел. Тэхен закатывает глаза, прикладывая побольше силы, чтобы подняться еще выше. Чонгук шипит ему в ухо и выпадает из реальности всего на секунду, но Тэхен успевает за это время вырвать у него из руки свои плавки. Чонгук обескуражено смотрит перед собой, подбирая отвисшую челюсть, пока Тэхен отскакивает от него и поспешно натягивает плавки обратно. Тэхен ловит кинутые Хосоком плавки Чонгука и бросается в бегство, влетая на всех парах в дом, оставив полуголого Чонгука стоять посреди озера в тесном дружеском кругу. Он вроде и рассчитывает, что тот постоит еще немного в воде, пока Тэхен не вернется, потому что не в его силах заставлять Чонгука долго страдать, но вроде так хочется, чтобы тот хоть одним глазком дал миру посмотреть на свою раскрепощенную сторону. Тэхен приятно удивляется, когда следом за ним в дом заходит мокрый Чонгук, сверкая голыми прелестями, и сразу же подходит к нему вплотную. — Отдай, — как-то слишком мягко просит Чонгук, втягивая Тэхена в поцелуй, вжимаясь в него влажным телом. Наверное, их друзьям сейчас все прекрасно видно. Может, но Тэхену все равно, по крайней мере, пока они не заваливают его вопросами, на которые у него нет ответов. — Да пожалуйста, забирай свои змеиные трусы, — шепчет Тэхен, у которого внезапно кружится голова, передавая их Чонгуку. — Нет там никаких змей, — игриво отзывается Чонгук. Он всматривается в лицо Тэхена полными сияющих звезд глазами. — Оу, ошибочка, я об этом, — говорит Тэхен, накрывая ладонью его пах. Чонгук протяжно стонет в ответ, и Тэхен смеется с ним в один голос. — Мерзость какая, никогда больше не пытайся так шутить. Пожалуйста, я тебя умоляю. Он отстраняется, чтобы надеть плавки, и уходит из дома, демонстративно виляя бедрами. Нужно было держать язык за зубами и не говорить ему, что Тэхену такое нравится. Наплававшись и переодевшись в теплые и сухие спортивки, они идут во двор готовить все для барбекю. Воздух пропитывается запахом дыма и жареного мяса. Тэхен сидит на краю стола и смотрит, как Чонгук, Джин и Чимин носятся по самодельной песчаной площадке, играя в волейбол. Намджун стоит за грилем, покачивая головой в такт музыке, льющейся из колонки на крыльце. Юнги по-тихому крадет еду, но делает вид, что совсем не при делах, когда Намджун одаривает его предупреждающим взглядом. А Хосок… Хосок протискивается между разведенных ног Тэхена и задает слишком много вопросов. Он лучший друг Чонгука. Если кто и знает имя его краша, так это Хосок. Он не может не знать. Хотя Тэхен все равно не станет спрашивать. Ему хочется, чтобы Чонгук рассказал сам, когда будет готов. Он понять не может, почему тот так сильно загоняется. Хосок сам затрагивает эту тему, и Тэхен, конечно, очень его любит. Сильно-сильно. Они хорошие друзья, но прямо сейчас Тэхен безумно хочет запихнуть ему в глотку хот-дог, чтобы он наконец-то заткнулся. — Гуки все никак не подступится к этому своему парню, — говорит Хосок, опуская руки на разведенные ноги Тэхена. Тот уже в полной боевой готовности поудобней перехватывает свой хот-дог. — А я говорил ему подойти поговорить. — Ага, я тоже. Хосок выдыхает сквозь нос и бросает на него косой взгляд из-под опущенных очков. — Я б вот не смог держать это столько в себе. Он по нему сохнет лет как пять уже. Тэхен оставляет глубокие вмятины от пальцев на булке и находит глазами Чонгука, который летит вниз как раз вовремя, чтобы успеть отбить падающий мяч. Он поднимает свое тело, с ног до головы облепленное песком, с земли и сгибается пополам, обмениваясь громкими смехом с Джином. «Ну и кто это, блять?» — хочется спросить Тэхену, потому что все люди, с которыми он знаком так долго, стоят сейчас здесь. По крайней мере, те, о ком Тэхен точно знает. Чонгук больше ни с кем особо не сближался. Есть, конечно, еще пара приятелей, с которыми он тусит время от времени, но все равно самые близкие сейчас здесь. — Ох, блин, — безрадостно выдыхает Тэхен. Потому что да. Хотя, пофиг, ему все равно. — Ага, — вздыхает Хосок, буравя взглядом из-под очков Юнги, который активно набивает рот солеными огурцами за спиной Намджуна. — Он ему так сильно нравится, прямо… Хосок давится своими же словами, когда Тэхен решается-таки заткнуть ему рот хот-догом. Он смотрит глубоко оскорбленными глазами на Тэхена, который вальяжно спрыгивает со стола. Теперь все внимание только на них, и Тэхену даже как-то немного перед ним совестно. — Извини, хен. — За что? — спрашивает Хосок, прожевывая хот-дог. Он откусывает еще кусок и уж больно довольно жмурится. — Я больше не хочу обсуждать краша Гука, — тихо признается Тэхен. Глаза Хосока загораются лукавыми огоньками, и Тэхен поспешно хватает его запястье, чтобы запихнуть хот-дог обратно ему в рот. Это же очевидно. Если кто еще не понял, то сам виноват. Чимин вот все увидел спустя первые семь секунд в их с Чонгуком компании. Тэхен разворачивается на пятках и уносится прочь. — Хен, Юнги до сих пор крадет у тебя огурцы, — заявляет он Намджуну, пробегая мимо. Лицо Юнги кривится в возмущении, пока он пытается быстро прожевать полный рот огурцов, а Намджун оборачивается и бьет его грязной лопаткой. * Чонгуку нравится мрачная тишина, окутывающая дом. Нравится кваканье жаб и стрекот кузнечиков. Ему нравится, как их смех растворяется в ночной темноте и как совы кричат им в ответ. Последним вечером они выбрались в соседний городок. В туристический городок с кучей магазинов и ресторанов. Там даже есть еще одно озеро с пляжем и набережной, по которой они сейчас и гуляют. Тэхен с Чонгуком идут рядом, сцепив ладони в замок. Тэхен не отрывает взгляда от водной глади и сверкающей