Dilemma

Любить Чон Чонгука предельно просто. Тэхен в этой жизни не знает ничего проще, ровно с того момента, как встретил дерганого мальчишку с большущими глазами. Тэхен так-то не верит в любовь с первого взгляда, но у него в первую же секунду образовалась необъяснимая тяга к парню в черной одежде и с салатовым рюкзаком в форме лягушки, который испуганно перешагнул порог класса. Господи, с тех самых пор лягушки заполонили собой почти всю его жизнь, но ему даже, право, плевать. Он ни за что не признается, что лягушки на самом-то деле до жути премерзкие, со всей этой гадкой слизью и противными тельцами. Это разобьет Чонгуку сердце, а Тэхен еще в самую первую встречу поклялся себе этого не допустить. Любить Чон Чонгука предельно просто, думает Тэхен, аккуратно сжимая в руках склизкое создание. Совсем просто, а когда становится сложно, он просто крадет понемногу тепла у других, чтобы ненадолго заглушить ноющую боль в районе груди, которая не устает о себе напоминать. — Ой, вот этот хорошенький, — говорит Джошуа, разглядывая из-за плеча Тэхена красного лягушонка. Тэхен осторожно опускает его обратно в террариум, а то как-то страшно, вдруг еще выпрыгнет, и тогда на него обрушится гнев сразу двух человек: владельца и Чонгука. Тот и так в последние дни какой-то странный. То злой, то нервный. Хотя Чонгук никогда не злится по-настоящему, разве в шутку, и то, когда сильно смущается. Тэхен даже не знает, как это описать, он просто не такой. Обычно они ссорятся крайне редко и всегда несерьезно, но сейчас никаких причин для разногласий нет. И все же Тэхена не отпускает мысль, что это все почему-то из-за него. — Даже не знаю. Это зоомагазин. А вдруг лягушки вымирают из-за того, что их продают и покупают в зоомагазинах? Тэхен со вздохом наклоняется, чтобы получше разглядеть маленького лягушонка. Чонгук ему вроде особо об этом не рассказывал, но кто знает, может, он просто забыл. Но вообще, забыть слова Чонгука до предела сложно, потому что говорит он всегда с таким запалом, что они вгрызаются в память. — Ну это да. Но нельзя же отбирать у лягушек теплый дом только из-за этого? — Джошуа кивает на вольер со щенками. — А у собачек? — Неразрешимая дилемма, — резко выпрямляется Тэхен, сузив глаза. Он покупает лягушонка и большой террариум, который точно займет половину обеденной комнаты, стоящей у них без дела. Будет теперь у Чонгука свой персональный лягушатник. Сам Тэхен слабо разбирается в дружбе и любви лягушек и вообще без понятия, смогут ли они спокойно сосуществовать под одной крышей, так что на всякий случай берет только одну. Им приходится помаяться с установкой. Тэхен точно не знает, как скоро Чонгук вернется домой и вернется ли вообще. Думать об этом как-то не хочется. Он рад за Чонгука. Особенно, если у него все сложится. Он на это надеется. Любить Чонгука легко, даже когда это до безумия сложно. А когда сложно, Тэхен оборачивает руки вокруг чьей-то шеи и целует, пока в голове не остается ни единой мысли ни о Чонгуке, ни даже о человеке, с которым он сейчас вместе. Ему порой за это неудобно, но он всегда дает всем четко знать, что на большее, чем одноразовый перепих, можно не рассчитывать. Джошуа он об этом тоже сказал, еще как только тот его впервые пригласил, и он не против. Ровно как и не против, когда Тэхен толкает его к дивану, как только они заканчивают устанавливать лягушачью обитель. Отвлекаться легко. Всегда. Но не сегодня. Только не с навязчивыми мыслями о том, что губы у Джошуа не такие мягкие, как у Чонгука, и пальцы у него какие-то мелкие. Они не так хватаются за его спину, но все равно неплохо скользят по голой коже. Тэхен отстраняется, чтобы взглянуть на Джошуа, секундой расстроившись, что он — не Чонгук. Он прикрывает глаза, отмахиваясь от лезущих в голову мыслей о лучшем друге. Проходит немало времени, прежде чем у него получается, но все-таки получается. Наверное. Когда Тэхен говорит Джошуа, как сильно хочет его, в памяти снова всплывает образ Чонгука. С раскрасневшейся кожей и разомкнутыми губами, прямо как тогда, когда Тэхен впервые насадился на него глоткой. Когда он сползает вниз по телу Джошуа, только призрачные мысли о Чонгуке помогают его члену заинтересованно дернуться в боксерах, a никак не вполне осязаемые касания другого мужчины. Тэхен как-то никогда особо не тащился от дружбы с привилегиями или просто регулярных партнеров для траха. Просто это все слишком явно наталкивало на мысли о чем-то большем. Но, оглаживая пальцами шею Джошуа и надавливая большим пальцем на его подбородок, он понимает, что это все неправильно. Неправильно спать с Чонгуком, а потом с кем-то другим. Позади него кто-то кашляет, и, обернувшись, он встречается взглядом с застывшим в проеме Чонгуком. Искра возбуждения настолько быстро проходит вниз по позвоночнику, что он не успевает удержать стон внутри. У него даже не получается до конца осознать, что Чонгук стоит сейчас здесь, смотрит, как он лежит на ком-то другом, потому что что-то явно не так. Чонгук весь бледный. Хлопает округлившимися глазами, но не от любопытства, нет, и Тэхену страшно на это смотреть. На боль, замешательство. Он смотрит расфокусированным взглядом в никуда, застыв на месте. Когда Чонгук не отзывается, беспокойство Тэхена только увеличивается. Что-то явно, абсолютно точно не так, потому что, когда Тэхен снова зовет его по имени, он бормочет в ответ что-то невнятное и уносится прочь. Тэхен со скоростью света перекатывается с чужих бедер и начинает хаотично застегивать все пуговицы. Джошуа смотрит на него в полнейшем замешательстве, но встать все же помогает. — Извини, просто. Извини, вот, да. Ты это, не забудь, кхм, — Тэхен кивает на выглядывающий из-под резинки трусов член, — хуй свой, вот. Он пулей вылетает из комнаты, пропустив мимо ушей реплику Джошуа: «Да я оставлю его на столе до следующего раза» и даже не убедившись, что тот точно ушел. Он секунду мешкает перед дверью Чонгука, поднеся кулак, чтобы постучать, но в итоге решает просто открыть ее. Дело вот в чем: Чонгук не любитель задушевных разговоров. Тэхен это прекрасно понимает и давить на него не хочет, он просто будет рядом. По крайней мере, пока Чонгук не убедится, что он здесь и в любой момент готов его выслушать. Точно пока сам не убедится, что с ним и со всеми их друзьями все в полном порядке. Чонгук лежит на кровати в наушниках, зарывшись лицом в подушки. Тэхен недолго колеблется, но все же присаживается на край кровати, и Чонгук от неожиданности так сильно дергается, что едва не валится на пол. — Извини, — говорит Тэхен, пока Чонгук стаскивает наушники с головы. Он смотрит почему-то до жути загнанно, и Тэхен на секунду теряется. В его голове одна за другой проносятся куча возможных причин такой реакции, навевая панику. Он лишь надеется, что она не просочится в его голос. — Все нормально? Чонгук быстро и часто кивает, принимая сидячее положение. — Ага. Не хотел мешать вам с Джоном Джейкобом Джинглгеймером Смитом. Даже после шутки глаза Чонгука тонут в печали. Он не старается выдавить из себя улыбку и весь съеживается, чтобы казаться еще меньше. Тэхен коротко ему улыбается. — Даже не спорь, это было уже на грани. Чонгук посылает ему в ответ натянутую улыбку и смотрит в сторону все тем же безрадостным взглядом. — И все хорошо. Я его выгнал. — Мог бы и не выгонять, — выдает Чонгук, заметно оживившись. Он не смотрит на Тэхена напрямую, только мельком бросает на него короткие взгляды, тут же опуская глаза вниз. Тэхен опускает ладонь на его колено, большим пальцем поглаживая голую кожу, чтобы обратить на себя внимание. — Если хочешь, можешь даже ни о чем мне не рассказывать, я просто хочу знать, что все нормально. Честно. — Ага, ага, у меня просто живот болит. Зря я столько мороженого съел. О нет. Мороженое — плохой знак. Чонгук, похоже, и сам понимает, что сболтнул лишнего, раз так кривится. Вот теперь Тэхен точно волнуется, потому что за всю их дружбу у Чонгука было не так много мороженных срывов, но каждый был хуже предыдущего. — Так, мороженое в паре с Дюймовочкой? Чонгук упорно молчит, и Тэхен окончательно убеждается, что да, это самый настоящий экстренный случай. Даже когда Чонгук уверяет его, что все не так, и отрицательно качает головой. Тэхен не станет на него сейчас давить, а просто отведет в гостиную, где они оба вдоволь наплачутся, пока принц фей будет искать свою крохотную любовь. — Гуки, малыш, сейчас самое время назвать имя твоего краша, чтобы я со спокойной душой мог его придушить. Чонгук протестующе мычит и хватает Тэхена за руки, когда тот пытается отстраниться. — Нет, — возражает он. — Нельзя убивать людей только из-за того, что они не отвечают на чувства взаимностью. — Да ну? С чего бы это? — фыркает Тэхен. — Вообще-то, это преступление, хен, — отвечает Чонгук, откидываясь спиной на кровать. — Мне судьбой приписаны жалкие страдания. Все нормально. Понял, принял. — Скажи имя, — Тэхен со вздохом взбирается на Чонгука и берет его щеки в ладони. Он сжимает щеки Чонгука, пока его губы не сплющиваются как у рыбы. — Нет, — мычит он, хватаясь за запястья Тэхена, но не отталкивает. — Я не хочу портить нашу дружбу. Тэхен поднимается, тяжело вздыхая. Ничего, он немного покопает и обо всем разузнает. Может, припугнет немного. Хосок быстро сдастся, если сильно дернуть его за уши. — Ладно, так уж и быть. Вставай. У меня для тебя кое-что есть. Чонгук хоть и нехотя, но все же послушно встает и плетется за ним. Тэхен бодро шагает вперед в предвкушении. Он знает, что не просто так завернул тогда в зоомагазин вместо приюта. Это все происки вселенной, сам бог соулмейтов наставил его на путь помощи Чонгуку. — Это что? Чонгук обходит террариум, тщательно исследуя его взглядом. — Тэхен, это что такое? — Твой лягушатник, — говорит Тэхен, показывая пальцем. — Ну типа того. Я понимаю, что он не совсем такой, как… — Ох, а вот и он! Чонгук склоняется над террариумом, снимая крышку, и неуверенно тянется к ярко-красному лягушонку. Его глаза загораются азартом, а с губ срывается милое хихиканье, когда лягушонок отпрыгивает подальше. — Я сначала хотел купить жабу, — признается Тэхен, неловко переступая с ноги на ногу за спиной Чонгука, который двигается вслед за прыгающим лягушонком. — Но, кхм, честно говоря, они стремные. Чонгук его вообще, судя по всему, не слушает. Он полностью увлечен лягушонком, пытаясь поймать его во второй раз. — И я купил красного лягушонка, так что, — Тэхен показывает на себя рукой, хотя Чонгук его все равно не видит, — так что теперь тебе придется постоянно думать обо мне. — Да я и так уже, — бормочет Чонгук, тут же замирая и бросая на него испуганный взгляд. — Ну, знаешь, по-братски. — Ой, заткнись. Тебе нравится? — смеется Тэхен, пиная его. — Я уже люблю его, хен. Назову его Фредом, — аккуратно закрыв террариум, поднимается Чонгук. — Фредом? — вяло переспрашивает Тэхен. И чего удивляться, это же Чонгук. Кивнув, Чонгук втягивает Тэхена в тесные объятия. — Гарри Поттер. Спасибо, Тэ. Тэхен немного отстраняется, чтобы тоже обхватить его руками. Он дышит загнанно и сам не знает, почему. Самый обычный прилив нежности, сколько их уже было, но Чонгук улыбается так особенно, и Тэхену невозможно хорошо от того, что он смог поднять ему настроение. — Слушай, а может, — начинает Тэхен, но обрывает себя на полуслове. Если Чонгук сейчас страдает от разбитого сердца, это может и не помочь. Не все залечивают раны, целуясь с другими. — Забей. — Что? — Чонгук вскидывает бровь. — Ну, я хотел предложить тебе поцеловаться, но потом решил, что это сейчас не в тему. Чонгук съеживается. Тэхен так и знал, уж лучше молчал бы. Он чувствует на щеке невесомый поцелуй, и сердце пропускает удар. Он все еще ощущает невидимые следы другого человека на своей голой коже и радуется, что Чонгук стирает их, заменяя своими. Это отнюдь не лучший и не самый здравый способ справляться. Но он так давно хочет Чонгука, что уже даже не может корить себя. Он хранит все свои чувства в глубоком кармане, держит всегда при себе и лишь изредка дает им волю, подставляясь под жалящие стрелы. — Чонгук, — шепчет Тэхен, зарываясь ладонью в волосы на его затылке. Они не трогают друг друга, как раньше, и даже еще не разделись, но почему-то этот момент кажется интимней, чем все предыдущие разом. — Мне так жаль, что тебе было грустно на уровне мороженого и Дюймовочки. Чонгук передергивает плечами и пытается отстраниться, но Тэхен лишь сильнее прижимает его к себе. Он держит его в крепкой хватке, пытаясь успокоить. — Эм, ну, это не твоя вина, хен. Тэхен хочет посмотреть ему в глаза, но он упорно отводит взгляд в сторону. — Хочешь, приготовлю что-то поесть? Лапшу? Пиццу? Чонгук мотает головой. — Обнимашки и фильмы? И снова то же самое. Сердце Тэхена болезненно сжимается. — Хочешь, еще раз поцелуемся? Чонгук не качает головой. Теперь он вообще никак не реагирует, но хоть встречается с ним глазами. Он ничего не отвечает, и Тэхен неуверенно подается вперед. Реакцию Чонгука тяжело расценить, тем более, когда он сначала отказывается отвечать. Но он цепляется за спину Тэхена, рвано выдыхая, и Тэхен понимает, чего Чонгук хочет, но о чем боится попросить. Может, все потому, что он был с Джошуа. Может, все потому, что Чонгук терпеть не может свою уязвимость и не любит чувствовать нужду в чужой заботе. Тэхен неторопливо двигает губами, ослабив хватку, на случай, если он захочет отстраниться. Но он даже не пытается, наоборот, двигает губами в ответ, выбивая из Тэхена шаткие вздохи. Их губы нежно сминают друг друга. Тэхен оттягивает волосы Чонгука, оставляя невесомые поцелуи по контуру его губ. Целует уголки рта, нижнюю губу, верхнюю губу и ловит ртом рваные выдохи. Эгоистично все это, думает Тэхен, целуя его, но Чонгук сам тянется к нему, будто хочет этого не меньше. Он дышит через раз, и сердце Тэхена болезненно ноет. Чонгук цепляется за него почти до боли, и Тэхен даже разрешил бы разорвать себя на части, лишь бы ему стало хоть чуточку лучше. Чонгук скользит языком в его рот, и Тэхен чувствует это. Он переводит руки с его спины на щеки, чтобы убедиться в своих догадках. Он отстраняется и видит плотно зажмуренные глаза, поблескивающие влажные дорожки и цепляющиеся за ресницы слезы. Он хочет спросить, что случилось, потому что Чонгука непросто пробить на слезы. Он если и плачет, то со