…, зачем трястись от гнева, которого нет? Смирись с этим.
Все что от тебя осталось – пустая марионетка.
(с) Final Fantasy VII: Advent Children
Спустя пару мгновений она принюхалась, исподлобья рассматривая маленьких только что появившихся в ее поле зрения человечков, они пахли по-особенному: теплом, любопытством и материнской любовью. Она склонила голову, пристальнее рассматривая всех собравшихся, и они казались ей такими беззащитными. Возникало странное чувство на осколках души, такое, которое дарила ей семья, когда она сворачивалась клубочком под боком у одного из волков стаи, это чувство наполняло свободой, сглаживало острые углы, давало возможность вдыхать без боли. Она сделала первый осторожный шаг и глубже втянула воздух, а после осторожно, будто бы боясь навредить, заглянула в глаза цвета неба… Эвоне улыбнулась, а после весело засмеялась, ей так нравилась странная тетя, которая очень забавно себя вела, девочка не чувствовала опасности, наоборот ей казалось, что она единственная кто не причинит им вреда. Тем временем девушка смешно сморщила нос, и осторожно перемещаясь ползком, заглянула девочке в глаза. Семилетку поразил этот взгляд, яркие глаза поражали своим цветом, чистый аквамарин, она только однажды видела такой цвет в озере за их деревней. Но в тоже время в глазах странной тети была такая тягучая пустота и такая сильная боль, что Эвоне захотелось обнять ее и успокоить, поддержать, ведь семилетка не понаслышке знала, как иногда бывает ужасно одиночество, как может сильный ранить чувства других. Девочка сделала несколько шагов к странной посетительнице и тихо произнесла: – Нехорошо ползать на коленках, ты ведь уже взрослая. – Эвоне ласково провела по спутанным темным волосам. Она потянулась за ласкающей ладошкой, волчица никогда не чувствовала такого приятного ощущения, раньше люди только пыталась ударить, причинить боль. Она доверчиво сделала еще маленький шажок, почти вплотную подходя к человеку, она внимательно всматривалась в ее лицо, будто бы пытаясь понять, зачем это странное существо издает столь же странные звуки. Люди всегда были загадкой для нее, и сейчас любопытство было лучшим лекарством от памяти. Криа озадаченно выдохнула и покачала головой глядя на дочь, из-за ее спины с любопытством на гостью поглядывал и ее младший брат. Женщина ласково улыбнулась: Эвоне была точной копией отца, она была столь же доброй и столь же внимательной к окружающим, неважно было, кто был в их доме. Однако дел никто не отменял, а «товар», женщина покачала головой, должен быть ухожен и завернут. О как же она ненавидела свою сделку с Брэйзеном, как корила себя за глупость и то, что поддалась иллюзиям и поверила в красивые слова, но… он всегда умел называть цену, настолько верную, что отказаться было невозможно. Женщина еще раз вздохнула и обратилась к дочери: – Эвоне присмотри за братом, я скоро закончу здесь и будем ужинать! – девочка немного разочарованно посмотрела на мать и еще раз проведя по темным спутанным волосам незнакомки и потянула за собой любопытного зеленоглазого мальчишку. Она внимательно посмотрела на хозяйку пещеры, ожидая от нее дальнейших действий, волчица бы с радостью понаблюдала бы за странным маленьким существом с ласковыми руками, но здесь она должна была подчиниться. Так сказал хозяин, а потому она ждала. Впитывала каждое движение этого человека, с любопытством рассматривала непонятные штуки, которые то и дело появлялись у женщины в руках, при виде отдельных из них аквамариновые глаза прямо таки сверкали любопытством. Волчица один раз пыталась даже уцепить зубами непонятной формы материю, и пару раз пыталась ткнуться носом в белый квадрат, который женщина несла в руках. Криа с сомнением оглядела «товар» как назвали ее охотники, к огромному удивлению женщины странная девушка вела себя абсолютно спокойно. Она не пыталась сбежать или навредить, не пыталась применить какое-либо дзюцу, она не пыталась шантажировать или хотя бы говорить, только сидела в уголке по-собачьи, все так же путаясь в охотничью сетку. Яркие аквамариновые глаза незнакомки сверкали неподдельным любопытством, а пару раз девушка предпринимала ну совершенно дикие для нормального человека действия, чего только стоила ее попытка выхватить мочалку… зубами! В тот момент, когда швея уже была готова отразить предполагаемую атаку, странная девушка нелепо запуталась в полах сети лишь кончиком носа задела матерчатый предмет в руках женщины и забавно растянулась на полу. Криа усмехнулась, на секунду ей показалось, что будь у девушки хвост, она бы сейчас раздосадовано махнула им пару раз. Она была странной, совершенно не похожей на все то, что ранее охотник приводил в ее дом, она даже мало походила на человека вообще, но в отличие от всех она была искренней, что женщина отчетливо увидела в эмоциях, бушевавших в глазах незнакомки. Тут была и досада, и любопытство, и нотки какой-то совершенно детской обиды, и какое-то никогда ранее не виданное швеей тепло, которое согревало все вокруг. От этого в груди женщины возникало щемящее чувство сожаления, от того что эту искренность сломают, рано или поздно… ведь тот кому служили охотники давно уже позабыл что есть человечность. Пещера, в которую ее привела хозяйка, была, наверное, самой необычной, невиданной из всех, в которых ей ранее приходилось бывать. Первым отличием было то, что она была обширной и какой-то неправильной: ни сводов, ни склонов, ни выростов, все идеально и гладко, волчица долго не могла понять как же это так пещера и из дерева. Она, осторожно обходя кучу странных приспособлений человека, подошла к одной из стен и любопытно царапнула когтем, это было дерево, точно, такое как сосны, в лесу, которых она повидала достаточно много, но только без коры. Сразу же вспомнилось как в особо холодные зимы, вся стая собирала кору с деревьев, было весело… было. А еще тут пахло полем: смесь ароматов кажись, несочетаемых трав создавала особый ни с чем несравнимый аромат такой далекой уже свободы с такой любимой до безумия семьей, что смирившееся сердце обливалось вполне реальной кровью, пропуская удары и предательски выбивая из легких неровное дыхание. В глазах защипало, так странно, будто бы волчица попала в пещаную бурю и пыль попала везде, где только можно... она не понимала, что с ней только удивленно ощущала дождевые капли у себя на шерсти... это было странно очень. Ведь тут пещера в ней не могло быть дождя, хотя учиывся все странности этого места произойти могло что угодно. Как, например, только сейчас она заметила запах воды... вероятно дождь перебил аромат озера, но все же волчице было инересно какое оно тут, наверняка очень странное и невероятно теплое, почему так, наверняка потому что она была свято уверенна: в этой стае по-другому не бывает. Криа терпеливо ждала, пока ее странная гостья осмотрится, все же какой бы она не была покорной, она все еще оставалась существом опасным, хотя до того забавным, что глядя на ее ни с чем несравнимое поведение, на губах невольно появлялась улыбка. Время медленно утекало сквозь пальцы, а швея впервые осознавала, что ей совсем не хочется ничего делать, что хочется защитить это дитя от охотников и того человека. Решительно выдохнув, женщина сделала несколько шагов в сторону девушки и осторожно, с небольшой толикой страха коснулась ее плеча: – Эй, тебе в другую сторону. – Незнакомка заинтересованно подняла взгляд на швею, аквамариновые глаза блеснули непониманием и любопытством. Криа же содрогнулась, в душе защемило и почему-то стало очень-очень горько, сердце виды видавшей швеи сжалось в комочек, а по щеке незнакомки текла мутная от пыли, но такая реалистичная слеза, медленно и скорее всего, неосознанно и совершенно не вязалась с наполненным абсолютно иными эмоциями взглядом. Женщина отступила на шаг, понимая, что она нарушила что-то очень личное и глубокое, теперь хотелось хоть как-то искупить свою вину перед этим странным существом, хотя вины то, по сути, и не было. Она удивленно смотрела на человека, не переставая изумляться тому какие они, оказывается, бывают разные, особенно это казалось запахов их чувств, они были столь непохожими у двух отдельно взятых особей, что от этого начинала кружиться голова. Вот и сейчас этот человек совершенно не походил на того который сломил ее и убил ее семью, эта хозяйка пещеры была мягкой, ощущение ее присутствия можно было сравнить с весенним теплым ветерком, который приятной волной проходит по шерсти, не причиняя вреда, но и при этом не теряя своей силы. И хозяйка пещеры что-то от нее хотела, вот только она совершенно не понимала что именно, она совсем не понимала этих человеческих звуков. Она посмотрела на человека с надеждой во взгляде, пытаясь намекнуть на непонимание, на то, что если она хочет, что бы ей ответили, выражайся понятнее. И кажись, человек уловил ход ее мыслей, потому что, поманив волчицу за собой, она указала на странный выступ, от которого пахло озером. Она склонила голову, не понимая, толи это игра такая, толи очередная причуда этих странных существ, она довольно оскалилась, этот выступ для нее не проблема, она и не такие утесы покоряла когда-то… . И тут тоже горечь, она бы себя покусала за слабость, но неудобно перед хозяйкой пещеры, ведь не зря же ей что-то предлагают. Волчица не совсем понимала, есть ли это какое-то испытание или же может это будет доказательством ее силы или еще чего, как и не понимала, зачем странные вырубы в дереве, но видимо так было указано в законе, а потому спорить, у нее нет никакого права. А потому под очередной непонятный звук со стороны хозяйки она разогналась и… – Осторожно! – Криа не успела удержать