лунной дорожки. Они идут в тишине, изредка перебрасываясь парой фраз, пока доедают мороженое, купленное сразу после ужина. Чонгук хочет признаться Тэхену прямо здесь и сейчас, перед всеми их друзьями. Эта мысль грызет его уже целый день, но ему все равно кажется, что это плохая идея. Им, может, будет нормально стать просто друзьями с привилегиями. Чонгук признается, что никакого тайного краша и не было или опять соврет, сказав, что теперь у него никого нет на примете. Ему по-всякому сойдет, лишь бы Тэхен подольше не выпускал его из своих рук. Чонгук прокручивает в голове разные фразы. Как же это все неловко. Он вообще без понятия, как о таком спрашивают. Каждый его нелепый вариант страннее предыдущего. Люди обсуждают дружбу с привилегиями или оно все само? Друзья с привилегиями — это хоть сколько-то нормальное обозначение всего этого? Может, просто спросить Тэхена, хочет ли он продолжать их сексуальное общение? Чонгуку настолько сильно и бездумно хочется его целовать, что это явно скоро вылезет ему боком. — Ты о чем так задумался? — тепло улыбается Тэхен, сжимая его пальцы. — Ты знал, что скопление лягушек называют армией? — спрашивает Чонгук, и где-то на фоне стонет один Джин. — Ты только представь: маленькая лягушиная армия готовится к войне. — У тебя вид такой, будто ты сейчас думаешь бросить универ и пуститься в бега, а это, оказывается, всего лишь военные лягушки? — смеется Тэхен и смотрит на него, как на прибитого дурачка. — Я просто задумался, кому пришло в голову назвать скопление лягушек армией, понимаешь? — вздыхает Чонгук, передернув плечами. Джин снова стонет, пытаясь втиснуться между ними, но Тэхен только сильнее сжимает чонгуковы пальцы, будто не хочет отпускать. — Если ты еще хоть раз заикнешься об этих лягушках, я тебя стукну. — Хорошо, поговорим тогда о валунах. Как называется скопление валунов? — Скопление валунов — это вы, — Джин морщит нос и трясет кулаком в воздухе, будто реально хочет ударить, но потом просто обгоняет их и уходит вперед. — Ты эриопс, — кричит ему в спину Чонгук, поднимаясь на носочки, чтобы стать выше идущего перед ним Намджуна, и Джин его точно услышал. — Я без понятия, что это! — отзывается Джин, вскидывая руки вверх. Тэхен зажимает рот ладонью с натянутым на нее рукавом. — Это древняя большеротая жаба, на тебя похожая! Намджун хлопает себя ладонью по лбу и надсадно стонет, когда Джин разворачивается и быстрым шагом идет обратно. Он старательно делает вид, что ему тяжело пробиться сквозь людей, хотя никто ему по-хорошему не мешает. Когда он оказывается в шаге от Чонгука, тот отпускает руку Тэхена и бросается вперед. Все стычки и ссоры утихают, стоит им добраться до дома, Чонгук и Джин примирительно пожимают руки, пытаясь отдавить друг другу пальцы. Чонгук побеждает, а Намджун резонирует желанием прикончить их обоих. — Ведешь себя как дитя малое, — ругается Тэхен, обвивая рукой талию Чонгука, и тянет его в дом, подальше от Джина. — Будешь помогать мне с напитками. Чонгук протестующе воет, но все равно плетется на кухню вслед за Тэхеном. Их обязанности, к его огромному счастью, меняются каждый день. Вчера вот за напитки отвечал Намджун, и Чонгук чуть не помер после первого же глотка той жути. Тэхен мычит что-то себе под нос, смешивая коктейли, и качает бедрами в такт песне из своей головы. Чонгук просто смотрит и ни разу не помогает, а затем и вовсе хватает Тэхена за бедра, притягивая к себе. Он оставляет невесомый поцелуй у него за ухом. Чонгук реалист, он понимает, что их мимолетные касания и поцелуи давно перестали быть просто уроками. Зато стали неуместным проявлением его эгоизма. — Радость моя, ты что-то совсем не помогаешь, — Тэхен склоняет голову набок. Чонгук хихикает и прикусывает кожу на его шее. Им хорошо видно в окно, как остальные разводят костер под аккомпанемент криков Юнги, который слезно просит Намджуна не сжечь дотла дом его дяди. — Извини, — шепчет Чонгук, отстраняясь. Чем бы это ни было, ему нравится. Он не знает, есть ли этому название, а даже если и так, то Чонгук не спешит узнавать. Все идет явно не по плану, но раз Тэхен не рвется это обсуждать, то он тем более. — Мне просто нравится касаться тебя. Тэхен посылает ему смущенную улыбку и отворачивается, возвращаясь к коктейлям. Чонгук ждет еще хоть какой-то реакции на свои слова, но в ответ больше ничего. Он тянется за поцелуем, но одергивает себя в последний момент, стоит Чимину зайти на кухню и сесть на стол посреди комнаты. Когда уже все готово, Чонгук предлагает помочь донести поднос, но Тэхен берется сам и оставляет его заканчивать с коктейлями. Чимин сидит и до невозможности довольно за ними наблюдает. — Вы такие хорошенькие, — выдыхает он, блаженно улыбаясь. — Я так счастлив. Чонгук хмурится, бросая взгляд через плечо, и ненароком разливает маргариту на стойку. Чимин с Тэхеном стали лучшими друзьями еще до рождения, не иначе. И как они не родственники, Чонгук понять не может. Чимин явно в курсе, чем они занимаются — чем, кстати? — Ты это к чему? — спрашивает он, делая вид, что стоящие перед ним бокалы всяко интересней разговора. — Я так давно хотел, чтобы вы сошлись, — воркует Чимин. — Мы не вместе, — морщится Чонгук. На секунду повисает тягучая тишина, и когда Чонгук оборачивается, от чиминовой улыбки нет и следа. Он щурится с опасным огоньком в глазах, и у Чонгука невольно пробегают мурашки по коже. — Если ты, Чон Чонгук, сделаешь ему больно, я придушу тебя своими же руками. — Ты о чем? — Чонгук хмурится от сочащегося из его слов яда. Чимин спрыгивает со стола и толкает его ладонью в грудь. — То есть, я