всякой фигни, или если на него просто навалилось слишком много всего, но это очень и очень редко. — Не смотри, — загнано шепчет он, и Тэхен просто не выдерживает. Он смотрит. Как минимум, чтобы стереть большими пальцами влажные дорожки с его лица, прежде чем притянуть снова к себе. — Так, ладно, нам точно нужна еда. — Нет, все нормально. Я вернусь к Хоби-хену, чтобы ты спокойно позвал Джошуа обратно, — Чонгук прячет лицо в сгибе локтя, выпутавшись из объятий. — Фиг ты от меня отделаешься. Ты теперь у меня в заложниках, — Тэхен вздыхает так громко, что Чонгук поневоле хмурится. — Да я правда не против, хен, я не хотел вам мешать, — он хмурится только сильнее, несмотря на его шутку. Любить Чон Чонгука проще простого, но иногда его так сильно хочется стукнуть. Любя, конечно, но стукнуть. — Я рад, — честно признается Тэхен. — Но мы так давно не проводили время вместе, так что нафиг его. — Но мы же и так каждый день вместе, — Чонгук бросает на него настороженный взгляд. — Ах, раз так, то я позову Джошуа. Может, хоть он будет меня ценить, — дразнится Тэхен, довольно наблюдая за раздраженно мычащим Чонгуком, который резко хватает его запястье. — Нет, мои моральные принципы не дают мне отпустить тебя к нему, — говорит Чонгук. — Он же собак ненавидит, забыл, что ли? Его эгоистичная сторона хочет копнуть глубже и добиться от Чонгука нормальных объяснений. Хочет узнать, правда ли он так ревнует. Та сторона, которая эгоистично хочет, чтобы Чонгук любил его в ответ, думает, что так оно и есть. А другая сторона вообще без понятия. Чонгук еще никогда так не реагировал на его одноразовых партнеров. — Так мы же выяснили, что ты это все выдумал. — Хватит бросаться беспочвенными обвинениями, — краснеет Чонгук. Тэхен закатывает глаза. Любя. Ему безумно хочется целовать и целовать Чонгука, пока у него не отвалятся губы. — Так, еда, — мурлычет Тэхен, уговаривая себя не поддаваться соблазну. * Недалеко от кампуса есть одно место, где Чонгук любит прятаться от всего мира. Оживленную магистраль пересекает железнодорожный путь, который ведет прямо к небольшому лесу, где мусора в разы больше, чем его обитателей. Мусора, оставленного бухающими студентами. Чонгук любит приходить сюда за умиротворяющей тишиной и собирать по пути мусор. Компанией ему служат одни лишь единичные белки, хотя как-то раз он наткнулся на змею у реки и еще долго боялся совать сюда нос. Здесь классно гулять в теплую погоду. Но не классно, когда за тобой хвост. — Ты какого хрена здесь забыл? Чонгук подпрыгивает на камне у неглубокой реки, едва не задев ногой стоящий рядом мусорный пакет. Он бросает камешки на водную гладь в надежде, что они начнут отскакивать от поверхности. Чимин стоит неподалеку, недовольно насупившись и скрестив руки на груди. — Я переживаю тяжелый кризис, что, не видно? — отвечает Чонгук, вскакивая на ноги. К его стопам липнет грязь, а под пальцами хлюпает вода. Он так сливается с природой, а Тэхен вечно ворчит по этому поводу и беспокоится, что он ненароком наступит на что-то острое и поранится. — Хм, а этот кризис, часом, не связан с тем, что Тэхен подкупил Хосока и заставил рассказать ему о твоем краше, а еще припугнуть, что, цитирую: «повырывает ему все патлы нахер и заставит пожалеть о своем рождении?» Голос Чимина слишком явно сочится сарказмом, и Чонгук хмурится, заходя чуть дальше в глинистую воду. Она хоть прозрачная, это же хорошо? — Или со словами Хосока, что Тэхену пойдет лысина, и хуевой тучей отфотошопленных фоток, где он без волос? Чонгук брызгает в Чимина водой. — Нет, — ворчит он, — это потому, что все мои друзья долбоебы и не дают мне забрать документы, потому что никак не могут смириться с тем, что природа — мой истинный институт. Чимин тихо посмеивается, снимая обувь и закатывая штанины. — Ты ж не выживешь без Хоби-хена. Чонгук морщит нос. Он бы поспорил. Может, его жизнь наоборот станет только спокойней. — Может, и так. — Или без Тэхена. Он не утруждает себя ответом, потому что да. Тут можно даже не пытаться кого-то обмануть. Чимин смеется, шагая навстречу прохладной воде. На время повисает тишина, и Чонгука уже не так бесит чужое присутствие. Он благодарен Чимину за то, что тот относится с пониманием и не нарушает тишину, пока они вместе бросают камешки. — Слушай, есть у меня один друг, — внезапно говорит Чонгук. Его накрыло неожиданное желание выговориться, когда он подобрался мыслями слишком близко к теме взаимоотношений Тэхена и Джошуа. — И он там это, занимается всяким с, кхм, человеком, который ему вроде как нравится. Чонгук мнется, когда видит, что глаза Чимина потихоньку наполняются озорством. Чимин и Тэхен близки. Нужно будет аккуратней подбирать выражения. — И он не знает, ну, стоит ли продолжать, раз есть чувства. Понимаешь, они у него безответные. Так что это все как-то неловко, да и дружба под угрозой. Но так получилось, что он поцеловал его и теперь никак не может остановиться. Чимин фыркает, но тут же примирительно вскидывает руки под уничижительным взглядом Чонгука. — И что это за друг такой? — Ты его не знаешь, — выпаливает Чонгук, выходя из воды и взбираясь обратно на свой камень. Его тяготят все эти мысли. В его теле так много любви к Тэхену, что уже попросту не найдется место для чего-то еще. — Хосок твой единственный друг, — шутит Чимин и гордо сам себе улыбается. — И он такой же очевидный, как вырвиглазные волосы Тэ. Мы б уже давно все знали. — Это не Хосоки, — вздыхает Чонгук, понурив плечи. Чимин только сильнее ухмыляется и смотрит вниз, как вода омывает его ноги. — Тэ? — Ой, да неважно, кто, — возмущается Чонгук. Его лицо уже горит. Мог бы и догадаться, что разговор с Чимином принесет только новые травмы. — Нет? А то я улавливаю слишком явную параллель с его нынешним состоянием. Чонгук замирает. Он любит Джошуа? Собаконенавистника, вполне возможно, любителя пожрать лягушек и просто красавчика? Его любит? И тот не любит Тэхена в ответ? — Хуйня полная, — выпаливает Чонгук. — Да я на сто процентов уверен, что каждый, кому везло с ним поцеловаться, влюблялся в него. Как минимум, точно что-то чувствовал. Ну просто невозможно не. Это эффект Тэхена. И хорош так лыбиться. Чимин так широко улыбается, будто точно знает. Но это же невозможно, Чонгук же умеет скрывать свои чувства. — Ты это из личного опыта говоришь? — Нет? Мы ни разу даже не целовались, — лепечет Чонгук, подскочив и подхватив с земли мусорный пакет. — Да я же своими глазами видел, как вы пытались друг друга сожрать. — Ничего не знаю, ищи себе новые глаза, эти сломались, — отрезает Чонгук. Чимин хихикает и семенит за Чонгуком, который с удвоенным энтузиазмом собирает мусор. Внутри него начинает бурлить паника. Вот лучше бы молчал. Чимин точно проболтается и при этом обязательно Тэхену. Он напишет Тэхену, как только они разойдутся. И теперь ему придется не спускать с Чимина глаз. Мало ему было одного Хосока, теперь еще и с Чимином придется возиться до конца своих дней. — Чонгук, а ну стой. Послушай. Гук-а, иди сюда. Чимин останавливает его, схватив за плечо, и разворачивает к себе лицом. В его чертах еще проглядывается насмешка, но уже, спасибо, не столь явная. — Послушай, — начинает он, — расскажи Тэ обо всем. Он будет рядом, несмотря ни на что, сам же знаешь. Он не хочет признаваться отнюдь не из-за страха его потерять. Он знает, что Тэхен его не бросит, но он до глубины души боится услышать отказ. И как им вообще потом жить вместе под одной крышей? — Он даже шутить не будет, ты не подумай. Я считаю, нужно ему все-таки признаться. — Прошу, не надо, — шепчет Чонгук, которому уже надоело все отрицать, тем более что Чимин и так бы выдушил из него признание. — А я и не собирался. Признаваться должен ты сам, — говорит он, резко подобрев. — Я не хочу, чтобы он в итоге чувствовал себя отвратно, — признается Чонгук. Потому что так оно и будет. Сердце Тэхена больше, чем вся популяция лягушек, увеличенная в десять раз. Чонгук не хочет, чтобы он потом корил себя за все. — Тэхен, наверное, сразу женится на тебе, даже если он не… Чимин резко останавливается, выпучив глаза. Чонгук сейчас взорвется от волнения под его паникующим взглядом. — Твою мать. Забудь, я ничего не говорил. Хотя от слов своих все равно не отказываюсь. Он женится на тебе, наверное. Он вечно втирает мне, что вы были созданы для того, чтобы вместе прожить долгую жизнь на лягушачьей ферме. Чонгук недоуменно смотрит на покрасневшие щеки Чимина. — Да при чем тут вообще лягушачьи фермы? — Неважно, — стонет Чимин. — Просто признайся, хорошо? И не загоняйся ты так. Он мне уже весь мозг твоими губами промыл, такое ощущение, что это мы с тобой сосались. Чонгук толкает Чимина. Теперь он уже не забавляется, только смотрит обвинительно. Но это же шутка, да? — Я тебе просто говорю, — смеется Чимин. — Он, наверное, перестанет с тобой целоваться, только если ты запишешься в последователи РЕТА. Поверь мне на слово. Признайся ему, Чонгуки. * Впервые Тэхен увидел Чонгука, когда тот проходил меж пустых рядов в классе, бегая вокруг широкими и до того напуганными глазами, что Тэхену стало аж не по себе. Он замечал тот же взгляд, когда Чонгук относил задания на сдачу, или когда его ругали за плохие оценки. Тэхен замечал его, когда Чонгук первые разы выбирался куда-то с ними, еще не до конца привыкший к их компании или атмосфере вечеринок. Такой же взгляд у него был, когда Хосок неудачно свалился с велосипеда, и его пришлось везти в больницу. Обычно у Тэхена получается безотказно выяснить причину, но сейчас он в полнейшем ступоре. Все началось с того момента, когда Чонгук вернулся из своего места. Он не сказал, куда уходил, а вернувшись, принес с собой въедливый запах грязи и полный пакет мусора. Он окинул Тэхена, сидевшего на диване, паникующим взглядом. Тэхен сначала думал, что он примет душ и вернется в свое привычное состояние, но в итоге он наоборот стал смотреть на него еще более диким взглядом, будто в любой момент мог признаться, что случайно задавил Фреда. — Гук, — говорит Тэхен — кричит, точнее, — потому что Чонгук завис на наблюдении за кофеваркой и совершенно не реагирует на окружающий мир. — Что случилось? Чонгук вздрагивает от его голоса, и Тэхен беспокойно вздыхает. Они толком и не говорили с того самого случая, и Чонгук все время избегал его как мог. Они больше не целуются, потому что Тэхен не хочет делать первый шаг и давить на него. Но ничего страшного. Он же затеял это исключительно ради помощи Чонгуку, а не для утоления своих желаний. — Ничего. Тэхен облокачивается на стойку напротив Чонгука и молчаливо сверлит его взглядом. Он весь напрягается из-за волнения. — Ты виделся с ним? Ну, с этим самым. Он опять вздрагивает. Тэхену теперь уже страшно, что это он во всем виноват. — Если не расскажешь, я заплачу. И затоплю всю комнату соплями, — грозится Тэхен, но так, чтобы Чонгук точно уловил шутку. — Да ничего. Я просто волнуюсь за, кхм, экологию, — дуется он. — Экологию, — повторяет за ним Тэхен, отталкиваясь от стойки, чтобы подойти ближе. — Ага, — дрожащим тоном отвечает Чонгук и зарывается ладонью в волосы, надув щеки. — Экология в беде, хен. Ты бы тоже озаботился. — Я уже, — осторожно говорит Тэхен, неуверенно обвивая руками шею Чонгука. Они оба ступают по неизведанной территории. Он не любитель забегать догадками наперед, но что-то явно изменилось. Теперь он свободно может утешать Чонгука, как ему всегда хотелось, вот только не знает, нужно ли. — Но загоняешься ты не из-за этого. Чонгук переплетает их пальцы и не отталкивает, а наоборот притягивает ближе. — Честно. Я пошел к реке, потому что мне стало дурно от универа, а потом заметил там кучу мусора. Он не смотрит ему в глаза, значит, точно врет, но Тэхен не будет докапываться. Он несильно нажимает большим пальцем на артерию, вздыхая. — Ладно, как скажешь. Тэхен скользит ладонями вниз по груди Чонгука, крепче сжимая его пальцы. Он тянет его за собой, пока Чонгук не шагает послушно вперед. — Так, хватит уже думать про универ и благополучие Земное, — ухмыляется Тэхен. — Садись на диван, у нас вечер безответственности. Чонгук сначала пытается отстраниться, но очень быстро сдается. Тэхен прекрасно знает, что если бы он хотел, то уже давно бы выпутался из хватки, и поэтому победно улыбается. — У нас с тобой и так один сплошной вечер безответственности. — Ох уж эта студенческая жизнь. Садись. Ищи, чего бы нам посмотреть. Убедившись, что Чонгук не возникает, Тэхен пробегается по всей их крохотной квартире в поисках верных помощников для поднятия настроения. Возвращается он уже с доверху набитыми карманами и занятыми руками, натыкаясь на Чонгука, который сидит по-турецки и сосредоточенно смотрит старую драму, которую они уже оба засмотрели до дыр. — Отличный выбор, — довольно отзывается Тэхен. Он заваливает столик бутылками и снеками и опустошает карманы на диван. — А это еще зачем? — бормочет Чонгук, уже начиная краснеть, когда тянется за флаконом масла. — Не для того, — смеется Тэхен, отбирая у него бутылек. — Это эфирное масло. Вызовет, наверное, сильное раздражение, если использовать как смазку, не знаю. Не проверял. И особым желанием не горю. Чонгук сидит с напускной невозмутимостью, и Тэхен пытается втиснуться между ним и спинкой дивана. — Ты что творишь? — спрашивает Чонгук, когда Тэхен опускает руки на его спину. — А лягушки не так, что ли, спариваются? Не присасываются к спине? — спрашивает Тэхен, сжимая пальцами его плечи. Он настолько напряжен, что его мышцы просто каменные на ощупь. — Чт… ах, — резко вздыхает Чонгук. Тэхен довольно представляет, как он сейчас краснеет. — Заткнись. Тэхен плотно стискивает губы, но даже так не может до конца удержать все смешки внутри, пока разминает плечи Чонгука. Он сам вообще ни разу не профессиональный массажист. Вряд ли у него получается хоть сколько-то хорошо, но Чонгук так часто рвано вдыхает и издает низкие полустоны, что Тэхену начинает казаться, будто он занимается этим всю свою жизнь. Тэхен проводит большими пальцами вниз по спине, и Чонгук склоняет голову набок. Он хочет завалить его кучей вопросов, что уже долго не дают покоя, хочет заставить его рассказать всю правду, но знает, что сейчас не время и не место. Вместо этого он просто отпускает комментарии по поводу фильма, заставляя Чонгука время от времени хихикать, и старается не думать