Превратности судьбы

От автора: Purple Pony, я успела прочитать Ваш комментарий и решила, что Вы правы, перечитала и ощутила чувство незавершенности. Поэтому дописала эпилог. Надеюсь, Вам понравится эта НЦа, я вложила в нее всю душу. Спасибо всем, кто читал, за комментарии и лайки, мне важен каждый Ваш отзыв. *** -Ааааа, Усагииии, долго ты там ещё? – с нетерпением протянул миловидный молодой мужчина лет двадцати семи. Мисаки так и не смог себя заставить называть Акихико по имени, хотя в душе оно ему безумно нравилось, действительно ведь подходило этому высокомерному, безупречному, наглому гордецу, который уже на протяжении сорока минут выбирал себе новый костюм, а для мужчины, поверьте мне, это очень и очень долго. -Не торопи меня, это ответственный процесс. Черт, застежка заела, Мисаки, помоги мне. От раздражения и усталости парень совершенно потерял бдительность, на мгновение забыв, с кем имеет дело и протиснулся в кабинку для примерки. -Усаги-сан, ну вечно ты как ребенок, чего ты…ооох, правда, заела, что мы скажем продав… Недовольные причитания прервал легкий, почти невинный поцелуй в губы. Усаги обхватил его лицо двумя руками и посмотрел своим фирменным взглядом. -Ч…что? -Мисаки. Мы никуда не спешим. Открытие только завтра. Не суетись, попробуй насладиться процессом. -Ээээ, Усагии, не смей лезть ко мне, я же сказал, до открытия никаких приставаний, помнишь? -Но я так давно не играл с Мисаки, мне нужна его подзарядка – жалобным голосом протянул Акихико. Оба уже давно привыкли к этой игре, но никто старался не подавать виду, что это уже давно понарошку. Мисаки очень натурально краснел и сопротивлялся, когда Акихико прижал его своим телом к зеркалу, все-таки, здесь было полно народу и их могли услышать. -Ааа..придурок, идиот, перестань! Я сказал, отпусти меня, не здесь, Усаги-сан, нас могут услышать! -Если ты будешь так шуметь, нас и вправду застукают, просто сдержишься немного, и все будет хорошо. Или это так приятно, что ты не в силах держать себя в руках? – с ехидством промурлыкал Акихико. -Черта с два, я смогу, вот увидишь! – яростным шепотом ответил Мисаки, уже в конце фразы понимая, что опять попался на старую добрую уловку. Усаги довольно улыбнулся и стал целовать брыкающегося парня в шею. Чуть прикусив ухо, он опустил одну руку на пах, а второй с силой сжал ягодицу Мисаки, отчего тот вздрогнул, чуть ослабив сопротивление. Акихико более настойчиво продолжал ласки, упоительно нежным и долгим поцелуем заставляя тело своей жертвы невольно обмякнуть в его руках. Усаги проскользнул под ремень брюк, чуть царапая кожу и углубил поцелуй, делая его более страстным и многообещающим. Медленно, но верно приближаясь к застежке, он расстегнул ее, попутно расправляясь с ширинкой. Мисаки уже понял, что, черт побери, этот извращенец трахнет его прямо здесь, несмотря ни на какие уговоры. Было стыдно, неловко и боязно от мысли, что их могут застать в таком щекотливом положении; сдаваться не хотелось, и он все еще упирался кулаками в грудь мужчины, пытаясь его оттолкнуть. Но Усаги был непреклонен и уже водил по его члену прохладной ладонью, играя пальцами. Это было так приятно – прикосновение его нежных, сильных, немного холодных рук к горячей плоти, что Мисаки закрыл глаза и уперся макушкой в зеркало. -Мисаки, открой глаза. Акихико убрал одну руку с ягодицы и поднес её к лицу. Медленно, мучительно медленно он засунул два пальца себе в рот, смотря в широко распахнутые зеленые глаза, высунул язык и до безумия развратно прошелся им от самой костяшки до ногтя, засунув пальцы обратно. С неприличным звуком он высунул их, поднося к приоткрытому от изумления рту Мисаки, проводя по губам. Тот даже не успел понять, как длинные, изящные пальцы проникли ему в рот и начали там по-хозяйски