все правильно понял? Вы не вместе? — Нет? — спрашивает Чонгук, максимально вжимаясь в стойку. Чимин внушает страх. Чонгуку раз повезло стать свидетелем того, как он повалил мужика раза в три крупнее него только ногами и всего за несколько секунд. — То есть, вы просто трахаетесь? И не ври. У вас с Тэхеном одновременно появляются засосы, а из вашей комнаты только сексом и несет, — он бьет Чонгука в грудь. Чонгук хватается пальцами за край стойки. Это тупик. Чимин его сейчас прибьет. Он, конечно, всегда знал, что Тэхен его погубит, но кто бы думал, что именно так? — Слушай, если Тэ вдруг не говорил... — Значит, я прав, — шумно выдыхает Чимин и бьет его коленом в бедро. — Хуево все это. Бери себя в руки и влюбляйся в него, Чонгук. Я не хочу видеть Тэ с разбитым сердцем. И даже не думай лезть к нему, если у тебя нет никаких чувств. Чонгук стонет, когда он снова бьет его, и быстро прикрывает руками пах, потому что вид у Чимина не мирный от слова совсем. — Есть они, есть! Хватит уже, они есть. Картина маслом: нога Чимина, занесенная для удара, застывает в воздухе, и Чонгук, который отчаянно хватается за свой пах. — Правда? Чонгук быстро кивает в ответ и дергается, когда Чимин двигает ногой, но в итоге тот просто ставит ее обратно на пол. — Но он об этом не знает, так что молчи в тряпочку. — Чего? Дебилизм какой-то, — Чимин одаривает его тяжелым взглядом, скрестив руки на груди. — Да нет, — хрипит Чонгук, разворачиваясь, чтобы Чимин не увидел его горящие щеки. Ему немного боязно за сохранность своего зада, потому что Чимин, судя по всему, уходить не собирается, так что он на всякий случай держит одну руку наготове. — Мне нравится то, что у нас есть сейчас. Я не хочу, чтобы мои чувства взяли и все испортили, ясно? Чимин на это лишь фыркает. — Ты меня вообще слушал? Чувства? Так у Тэхена то… — Заткнись. Чонгук оборачивается через плечо на вернувшегося к ним Тэхена. Он сверлит Чимина красноречивым взглядом, вздернув бровь и склонив голову, мол, это что за хуета? — Вау. Мы что, в дораме? — Чимин плотно сжимает губы, но сквозь них все равно прорываются смазанные смешки. Чонгук окончательно перестает понимать ситуацию, когда Чимин откидывает голову назад и заливисто смеется. — Юнги-хен! Угадай, что творится! — кричит он, вскакивая на ноги. — Это что было? — спрашивает Чонгук, когда Тэхен отталкивает его в сторону и брезгливо воротит нос от бардака на стойке. — Я Чимину еще ничего не говорил, — отвечает он, уперевшись руками в стойку и повернувшись, чтобы лучше видеть Чонгука. — Нам нужно будет как-то все обсудить. Как далеко ты хочешь зайти с этими уроками. И это не последнее, что им нужно обсудить. Например, надо будет еще поговорить о том, что их уроки уже давно перестали быть уроками. Но Чонгук решительно не хочет затрагивать этот вопрос. Границы — это хорошо, обсуждать их важно и полезно, но он не хочет загонять все в четкие рамки. — Как часто мне можно тебя трогать, — продолжает Тэхен. — И, эм… Тэхен застывает, мгновенно сжав губы, и кивает сам себе. — Ага, вот, да. — Можешь трогать меня в любой момент, — отвечает Чонгук. Ну, почти. Его самую малость смущает, когда Тэхен лезет к нему на глазах у всех, но тот все равно всегда трогает его, когда сам хочет. — Ну и да. Я хочу много всяких штук попробовать. Все попробовать. — Все? — Тэхен заинтриговано вскидывает бровь. Чонгук мычит что-то нечленоразделительное и пожимает плечами, поднимая их до самых ушей. — Мм, ага. — А если поконкретней? — допрашивается Тэхен, и Чонгук тяжело стонет от озорного блеска в его глазах. Он прекрасно понимает, о чем идет речь. Чонгук вообще однажды увидел Тэхена в роли телепата и теперь не может развидеть, каждый раз покрываясь холодным потом от опасений, что он может узнать все его грязные фантазии с Воображаемым Тэхеном в главной роли. — Ну блин, знаешь. Чпок-чпок. — Чпок-чпок, — прыскает Тэхен, поддевая пальцем ворот чонгуковой футболки. — Чпок-чпок — это что за зверь такой? Чонгук пожимает плечами. Ему жарко. Может, он и правда как ребенок. Он не сможет сказать это вслух. Да и услышать тоже. Самое время окунуться в ледяное озеро, чтобы остыть, особенно, когда Тэхен поднимается на носочки и шепчет ему прямо в ухо: — Хочешь, чтобы я трахнул тебя, да, Чонгук? Чонгук кивает, шумно сглатывая. Ему жарко, очень жарко. — И тебя тоже трахнуть хочу. Тэхен отстраняется с невероятно довольным выражением лица. — Я не против меняться, — говорит он, играясь с пальцами Чонгука. — Но ты, пожалуйста, потерпи, пока у нас не появится дверь, хорошо? А то я бываю иногда немного шумным. У Чонгука на щеках взрываются фейерверки, и он судорожно хватается трясущимися руками за стаканы, чтобы помочь Тэхену донести их до остальных. Ну вот, теперь он ни о чем другом думать не может, так что, когда Тэхен толкает его к широкому окну, опускается на колени и глубоко заглатывает его член, заставляя кончить спустя пару жалких минут, Чонгук винит во всем именно это. * Как-то совсем непривычно снова стоять в своей квартире спустя неделю отсутствия. В ней они прожили уже немало лет, а в доме у озера провели лишь неделю, которая, по ощущениям, длилась вечность, не меньше. Их с Тэхеном дружба росла и становилась крепче здесь, в этих стенах. Почти все свои сокровенные тайны Тэхен рассказал ему вон на том ободранном диване, взятом за три копейки в интернете. Кухня слышала каждую их ссору и каждый серьезный разговор за разогретым раменом. В ванной до сих пор можно постараться уловить остатки былой неловкости от того, что когда-то приходилось делить ее с кем-то малознакомым, которая почти полностью