о том, какая же это ужасная затея, потому что ему слишком нравится, когда тело Чонгука вот так давит на его собственное, и еще больше нравится чувствовать его мышцы под своими руками. — Можно? — спрашивает Тэхен, слегка поддевая подол чонгуковой футболки. — Мм, — выдыхает Чонгук, полностью забывшись в прикосновениях Тэхена. Хорошо, думает Тэхен, и запускает руки под футболку. Ему так хочется, чтобы Чонгук хоть ненадолго забыл о том человеке и ноющей боли в груди. — Уверен? — хихикает ему прямо на ухо Тэхен, опустив подбородок на плечо. — Ты что-то где-то не здесь. — Да, хен. Все супер, — кивает Чонгук. Тэхен прячет улыбку в ткани его футболки, прежде чем снять ее. Он сжимает губы в тонкую линию, чтобы ненароком не застонать от соблазнительно перекатывающихся, когда Чонгук поднимает руки, мышц. Он осторожно выливает в ладонь эфирное масло, стараясь не пролить, хотя по большому счету все равно, диван и так уже старый и грязный. Чонгук напрягается и недовольно шипит, когда Тэхен прикладывает к его спине холодные от масла руки. — Скотина. Их окутывает уютная тишина, пока Тэхен распределяет масло по всей его спине и начинает водить руками. Тэхен и сам не в курсе, чем сейчас занимается, но старается внимательно следить за изменениями в реакции Чонгука. Обращает внимание на то, какие движения заставляют его рвано выдыхать, и как он стонет, когда Тэхен с нажимом проводит по шее. — Так приятно, хен, — мурлычет Чонгук, еще сильнее откидываясь назад, когда Тэхен скользит ладонями по его бокам. Чем сильнее он к нему прижимается, тем сложнее становится продолжать. Живот Тэхена наливается тяжестью от такой близости. Интересно, привыкнет ли он когда-нибудь к такому Чонгуку? Он надеется, что нет. — Отлично, — шепчет Тэхен, оставляя невесомый поцелуй на его шее. Он оглаживает его живот, прижимая к себе, и целует пульсирующую артерию на шее. Чонгук едва слышно стонет, и Тэхен чувствует вибрацию своими губами. Он улыбается, обвивая Чонгука руками, и покрывает его кожу поцелуями. — Уже лучше? — интересуется Тэхен, проводя поблескивающими от масла ладонями по чонгуковой груди, пытаясь ухватиться за его сердцебиение. Он скользит пальцами вверх по шее к подбородку, чтобы развернуть лицом к себе и своими глазами проверить его душевное состояние. Еще один полустон, и они целуются. Тэхен не знает, кто первым подается вперед, но после разделенного на двоих вдоха их губы накрывают друг друга. Тэхен пробует на вкус его выдохи, а их носы постоянно неловко сталкиваются, но даже это не мешает наслаждаться моментом. Он позволяет Чонгуку взять инициативу в свои руки, отдает ему полный контроль над ситуацией и ослабляет хватку, чтобы тот мог удобно развернуться. Но он не двигается, все так же прижимаясь своей твердой, подтянутой спиной к груди Тэхена. — Поцелуй меня, — шепчет Чонгук ему прямо в губы, и кто Тэхен такой, чтобы отказываться. Он целует развязней, глубже и до безумия хочет заставить Чонгука забыть о своей неразделенной влюбленности и боли в груди, как сам забывает обо всем в объятьях других. Он целует Чонгука, пока руки сами не скользят вниз по чужой груди, пока в уши не врезается тяжелое дыхание и влажные звуки целующихся губ. Он целует Чонгука, пока тот не начинает стонать, протяжно и низко. Он целует Чонгука и отстраняется с тихим шипением, прижавшись своим лбом к его, переводя дыхание. Тэхен боится, что Чонгук уйдет, но он только откидывает свою голову обратно ему на плечо. — Не стоит. Тэхен тяжело дышит и проводит ладонью линию вниз от груди Чонгука. Его сердце так бешено бьется, что уже можно смело начинать волноваться. — Потому что… потому что мне сейчас не нужны уроки. Пока. Тэхен беззлобно на него шикает, гладит большим пальцем по щеке и снова поворачивает лицом к себе, чтобы оставить невесомый поцелуй в уголке рта. Вообще, можно признаться, но это будет уже верх эгоизма. Лучше просто сказать, что он не против целовать Чонгука просто так, без всяких уроков, не заикаясь о чувствах. А то Чонгуку и так больно, ему надо просто отвлечься. Не нужны ему еще сверху страдания из-за влюбленности лучшего друга. Тэхен не хочет, чтобы все выглядело, будто он воспользовался его уязвимым положением. — Но я хочу, — тихо признается Тэхен. — Но все нормально, если ты нет. Но типа, знаешь, желание — это тоже вполне себе причина. Чонгук хаотично бегает взглядом по его лицу. — Ты хочешь, — пораженно повторяет он. Тэхен кивает, неуверенно поглаживая его шею. Он даже не догадывается, что сейчас творится у Чонгука в голове и злится, потому что раньше всегда получалось. — Ты хочешь целовать меня просто так? То есть, тебе нравится меня целовать? Тэхен морщит нос, потому что Чонгук, кажется, просто издевается, хоть и выглядит не очень-то веселым. Он все равно согласно кивает. — А еще, если вдруг захочешь еще поучиться, я не против. Своеобразное приглашение. — А как же Джошуа? — Впервые слышу, — шепчет Тэхен и снова целует. Он зарывается ладонью в волосы Чонгука, поддаваясь клубящемуся внутри возбуждению. Расслабленная атмосфера постепенно наполняется вожделением, когда Чонгук жадно целует его в ответ. Чонгук целует его как в последний раз, и Тэхена изнутри рвет на части. — Так ты поэтому делал мне массаж? — выдыхает Чонгук ему в губы. — Нет, — пытается объясниться он, но не может, потому что Чонгук почти сразу затыкает его новым поцелуем. — Я правда хотел, чтобы — ох, блин — ты расслабился. Чонгук кусает его нижнюю губу, зализывает и посасывает, пока из груди Тэхена не вырывается несдержанный всхлип. Чонгук только сильнее распаляется и проводит пальцами вниз по его рукам, пока не накрывает ладони Тэхена своими. Тэхен невольно стонет, когда Чонгук опускает его ладонь между своих ног. Тэхен сжимает уже вставший член в руке. Чонгук не сильно шумит, но Тэхену нравится прислушиваться к едва уловимым мягких вздохам, срывающимся с его губ. — Чего тебе хочется? — выдыхает Тэхен, немного отстранившись, и Чонгук прячет лицо в основании его шеи. Он нерешительно прижимается губами к коже, прокладывая дорожку из поцелуев вверх к подбородку. — Сам не знаю, — робко шепчет он в ответ, совсем смутившись. Тэхен кивает, мерно выдыхая через нос, чтобы успокоить сердцебиение и вернуть себе власть над телом. — Ничего страшного. Чонгук раздосадованно вздыхает, отстраняясь. Вид у него такой же расстроенный. — Гуки, нам же не обязательно что-то делать. Малыш, я просто хотел, чтобы ты расслабился. — Но я хочу, — отрезает Чонгук, поднимаясь. Он устало проводит ладонью по волосам. — Правда хочу. — Хорошо, — отвечает Тэхен, закусив губу. Чонгук смотрит на него таким взглядом, что Тэхен невольно смеется. Не сдерживается. Все нервы и неуверенность выходят наружу вместе со смешками, и когда Чонгук смотрит на него еще более красноречивым взглядом, приходится прикрыть рот ладонью, чтобы не так сильно смущать его. — Что смешного? — Ничего, — уверяет его Тэхен. — Ты просто такой милый, Чонгуки. Не нужно так загоняться, я серьезно. — Нужно, — болезненно вздыхает Чонгук. Он опять смотрит на него этим своим взглядом, быстро отворачиваясь. — Ты же мой лучший друг. Смех тает на кончике языка, и Тэхен согласно кивает, хоть Чонгук и стоит к нему спиной. — Да. И останусь им, даже если мы переспим, Гук. Чонгук несколько раз кивает, поворачиваясь к нему лицом. От него снова волнами исходит волнение, и Тэхену от этого даже как-то тепло на душе. Он так искренне переживает за их дружбу, хотя вряд ли в этом мире существует хоть что-то, способное отвернуть Тэхена от него. И именно поэтому Чонгука очень легко любить. Просто любовь значит для Тэхена столько же, сколько их дружба значит для Чонгука. — Даже так? — начинает он. — Даже если я скажу, что мне п-правда хочется? Что я л-люблю те… целовать тебя. Вот. Целовать тебя. Мне очень-очень нравится. И трогать тоже. Наверное, даже больше, чем положено лучшему другу. Тэхену так тепло, что он поневоле улыбается сам себе. Он и так знает, что умеет круто целоваться. И Тэхен рад, что Чонгук тоже оценил, он ведь, как-никак, единственный человек, которого ему все это время хотелось поцеловать. — Это вообще ничего не меняет. Мне тоже нравится с тобой целоваться, Чонгук. Даже больше. Намного, намного больше. — Хорошо, — говорит Чонгук. — Извини, я опять все испортил. Тэхен со вздохом поднимается на ноги и опускает руки ему на плечи. — Малыш, ничего ты не испортил. Я прекрасно все понимаю. Секс с лучшим другом — вопрос тонкий. Чонгук кивает и неуверенно опускает руки на бедра Тэхена, будто хочет притянуть к себе ближе, но не может решиться. — Но это только если есть чувства, они все усложняют. А ты вряд ли влюбишься в меня, просто подержавшись за член. Изначально это задумывалось как шутка, но все веселье куда-то испаряется под пронизывающим взглядом широко раскрытых глаз. — Так что прекращай копаться в себе и расслабься, Гук. Я всегда буду твоим лучшим другом. — Мне теперь неловко, — тихо признается он. — Ладно, я пошел умирать в свою комнату. Тэхен жалобно стонет, когда Чонгук на секунду отходит назад, тут же затем впиваясь в его губы своими. * Они не спешат. Чонгук все еще часто целуется неуверенно и робко, будто не до конца верит Тэхену, и потом неловко отстраняется. Тэхен предлагает ему свою помощь, предлагает коснуться, но не спеша. Они не спешат, и Тэхен ни разу не против, хоть ему и вечно не терпится заставить Чонгука кончить снова. Он не давит на него, но Чонгук так сладко стонет ему в губы и так сильно вжимается в его бедра своими, что Тэхен бездумно толкается вперед. А потом их привычный медленный ритм летит к чертям. Чонгук, ей-богу, почти постоянно сам лезет к нему с поцелуями. За его внешней робостью скрывается неутолимый голод. Тэхену нравится трогать Чонгука и нравится делать ему приятно. Он до сих пор пытается наставлять его, ненавязчиво помогая Чонгуку, когда он решает впервые ему отсосать, и хвалит, когда тот вспоминает, что именно нравится Тэхену. Ему просто нравится быть рядом с Чонгуком, он счастлив и без попыток подтолкнуть его к большему. И совсем не ждет, что Чонгук сам попросит об этом. Так что, когда Чонгук своими желаниями подбирается к сексу, Тэхен со всей уверенностью решает, что он приболел. Все случилось на биологии. Тэхен нутром чувствовал неладное. Чонгук то и дело беспокойно ерзал на стуле, отбивая карандашом хаотичный ритм по столу. Тэхен бы выхватил его у Чонгука из рук, если бы сам не сидел как на иголках. Беспокойства добавляло еще и то, что Чонгук не раз, а целых два раза неправильно ответил на вопрос профессора. Ему пришло сообщение. Тэхен тогда достал телефон, твердо намерившись узнать, что произошло, как увидел это. чонгук: крч я кажись хочу заняться СеКсОм. ну типа не просто хуями потереться, а вот прям по-настоящему. тэхен: я немног не догоняю. поясни. спс. Тэхен так явно улыбался в экран, что Чонгук, не выдержав, крикнул, что ему нужно в туалет и пулей вылетел из аудитории. Но он не насмехался. Нет, Тэхен был в восторге. Чонгук вернулся в аудиторию за пару минут до конца пары и явно готовился в первую же секунду после звонка сорваться с места, но у них была своя устоявшаяся традиция. Они всегда возвращались домой после пар вместе. Чонгук обычно распинался обо всем новом и интересном, а Тэхен туповато внимал каждому слову с блаженной улыбкой. Сейчас же они идут в тишине. В гробовой тишине, которая ничуть не мешает Тэхену солнечно улыбаться. — Все хорошо? Ты такой красный. — Неловко-то как, — стонет Чонгук, даже не глядя на него. — Не каждый же день просишь лучшего друга лишить тебя девственности. Тэхен фыркает, обвивая его руками со спины, и опускает подбородок на плечо. — Лучший друг тебе тоже не каждый день отсасывает, но вчера ты что-то не возникал. Чонгук всегда так забавно возмущается и пытается его ударить, хотя верх его возможностей — стукнуть легонько кулаком. Тэхен сгребает его запястья, пытаясь оттолкнуть. Чонгук вообще-то в разы сильнее его, но усердно делает вид, что нет. Наверное, случайные прохожие и испугались бы, но их знакомые уже давно привыкли. Они идут гораздо медленнее, чем обычно, но Тэхен не возражает, особенно, когда Чонгук закидывает руку ему на плечо и прижимает к себе. Он ничего не говорит, но Тэхен знает, как много мыслей роится у него в голове. Тэхен особо не хочет мешать ему копаться в себе, но вот они уже стоят в разных углах лифта, который везет их к квартире. — И когда ты планируешь, — ухмыляется Тэхен, — стать настоящим мужиком? — Уже никогда. Социум слишком сильно давит на людей в вопросе секса, так что я передумал, — раздраженно стонет Чонгук. — Как скажешь, — фыркает Тэхен. Чонгук прожигает его взглядом. Он, наверное, решил себе, что внушает страх, но таких милашек просто невозможно бояться. — Сволочь такая. — О да, — выдыхает Тэхен, когда лифт останавливается на их этаже. Он медленно отталкивается от стены. — Но теперь из-за тебя я не могу перестать думать о сексе, так что, будь добр, свали на вечер из квартиры. У меня в планах жаркое свидание с дилдо… Тэхен не успевает даже выйти из лифта, как Чонгук втягивает его в поцелуй. При всей его нервозности и неуверенности, в нужное время в Чонгуке пробуждается его греховная, жадная сторона. Иногда он просто сбивает ею с ног, и тогда Тэхен заново убеждается, что еще никогда у него не было партнера, который умудрялся бы заставлять его чувствовать себя так затрахано так быстро и так легко. Чонгук совсем не робко впечатывает Тэхена спиною в дверь, дышит сбито, когда чувствует чужие пальцы в своих волосах, и дрожащими руками обвивает тэхенову шею. — Так все-таки сейчас? — интересуется Тэхен. Если раньше Чонгук боялся, что их заметят, то теперь не боится вовсе. Он свободно целует Тэхена посреди коридора, куда в любой момент могут заглянуть Чимин с Хосоком. — Так ты поэтому так подвисал на биологии? Грязные мыслишки покоя не давали? — Меня просто возбуждает глубина твоих познаний в анатомии амфибий. Тэхен смеется и отталкивает Чонгука, чтобы спокойно открыть дверь. — Ты же понимаешь, что из-за такой вот херни Хоби и распускает слухи о твоем лягушачьем кинке? — А мне Хоби-хен рассказывал, что у тебя дикий мышечный кинк и ты поэтому тогда так бегал за чуваком со стремной шеей. Это была одна из самых долгих его интрижек: они переспали аж целых несколько раз. Чонгук с Хосоком