орудовать. Его язык невольно извивался между ними, что отдавало сразу же Акихико в пах. Не желая больше ждать, Усаги освободил рот все еще изумленного парня и мягко повернул его лицом к зеркалу, приспуская свои и его брюки. Мисаки чувствовал себя особо неприлично в таком положении и, несмотря на долгие отношения и свои двадцать семь лет, покраснел, прислонившись лбом к холодному зеркалу, дабы не видеть сей разврат. Но Акихико ему и этого не позволил. Скользнув к дырочке, он надавил, пытаясь проникнуть внутрь, второй рукой обхватив его лоб. Рост ему это свободно позволял, так что Мисаки ничего не оставалось, кроме как выгнуться ему навстречу. Он все еще играл неприступность, но втайне ему начинало все это нравиться – риск, неожиданность, запретное действие. Это претило всему его порядочному существу, но все мы люди, а, как известно, каждому человеку запретный плод кажется сладким, даже правильному Мисаки. Понимая, что нужно быстрее все это заканчивать, он подался бедрами назад, помогая себе одной рукой. Это существенно облегчило мужчине задачу, и он, наконец, смог безболезненно проникнуть внутрь. Будучи уже возбужденным, он не собирался долго возиться с этим, и через пару минут попытался войти. Не до конца подготовленный Мисаки тихо взвыл, но, побоявшись быть услышанным, закусил кулак, обратив гневный взгляд на наглеца. Тот лишь нахально улыбнулся, прекрасно понимая, что парень всецело в его власти. Однако, решив облегчить страдания, он чуть нагнулся, склонившись над Мисаки, и лизнул его в шею, зная, что это его слабое место. Тот вздрогнул, расслабляясь и позволяя Акихико продолжать начатое. Скорость, нетерпение, боль и наслаждение закрутили Мисаки в своем водовороте, заставляя терять разум. К своему же стыду и удивлению он поймал себя на мысли, что наслаждается ролью жертвы – ему нравится эта грубость, напор, подчинение и невозможность вырваться. Его лицо вспыхнуло с новой силой, когда в голове промелькнула картина, где Усаги бьет его по ягодице, жестко вколачиваясь в податливое тело, прогибающееся под ним. Этот подлец будто прочел его мысли и увеличил силу и глубину проникновения, сжав бедра до боли, так, что Мисаки жалобно пискнул, на глазах выступили слезы. Но закричать ему не дали – Усаги повернул его голову к себе, слизнув соленые капли и прошептал этим неповторимым, низким, но звенящим голосом, отдающимся эхом в голове: -Мисаки…я люблю тебя. Он уже давно должен был привыкнуть к этим банальным словам, но все же этот запах, голос, руки – каждый сантиметр тела не позволяли остаться равнодушным. В такие моменты он со всей ясностью понимал, что это и есть его жизнь – Усаги-сан. Его властность, надменность, гордость и эгоизм. Но вместе с тем, беспомощность, хрупкость, чувствительность и ранимость. Они бы просто не смогли быть вместе, будь Усаги идеален – Мисаки не выдержал бы, и только осознание нужности этому человеку, его детской инфантильности позволяло быть рядом, любить его и отдавать всего себя без остатка. Акихико уже ровно, размеренно входил на всю длину в горячее, мягкое нутро, водя в такт своим толчкам по вздыбленному члену тихо поскуливающего Мисаки. Наращивая темп, он уже близился к финалу, когда Мисаки посмотрел ему прямо в глаза через зеркало. Покрасневшее, возбужденное лицо, капелька пота стекает по виску, волосы чуть прилипли ко лбу, а нижняя губа прикушена остреньким клыком. Такое зрелище произвело на него большее впечатление, чем все остальное. Это было так непохоже на Мисаки – так откровенно, возбуждающе смотреть ему в глаза прямо во время того, как член входил в его пульсирующее, влажное колечко мышц, задевая простату, что просто немыслимо. От этого у Усаги даже немного закружилась голова – он с тихим рыком укусил парня за шею, вызывая