исчезла, когда рядом с этим «кем-то» стало настолько комфортно, что даже не хотелось плотно закрывать дверь. Вот он — дом, и Чонгук уверен, что он не был бы им без Тэхена. — Ты сейчас как додик стоишь, — беззлобно подначивает Тэхен, пока они тащат в дом заметно больше сумок, чем брали с собой. — Что у тебя с лицом? Чонгук оглядывается по квартире. Здесь он влюбился в Тэхена, здесь он ему и признается — как минимум, попытается. Но сейчас ему просто хочется куда-то сбежать от всех этих мыслей, атакующих голову, и прожить остаток жизни в отшельничестве. — Ничего, — отвечает Чонгук, когда Хосок, который набился к ним в гости, вместо того, чтобы молча поехать к себе, пихает его в спину. Он тогда еще так радостно-довольно игнорировал чонгуков красноречивый взгляд из-за спины Тэхена. Тэхен недоверчиво поджимает губы, но с расспросами не лезет. Даже если он не примет чувства Чонгука или вообще захочет прекратить то, что у них есть сейчас после признания, разводить драму он не станет. Не в его это стиле. Да, он пошутит, постебет, но совсем без тени злобы. Чонгук хочет поинтересоваться, что все-таки имел в виду Чимин, когда рассказывал о его разбитом сердце, и что такого Тэхен ему наговорил, раз уж он решил, что они вместе. Вдруг он так подумал только из-за того, что все чувства у Чонгука налицо, и он вечно бегает за ним с видом влюбленного щенка. Боже, да так оно и есть. Ну как держать все в себе, когда Тэхен совсем рядом легким движением руки откидывает волосы назад и — совершенно не стараясь — выглядит как бог? — Нужно сейчас будет набрать Джошуа, уточнить, все ли в силе. Наверное, Чонгук все-таки сбежит далеко отсюда и проживет остаток жизни в отшельничестве. Сварганит где-то там своими руками болото для лягушек и заработает себе славу главного защитника лягушек от вымирания. Не жизнь, а сказка. — Нужно сейчас будет все отменить, — перебивает его Хосок с тяжелым вздохом. — Я такое о нем слышал. — Например? — Тэхен, нахмурившись, бросает сумку на диван. — Он поддерживает PETA. Тэхен мгновенно поворачивается к нему лицом. — И откуда ты знаешь? — Фейсбук? — тянет Хосок, отворачиваясь. Иногда Чонгуку хочется ласково этого Хосока придушить. Но иногда он просто лучший человек всех времен и народов, и Чонгуку бы не обломилось залезть на вершину часовой башни посреди кампуса, чтобы прокричать об этом миру. Сейчас он слишком очевидно врет. А врать нормально Хосок не умеет в принципе, как и сохранять серьезное выражение лица и не выдавать себя глазами, но Тэхен настолько в шоке, что ничего из этого не замечает. — Ну… ну некоторые же не со зла их поддерживают. Им просто не хватает знаний, и вот здесь они пиздец неправы. Тэхен резко разворачивается и на молниеносной скорости несется в свою комнату, на ходу вытаскивая телефон. Хосок заходится громким смехом, как только его спина скрывается из вида. — Чонгук, мой лягушонок, не благодари. — А что, если он ему и правда нравится, хен? — цедит Чонгук сквозь зубы. Хосок кривится, будто он сказал, что это Тэхен поддерживает PETA. — В чем я очень сомневаюсь. Да не нравится он ему. Тэхен просто решил развеяться, чего б не случилось, если бы ты взял себя в руки и засосал его. Чонгук стискивает зубы. Не нравится. Может, и правда. Он вообще не вспомнит, когда тот заводил отношения. Было, конечно, у него парочка товарищей по перепиху, но заканчивалось все очень быстро. Но, Тэхен и на свидания тоже не ходит, а тут этот собаконенавистник Джошуа. — Может, я и засосал. Пока Чонгук не сказал этого, Хосок спокойно себе копался в холодильнике, но теперь все его внимание сконцентрировано только на нем. Восторг на его лице постепенно сменяется неверием. — Да не рассказывай, все равно не поверю. — Может, мы поцеловались, и, может быть, возможно, это самое охуенное событие за всю мою жизнь, — Чонгук склоняет голову набок, перекатываясь с носков на пятки. Если ему кто и поможет с признанием, так это Хосок. Даже если за малым не сведет в могилу своими подъебами, пока они хоть как-то продвинутся в этом деле. — Ты не шутишь. Хосок смотрит на него со смесью злости и восторга во взгляде. — Нет. Хосок внезапно так истошно вопит, что Чонгук невольно подпрыгивает на месте. Он подлетает к нему со скоростью света и хватает за щеки. — Мудачье тупое, ты какого хера мне сразу все не рассказал? Это еще что такое? Когда свадьба? — Заткнись, — предупреждающе шипит Чонгук, отталкивая Хосока. — Я ему еще ничего не говорил. Мы просто поцеловались и, ну, это самое? — тихо шепчет он. — Ты ему ничего не сказал? — едва не кричит Хосок, забив на просьбу Чонгука быть потише. — И какое это самое? Хосок секунду молчит, а затем смачно шлепает Чонгука по шее. — Засос. О господи. Вы переспали? Чонгук! Ну ты и псина. Он лезет к нему с поцелуями, хаотично оставляя их куда только дотянется, пока Чонгук не отталкивает его от себя. — Ох, обязательно расскажи ему! Я стану свидетелем на свадьбе и крестным отцом ваших будущих детей. О! А еще мы с Чимином сможем усыновить их, так, на случай, если вы вдруг решите трагически умереть. И Юнги, мне кажется, тоже… — Хен, я не могу ничего рассказать Тэ. Хосок сверлит его осуждающим взглядом и нехотя отстраняется, и они оба стоически молчат, когда на пороге комнаты появляется Тэхен. — Рассказать мне о чем? — спрашивает он, сдвинув брови к переносице и покрепче сжав в руке телефон. Есть лягушки, которые в случае опасности раздувают свое тело, чтобы стать больше и страшнее. А есть лягушки, которые просто прикидываются мертвыми. Чонгук бы примазался к последним, но ему самую малость жаль Хосока, который и так