тогда, бедные, наверное, задолбались подкалывать его по этому поводу. Парень тот и ненамного-то был мускулистей тех же Чонгука с Хосоком, но они все раздули до таких масштабов, будто он был Дуэйном Джонсоном, не меньше. Тэхен уже хочет все опровергнуть, но Чонгук подхватывает его на руки, и вместо возмущения изо рта вырывается удивленный вскрик. Чонгук, который держит его на руках и попутно сжимает зад, — его самый позорный мокрый сон. Чонгук целует его и не разрывает поцелуй, пока несет на руках вглубь квартиры. Он наталкивается спиной на что-то твердое и покрепче обхватывает ногами талию Чонгука. Теперь ему кажется, что Чонгук все это время нагло лгал о своей неопытности, потому что ну нельзя с такой легкостью заставлять Тэхена так гореть изнутри. Он знает, где провести ладонью, когда прикусить, а когда оттянуть зубами его нижнюю губу. И он точно идеально чувствует момент, когда Тэхен возбуждается до крайности, потому что всегда сам, без лишних просьб, тянется к его члену. Сегодня все происходит быстро, но вместе с тем жутко медленно. Тэхену кажется, проходит целая вечность, прежде чем его тело касается мягкого матраса, а рубашка оказывается где-то в стороне. Но уже спустя короткое мгновенье он выцеловывает ключицы Чонгука и сжимает в руках его штаны. Он отбрасывает их подальше, подвигаясь к изголовью кровати. Он сдвигает плюшевую жабку с подушек в сторону и сцеловывает недовольство Чонгука. Тэхен хочет. И ему так хочется, чтобы Чонгук знал, как сильно, но это уже верх эгоизма. Он вкладывает всю свою жажду в поцелуи, целует чонгукову грудь и нежно гладит его бедра. Он шепчет о ней своим языком по его губам и оставляет в краснеющих полосах на спине. Он прячет признание в наклоне головы и крепкой хватке на талии Чонгука, подаваясь бедрами навстречу. — Ты даже не представляешь, как же сильно я хочу тебя. Чонгук трогает и целует его с таким трепетом, будто готов сейчас хоть весь мир бросить к его ногам. Так безбожно легко забыться и поверить, что Чонгук так же сильно хочет его в ответ, по крайней мере, сейчас, в эту секунду, пока двигает дрожащими бедрами навстречу. Он ему не отвечает тем же, но Тэхен ясно видит желание, горящее в его глазах, когда он немного отводит голову, чтобы убедиться, что Тэхен и вправду сейчас здесь, с ним. Не обязательно отвечать ему тем же. Тэхен напоминает ему, что они могут в любой момент остановиться, но он продолжает. Чонгук без особого труда ставит его на колени и притягивает к себе, обхватив талию рукой, пока Тэхен дразняще проводит ладонью по ткани его футболки. Чонгук отодвигается, чтобы было удобней раздеть его, и тут же прижимается к его голой груди своей. Они будто два противоположных полюса, неумолимо тянущиеся друг к другу. — Какой милый, — выдыхает Тэхен, вырисовывая пальцем круги на его ключице. Они примерно одной комплекции, но руки Чонгука, которыми он валит его на кровать, по ощущениям в разы мощнее. Их члены трутся друг о друга, и Тэхену приходится закусить губу, чтобы не сотрясать воздух громкими стонами. — Ты, хен, — выпаливает Чонгук хриплым голосом, поднимая голову, чтобы взглянуть на Тэхена. Ничего нового. Чонгук уже не раз дарил ему комплименты. Он однажды даже обмолвился, что его трусы классно обтягивают зад. Тэхену всегда было приятно, но сейчас все по-другому. Чонгук еще ни разу не называл его милым, когда он гибко выгибался под ним в желании кончить. Эмоции переполняют Тэхена, и он просто целует Чонгука, когда в голове образовывается звенящая пустота. Да и поцелуем это сложно назвать, это скорее адская мешанина из зубов, рваных вздохов и бурлящего, одного на двоих, возбуждения. — Я тоже хочу тебя, — на грани слышимости шепчет Чонгук, и Тэхен едва улавливает его слова. Он обхватывает руками его бедра, пытаясь притянуть к себе еще ближе, хотя куда уж. — Да? — спрашивает Тэхен, перехватывая руки Чонгука и направляя к своему заду. Его ладони обдают кожу жаром даже сквозь ткань боксеров. Интересно, поверит ли Чонгук, если сказать ему, что его руки были просто созданы, чтобы вот так сжимать тэхенов зад. Если надо, он даже покопается и найдет научное тому подтверждение. — А ты раньше, ну, это? — задушенно интересуется Тэхен, заводя его руку между половинок. Чонгук стонет, сжимая Тэхена сквозь ткань трусов. — Ты хоть раз... — Тэхен нервно сглатывает, заглядывая Чонгуку в глаза. Раньше он никогда не нервничал, сколько ему ни приходилось спать с людьми, даже пусть с девственниками. Но это же Чонгук, его Чонгук, и ему страшно надавить сильнее, чем нужно. — Я хочу, чтобы ты растянул меня, Гуки. Чонгук зажмуривает глаза, сильнее сжимая его ягодицы. — Покажи как. Его сиплый голос выбивает из Тэхена весь воздух. Тяжело сдвинуться с места, когда Чонгук ныряет ладонью под резинку боксеров и сжимает его голый зад. Он сам притягивает его к себе ближе. Тэхен крупно дрожит и, закинув голову, стонет громче, чем хотел изначально. Чонгук, пользуясь случаем, припадает губами к основанию его шеи. По спине Тэхена пробегает табун мурашек, когда Чонгук совсем не нежно прикусывает его кадык. — Просто… — шипит Тэхен, выгибаясь в спине, когда Чонгук нарочно проводит пальцами в опасной близости от места, где они нужны сильнее всего. — Ладно-ладно. Невозможно тяжело отстраниться от Чонгука, особенно, когда он тянется за ним, будто не хочет отпускать. Ему так идет затраханный вид: растрепанные от рук Тэхена волосы и опухшие от поцелуев губы. Он помутневшим взглядом наблюдает, как Тэхен нетерпеливо тянется к шкафчику у кровати в надежде, что Чонгук, как и любой другой нормальный человек, хранит там смазку. — Да, — довольно выдыхает Тэхен, когда натыкается на бутылек. Наполовину пустой. В животе скручивается тугой узел, стоит представить, как Чонгук касается себя. Он хочет досконально выучить, как довести Чонгука до грани. Он хочет знать, о чем думает Чонгук, когда обхватывает себя рукой. — Так ты уже? — спрашивает Тэхен, слезая с кровати, и Чонгук не отрывает от него голодного взгляда. От такого вида его рука сама тянется к низу живота. — Растягивал себя? — Пару раз, — Чонгук коротко кивает, стыдливо опуская глаза. — И понравилось? Чонгук жует губу, отрешенно кивая, и Тэхен бросает ему смазку, стягивая с себя трусы. На Чонгуке сейчас тоже одни лишь боксеры, узкие боксеры, которые тесно обхватывают широкие бедра и его возбуждение. У него рельефные, но не лишенные какой-то мягкости ноги. В нем сочетается несочетаемое. У него подтянутый живот, а тазобедренные косточки плавно переходят в мощные бедра, но в то же время его ребра слегка выпирают под мягкой кожей, которую он не забывает регулярно увлажнять. (Тэхен это не с неба взял: он частенько ловит его на этом. У Тэхена все в порядке с головой, не подумайте, он просто сильно-сильно переживает за кожу Чонгука) — Да, — все-таки выдавливает из себя Чонгук, когда матрас прогибается под весом Тэхена. Он бросает взгляд на его член и тут же пристыженно отводит глаза в сторону. — Можешь смотреть, — говорит Тэхен, обхватывая себя ладонью, чтобы привлечь внимание Чонгука. — Я хочу потрогать. Тэхена потряхивает от такой прямоты. Он кивает, подползая на коленях поближе к Чонгуку. Он мажет по нему коротким взглядом, бегло гладит пальцем шею и разворачивается к нему спиной. Тяжелое дыхание Чонгука громким эхом отбивается от стен в тихой комнате, пока Тэхен выгибается, устроившись между его разведенных ног. Внутри него клубится беспокойство, и он безумно рад возможности уткнуться лицом в простыню, спрятавшись от всего. Теперь-то он в полной мере понимает Чонгука, который прячется в любой непонятной ситуации. А раньше он ведь никогда не нервничал. Но это же Чонгук. Он выгибается и раскрывается сейчас перед Чонгуком. Чонгук завороженно выдыхает и проводит ладонью в воздухе прямо над его задом, будто боится по-настоящему коснуться. Когда он наконец-таки решается, Тэхен против воли весь напрягается. Чонгук на пробу сжимает обе его половинки, слегка разводя их в стороны. — Малыш, смазка. Тэхен опирается на локти, выгибаясь под его касаниями. Он бросает взгляд через плечо на Чонгука, который отрешенно кивает, не отрывая глаз от его зада. — Ты не спеши, но, знаешь, и не тяни. Чонгук тянется за смазкой, тихонько нервно посмеиваясь себе под нос. Тэхену хорошо видно, как дрожат его пальцы. — Делай только то, что тебе нравится, — выдыхает Тэхен. Он хочет повернуться, чтобы поверить, что с Чонгуком точно все нормально, но тот твердо удерживает его на месте. — Можно? — спрашивает Чонгук, сглатывая вязкую слюну. Он открывает бутылек одной рукой и, недолго думая, выливает смазку прямо на кожу Тэхена. Тэхен шипит, покрываясь холодными мурашками, но да ладно. Ему вообще все равно, если Чонгук и дальше продолжит смотреть таким взглядом на его поблескивающую от смазки кожу. — Что можно? — спрашивает Тэхен, поворачивая голову. Чонгук себя едва ли касается, но его член уже начинает пачкать свежую простыню предэякулятом. — Ебать, — на выдохе произносит Чонгук, касаясь его. Тэхен прогибается в пояснице, когда Чонгук на пробу проводит меж его разведенных ягодиц. — Можно, можно, — смеется Тэхен, подмахивая бедрами. — Делай, чего душе угодно. Он даже не представляет, сколько всего Тэхен вкладывает в эту фразу. Чего Чонгук хочет, в чем он нуждается. Сколько бы он ни попросил, Тэхен будет готов дать ему еще больше. Правда выбивает весь воздух из легких. — Как скажешь, — выдыхает Чонгук. Чонгук трогает его неторопливо и робко. Он на пробу гладит кожу и вырисовывает пальцем круги. Тэхен весь напрягается от предвкушения и пытается успокоить дрожащие бедра, когда Чонгук наконец-то касается его по-настоящему. — Я не хочу сделать тебе больно, — выдыхает Чонгук, кружа кончиком смазанного пальца над входом. Он слегка надавливает им, еще чуть-чуть и случится то, чего Тэхену хочется уже так давно, но он почти сразу останавливается. Тэхена откровенно ведет, хоть он и знает, что Чонгук не пытается нарочно его дразнить. — Ты и не сделаешь, — убеждает его Тэхен. — А так, ничего страшного, даже если немного поболит. Чонгук сдавленно хнычет. — Хен, — все, на что хватает его, перед тем, как толкнуть палец вперед. Ему совсем не больно, но Чонгук пока осторожничает. Тэхен растягивается на кровати, вжимаясь щекой в матрас, и подмахивает бедрами с хриплым стоном. Он хочет большего, большего. И Чонгук не томит, проталкивая палец глубже, аккуратно двигая им внутри Тэхена, следуя его же инструкциям. Чонгук громко и тяжело дышит, будто это он сейчас в центре внимания. — Еще, — просит Тэхен, глубже насаживаясь на палец. Его член трется о подрагивающий живот и уже начинает болезненно ныть. Тэхен теряется во времени, но одно знает точно: если не кончит в ближайшее время, то просто взорвется. — Уверен? — выдыхает Чонгук, двигая пальцем внутри, и как же Тэхену сейчас тяжело оставаться в одной позе. — Да, Гуки, пожалуйста. Чонгук издает гортанный стон и послушно со всей осторожностью добавляет еще один палец. Ему не больно, просто немного неприятно, но Чонгук тут же останавливается, как только чувствует его напряжение. — Хорошо, как же хорошо, — подбадривает его Тэхен. Ему хочется повернуться и посмотреть на Чонгука, но как-то он не уверен, что сможет выдержать эту картину. Чонгук, успокоившись, снова двигает пальцами. Влажная головка его члена упирается в бедра Тэхена, которыми тот насаживается глубже на его пальцы. Он даст Чонгуку все, о чем тот только попросит, лишь бы он больше так не томил. — Хен, — тянет Чонгук, когда Тэхен сжимает его пальцы в себе. — Не нужно так осторожничать, — говорит Тэхен, еще сильнее насаживаясь на его пальцы для пущей убедительности. — Если не перестанешь так возиться, я кончу быстрее, чем ты успеешь… Тэхен захлопывает рот, поджав губы. Чонгук ни разу не сказал напрямую, что хочет этого прямо сейчас. Так что лучше не торопить события. Если Чонгуку это реально так важно, Тэхен сделает все так идеально, как только сможет. — Разведи пальцы, — говорит ему Тэхен. Длинным пальцам Чонгука не хватает совсем чуть-чуть, чтобы достать до простаты. — Что мне там нужно успеть? — спрашивает он, раздвигая пальцы, и наклоняется, чтобы оставить поцелуй на плече Тэхена. — Ничего, — отнекивается Тэхен, зарывшись ладонью в волосы Чонгука, чтобы подольше удержать его губы на своей коже, покачивая бедрами. Чонгук стонет ему в шею и, сдавшись, двигает пальцами активней. — Ну скажи, — настаивает Чонгук, просит его, но Тэхен не поддается. Он и дальше дает ему указания, пока Чонгук не добавляет третий палец. Тэхену даже как-то неловко, что все внимание сейчас сосредоточено на нем, а Чонгук остается нетронутым. Но он, судя по громким стонам и тяжелому дыханию, сильно не возражает. Тэхен впивается пальцами в его икры, когда на него накатывает первая мощная волна наслаждения и заглушает громкие всхлипы, уткнувшись лицом в матрас. Чонгук больше не пытается нарочно себя сдерживать и нетерпеливо толкается вперед, трется членом о бедра Тэхена. — Твою мать, — шипит Чонгук, вытаскивая пальцы. Он сжимает ладонью его зад, большим пальцем поглаживая колечко мышц, слегка надавливая. — Тэ… Тэхен задыхается, когда Чонгук обхватывает его и трется членом о вход. Чонгук низко рычит, поднимая его бедра чуть выше. — Как же я тебя хочу, — на грани слышимости признается Чонгук, до сих пор даже как-то смущенно, и неважно, как сильно сейчас Тэхен раскрыт перед ним. — Возьми меня, — говорит Тэхен, подмахивая бедрами. Головка члена Чонгука трется о сжатое колечко мышц, и Тэхену просто нужно, нужно. — Умоляю, Чонгук, скажи, что у тебя есть резинка. Чонгук застывает, крепко вцепляясь в его бедра. На секунду Тэхену становится жутко, что он все не так понял, когда Чонгук отпускает его. Наконец-то посмотрев на Чонгука, Тэхен в полной мере убеждается, что можно кончить и без рук, просто глядя на него. Он весь раскраснелся, а его член налился бордовым. Бисерины пота стекают вниз по груди, пока он дрожащими руками открывает шкафчик у кровати. Упаковка уже вскрыта, но Тэхен не акцентирует на этом внимание. Он захлебывается бурлящим предвкушением, когда понимает, что Чонгук отнюдь не собирается его отталкивать. — Только если ты правда хочешь, — со всей серьезностью заявляет Тэхен, когда Чонгук бросает упаковку на кровать и скользкими от смазки пальцами пытается достать презерватив. Чонгук кивает в ответ с теплой улыбкой на губах и ноткой нервозности в глазах. — Хочу. Это мой первый раз и я хочу провести его с тобой. Я же попросил тебя, потому что правда хочу. Тэхеново сердце готово разорваться, пока он садится и забирает презерватив из рук Чонгука. Его бьет крупная дрожь, а внутри все лопается от нервов. — Ну мы можем и как-то потом. Со всякими свечками-хуечками. Чонгук качает головой, нервно посмеиваясь. Смех растворяется в тишине, когда Тэхен обхватывает его ладонью, раскатывая презерватив от головки к основанию. У Чонгука немаленький член, и он прекрасно догадывается, что придется немного потерпеть. Тэхен делает глубокий вдох, заранее готовясь сохранять лицо и не пугать Чонгука. — Нет, сейчас, — настаивает Чонгук. — Сейчас самое время. Тэхен встает на колени, выравниваясь с Чонгуком, и обхватывает пальцами его шею. — Расскажи, как ты себе это представлял. Чонгук притягивает его к себе ближе, пока их члены не соприкасаются. — О, как я только не представлял. «Вот так? — думает Тэхен, склоняя голову набок. — Со мной?» — Понравилось, как я выгибался перед тобой? Чонгук кивает ему с протяжным стоном, и Тэхен, не сдержавшись, целует его. Он хочет развернуться, но Чонгук опускает руку на его затылок и удерживает на месте. — Хочу видеть твое лицо, — едва слышно признается Чонгук, смущенно хлопая большими глазами. Он совершенно невероятным образом умудряется смущаться, пока все вокруг тонет в сексуальном напряжении. Тэхен кивает, поглаживая его предплечья, и толкает на подушки. — Раз уж ты так хорошо потрудился, — дразнящим тоном произносит Тэхен, взбираясь на ноги Чонгука. Его переполняют эмоции, и, несмотря на до боли сильное возбуждение, Тэхен неспешно выцеловывает шею и грудь Чонгука. Он оглаживает его руки, гладит бока и слегка ерзает на бедрах, пока Чонгук со сладким стоном не начинает суетливо искать вокруг смазку, чтобы смазать свой член. Он снова нервничает, когда Тэхен оборачивает вокруг него ладонь, и зарывается лицом в его шею, чтобы тот не смог разглядеть мучающее его беспокойство. Он обнимает Тэхена и целует его шею. Тэхен не спешит и в одном ритме с Чонгуком трется своим задом о его член. Тэхен сдавленно смеется, когда Чонгук со всхлипом впивается зубами в его кожу, и направляет в себя его член. Чонгук напрягается и дышит через раз, пока Тэхен насаживается на его член. Он прижимается щекой ко лбу Чонгука, придерживая его за затылок, и выдыхает теплый воздух ему в висок. Он надеется, ему нравится. Он надеется, Чонгуку сейчас так же хорошо, как и ему самому. — Блять, — рвано выдыхает Чонгук, когда Тэхен насаживается до конца. Он не двигается и отрывает Чонгука от своей шеи. Боль ненавязчиво дает о себе знать, но это ничто в сравнении с удовольствием, которое постепенно заполняет все тело. Он втягивает Чонгука в поцелуй и, не стесняясь, исследует его рот языком. Чонгук скользит руками вниз по его спине, сминая и раздвигая его зад. Он подмахивает бедрами, прижимаясь лбом ко лбу Чонгука, и оставляет минимум расстояния между их телами. Горячее дыхание Чонгука оседает на его губах, пока он двигается вверх и дразняще медленно опускается обратно. Он чувствует, как Чонгук все сильнее напрягается с каждым рваным движением. У них давно закончились все слова, и Тэхен насаживается на член Чонгука, не отвлекаясь на разговоры. Чонгук целует его везде, куда только дотянется, и хрипло стонет, впиваясь в тэхенову нижнюю губу. Член Тэхена трется о подтянутый живот Чонгука, пачкая естественной смазкой. Ему тяжело двигаться в таком темпе, но Чонгук помогает, придерживая его руками. — Ах, — стонет Чонгук, стоит Тэхену сжаться вокруг него. Тэхен напрягается, сдавлено постанывая, когда головка задевает простату. Чонгук придерживает его за бедра и сам толкается вверх, раз за разом проезжаясь по чувствительной точке. Тэхен дрожит, распадаясь на миллионы маленьких частиц. — Да, вот здесь, — говорит Тэхен, опуская голову Чонгуку на плечо. В любой другой ситуации он бы, может, и постыдился своего содрогающегося тела, но прямо сейчас его волнует только надвигающийся оргазм. Но сейчас не он важен, а Чонгук. Он толкает Чонгука спиной на кровать, опирается на его грудь руками, опускает колени на матрас и начинает глубже насаживаться на его член, все сильнее приближаясь к грани. Чонгук... он, блять, такой красивый, когда жмурит глаза и кусает губы, пока Тэхен ритмично двигается на его члене. Грязные, влажные шлепки кожи о кожу быстро пропитывают комнату. Так хорошо, когда Чонгук тянется бедрами вверх за Тэхеном. Так хорошо, что можно ухватиться за Чонгука, пока тот беспорядочно и рвано вбивается в его тело. Так хорошо, когда Тэхен наклоняется к его губам, чтобы прошептать: «заставь меня кончить, малыш» и наконец-то слышит в ответ несдержанный громкий стон. И так хорошо, что его не нужно просить дважды, и он начинает размашисто вбиваться в Тэхена, обхватив рукой его член. Тэхен выгибается и, господи, ему впервые так хорошо с кем-то. С каждым новым особенно глубоким толчком, который попадает точно по простате, напряжение становится все невыносимей. Тэхен выдыхает имя Чонгука в перерывах между полустонами и чувствует, как приближается к грани. Он сгорает от возбуждения, когда опускает взгляд между их телами и видит влажные пальцы Чонгука на своем члене. — Блять, — рычит Чонгук и резко подается вверх, обхватывая Тэхена и насаживая его на себя дрожащими руками. Тэхен тихо всхлипывает в волосы Чонгука, когда тот, напоследок качнув бедрами, кончает. Он кончает бесшумно, впившись зубами в тонкую кожу на его шее. Тэхен перебирает волосы Чонгука, невесомо поглаживая кончиками пальцев влажную от капель пота шею. Чонгук весь дрожит, тяжело вздыхая, пока Тэхен трется своим членом о его живот. Все вдруг наваливается разом: и член, дразнящий простату, и влажная, липкая головка собственного члена, пачкающая голую кожу Чонгука, и Тэхен кончает. Кончает с именем Чонгука на губах и его зубами на своей коже. Он хочет поцеловать Чонгука и оттягивает его пряди, чтобы привести в чувства. Чонгук недовольно хнычет в губы Тэхена, пока они оба отходят от оргазма. Тэхен тонет в захлестывающих ощущениях. Удовольствие граничит с болью, сладкой болью, которая всегда нравится Тэхену. Он любит сверхчувствительность после оргазма и продолжает тереться уже обмякшим членом о покрытый спермой живот Чонгука. На этот раз Чонгук целует его по-настоящему, дрожа всем телом и рвано выдыхая в поцелуй. Он целует его, пока у Тэхена не начинают болеть губы и неметь челюсть. Поцелуй ни разу не нежный: Чонгук до боли прикусывает его губы и грубо трахает рот языком. Отчаянно, будто он еще не до конца отошел от всего. Чонгук отстраняется с влажным чмоком и переводит дыхание. Он успокаивающе гладит тэхенову спину, массирует бедра и оставляет невесомые поцелуи на ноющей шее. Они молчат. Все еще пытаются отойти, жадно хватая ртом разгоряченный и вязкий воздух. Им и не нужны разговоры, хотя Тэхен все равно перебирает в голове разные варианты, пытаясь найти нужные слова, пока Чонгук гладит его кожу и нежно целует. — Тэ, — шипит Чонгук, когда Тэхен приподнимается, чтобы слезть с него. — Не уходи. Сердце Тэхена трепетно сжимается, он наклоняется и целует кончик его носа. — Я и не собирался, — уверяет его он. — Я же тебе не грелка для члена, Гуки, сидеть на нем всю ночь я не буду. Чонгук комично округляет глаза, заливаясь ярким румянцем, и быстро-быстро качает головой. — Не... да. Я... хорошо. Вот. Супер. Тэхен любовно улыбается и треплет влажную щеку Чонгука. Интересно, он заплакал из-за оргазма или не только? — Но ради тебя я, так уж и быть, над этим подумаю, — шепчет он. Он глотает свои же слова, когда Чонгук сам спихивает его со своих бедер. Он хлопает до смешного широкими глазами и донельзя смущенно слезает с кровати, снимая на ходу презерватив. Тэхен тихонько хихикает с его неловкости. Вниз по его спине спускаются яркие багровые отметины, о которых Тэхен вообще вспомнить не может, и уже те, что поспокойней, украшают его шею. Тэхен задумывается, какой у него самого сейчас вид, учитывая, что Чонгук кусал его шею так, будто на полном серьезе хотел сожрать. И задумывается, почему воздух вокруг вдруг резко стал каким-то другим. Он на ватных ногах поднимается с постели и пытается удержать равновесие на полу. Чонгук взволнованно смотрит, как Тэхен выходит за дверь, и семенит за ним. — Итак, время отзывов, — говорит Тэхен, оборачиваясь к идущему следом за ним в ванную Чонгуку. Он тянется за полотенцем для рук у раковины и включает горячую воду. — Как тебе первый раз по шкале от одного до десяти? Чонгук жалобно стонет и подходит ближе, врезаясь грудью в тэхенову спину. Он жадно целует его шею и гладит бока, будто прошлого раза ему не хватило. Тэхен смотрит в зеркало, чтобы глянуть, как они смотрятся вместе, и натыкается взглядом на шею с россыпью алеющих меток. Он шипит, стоит горячему полотенцу обжигающе коснуться живота. Чонгук выхватывает полотенце у него из рук и сам проводит им по заду, стирая следы липкой смазки. Повернувшись к нему лицом, Тэхен сразу находит его губы своими и целует, пока они вытирают друг друга. — Так как тебе? — шепотом интересуется Тэхен. Он даже не переживает, что ему не понравилось, а просто надеется, что не было совсем никаких неприятных моментов. — Хорошо, — отвечает Чонгук, сонно моргнув. — Я устал как собака. Тэхен тихо фыркает, крепко его обнимая. Как же хочется рассказать ему. Господи, да ему на весь мир хочется прокричать, чтобы все знали, до какой степени он любит Чон Чонгука. — Поспи со мной, — выдыхает Тэхен, проводя ладонью по щеке Чонгука, потому что пусть он не может сказать это вслух, у него остается возможность касаниями отпечатать все невысказанное на его коже. Еще рано, слишком рано для сна, но на него наваливается такая вселенская усталость. — Я тебе разрешаю даже взять с собой плюшевую жабку. — Ты лучше, — прищуривается Чонгук, отстранившись. Игрушку с собой Чонгук все-таки берет, правда подмащивает ее под голову, чтобы спокойно обвить руками Тэхена. У него мгновенно слипаются глаза, а Тэхен лежит и смотрит, впитывая в себя каждую деталь его умиротворенного лица. Воздух вокруг них стал другим отнюдь не только из-за секса. Не так все просто и однобоко. Все дело в близости, в щемящей интимности всей ситуации, от которой любовь с новыми силами расцветает в груди Тэхена, пуская ростки по всему телу. — Ох, Чонгук, — шепчет он, поглаживая его щеку, а тот лишь сонно морщит нос в ответ. * Чонгук проебался. Просто пиздец как. Он так-то ни о чем не жалеет, ни разу, просто теперь его с особой настойчивостью донимают последствия. Ну, навскидку: страдания, смерть, присыпать еще щепоткой страданий, добавить разбитое сердце и неутолимую тягу к некому Ким Тэхену, которая теперь переходит все грани. Сбежать и дожить остаток своих бренных дней в одиночестве больше не получится. Некрасиво как-то сваливать после секса, он согласен на все сто. Ему не хочется, чтобы Тэхен в итоге считал, что сделал что-то не так. Чонгук сам этого желал, а Тэхен и знать не знал о его душевных терзаниях. Он не хочет, чтобы Тэхен нервничал и переживал, что это все связано с потерей девственности, потому что вот вообще ни разу. Душевные терзания стараются на славу. Может, актер из него в разы лучше, чем ему всегда казалось, раз Тэхен ничего не замечает и улыбается своей теплой улыбкой, смотрит сонно и целует Чонгука в щеку. А хуже всего то, что Чонгук снова хочет Тэхена. Может, стоит и дальше мирно вариться в котле из жалости к себе и пустить все на самотек. Будь что будет. Он это себе повторяет еще с тех пор, как явился в их квартиру с твердым намерением признаться. Он хотел, он старался, но все слова испарились при виде Тэхена с другим. Теперь они с Тэхеном друзья с привилегиями, и это, конечно, все охуенно, но Чонгук как бы хотел признаться не только в том, что ему нравится целоваться. Злобное, с хуевым чувством юмора, сердце Чонгука подталкивает его и дальше продолжать все это, даже если в конце будет больно. Ему было так хорошо, так, сука, хорошо, что он ни о чем не жалеет. Он просто хочет вырвать сердце из груди, чтобы не сидеть сейчас и не вспоминать о том, как ему было хорошо с Тэхеном. Он хочет просто быть рядом с ним, как угодно, лишь бы вместе, и наслаждаться близостью без тупорылых душевных терзаний. Чонгук хочет рассказать Тэхену. Но все слова застревают в глотке, когда Тэхен тычется в его щеку носом и ведет им вниз по груди. Друзья с привилегиями таким же не занимаются, да? Или Тэхен так со всеми своими товарищами по перепиху? Все может быть. Он тактильный и любит обниматься. Они дарят друг другу неторопливые поцелуи по утрам? У него член хоть не отвалится от кучи глубокомысленных размышлений и такого обилия физического удовольствия? Он ни о чем не думает, когда Тэхен опускает ладонь между его ног, и тянется к нему тоже. Он ни о чем не думает, тихонько всхлипывая в губы Тэхена, пока они лениво дрочат друг другу. Он ни о чем не думает, пока, кончив и приведя себя в порядок, не обнаруживает Тэхена, мельтешащего на кухне в одних боксерах. Он ему обо всем расскажет. — Слушай, Тэ. Нам надо поговорить. Тэхен резко оборачивается с диким взглядом, который тут же смягчается, и кивает. Он сжимает стойку за своей спиной до побеления костяшек. Он что, думает, Чонгук испугался? — Все нормально? — выпаливает он. Нормально, наверное. Чонгук мальчик сильный, справится. — Спасибо. — Спасибо? — хмурится Тэхен. Чонгук просто кивает, потому что даже не знает, что тут еще сказать. — За что? — неуверенно начинает Тэхен, едва улыбнувшись. — За лучший секс в твоей жизни? — Единственный секс, — неловко смеется Чонгук. Тэхен в ответ улыбается своей квадратной улыбкой. — Сколько ж это подушек ты переебал, чтобы так научиться… — присвистывает он. И со скоростью света бежит от раскрасневшегося Чонгука и его гневных кулаков. Чонгук ему ничего не говорит. Хотя очень хочет, особенно, когда Тэхен умащивается на диване и хихикает с выбранной им комедии. Хочет, когда Тэхен за малым не умирает с Фредом на руках, но упорно делает вид, что все супер, потому что Чонгуку нравится. Хочет, когда зарывается пальцами в волосы Тэхена, который подпрыгивает на его бедрах. Хочет, когда Тэхен проливает на себя газировку и забавно дуется на смешки Чонгука. Хочет, когда