восторженное мычание. Поняв, что это понравилось перевозбужденному Мисаки, он с силой ущипнул сосок, все более грубо, глубоко и резко трахая его так, что были слышны громкие шлепки. Забыв о том, что их могут услышать, Мисаки застонал, направляя ладонь Акихико к своему пульсирующему от нетерпения члену. -А…а…а… - постанывал он в такт толчкам Это стало последней капелей, Усаги от неожиданной развратности своего мальчика сходил с ума и, участив темп до предела, сделал несколько судорожных толчков, выплескивая в Мисаки горячий поток спермы. От ощущения теплоты, разливающейся где-то глубоко внутри, от боли, от рук Усаги он кончил вслед за Акихико, подрагивая всем телом в его руках. Белесые плевки брызнули прямо на зеркало, медленно стекая вниз. *** - И зачем мы только проторчали в этом магазине так долго? Это всего - лишь очередное публичное мероприятие, ты был на них тысячу раз, Усаги-сан. - Это особенный вечер. Мой Мисаки становится совсем взрослым, я должен буду выглядеть так, чтобы ни у кого не было и шанса обратить на себя твой взгляд. Мисаки вспыхнул уже который раз за день. Пытаясь перевести тему разговора, он продолжил: - Вообще, если честно, я до сих пор не понимаю, как это у меня получилось. Представь, Усаги, ресторан! Настоящий, мой! Я не могу до конца осознать это. -Я никогда не сомневался в тебе, Мисаки восхитителен. -Ааа, с тобой бесполезно говорить, тупой кролик, ты думаешь все время об одном – нахмурив брови, выпалил Мисаки, вставая с дивана, - я пошел спать, завтра тяжелый день. Он ожидал, что Акихико не позволит ему так просто уйти, но тот на удивление вальяжно раскинулся на диване, даже не шелохнувшись, что привело парня в смятение. «Ну и ладно, пойду, хоть высплюсь». Уснуть не получалось. Он вертелся из стороны в сторону, что-то было не так. Вдруг скрипнула дверь, и Мисаки закрыл глаза, притворяясь, что спит. Послышался шелест снимаемой одежды, и он почувствовал тело рядом с собой. Усаги лег рядом, бережно поправляя одеяло, стараясь не потревожить сон Мисаки. От этого так потеплело в душе, что он невольно прижался к нему спиной, выдавая себя. Акихико лишь тихонько ухмыльнулся, бесцеремонно загребая его в охапку. Было так хорошо, уютно и тепло, не хотелось ни о чем думать, просто лежать вот так целую вечность. От этого ощущения комфорта и защищенности Мисаки потянуло на откровения. -Я…Усаги, знаешь, я на самом деле думаю, что все так должно быть. В смысле…ну… наверно я всегда любил только тебя – еле слышным шепотом закончил он, смущенный своими же словами. -Спи. Я тоже люблю тебя, Мисаки - он прижал его макушку сильнее к себе и закрыл глаза. Где-то в глубине души Акихико все еще не забыл ту давнишнюю историю и то, что рассказал ему Мисаки. Ревность и чувство собственничества – то, что не вытравить из него никогда, случай с Идзюином он запомнит на всю оставшуюся жизнь. Но все - же грело душу, что Мисаки сам все честно ему рассказал, что не позволил случиться непоправимому. Конечно, не стоило тогда устраивать такие разборки – все-таки взрослые люди, да и Коу лежал в больнице две недели. Поднялась такая шумиха-в газетах только об этом и писали. Но он это заслужил. Больше Усаги никогда не упоминал об этом, часть вины все равно лежала на нем. Ведь именно он отпустил его тогда. Но все это уже в прошлом – его мальчик здесь, рядом. Лежит, пригревшись на груди. Сердцу было спокойно оттого, что они смогли преодолеть эту проблему и остаться вместе, чего бы им это ни стоило. Мисаки больше не гложет чувство нереализованности, он нашел себя и занимается любимым делом. Все так и должно быть. С такими мыслями уснул Усами Акихико, самый молодой писатель, получивший премию Наомори и Кикукава. Отчего- то ему снился ребенок. Странно. Ведь Мисаки не может родить?...