уже на грани эмоционального срыва. Он бы попробовал раздуться, но вряд ли это спугнет Тэхена. Лучшая защита, решает он, — это нападение. Отличный план, который трещит по швам, стоит ему повернуться лицом к Тэхену. — Я, эм, не могу тебе рассказать, — Чонгук, запнувшись, смотрит на Хосока, от которого помощи не дождешься, — эм, ну, этот вот, Джошуа, да, Джошуа сказал мне, что ненавидит собак. Как ловко выкрутился. Чонгук даже гордится собой, но триумф его длится не долго, потому что Тэхен вскидывает брови, скрестив руки на груди, и посылает ему пробирающий до костей проницательный взгляд, по которому сразу все понятно. — О, да ну? Странно, конечно. А то он как раз приглашал сходить вместе в приют на этой неделе, выбрать его собаке нового друга, чтобы ей не было скучно, когда его нет дома. Твою мать. Чонгук передергивает плечами. Еще не поздно свалить. Наоборот, самое время. Но ему, блять, некуда, потому что Хосок, скотина, сейчас торчит здесь, и впустить его к нему домой будет некому. — Ну хрен знает. Я просто говорю, что слышал. Тэхен подкрадывается к нему хищной походкой и смотрит таким взглядом, что Чонгук понимает — сожрет целиком, и глазом не моргнув. На шее выступает испарина, и он теряется, из-за страха это или из-за опаляющего жара, волнами исходящего от Тэхена. Хосок опасливо пятится назад, бубнит что-то невнятное про чахнущие без полива растения, и уже спустя секунду по квартире эхом разносятся его быстрые шаги. — Что происходит, Чонгук? — Да много чего сейчас происходит, хен. Мир огромный, ты конкретизируй, — Чонгук отводит взгляд в сторону, потому что Тэхен близко, слишком близко. — С тобой. По тебе же видно, что врешь, но зачем вообще наговаривать, что кто-то ненавидит собак? — он тыкает в него пальцем. — Я не вру, — Чонгук шумно сглатывает. — Врешь, — отрезает Тэхен, цокнув языком. — А ты докажи. Тэхен фыркает, смягчаясь в лице. Он подходит ближе, поддевая пальцем ворот футболки Чонгука. — Что, Гуки, ревнуешь? — Нет, — да. — Ты просто никогда не ходишь на свидания, и… ну, я просто хочу прощупать почву. Тэхен мажет губами по щеке Чонгука, закатывая глаза. — Это, конечно, очень мило с твоей стороны, Гуки, но Джошуа не собаконенавистник, а ты ревнуешь. — Нет. — Да. — Не... Тэхен затыкает его поцелуем. Он сминает его губы, наклоняя голову, и выдыхает в рот, быстро отстраняясь. Лицо у Чонгука красное настолько, что Тэхен, не удержавшись, смеется в голос. — Не волнуйся, Гуки, ты обо всем быстро забудешь, как только поцелуешь своего мальчика. Чонгук что-то не догоняет. Он окончательно подвисает, когда улыбка Тэхена надламывается, а сам он отворачивается и идет к валяющейся на диване сумке. Чонгук выдыхает, пробегая пальцами по волосам. Нужно все-таки будет как-то ему признаться. * День свидания — сущий ад. Чонгук ни на чем не может сконцентрироваться. На парах он витает в облаках, раз за разом прокручивая в голове разные сценарии своего признания, только изредка выныривая в реальный мир. Всю их совместную пару Тэхен не устает посылать ему обеспокоенные взгляды, которые Чонгук успешно игнорирует, бездумно глядя прямо на профессора, совсем не вникая в ее рассказ. Осуждение на ее лице, когда он в очередной раз не может дать ответ на вопрос, не сравнимо ни с чем. Это просто свидание. Но Тэхен раньше не ходил на свидания. Чонгук привык к случайным партнерам, но не к свиданиям. Они пойдут в приют для собак. Господи, это гениальная идея для свидания с Тэхеном. Но Чонгук может и лучше. Он купит для него целый приют. Когда-нибудь. Как поднимется, так сразу. Твою мать. Чонгук лениво плетется по тротуару, пропуская мимо ушей очередную увлеченную тираду Намджуна, идущего рядом. Опять, наверное, вещает о своих растениях. — Ты меня вообще слушаешь? — спрашивает он, пихая Чонгука локтем. Чонгук хмурится, распознав намджунов голос, но не слова. — Хен, а как ты думаешь, у Тэ с Джошуа, ну, получится? Намджун морщится и решительно махает головой. — Не, по кампусу ходит слушок, что он ненавидит собак. Боже, разлетелось, как чума и явно не без помощи Хосока. — А тебе какое дело? — Да никакого. Я просто тоже об этом слышал, — Чонгук пожимает плечами. Сколько еще раз ему придется соврать, чтобы обеспечить себе гарантированный котел в аду? Начать отслеживать, что ли? А признание лжи нивелирует ее или нет? — Зная Тэ, он не особо-то заинтересован. Ну если только он не тот самый, в чем я очень сильно сомневаюсь, раз уж Тэхен не смог даже его фамилию вспомнить, когда я спросил, с каким Джошуа он идет на свидание. Чонгук тормозит посреди тротуара, округлившимися глазами глядя на Намджуна. — Это что еще за тот самый? — Тот, в кого он годами был влюблен? В его существование не верит никто, кроме Чимина, а сам Тэхен ничего такого не говорил. Думаю, они познакомились в сети, и Тэхену просто нужно смириться. Круто же. Столько людей так знакомится, — Намджун задумчиво смотрит перед собой. Какого. Хуя. Какого хуя. Почему Чонгук об этом ни сном ни духом? Может, он уже настолько заврался, что ад задолбался ждать и решил выдать ему порцию страданий авансом. — Ни разу о нем не слышал. Я вообще без понятия, кто это. — Не знаю. Да какая разница? — Намджун пожимает плечами. — Какая разница? Ну не знаю, наверное, такая, что теперь мое разбитое сердце валяется на окраине, оплеванное жвачкой. Ты хоть раз встречал живого человека без сердца? Я вот тоже нет, — зло фыркает Чонгук. Он пулей уносится прочь, оставляя Намджуна стоять на том же месте и ошарашенно смотреть ему вслед. Он добирается до квартиры в рекордные сроки и только в последний момент задумывается, а что