Тэхен докладывает перед аудиторией про разницу между жабами и лягушками, не отводя глаз от Чонгука. Хочет, когда дома у Юнги к ним подплывает какой-то рандом и заявляет, что хочет трахнуться, а Тэхен остается с ним. Он очень хочет, но не решается. — Да какого хуя? Чонгук переводит тяжелый взгляд с Тэхена, сидящего возле Чимина, на Хосока. Он опять сидит на таком знакомом потрепанном диване, с головой окунувшись в жалость к себе. Он уже давно не курил, еще с их поездки, так что теперь ему неплохо так дало в голову. — Ты ему рассказал или нет? А то я, кажется, предельно ясно выразился, что хочу быть шафером на свадьбе, но вот приглашение мне почему-то до сих пор не пришло. Я на тебя не давил, относился с пониманием, но всему есть предел. Хосок даже не пытается говорить тихо. Чонгук лишь надеется, что его пламенная тирада пройдет мимо ушей Тэхена. Красивых ушей, с аккуратными хрящиками с кучей сережек и еще парочкой на мочках. Чонгук сам с себя смеется в голос, и Хосок неодобрительно хмурится. Как же он жалок, уже и уши тэхеновы ему красивые. — Нет. — У нас был договор, — Хосок смотрит на него с убийственным прищуром. — Нифига, ты меня заставил. Хосок ничего не отвечает, и Чонгук мгновенно реагирует на его первую попытку встать. Он хватает Хосока за руку и дергает обратно на диван. — Зараза ты, — фыркает Хосок. — Я бы не стал тебе гадить, Чонгуки. Вот просто поверь. — Так в этом-то и вся проблема. Я не верю, — не отпускает его Чонгук. Хосок долго сверлит его задумчивым взглядом и переводит глаза на Тэхена. Чонгук следит за его взглядом и натыкается на Тэхена, который смотрит на них и тут же отводит глаза. Ни в коем случае нельзя возбуждаться под кайфом. И уж точно нельзя вспоминать о времени, проведенном с Тэхеном, иначе конфуза не миновать. Если со смущением у Чонгука еще хоть как-то получится справиться, то с этим уже точно нет. Хосок расскажет об этом просто всем, даже его родителям, наверное, тоже, потому что призвание у него такое — доводить Чонгука до ручки. И Чонгук, ей-богу, не знает, все дело в том, что его член в последнее время получает небывалое количество внимания, или сам Тэхен стал слишком мощным стимулом, или его отравили каким-то злоебучим возбуждающим зельем, но херня эта стала совершенно неуправляемой. Вот сначала уделили они внимание его члену, а потом он начал возбуждаться просто от вида Тэхена, делающего домашку по биологии. Но это все не его вина. Карандаш вернулся, но теперь Чонгук перестал воспринимать его как исчадье ада. Его далеко не изображение протея на листе с заданиями возбудило, как решил Тэхен, но переубеждать того он не стал, а то еще научится использовать карандаш против него. — Мне надо тебе кое-что рассказать. Пошли. У Чонгука особо нет выбора, так что он соглашается. Хосок с легкостью вырывается из его хватки, потому что он так-то не слабее Чонгука, и тянет его за собой. Вечеринка сегодня помасштабней, чем обычно. Он даже не догадывается (или догадывается), почему Юнги впускает столько людей в свой дом. Наверное, потому что сам вечно сидит у Чимина, и родители наняли ему людей, чтобы следили за чистотой. Хосок толкает Чонгука в ванную и захлопывает дверь, чтобы заглушить орущую музыку. — Ты мне, конечно, не поверишь. Но мне надо высказаться. Я уже заебался выслушивать твое вечное нытье про неразделенную любовь. — Но я не ною, — дуется Чонгук. — Ноешь, — вздыхает Хосок. — Пофиг. Неважно. А вот что важно, так это то, в кого влюблен Тэхен. Чонгука будто грузовиком переехали, и он несильно пихает Хосока в сторону. Тот едва ли сдвигается с места. — Я не хочу об этом слышать, хен. Я жабка. Я никогда не буду искать себе пару и проживу всю жизнь в гордом одиночестве, потому что все мои партнеры сдохнут. Или я сам сдохну. Наверное. Секс с Тэ меня в могилу сведет. — Чего? Погоди. Во пиздец, я так и знал, что вы чпокаетесь. — Не называй это так. — Ебать, — изумленно фыркает Хосок, напрочь игнорируя Чонгука. — Чонгуки больше не маленький мальчик. — Пожалуйста, не называй это так. — Поверить не могу, — никак не унимается Хосок, забив на все мольбы Чонгука, и хлопает его по плечу. — Я теперь почти перехотел тебе рассказывать. Это не просто бесит, с этого еще и поржать можно. Можешь больше даже не пытаться убедить меня, что ты не конченый идиот. Как же это охуенно. Чонгук хочет топнуть ногой и выгнать Хосока. Или самому уйти, хотя ему все равно интересно, что хочет сказать Хосок. Он хочет узнать, потому что ему слишком стремно спрашивать у Тэхена лично. И внезапно на него находит такая тоска, потому что Тэхен, наверное, и думает о ком-то другом, касаясь его. О господи, у него от этих мыслей так болит сердце, что приходится положить руку на грудь, чтобы убедиться, что там нет зияющей раны. — Какой же ты злой, — говорит Чонгук, как раздается громкий стук в дверь. — Съебись, дай нам потрахаться, — бездумно кричит Хосок, тут же переключаясь на Чонгука. — Слушай… В дверь снова стучат, и Хосок, закинув голову, стонет так громко, что Чонгуку приходится закрыть ему рот рукой. Хосок и не думает останавливаться, а Чонгук уже сгорает от смущения. Юнги с бесстрастным видом распахивает дверь. — Ты реально решил, что я поверю, будто вы с Чонгуком тут ебетесь? — Ну кто ж знал, что это был ты, — говорит Хосок и внезапно останавливается, сбрасывая с себя Чонгука. — Но я рад, что ты решил проверить. А если бы мы реально трахались? Это ж травма на всю жизнь. Юнги закатывает глаза и переступает порог комнаты. — Чонгук, дай нам с Хоби минутку. — Нет, — вскрикивает Хосок и хватает Чонгука за руку, когда тот начинает уходить. А ему ведь так хочется уйти, оставить их наедине и сделать вид, что он не слышал дикие вопли Хосока. — У нас с Чонгуки важный разговор. Свали. — Вообще-то нет, — уточняет Чонгук, на которого никто не обращает внимания. — Вот его я и пытаюсь остановить, — говорит Юнги. Он наклоняется, чтобы шепнуть ему что-то на ухо, но Чонгук все равно слышит каждое слово, потому что у него крайне хуево получается говорить тихо. — Ты не можешь ему рассказать. Чимин меня придушит за это. — Не будет он тебя душить. Ну а даже если да, то в итоге некому будет восхвалять его член. Юнги зыркает на Чонгука, и тот лишь пожимает плечами в ответ. Как же хочется в кроватку. Или просто еще курнуть. И поесть. Он проголодался. Он хочет Тэхена. А можно будет поспать вместе даже без всякого этого? Такое уже бывало. Господи, да сколько можно думать? Почему он так хочет продолжать, даже несмотря на всю боль? Ему хочется словить кайф и перестать так много думать. — Как это вообще всплыло? — спрашивает Юнги, выдергивая Чонгука из плена собственных мыслей. — Тэ рассказал мне о них, — бормочет Хосок. — Просто ничего не говори, хорошо? Или хоть чуть-чуть подожди, — вздыхает Юнги, проводя ладонью по лицу. Хосок, судя по всему, тоже проникся серьезностью Юнги, и в его глазах потух озорной огонек. — Будешь должен. Ты заставляешь меня оставить моего лучшего друга, моего сладенького малыша Чонгуки страдать. Я же его хен! Я заботиться о нем должен. Чонгук с Юнги одновременно фыркают. А Хосок смотрит серьезно и с долей беспокойства, но как же смешно это выглядит. — Помнишь, как на первом курсе ты вливал в него бухло, а потом он проснулся голым в обнимку с кактусом Намджуна? — спрашивает Юнги. — И как нам пришлось выдергивать каждую колючку отдельно? — А еще как ты наклеил на стене общаги объявление: «Нужен член? Чонгук к твоим услугам?» — подхватывает Чонгук. — И ты рассказывал потом всем, что я «хуевый доктор». — А когда… — Ладно, — кричит Хосок, вскидывая руки наверх. — Я буду молчать. Но помни, когда его сердце разобьется вдребезги, он будет заедать горе твоим мороженым, хен. И ты, ты вообще какого на его стороне? Чонгук выставляет руки перед собой, когда Хосок тыкает пальцем в его грудь. — Все потому, что ты только делаешь вид, что переживаешь за мое сердечное и сексуальное благополучие, а вот Юнги-хен реально заботится. — Нет, честное слово, пришел я сюда не за этим, — смотрит на него Юнги и качает головой. Чонгук рычит и замахивается кулаком на Юнги, но останавливается, как только костяшки касаются ткани его футболки. К тому моменту, как Чонгук все-таки возвращается ко всем остальным, Юнги распахивает все окна, а Тэхен отрывается от Чимина, чтобы свободно раскинуться на диване. Только завидев Чонгука, он принимает сидячее положение и хлопает по подушке рядом с собой. — Все нормально? — интересуется Тэхен. Он достает косяк и подносит его ко рту в ожидании ответа. — Мм, — мычит Чонгук. Ничего не нормально. Рядом с Тэхеном страдается как-то сильнее, хоть его присутствие даже отчасти умиротворяет. Нужно было, наверное, записываться на психологию, а не на биологию, так бы хоть частично понимал, что за херня творится у него в голове. — Ты вообще знал, что наука, изучающая лягушек, называется герпетология? Прям как герпес. Тэхен сдавленно смеется, поднося зажигалку ко рту. Никто не смеется так же, как Тэхен. Это не предвзятость, совсем нет, это же просто очевидный факт: у Тэхена лучший смех. И мягкое хихиканье, и глубокие, хриплые смешки. И громкий, заливистый смех, от которого он содрогается всем телом, или бесшумный, отраженный лишь в его глазах. Смех Тэхена — еще одна причина любить его. Чонгук подвисает на этой мысли, глядя на Тэхена, и быстро перебирает в голове варианты отвлечения. — Знаешь, есть такая лягушка, которая проглатывает свою икру и держит ее внутри до самого созревания. В горловом мешке. Тэхен кривится в отвращении, хоть в его глазах и искрится веселье. Чонгук немного поворачивается, упираясь в бедра Тэхена своими согнутыми коленями. — Мерзость, скажи? А еще есть вот прям совсем прозрачная лягушка, видно даже ее сердце и говно. Чонгук рядом с Тэхеном чувствует себя этой лягушкой. Это же все так очевидно, как Тэхен не понимает. — Расскажи еще что-то. И Чонгук рассказывает, вываливая на него целую кучу рандомных фактов о лягушках, саламандрах и цецилиях, которых Тэхен упорно отказывается отличать от змей. Тэхен внимает каждому слову, прожигая его тяжелым взглядом, хотя, может, это все из-за внезапно возникшего между ними напряжения. Так легко забыться в тепле его тела и мягком смехе. Несмотря на громкую музыку, Чонгук слышит только его. Он даже не знает, слушает ли Тэхен его пламенную речь о лягушках. Тэхен забыл его слова о том, что ловля лягушек для продажи — одна из причин их вымирания, но сильно старается не подавать виду. Чонгуку неловко, что он говорит без умолку, но Тэхен заваливает его вопросами, пока он не продолжает рассказ. — Реально, что ли, так много видов? — спрашивает Тэхен, затягиваясь, и Чонгук кивает, подползая ближе. Тэхен опускает ладонь на его щеку, и Чонгук усмехается, когда тот игриво наклоняется к нему. Едкий дым обжигает губы и оседает на кончике языка, стоит рвано вдохнуть. Тэхен на секунду отстраняется, набирает в легкие побольше дыма и выдыхает тонкой струйкой Чонгуку прямо в рот. Он поднимает руку, и Чонгук не сразу понимает, что так он хочет скрыть их ото всех, проводя языком по его губам. Не понимает, пока не подается ближе, размыкая губы, чтобы пропустить его язык внутрь, а на фоне кто-то истошно кричит. Джин (медленно) перетягивает внимание Чонгука на себя. Он пялится на них с неодобрительным прищуром. Все внимание сейчас только на них. У Чимина точно такое же настораживающее выражение лица, а вот Намджун с Хосоком едва не задыхаются со смеху. А Юнги чуть не плачет, хаотично бегая глазами между ними с Чимином. — Вы чего? Ни разу не видели, как люди делятся дымом? — спокойно интересуется Тэхен, вскакивая на ноги, оставив после себя лишь холодный воздух. Чонгук согревает все пространство вокруг своими горячими щеками, пока наблюдает, как Тэхен усаживается на колени к Хосоку. Он морщит нос, когда Хосок с громким и неловким смехом пытается увернуться от Тэхена, который настойчиво выдыхает дым ему в рот. Тэхен рукой не дает ему закрыть рот, поглаживая большим пальцем подбородок, и Чонгуку прекрасно видно, что их губы не соприкасаются, хотя расстояние настолько мизерное, что вполне себе могут. Хосок давится своими неловкими смешками и отталкивает Тэхена. — Хорош страдать херней, — рычит он, хватаясь руками за голову. — Мне пиздец. Тэхен обходит всех вокруг, и Чонгук горячеет все сильнее с каждой струйкой дыма, выдохнутой в чужой рот. Его сердце заходится бешеным ритмом, а пальцы подрагивают. Он даже теряется, от ревности это или от возбуждения, но когда Тэхен возвращается обратно к дивану и садится к нему на колени, он не может сдержать низкого стона. В такой позе только Хосоку видно, как Тэхен, затянувшись, прижимается к Чонгуку губами. Он никому не позволил вот так коснуться своих губ, хотя это уже даже не просто легкое касание, вовсе нет. У Чонгука пальцы поджимаются в ботинках, и он инстинктивно раздвигает ноги, когда Тэхен мажет по его языку своим. Невыносимо тяжело сохранять спокойствие, и от его жалких попыток явно останутся следы на подлокотниках. Возбуждение под кайфом — вроде и лучшее, но вообще-то худшее чувство из всех, особенно, когда Тэхен слезает с его колен, а Чонгуку приходится делать вид, что все нормально, и вовсе его член сейчас не отваливается в узких штанах, особенно, когда ни о чем другом думать не получается. Тэхен тушит косяк и кладет свои ноги на колени Чонгука. На его губах играет всезнающая ухмылка, он будто специально не просто не помогает чонгуковой проблеме, но еще и издевается сверху. — Так что, Гуки, какой у тебя там любимый вид? — Меня уже тошнит от вашего упоротого флирта, — громко стонет Хосок. — Раз так, мы уходим, — как-то слишком энергично отвечает ему Тэхен, подрываясь с места и быстренько утаскивая Чонгука за собой. Тот сгорает со стыда и неловкости за слишком очевидную деталь между ног, которую явно ну очень хорошо видно всем друзьям, сидящим на полу. Лицо Чимина в мгновенье ока сменяется с пугающего на веселое, и Чонгук понимает: пора валить. Интересно, о чем они там думают, пока Тэхен тащит его из дома под всеобщие смешки. Он даже не знает, напрягает его, что все уже знают, или нет. Они начнут издеваться, но когда это они над ним не издевались? Это возмутительно низкая плата за возможность свободно целовать и трогать Тэхена, когда хочется. — Мы куда? — спрашивает Чонгук, пока Тэхен ведет его