Превратности судьбы

Поразительно, насколько люди - гибкие существа. Мы можем протестовать, возмущаться, зарекаться, но все это рано или поздно сходит на нет. Жизнь, сталкивая нас с серьезными и глубокими чувствами, заставляет прогнуться под себя, делать вещи, которые кажутся на первый взгляд противоестественными и немыслимыми, в итоге, после долгих препирательств, мы все-таки позволяем судьбе сделать нас счастливыми. С такими мыслями я шел на работу, все еще немного сонный. Стояла свежая, но ясная погода, лето уже изживало себя, в воздухе пахло подсыхающей травой, свежей выпечкой из кондитерской и смесью духов самых разных женщин, спешащих по своим делам. Протиснувшись в тесный вагон метро, я от скуки начал наблюдать за пассажирами – сонные, немного растрепанные офисные работники вперемежку с идеально ухоженными, пожилые люди, подростки с кислотного цвета волосами – и что они здесь делают в такой ранний час? Все они были погружены в себя, со стеклянным взглядами смотря в никуда. Моё внимание привлек мужчина лет тридцати, зажатый между каким-то разноцветным существом неопределенного пола, небрежно жующим жвачку и женщиной в деловом брючном костюме, пытающейся удержать равновесие и не выронить папку с документами из рук. Мужчина, казалось, был очень изнурен, хоть одежда была идеально выглажена, без пятен или чего-нибудь подобного и обувь, как я успел подметить, была чистая и аккуратная, он производил впечатление очень утомленного человека, вынужденного не спать достаточное количество времени и питаться чем попало. Его кожа отдавала каким-то землистым оттенком, плечи нервно сутулились, а глаза, кажется, были под слоем мутноватого стекла. Все это зрелище направило мои мысли в довольно невеселое русло – этот мужчина, очевидно, был еще довольно молод, но, кажется, отдавал все свое время работе, погрязнув в ней с головой. Весь его вид говорил о профессии среднестатистического клерка, белого воротничка, просиживающего штаны в одном из высотных зданий Токио, добропорядочно выполняющего свои обязанности. В сущности, если подумать, я точно такой же, прихожу утром в издательство, занимаюсь там исключительно бумажной волокитой – в редакторском отделе у меня ничего дельного не получилось. Я понял, что это было не самой лучшей идеей – пойти в редакторы только потому, что мне нравится манга, и перевелся в отдел связей с общественностью, чему Усаги был несказанно рад – наконец, я перестану пересекаться на работе с Идзюин – сенсеем. Мне, если честно, было уже плевать на тот момент – я привык к этим вспышкам ревности Акихико и научился переживать их довольно спокойно. Жизнь идет своим чередом и ничего не стоит на месте. Я уже не тот Мисаки, что поступил в университет Мицухаси, полный надежд о студенческой жизни, а моя неловкая, робкая, стыдливая влюбленность в Великого и Божественного Усами Акихико стала чем-то совершенно другим. Недавно я думал, что Усаги стал для меня чем-то вроде кривого зеркала, отражающего меня в полной противоположности – на мою робость он отвечал безоговорочной уверенностью, на нерешительность – безрассудными, спонтанными поступками, на попытки казаться взрослым – инфантильными детскими выходками, а на стыдливость – такими развратными поступками, что одно только воспоминание заставляет меня ощущать горячее покалывание в штанах. В общем, за эти пять лет я так привык к нему, что теперь не представляю своей жизни без этого старого извращенца, так что, думаю, я могу сказать, что чувствую себя счастливым, засыпая и просыпаясь рядом с ним. Но все же есть вещь, которая меня беспокоит, и не дает дышать полной грудью –несмотря на мою работу, неплохой заработок и способность обеспечить себя я все еще остался в роли мальчика Усами-самы. Так меня воспринимает его отец, Мидзуки, Каоруко, Харухико, да что уж говорить, даже дворецкий Танака считает меня малолетним затянувшимся увлечением Акихико. Но игра стоит свеч – я понял, что только с ним я могу быть собой, я действительно люблю его, и чувствую, что любим. С такими мыслями я вышел из душного вагона на станцию неподалеку от издательства.