он, собственно, творит? И что ему делать дальше? Они почти переспали всего пару раз. И длилось это только две недели. Чонгук не в меру бурно реагирует. Что ему такого сказать, чтобы самому не опозориться? Они несколько раз поцеловались, и теперь он вдруг внезапно отказывается делить Тэхена с другими? Чонгук прожигает взглядом дверь. Он сильный, он справится. Не для того же он столько лет терпел выходки демона-искусителя, чтобы сейчас сдаться. Он сдается, когда открывает дверь и видит стоящего прямо за ней Тэхена. Нужно было догадаться, что это грядет. Тэхен такой чарующе-красивый в огромном кашемировом свитере, заправленном в штаны. Он даже волосы завил и вставил серьги в уши. От макияжа уже веет опасностью. Смоки — это вам не шутки, все серьезно. Они с поразительной точностью стреляют прямо в сердечко, и Чонгук лишь хочет, чтобы на прицеле был он, а не этот Джеймсон. — О, приветик. Я как раз собирался уходить. — А ты точно к собакам так вырядился? — морщится Чонгук. — Ты на что намекаешь? — интересуется Тэхен, пристально осматривая себя с ног до головы. — Ну типа, если вы с Джонатаном собрались идти к собакам, то они могут порвать свитер. — То есть, вчера ты знал все о вкусах Джошуа и даже о его ненависти к животным, а сегодня ты и имени его не вспомнишь? — Тэхен упирает руки в боки. — Джошуа? — повторяет Чонгук, фыркнув, и скрещивает руки на груди. — Впервые слышу. — Не еблань, Гук,— Тэхен закатывает глаза. — Ты чего, я же наоборот хочу, чтобы тебе ничего не мешало развлекаться со Спенсером. Я просто волнуюсь за твою дорогую одежду. Тэхен сухо, но в какой-то мере даже довольно, смеется. — Это уже даже не на «Дж» начинается, додик, — он секундой смотрит на Чонгука и делает контрольный в голову дьявольской ухмылкой. — Если ты так волнуешься о свитере, то, может, сам его с меня и снимешь? — Может, и сниму, — фыркает Чонгук, и только потом до него доходит вся суть. Оу. — Ну? — зовет его Тэхен, с выжидающим видом протянув руки. — А я и не знал, что у тебя такая страсть к кашемиру и его благополучию, Чонгук. Чонгук, стиснув зубы, подходит ближе. Тэхену, судя по виду, и вправду хочется, чтобы он его раздел. Ему как-то совсем неловко держать руки на торсе Тэхена, и становится совсем плохо, когда тот сам опускает его руки себе на бедра. — Или мне позвонить Джошуа, чтобы он помог сня… Чонгук тут же хватается за низ его свитера и начинает снимать, не дав договорить. Тэхен поднимает руки над головой, чтобы ему было удобней. Чонгук, не сняв свитер до конца, оставив рукава болтаться на запястьях, подходит вплотную и без предупреждения целует его. Спустя пару секунд Чонгук отстраняется с виноватым видом. Между бровей Тэхена опять залегает складка, и он, освободив руки, упирается ладонью в грудь Чонгука. Чонгук чувствует себя полнейшим идиотом, пока стоит здесь с красивым свитером ни в чем не повинного Тэхена в руках. Он заслуживает того, чтобы смотреть на милых собачек с классными парнями и носить мягкие свитера. Это самая ужасная дилемма имени Тэхена из всех. — Извини, я сегодня сам не свой. Тэхен взволновано поглаживает пальцами шею Чонгука и опускает ладонь на затылок. Если Чонгук и пару поцелуев выдержать не в состоянии, то чего уж там говорить о большем. Только если они будут вместе, чего не случится. Он же не сможет спокойно жить рядом и рано или поздно, если они так и продолжат целоваться, Чонгук не выдержит и все расскажет. Если все так и продолжится, он все испортит. — Я сегодня признаюсь своему крашу. Ну, эм, спасибо тебе, хен. За помощь. Пора все закончить. Хотя бы на время, пока Чонгук либо не признается по-настоящему, либо не научится с этим жить. Тэхен сначала стоит в ступоре, а потом просто кивает, сжав шею Чонгука. — Ага, не за что. Чонгук кивает ему в ответ. Он убежит далеко-далеко и превратится в лягушку. Квакать он уже умеет. — Вот, так что, меня сегодня вечером не будет. — Хорошо. И внезапно даже воздух вокруг пропитывается неловкостью. Тэхен это тоже явно замечает, раз уж он ободряюще улыбается и притягивает Чонгука к себе. Чонгук пораженно охает, и Тэхен, пользуясь этим замешательством, накрывает его губы своими. Он целует его мягко, глубоко. Он целует его так долго, что Чонгуку начинает казаться, будто вкус Тэхена навсегда останется на его губах. Тэхен нехотя отрывается и медлит, прихватывая под конец его нижнюю губу. Становится как-то пусто, когда он отстраняется окончательно. — Не смог удержаться напоследок. С тобой приятно целоваться, Гуки. Чонгук кивает и наклоняется, чтобы подобрать упавший свитер, а заодно и поменьше отсвечивать таким красным лицом. — Держи. Тебе в нем было красиво. — Да ладно уже, — смеется Тэхен. — Надену тогда что-то на пуговицах. Пусть он немного помучается. Чонгук давится воздухом, желает Тэхену всего самого наилучшего и поспешно ретируется в свою комнату. Спустя тридцать минут он решает проверить уровень опасности, высунув голову в проем, и обнаруживает пустую квартиру. Он тяжело вздыхает и звонит Хосоку, потому что умирать в одиночестве, упиваясь горем разбитого сердца — совсем не вариант. Хосок сразу же зовет его к себе, хотя сам еще где-то шляется. Так что Чонгуку приходится вариться в собственной ущербности еще с часок в гордом одиночестве. Он решает не упускать свой шанс и планомерно истребляет все хосоковы запасы мороженого с закусками, попутно бомбардируя сообщениями его телефон. А когда Хосок все-таки возвращается, его лицо пылает яростью, особенно при виде готового треснуть от огромного количества пустых коробок столика, но очень скоро возвращается в норму. — О нет, это экстренный