коридором. — Домой, — отвечает он, обернувшись через плечо. — Мне прямо не терпится получить приватный урок герпетологии. — Ты это на секс намекаешь? — Чонгук хмурится, когда поток холодного воздуха обдувает его разгоряченную кожу. Господи, если бы. Он совсем попал. — Какой же ты милый, малыш, — смеется Тэхен. Попал, и выбираться не хочется, думает Чонгук, закипая внутри настолько, что из кожи исходит пар. * Тэхен столько всего может признать без зазрения совести. Он не стесняется ни своих кинков, ни желаний, но все равно вряд ли он готов сознаться, сколько раз фантазировал о Чонгуке. И не сказать, что он сильно смущается, хотя ладно, да, но разве совсем чуть-чуть. Он представлял Чонгука во многих сценариях, но чаще всего думал о том, каким же нежным он будет. И не ошибся. Тэхен не знает, от нервов это или неопытности, но обращается он с ним всегда так аккуратно. Даже бесконтрольно толкаясь бедрами вперед, он цепляется пальцами за постель, никак не за самого Тэхена. Он нежно гладит теплыми руками грудь и шею. Тэхен не против легкой грубости, это его даже заводит, но ему так нравится такой осторожный Чонгук. У него в груди все сжимается от этого, и вообще ему надо бы, по-хорошему, пресекать все это, особенно в такие интимные моменты. Но Тэхен наоборот только эгоистично подогревает это чувство, двигаясь навстречу толчкам и подстраиваясь под заданный ритм. Чонгук снова не сильно шумит, томно вздыхая и постанывая в его губы. Тяжело сдерживать себя, чтобы не откинуть его влажную челку со лба и поцеловать в висок или втянуть его в нормальный поцелуй. Обстановка вокруг очень интимная, и Тэхен чувствует столько всего сразу. Но все нормально, ничего нового. — Тэ, — тихо стонет Чонгук, уткнувшись лицом в его шею. Он опускает ладони на его бедра, притягивая ближе. Тэхен задыхается и двигается следом, несмотря на ноющую ломоту во всем теле. Он уже так близко, что может трахаться даже сквозь боль. Такое чувство, будто чонгуковы руки сейчас везде одеялом укутывают его тело. Удивительно, как он до сих пор не кончил, учитывая жгучее возбуждение, которое преследует его еще с дивана у Юнги. Он ловит чистый кайф, наблюдая, как легко и быстро возбуждается Чонгук. В любое другое время ему стало бы жаль Чонгука, которого в итоге все (и он сам в том числе) забросают едкими шутками, но сейчас как-то тяжело, потому что возбужденный Чонгук — тактильный Чонгук. Он перестает дышать, когда мир вокруг переворачивается. Чонгук меняет позу, перекладывая Тэхена на спину. И так хорошо, когда Чонгук переносит вес на одну руку, чтобы другую обернуть вокруг его ноги и поднять ее выше. Тэхена откровенно ведет от того, как напрягаются его бедра, прежде чем он подается вперед, входя размашистым движением, задевая простату и посылая волны удовольствия по телу Тэхена. Тэхен несдержанно заполняет тихую комнату громкими стонами, впиваясь ногтями в кожу на его спине. Ему нравится любоваться следами времени, проведенного вместе, и невесомо очерчивать царапины на следующий день, пока Чонгук еще спит. Они спят в одной кровати чаще, чем нет, и Тэхен старается исправно себе напоминать, что это ничего не значит. Даже если важное правило запрещает оставаться на ночь после перепиха. Чонгук кончает, впившись зубами в тонкую кожу на шее Тэхена, заглушая стоны и рвано двигая бедрами. Тэхен кончает, выгибаясь на мятой простыни, и с силой сжимает ребра Чонгука бедрами, благо, не настолько сильно, чтобы навредить. Они много целуются после секса. Тэхен знает, прекрасно знает, что самое первое правило — не целоваться после секса. Но как тут удержаться, когда Чонгук жадно тянется к нему, будто это еще не конец, будто он до сих пор хочет Тэхена так же, как тот хочет его. Чонгук отстраняется с полуприкрытыми глазами. Он отнекивается, когда Тэхен предлагает его вытереть, и зарывается под одеяло, прячась от рук Тэхена. — Ну и ладно, спи в сперме, — говорит Тэхен, но совсем беззлобно, даже как-то любовно, помогая ему по-нормальному укрыться одеялом. Он садится на край кровати и, вытирая себя, вслушивается в мерное дыхание засыпающего Чонгука. Он проводит ладонью по лицу, выдыхая в кулак. Он реально влюбился в лягушатника. Он и так в курсе, но нить, привязавшая его сердце к Чонгуку, становится с каждым днем все крепче и толще. Пока Тэхен ищет на полу свои трусы, в дверь кто-то стучит. Он бросает взгляд на часы и надеется, что это не соседи пришли ругаться из-за шума на ночь глядя. Не соседи, Чимин. А рядом с ним неловко переминающийся с ноги на ногу Юнги, которого тот цепко держит за воротник. Тэхен и не помнит, чтобы они тоже сваливали с вечеринки, хотя ничего удивительного: Юнги терпеть не может разгребать тонну мусора после попоек и просто делает вид, что ничего такого нет. — Извини, конечно, что отвлекаю тебя от любви и игры в банши, — елейно тянет Чимин, дергая Юнги вперед, поблескивая опасным огоньком в глазах. — Юнги тут тебе хочет кое-что рассказать. — Я ничего не делал, — закатывает Юнги глаза. Тэхен фыркает, привалившись к дверному косяку, скрестив руки на груди. Тяжело устоять без опоры на все еще дрожащих ногах. — Да ну? — спрашивает Чимин. — А мне вот ты сказал совсем другое. Юнги громко вздыхает. Он из них единственный, кто не боится Чимина, а зря. — Ладно, я рассказал ему. Тэхен застывает, бегая между ними взглядом. Он без понятия, о чем они, мало ли, что и кому тот мог рассказать. Но есть, право, один секрет, который Чимин старательно помогал Тэхену скрывать. — Кому и что ты рассказал? Юнги быстро бормочет что-то невнятное, зыркнув на Чимина. — Что? — спрашивает Тэхен. По его спине пробегает холодок, потому что он четко расслышал имя Чонгука. Юнги болезненно кривится, делает глубокий вдох и повторяет еще раз, медленно и с расстановкой. — Хоби с Гуком похитили меня и начали выпытывать про любовь всей твоей жизни, потому что Джун — не я — сказал Гуку, что ты там в кого-то влюблен. Тэхен слышит стук крови в ушах, выпрямлясь, и ждет, пока Юнги продолжит. — И ты не забывай, я боялся за свою жизнь, так что я, ну, возможно, сказал им, что ты любишь парня, который сводил бы тебя в музей и завел сорок лягушек… — Сорок три, — перебивает Чимин. — Сорок три лягушки. Тэхен прожигает Юнги убийственным взглядом. Он любит Чимина. Тот, как-никак, его лучший друг. И он ни в коем случае не желает ему зла и горя, но его парню пиздец. Юнги оперативно отскакивает от летящего на него Тэхена, размахивающего кулаками. Ну наконец-то в его глазах проскальзывает тень страха, а изо рта вырывается вскрик, пока сам он отбивается от ударов Тэхена. — Справедливости ради, Чонгук не догнал, что это я о нем. — И как же это? — спрашивает Тэхен, топая ногой и стискивая кулаки. — Кому еще в голову стукнет завести сорок три лягушки? — Ты влюбился в долбоеба, — пытается втиснуться в диалог Чимин, пока Юнги просто пожимает плечами. — Он из другой вселенной, — Юнги смотрит на Тэхена красноречивым взглядом. Тэхен бросает на него короткий взгляд и смотрит в упор на Чимина. — Ты должен был молчать и никому не рассказывать. — Не я виноват, что у тебя любовь из всех щелей прямо льется, когда он рядом! Чонгук пиздец слепой, но это только на него и распространяется. Хен вообще спросил у меня, сколько вы уже встречаетесь, а я ему случайно ответил, что вы еще не выкупили, что встречаетесь, потому что ты до сих пор ссышь ему признаться, — Чимин злобно округляет глаза. Тэхен подается вперед, накрывая его рот ладонью, а то мало ли, вдруг Чонгук проснулся и втихаря проскользнул в гостиную. Жесть какая-то. — А ты точно уверен, что он не понял? Будь мир сказкой, Чимин бы ни о чем не узнал. Не то чтобы он ему не доверяет, просто не хотел ничего признавать вслух. Но однажды вечером, на какой-то дебильной пьянке, Чимин с Чонгуком поцеловались, и все. Он даже больше злился на свою несправедливую по большому счету злость. Чимин ни о чем не подозревал, они оба были угашенные, а наутро едва ли об этом помнили. А еще это Хосок, сволочь, дал им такое задание. Но у него замечательный ангел-хранитель, потому что вряд ли он пережил бы отношения Чонгука с кем-то другим. И как же хорошо, что Чонгук и не трахается с другими, и не встречается тоже, иначе Тэхен бы просто не выдержал. — На все сто, — отвечает Юнги. — Ты хоть сейчас пойди и признайся ему, а он в истерике начнет рассказывать Хосоку, что ты влюблен в какого-то другого Чонгука. — Он прав, — поддакивает Чимин. — Я ему даже намекнуть пытался, но его светлая, повернутая на Тэхене и лягушках, головушка нифига не восприняла. Тэхен хлопает себя по лбу и заливисто смеется. Чимин вытирает рот рукой, только тот его отпускает, и так забавно дуется, что Тэхен, как всегда, не может остаться равнодушным. Но желание придушить их обоих сейчас все-таки сильнее. — Так, все, хорош издеваться над ним. — И переключиться на тебя? — фыркает Юнги. — Вы друг друга стоите, этот то... Юнги давится словами, когда Чимин резко затыкает его рот ладонью. — По тонкому льду ходишь, Мин, — он убирает руку с его губ и легонько чмокает. — Юнги что хотел сказать, с чего бы Чонгуку вдруг так переживать за твою влюбленность? И зачем он похитил и пытал его, чтобы узнать, в кого ты влюблен? Вот теперь Тэхен смеется настолько громко, что точно, наверное, будит Чонгука. — Знаете, уже поздно. Я еще не до конца отошел от оргазма, а в постели меня ждет пиздец горячий голый мужчина, так что я пойду. Слишком поздно, чтоб маяться с этой хуетой. Чимин выставляет руку вперед, чтобы Тэхен не захлопнул дверь раньше времени. — Тэ, я уверен, ты правда нравишься Гуки. Просто поверь. — Балдеж, но нет, — кривит душой Тэхен, наваливаясь на дверь всем весом. — Клянусь нашей дружбой, — кричит Чимин в стремительно закрывающуюся дверь. — Жизнью клянусь, что это правда. Чимин заваливается вперед, когда Тэхен резко открывает дверь. Он окидывает его цепким взглядом, оценивая всю серьезность ситуации. — Мы клянемся дружбой, только когда все реально супер-серьезно, а кто-то жесть тупит. — Я на полном серьезе, Тэ Тэ, а ты реально тупишь, — кивает Чимин. Тэхен заторможенно кивает в ответ, захлопывая дверь без лишних слов. Может, это просто у Чимина чуйка такая. Ладно, предчувствия у него частенько правдивые, ничего не скажешь, но Тэхена так просто не убедишь. И внезапно от мысли о том, что придется возвращаться в постель к Чонгуку, Тэхену становится до жути боязно. Он знает, что не сумеет сдержаться и разбудит его, завалив вопросами о похищении Юнги. Если, конечно, Чимин с Юнги сказали правду. У него теперь ни в одном глазу, так что он идет к террариуму, выискивая там Фреда. Он садится по-турецки и медленно, чтобы не спугнуть, тянется рукой к стеклу напротив Фреда. Тот сидит у небольшого камня наполовину в воде, потому что, со слов Чонгука, пьют они кожей. — Привет, Фредди, — мурлычет Тэхен. Он однажды застал, как Чонгук вот так ворковал с ним, как с ребенком, люди так еще часто с собаками общаются. Фред, конечно, милашка по жабьим меркам, но все же не настолько. — У меня тут нарисовалась дилемма. Чонгук-аппа ничего обо мне не говорил? Особенно в контексте любви? Фред даже не квакает в ответ, и Тэхен со вздохом откидывается назад, умостившись спиной прямо на пол и глядя пустым взглядом в потолок. Он беспокойно лежит всего каких-то пару минут и поднимается обратно. Сделав глубокий вдох, он собирает по частям решительность толкнуть дверь в комнату Чонгука. Чонгук лежит на спине со съехавшим одеялом, сладко похрапывая с открытым ртом. Его голая кожа сияет в мягком лунном свете. Тэхен даже не пытается бороться с желанием коснуться и, моментально принимая поражение, опускает ладонь на его шею, прощупывает пульс и скользит невесомым касанием к груди. Его сердце мерно бьется под тэхеновой ладонью, Чонгук даже не думает просыпаться. Он и не шелохнется, хотя Тэхен хочет его разбудить, но вместе с этим не хочет тревожить его сон. — Просыпайся, — шепчет Тэхен. — Проснись, мне нужно задать тебе один вопрос. Тэхен вздыхает, разглаживая большим пальцем складку меж его бровей. — Проснись, Чонгук, я… Он не может заставить себя закончить. Глупо, вообще-то, потому что он уже столько раз говорил Чонгуку об этом. И всегда вкладывал в слова куда больше смысла, чем он смог бы понять. — Проснись, я люблю тебя. Он со вздохом гладит его щеки. — Проснись, я хочу знать, любишь ли ты меня в ответ. Тэхен дуется, когда Чонгук даже мельком не шевелится. Он берет его лицо в ладони и наклоняется, чтобы поцеловать кончик носа. — Ты зачем похитил Юнги-хена? Он оставляет легкие поцелуи на обеих щеках, опускаясь к губам. Даже не целует, просто невесомо прикасается к ним своими, хоть от желания разбудить его и не отказывается. Ему сложно заставить себя повысить голос, потому что в глубине души Тэхен хочет, чтобы Чонгук и дальше спал как убитый, а он еще немного потренировался признаваться, чтобы потом со спокойной душой сделать вид, что ничего не было. Его сердце сжимается от этой мысли, и он прощупывает ладонью пульс. Все нормально. Тэхен секундой колеблется и нависает над Чонгуком, опуская ладони на его щеки и прижимаясь к его лбу своим. — Чон Чонгук, быстро вставай. Дом горит. Ничего. Тэхен отстраняется, поникнув. Можно ущипнуть его за торчащий сосок, тогда точно проснется. Но проснется от боли. — Чон Чонгук, — говорит Тэхен, тряся его за плечи. — Я люблю тебя с самой первой нашей встречи. Ничего. Даже ночь сегодня тихая. Они живут совсем близко к кампусу, между ним и центром города, так что обычно в такое время здесь еще шумно. — Чон Чонгук, я, Ким Тэхен, хочу, чтобы ты любил меня. Все равно ничего. Тэхен уже хочет ударить его, но вместо этого просто нежно касается кулаками кожи. — Ненавижу лягушек. Они мерзкие и отвратительные. Тэхен застывает, когда Чонгук поджимает губы, хмуря брови. — Лягушки криповые до жути, не зря их к ведьмам приписывают. Чонгук облизывает губы и пытается развернуться, но получается так себе, спасибо нависающей сверху туше. Тэхен наклоняется, пока между их лицами не остается какой-то сантиметр расстояния. — Я отказываюсь верить, что це… цеци… Сицилийские хуевины не змеи. Чонгук обхватывает рукой тэхеново бедро, нахмурившись, не открывая глаз. — Цецилии. Тэ, ты вообще чем сейчас занимаешься? Он еще не до конца проснулся, так что голос немного хриплый ото сна. Сердце Тэхена подскакивает к горлу, когда