случай. — У Тэхена есть парень, — кивает Чонгук с ложкой во рту. Хосок кивает в ответ с серьезным и озабоченным лицом, присаживаясь рядом. — Да. Собаконенавистник Джереми. Ухмылка сама расползается на губах Чонгука. — Нет. Это другой. Намджун-хен сказал, что Тэхен несколько лет влюблен в какого-то там парня, а меня и знать не знает. Хосок громко фыркает, и Чонгук невольно вжимается в спинку дивана. Хосок предусмотрительно прикладывает ладонь к его лбу. — Ну это ты уже загнул, Гук. Тэхен точно знает, кто ты такой. Ты же оплачиваешь половину счетов. — Так вот оно что? Он терпит меня только из-за денег? — Чонгук протяжно стонет. Громкий смех Хосока немного приводит Чонгука в чувства, и он даже слегка улыбается. — Ой, заткнись. Ты же нищий, сдался ты ему ради денег? И у Тэхена нет другого парня. Иначе мы бы знали. — А может, он просто в курсе о моих чувствах и старается лишний раз не заикаться, чтобы не добивать? — Если бы он знал о твоих чувствах, то не стал бы целовать просто так, без взаимности. — Ну все мы знаем, что этот вариант отпадает, — косится на него Чонгук. — Точно? — Хосок одаривает его скептическим взглядом. — Выкладывай. Хосоки-сонбэним спешит на помощь. И Чонгук рассказывает, хоть и упуская самые жаркие подробности, а то Хосок ему точно не простит, если он заставит его скорбить о почившем мороженом и одновременно с этим думать о его члене. Хосок слушает внимательно и тихо — явно настроен серьезно. Он подрывается с места, только Чонгук доходит до пересказывания событий текущего дня, и мчится к двери, бросая его вариться в котле жалости к себе наедине. На секунду Чонгуку приходит в голову леденящая мысль, что он собирается притащить Тэхена, но тот ведь уже ушел на свидание. Спустя пару минут он возвращается в квартиру вместе с Юнги. Тот брыкается и пытается оторвать от себя Хосока, мертвой хваткой вцепившейся в его футболку. У него до боли оскорбленный вид, но, тем не менее, он позволяет дотащить себя до комнаты и посадить рядом с Чонгуком. — Привет, хен, — радостно здоровается Чонгук, выравниваясь и на всякий случай вытирая лицо, а то мало ли, осталось пятно от мороженого на подбородке. Юнги сдавлено мычит что-то непонятное. — Кто-нибудь потрудится мне объяснить, какого хера меня выкрали в такое-то время? — А лучше было сразу ночью? — резко спрашивает Хосок, скрестив руки на груди. — Давай, хен, колись. Мы же знаем, что ты не так прост. Иначе не выпустим. — У меня пары на восемь, — цедит Юнги. — Тогда до восьми и будем держать, — уверяет его Хосок, нависая сверху, оперевшись локтями о колени. — В кого влюблен Тэхен? Лицо Юнги кривится от замешательства вперемешку с раздражением, но уже совсем скоро становится нечитаемым. — Откуда мне, блять, знать? Хосок шипит, расправляясь, и тыкает пальцем на лицо Юнги. — Он знает. По глазам вижу. Чимин-а совершенно не умеет хранить секреты. Он не мог не проболтаться. Колись. Чонгук с интересом наблюдает, как Юнги неловко ерзает на месте, подмяв ладони под бедра. На Чонгука он и мельком не смотрит. — Да какая тебе разница? — рычит он. — Я не могу сказать, потому что Чимин убьет меня, а я еще слишком молод, чтобы умирать. Хосок, кажется, совсем не удивлен, он сверлит Юнги испепеляющим взглядом, вышагивая перед ним, как полицейский на допросе. Хосок и мухи не обидит, но даже Чонгуку не по себе от его взгляда. — Скажешь, еще как скажешь, иначе я расскажу Чимину о тайном альбоме под твоей кроватью с фотками его зада. Чонгук кривится, когда Юнги пораженно округляет глаза. Он с трудом сдерживает рвущийся наружу смех, когда тот начинает сбивчиво открещиваться от всех обвинений. — Да ну? — фыркает Хосок. — Ты же как Хельга из «Эй, Арнольд», у вас обоих жопа стоит на алтаре. Юнги порывается встать, но Хосок тут же толкает его обратно на диван. — Нету у меня никакого алтаря, а если бы и был, то Чимину было бы пофиг. Хосок не сдается, и у Чонгука как камень с души, хотя внутри все равно зудит желание выпытать, что хранит в себе Юнги. Но как-то нечестно вот так влезать в жизнь Тэхена у него за спиной. Если он молчит и ничего не говорит, значит, на то есть причины. — Хватит. Не говори ничего, хен. Я просто буду и дальше молча страдать, потому что любви моей жизни нравится какой-то левый чувак из интернета. Он явно из какой-то Англии. С идеальным акцентом. Такой, что будет водить его в музеи и исторические места, прямо как Тэхен заслуживает. Он еще и художник, наверное, и дома у него сорок три собаки, которых он спас от верной смерти в приюте. Чонгук замирает под пронзительным взглядом Юнги. Жар быстро ползет вверх по шее, и до него доходит, что он сболтнул лишнего, и о его секрете теперь знает не один только Хосок. Хосок стоит, выпучив глаза и пораженно разинув рот. На долгую минуту повисает напряженная тишина, которую разбивает на осколки громкий смех Юнги. Обычно в такие моменты у Чонгука одна реакция — молча бить. Но едва ли получится ударить Юнги и остаться при руках, так что он просто сжимает ткань своих штанов. Юнги захлебывается смехом, смаргивая брызнувшие из глаз слезы, и Чонгук недовольно хмурится, потому что не так уж это и смешно. — О боже, Чонгук-а, ты же у нас круглый отличник? Чонгук мычит что-то в ответ. — Хорошо, смотри, — говорит Юнги, посмеиваясь. — Он не из Англии. Может, и сводит Тэхена в музей, но только если попросить, а так вряд ли. Скорее всего, дома у него живут сорок три лягушки, которых он спас от вымирания. — Ого, круто! — перебивает Чонгук, подпрыгивая на месте, и с гордостью указывает пальцем на свою грудь. — Тэ нравится, когда я рассказываю про спасение