Чонгук медленно ведет ладонью вверх по его бедру. — А мне пофиг на вымирание лягушек. Чонгук приоткрывает глаза, глядя расфокусированным взглядом. — Комары тогда захватят мир. Тэхен перекатывается, когда Чонгук снова закрывает глаза, но тот сам тянется за ним, обвивая руками. — Лягушки едят комаров, — бормочет Чонгук, закинув ногу на Тэхена, и выдыхает теплый воздух ему в шею. — И жучков там всяких. — Так они, говоришь, убийцы? — фыркает Тэхен, машинально запуская ладонь в его волосы. — Ты вообще к чему начал этот разговор? — спрашивает Чонгук, не отрываясь от его шеи. — Спать иди. Тэхен выводит пальцем узоры на его спине. Может, он просто уже прекрасно все знает, вот и не удивляется трепетному обращению. — Ну уж извини, я-то думал, тебе интересно, — беззлобно подначивает его Тэхен, расслабляясь в тепле Чонгука. — Мм, — невнятно мычит Чонгук, укладываясь обратно, пока сердце Тэхена сходит с ума и не дает ему сомкнуть глаз. — Чонгук, — неуверенно начинает он, — а ты зачем похитил Юнги и пытал его? Тэхену кажется, что он уже уснул, но затем слышит тихое: — Хоби, — припечатанное коротким поцелуем в шею. — А ему зачем? Они так тесно прижаты друг к другу, что Чонгук там точно чувствует, как быстро бьется тэхеново сердце. Тэхен сам слышит его наравне с дыханием Чонгука. — Чонгук, — шепчет Тэхен, нежно поглаживая его спину. — Зачем Хоби мучил Юнги? Чонгук вымученно стонет и пытается перевернуться на спину, но Тэхен тянет его обратно на себя. Он капец тяжелый, но Тэхену так даже нравится. — Хоби что, пытался узнать у Юнги, кого я люблю? — Мхм, — мычит Чонгук, сморщив нос, и кивает с крепко зажмуренными глазами. Нечестно, конечно, пользоваться явным преимуществом и докапываться до Чонгука, когда тот едва ли не спит, но Тэхену надо знать. Он уже и так запутался, дальше некуда. Он бы точно заметил, начни Чонгук относиться к нему не просто как к другу. Он вообще ни разу не видел, чтобы того тянуло хоть к кому-то в романтическом плане, так что нельзя быть уверенным наверняка, но он все равно заметил бы какие-то изменения. — Чонгук, — давит Тэхен, понижая тон на октаву, и все равно нервничает, даже если Чонгук снова в шаге ото сна. — Ты меня любишь? — Конечно, — выдыхает Чонгук. Меж его бровей залегает складка, хотя глаза он все равно открывать не спешит. — Тэ, вали спать. Тэхен рвано выдыхает, притягивая лицо Чонгука обратно к своей груди. Понятное дело, Чонгук его любит, они же столько лет уже дружат. Вряд ли это вообще хоть чем-то отличается от любви к тому же Хосоку, ему, наверное, было просто любопытно, точно как Тэхену, когда он пытался узнать, кто нравится Чонгуку. Отличие лишь в том, что Тэхен хочет узнать, кто нравится Чонгуку, чтобы можно было захлебываться ревностью даже издалека. * Чонгуку приснилась такая херь. У него раскалывается голова, а кофе совсем не помогает и лишь оседает мерзкой горечью на языке. Он прожигает взглядом домашку, смотрит раздраженно на все графики и диаграммы. Он просматривает все задания, выискивая глазами что-то в меру легкое, но уже очень быстро сдается. Вину за упоротый сон Чонгук без задней мысли спихивает на траву, хоть раньше таких эффектов и не наблюдалось. Они с Тэхеном стояли у алтаря на своей собственной свадьбе. Из гостей были лишь лягушки да одинокий Хосок. Тэхен не уставал спрашивать, любит ли его Чонгук, несмотря на то, что тот уже раз сто поклялся быть рядом до конца своих дней и надел ему кольцо на палец. На последнем вопросе Чонгук сбежал без оглядки, проснувшись в своей постели. Головная боль сводит его с ума. Когда он проснулся, Тэхена в квартире уже не было, а сейчас он еще не успел вернуться. Пустота и гулкая тишина мешают ему сосредоточиться, так что он сгребает все учебники в рюкзак и уходит прочь. На углу их дома стоит кафешка, в которой любят зависать студенты. Туда Чонгук и идет, попутно надеясь, что Джин не на работе, иначе плакали его попытки взяться за голову. Джин все-таки на работе, но он лишь улыбается ему и кивает из-за стойки, пока Чонгук пробирается к единственному свободному столику. Здесь как-то слишком уж людно для субботнего утра, но короткого взгляда достаточно, чтобы понять: почти все пришли сюда запить похмелье дорогим горячим кофе. — Ты чего здесь расселся? — Чонгук оборачивается на голос и встречается взглядом с Намджуном, который сжимает в руках чашку. Он ставит ее на стол напротив Чонгука. Сверху на ней возвышается шапка из взбитых сливок, политых шоколадом. — Потому что здесь свободно? — говорит Чонгук, подхватывая пальцем сливки и поднося ко рту. — Любовничек твой тоже тут, — говорит Намджун, доставая блокнот, и кивком указывает на другой конец зала. Чонгук без понятия, как умудрился его не заметить. Может, из-за бини, за которой спрятаны все красные волосы. Но там реально сидит Тэхен. Сидит и широко, до зажмуренных глаз, улыбается кому-то перед собой. — Любовничек мой явно занят, — фыркает Чонгук. И внезапно до него доходит, что он только что сказал. — Шучу, не... не мой он любовничек. — Что будешь заказывать? У нас осталась куча слоек со вчерашнего дня, хочешь, могу разогреть, — прыскает Намджун, доставая ручку из-за уха. И Чонгук говорит ему, а тот старательно записывает что-то в блокнот, будто на полном серьезе принимает заказ. Хены над ним пусть и любят поиздеваться, но все равно заботятся. Чонгук очень редко остается без бесплатного напитка или заботливо оставленной Джином еды специально для него. — И с кем там мой не-любовничек развлекается? — спрашивает Чонгук, пока Намджун еще не успел отойти. Намджун хитро на него смотрит и тянет довольную лыбу. — Да все же видели, как вы сосались, а потом Тэхену пришлось тащить тебя из дома с... ну, знаешь, проблемкой. Чонгук впивается в Намджуна пристальным взглядом. По-хорошему, с хенами нужно вести себя вежливо, но они сами во всем виноваты. — Мы не целовались. — Да ну, а как тогда еще называется обсасывание ртов? — спрашивает Намджун с поддельным интересом. У Чонгука аж руки чешутся запихнуть ему эту ручку прямо в нос. — У Тэ вообще все откровенно хреново с беспалевностью, но ладно, лайк ему за старание. Это еще додуматься надо — устраивать такое прямо перед Хосоком. Он еще долго успокоиться после вашего ухода не мог. — Это не поцелуй, — вяло пытается настоять на своем Чонгук, позорно заливаясь румянцем. Странно, что у него вообще хоть иногда бывает человеческий цвет лица, учитывая, как быстро он превращается в помидор. — Это бои такие языками. У нас как раз проходил баттл. Намджун морщит нос и не берется спорить. Он с сожалением качает головой и безмолвно уходит прочь. Чонгук со вздохом окидывает взглядом кафе. Ну все, теперь задания точно останутся чахнуть без его внимания. Хотя он к ним, право, и так не стал бы прикасаться, ему просто нравится создавать иллюзию продуктивности. Когда Намджун подходит к столику Тэхена, человек, сидящий рядом с ним, оборачивается, и Чонгук замирает, узнав в нем Джошуа. Намджун им что-то втирает, кивая на другой конец зала, и Чонгук оперативно опускает глаза, чтобы его не спалили за наблюдением. Так, он снова возобновляет поиски новых друзей. А то все нынешние — змеюки те еще, а Чонгук так-то рептилий не жалует. Тэхен к нему подходить не спешит и, когда Чонгук снова украдкой бросает на него взгляд, уже вовсю вновь улыбается Джошуа. Когда Намджун подает ему разогретую слойку, Чонгук хватает его за запястье и дергает на себя. — Что там Джона заказал? — Кто? — переспрашивает Намджун. Чонгук кивает головой в сторону Тэхена. — Ну этот вот, который с Тэ. — Джошуа? Чонгук-а, ты прекрасно знаешь, как его зовут. А заказал он только кофе со сливками, — в голос ржет Намджун. — Хм-м, — задумывается Чонгук, прожигая взглядом затылок Джошуа. — Можешь сделать мне одолжение? Глаза Намджуна наполняются недобрым предчувствием, но он все равно утвердительно кивает. — Налей-ка нашему Джеффри случайно молоко вместо сливок. — Гуки, мне не десять. И его зовут Джошуа. — Как скажешь, Натаниэль, — хмурится Чонгук. — Я не буду подливать ему молоко в кофе. Тэхен и так злится на меня из-за тебя, — говорит Намджун. Чонгук вскакивает на месте и тычет себе пальцем в грудь. — Из-за меня-то? Да что я сделал? Налей молоко в его кофе, пора искупать вину за разбитое сердце, я вообще-то так страдал после того, как ты рассказал мне, что Тэхен любит кого-то левого. Намджун долго не спускает с него выжидающего взгляда, но в итоге просто вздыхает и разочарованно мотает головой, вытаскивая взбитые сливки из кармана фартука. Он жирно выдавливает их в чашку Чонгука, который не устает дуться, потому что взбитыми сливками разбитое сердце не склеишь. — Ладно-ладно, — говорит Намджун. — Но вообще-то, Чонгук-а... хотя, знаешь, забей. Сам думай. Намджун разворачивается и уходит, а Чонгук остается сидеть в томительном ожидании, пока тот не вынырнет из-за стойки с заказами Тэхена и Джошуа. Джошуа делает первый глоток своего кофе, и происходит аж целое ничего, и Чонгук раздосадовано принимает поражение. Он чувствует себя каким-то сталкером, доставая учебники из рюкзака. Недолго у него получается (не)читать первую страницу, потому что уже совсем скоро его хлопают по плечу. Чонгук дергается и замечает стоящего рядом Тэхена. Он краснеет, когда ему бросаются в глаза фиолетовая шея и все еще припухшие губы. Бини не дает волосам спадать на тэхеново лицо, а еще на нем сегодня не в меру огромная футболка, которая, Чонгук уверен, вообще-то его. Миленькая, белая футболка с карманом на груди, из которого выглядывает нарисованная лягушка. — Ты что это делаешь? — спрашивает Тэхен, откровенно потешаясь. — Сталкеришь меня и пытаешься отравить Джошуа. А что, если у него непереносимость лактозы? Чонгук хмурится. Об этом он как-то не подумал. Он даже не догадывается, что случается с людьми, у которых непереносимость лактозы, после глотка молока. Ему еще рано в тюрьму. Хосоку точно хватит ума подарить кружку с чонгуковой тюремной фотографией его родителям на Рождество. — Так у него что, да? — Нет, — отвечает Тэхен, присаживаясь рядом, тесно прижавшись к Чонгуку. — Так ты даже не пытаешься отрицать, что сидел здесь и нагло меня сталкерил? — Ты же говорил, что не знаешь Джастина, — и как у него только еще кожа не расплавилась от жара. Тэхен качает головой и громко хихикает. — Я так сказал, чтобы ты наконец-то заткнулся и поцеловал меня, малыш. Ревнуешь? Чонгук хмурится. Да не ревнует он никого. Просто тихонько надеется, что это не свидание, потому что на свидания Тэхену можно ходить только с ним. Даже если они не вместе, а просто трахаются. У Чонгука, по-хорошему, нет права его ревновать, а если и начнет, то придется объясняться. И это не ревность. — Нет, — отвечает Чонгук, подвигаясь к Тэхену. Можно, наверное, ему все-таки рассказать, чтобы целовать потом в любом месте в любое время. Хотя признание может обломить ему в итоге вообще все поцелуи. — А надо? — Угу, — легко признается Тэхен, закусив губу, и смотрит резко помутневшим взглядом, играя с пуговицами на рубашке Чонгука. Вот и помер Чонгук. Тэхен пытается напустить на себя полный невинности вид, но его глаза горят огнем, в котором Чонгуку очень явственно видится собственная смерть. — Ревность так возбуждает, только представь, — мурлычет Тэхен, прослеживая взглядом путь своих пальцев вверх по груди Чонгука. — Но чтобы ты заревновал, я должен тебе нравиться. Он смеется, и Чонгук нервно хихикает вместе с ним. Слишком нервно, судя по взгляду Тэхена. Скоро уже не получится у него все отрицать: Намджуну с Джином там отлично видно, как Тэхен беззаботно расстегивает пуговицы одну за другой. Чонгуку вообще много чего пора перестать отрицать. Сексуальные, например, конфузы, кризис имени Тэхена и то, что ну да, он чуток все-таки ревнует Тэхена, который таскает на свидания Джошуа вместо него. Он мысленно возвращается к словам Тэхена, когда тот вначале сказал, что чувства все только усложняют. Он ошибался. Чонгук не влюбился в него, подержавшись за член; он только сильнее погряз в чувствах и закатал свое сердце в цемент из любви к Тэхену. Но это все его, личное. Чонгуку вообще кажется, что его сердце билось бы так для любого, с кем было бы настолько хорошо. Для него это все не просто будничное дело. Его ни разу ни к кому сексуально не тянуло так, как тянет сейчас к Тэхену. — И то верно, — выдыхает Чонгук, и Тэхен странно поджимает губы. Его горячая ладонь обжигает грудь Чонгука, и впору задуматься, что демон снова в деле с полной боевой готовностью и дальше отравлять его существование. — Но это не так, да, Гуки? — спрашивает Тэхен, выгнув бровь, и вся игривость из его тона будто испарилась, оставив по себе стальную серьезность. У Чонгука отвисает челюсть. — Эм-м. Ну конечно, ты мне нравишься. Тэ, ты же мой лучший друг. Тэхен на удивление заметно мрачнеет. Чонгук точно не такой реакции ожидал и как-то немного путается. Тэхен скользит рукой вниз по его торсу и опускает ладонь на колено. Он ничего не делает, но Чонгук все равно напрягается. Тэхен всегда творит, что только захочет, а Чонгук каждый раз ему позволяет. Боже, который раз уже Тэхен дает ему шанс признаться, и который раз Чонгук его бездарно упускает. — Хорошо, — отвечает Тэхен с солнечной улыбкой. — Супер просто. Ага, жалобно соглашается Чонгук. Ох, как хорошо, что они лучшие друзья, пока Чонгук готов тут отдать ему все свое сердце и весь свой стояк. — Да тебе все равно нет никакого смысла ревновать, — говорит Тэхен, поднимая глаза, и сжимает ногу Чонгука. — Я в одно время трахаюсь только с одним человеком, Гук. Особенно, если он трахает так же круто, как ты. Чонгук давится воздухом и суетливо подносит ко рту чашку горячего шоколада. Взбитые сливки липнут к губам, и он задыхается уже по-настоящему, когда Тэхен наклоняется ближе и слизывает их своим языком. У всех на глазах. Тэхен отстраняется с сияющими глазами. — Да они и так все уже знают, — говорит он, вскакивая на ноги. — До встречи, малыш Гуки. Чонгук завороженно смотрит, как тот лавирует между столиками, подбираясь к Джошуа. Они не задерживаются надолго и уже совсем скоро собираются уходить. Тэхен коротко машет Чонгуку, прежде чем окончательно скрыться из поля зрения. — Даже не вздумайте повторять это на моих глазах, — роняет Джин, с грохотом опуская тарелку на стол, и смотрит на Чонгука в упор осуждающим взглядом.