лягушек, но англичанин этот… Хосок посылает Юнги убийственный взгляд, скрестив руки на груди, но буквально через секунду вся его враждебность будто испаряется. Его глаза лихорадочно блестят, медленно расширяясь. — Ох ты ж блин, отличник хренов, — шепчет он. — Не говори ему, хен. Как же это офигенно. Чонгук опять вспоминает свой гениальный план по поиску новых друзей. Он тянется за коробкой подтаявшего мороженого, но Хосок успевает вырвать ее у него из-под носа. — Теперь ты меня отпустишь? — интересуется Юнги, недовольно поджимая губы. Он неуверенно бегает взглядом по комнате и пытается встать. — А Джун знает? — спрашивает Хосок и опять толкает Юнги обратно. — Ну, ты понял, о ком. Юнги согласно кивает, пряча руки в карманы штанов. — Так точно, мужик. Да все уже знают. Кроме лягушатника, судя по всему. Хосок весь светится, как новогодняя елка. — Намджун, собака, во дает. Офигенно. А он неплохо-так вписался в нашу компанию. Юнги ухмыляется и переводит отчасти обеспокоенный взгляд на Чонгука. Не задерживаясь надолго, он пулей пролетает мимо Хосока, отдаленно побаиваясь, что тот успеет схватить его за руку и толкнуть обратно к дивану. Чонгук тоже хочет встать и убежать домой, чтобы и дальше спокойно себе умирать в гордом одиночестве, но Хосок намертво вцепляется в его плечи. У него такое же сосредоточенное лицо, как и когда-то у отца, когда он вздумал толкнуть Чонгуку речь о безопасном сексе. Что тогда была жесть, что сейчас. — Признайся ему. Сейчас же. Иди домой и расскажи ему о своих чувствах. Скажи ему, как тебе хочется вырвать его сердце из груди и нежно держать в своих руках. Понял? — Можно не надо? — тихо шепчет Чонгук. — Рассказывай. Иначе придется мне. Ей-богу, Чонгук, мне не обломится, — ухмыляется он. Иногда Хосок бывает серьезным в шутку, а иногда на самом деле, и сердце Чонгука уходит в пятки, когда он убеждается, что сегодня все-таки именно второй случай. — А можно я как-то потом, ну, через недельку? — Сейчас же. Чонгук со вздохом выпутывается из хватки Хосока. Он зарывается ладонью в волосы и давит в себе желание их повыдирать. — Если мое сердце разобьется окончательно, сам будешь виноват. — Оно разобьется, если ты ему не признаешься, — предупреждает Хосок, подпихивая его к двери. — А теперь вперед. Скажи ему, кто этот тайный краш на самом деле. Только не пали меня. Чонгука с особым усердием пытаются выставить за порог, пока он из последних сил цепляется за дверной косяк и сопротивляется мощным пинкам. — Так и скажу, что это все ты. А у меня, знаешь ли, лучше всех получается спихивать на других вину за свои дилеммы. По коридору эхом разносится громкий смех, и Чонгук делает первый шаг вперед, расправив плечи и гордо подняв голову. Даже слишком гордо для того, кто в любую секунду может блевануть от нервов. Он признается. Может, это к лучшему, а может, и нет. Но Чонгук признается и поцелует Тэхена, а уже потом будет думать о последствиях. Чонгук рвано выдыхает ртом, подойдя вплотную к своей двери. Он лелеет надежду, что Тэхен еще не успел вернуться, и у него есть фора. Его воротит от мыслей о том, что Тэхен сейчас с другим, но, с другой стороны, если он сегодня так и не появится, у него появится отличное оправдание, чтобы не признаваться. Демон, приставленный к Чонгуку, явно твердо намерился пахать на повышение, иначе больше никак не объяснить то, что за дверью он натыкается на уже вернувшегося Тэхена. С Джошуа. Справедливости ради, Чонгук говорил его сегодня не ждать. Да и квартира, если на то пошло, тэхенова: он платит большую часть ренты. Правды ради, Чонгук уже заставал Тэхена в щекотливых ситуациях и ни разу не злился. Даже не хандрил особо. По крайней мере, у него получалось запихнуть всю грусть куда подальше и сконцентрироваться на красоте Тэхена, вместо волнений о том, что он такой красивый не для него. И, может, сейчас это не злость даже, а просто отголоски разбитого сердца, спасибо голой рельефной спине Тэхена и чужим ногтям, впивающимся в кожу. Чонгук даже не обращает, как всегда бывало, внимания на то, с каким изяществом Тэхен двигает бедрами и запрокидывает голову. Пронзительный стук крови в ушах все равно не в состоянии заглушить тихое: «Знал бы ты, как же я хочу тебя, детка», срывающееся с губ Тэхена, пока он сползает ниже по телу красавчика под ним. А демон-то, сука такая, не промах. Чонгук шумно прочищает горло с горящим лицом. Самый лучший вариант сейчас — развернуться, оставить Тэхена доделывать начатое и прибить Хосока. Самый тактичный вариант — как минимум, незаметно выскользнуть из комнаты, а не стоять столбом, пока Тэхен оборачивается и пытается прикрыть голое тело Джеремия. — Чонгук, — зовет Тэхен, но и близко не так шокировано, как чувствует себя Чонгук. Он даже бровью не ведет. — А я думал, ты сейчас со своим тайным мальчиком-красавчиком? У Чонгука в ушах стоит оглушающий шум. Он даже не зол — не имеет права. Но чувство внутри какое-то странное, близкое к тому. Ни злость, ни ревность. Вообще не из этой оперы. Просто как-то больно. Он был в шаге от признания, даже если его толкали туда пинками. А он ведь догадывался, что Тэхен сейчас занят чем-то таким, чем-то похожим, но одно дело думать, и совершенно другое — видеть своими глазами. — Чонгук? — повторяет Тэхен, взволновано сводя брови к переносице. Чонгук возвращается в реальность, беспомощно разевая рот. — А, ну да. Ага, он там это, сдох. Я не буду мешать. Тэхен зовет его снова, как раз в тот момент, когда Чонгук срывается с места, летит в свою комнату, хлопая дверью, и хаотично ищет наушники, чтобы не слышать, как Тэхен стонет для кого-то еще.