девушку, когда та, зацепившись за последнюю ступеньку, кувырком полетела в наполненную теплой водой бадью. Поднявшаяся волна окатила швею с головы до ног, но это меньшее, что волновало женщину в данный момент. А главная причина барахталась в купальне, запутавшись в сетях и время от времени погружалась в воду, пыталась дотянуться до дна, и ее срочно нужно было спасать. Криа ловко забралась на небольшой бортик, пристроенный к купальне и, ухватив девушку за предплечья, потянула вверх. Она совершенно не поняла того момента когда все произошло, только помнила, что задняя лапа зацепилась за что-то твердое, а дальше была вода. Теплая и приятная, но она затягивала волчицу в свою глубь, она не чувствовала свободы в этом озере, а эта странная штука что была на ней все это время лишь мешала движениям и чем больше она боролась тем больше ее тянуло на дно. Но она не собиралась мириться, только не с озером и пусть умереть здесь было самым простым, но волчица даже не допускала мысли об этом, она билась с водой из последних сил, не чувствуя запахов, не слыша. Всюду была вода и она не могла из нее выбраться, казалось бы, она обречена, но… ее резко дернули вверх, даря спасительный глоток свежего воздуха, возвращая в реальность, наполненную странными звуками со стороны человека, что спас ее. Волчица сразу не поверила в это, но это было правдой: хозяйка этой странной пещеры – человек, что спас ей жизнь, это настолько не вязалось со всем известным ей ранее, что она отказывалась воспринимать реальность. Такого не было никогда, за все годы жизни ее стаи ее семьи, такого никогда не было, невероятно, непривычно и так… она не знала, от чего так щемит внутри, это было совершенно не похоже на обычные ее чувства к людям, это чувство было теплым и приятным, как маленький волчонок, оно так же сворачивалось в клубочек и грело где-то слева там, где билось сердце. Она во все глаза смотрела на хозяйку, пытаясь все же понять, что так отличает ее, от всех остальных особей встреченных ранее, может дело было в запахе, а может в чем либо еще, волчица совершенно не понимала ни мотивов, ни действий, а потому просто следовала непонятно какому принципу и просто подчинялась хозяйке, зная, ей не навредят. А человек тем временем начала источать запах недовольства, и направлен он был на странную штуку, которая намокнув, только тянула на дно, неприятно покалывая все тело. Криа только и оставалось недовольно ворчать на охотников и их методы, но радовало только одно: ее странная гостья не сопротивлялась, позволяя делать с собой все что вздумается. Женщина искренне поражалась такой смене настроения, а еще покоя не давал этот странный взгляд, наполненный настолько искренней благодарностью и столь же сильным любопытством, которого уже не встретишь в нынешнем мире. Швея видела очень много и людей и существ, но такого экземпляра она никогда не видела, эта девушка хоть и внешне была человеком, но душа у нее была совершенно иная, не знающая ни тьмы, ни искушения, настолько искренняя и чистая, что глядя на нее дыхание перехватывало от духовной чистоты. Криа горестно выдохнула и продолжила свое занятие, она правда ничего не могла сделать, и от этого сжималось все внутри, не ей тягаться, даже с охотниками. Уже буквально через час вся семья собралась в столовой их гостья не сопротивлялась ничему, потому сейчас на девушке красовалось длинное прямое платье темно-синего цвета, что, однако не мешало ей по-собачьи сидеть в углу и рассматривать хозяев дома с безумно комичным видом. И не только она занималась этим, Эвоне все время ужина не отрывала восторженного взгляда от новой знакомой, девочка впитывала в себя все, чтобы не делала незнакомка, ее движения взгляды, то, как она забавно принюхивалась к новым ароматам, что витали в столовой. Как волчица ела, иногда морщась от странных привкусов, как иногда оглядывалась на окна, прищурив аквамариновые глаза. Все это время семилетке хотелось подойти поближе, коснуться, подружиться, но она то и дело сдерживала свои порывы, не потому что боялась, скорее не хотела навредить. Мудрое для своих лет дитя отчетливо запомнило боль и тоску в аквамариновых глазах, она не хотела усугубить ее, не хотела сделать еще больше. О если бы она знала, как утешить странную гостью, Эвоне с радостью бы помогла ей, она бы сделала все что в ее силах, лишь бы в глазах незнакомки отразились искорки веселья… Она полюбила этих странных и необычных людей, вот так искренне и просто. Она не знала, когда это случилось, но она была уверенна, она полюбила их, настолько сильно насколько могла позволить себе ее разбитая на кусочки душа. Это было приятное чувство, яркое, немного слепящее, но до того приятное, что даже хотелось запеть, не громко, со щемящими нотками скорби, но радостно. Но больше всего ей нравился маленький человечек с глазами цвета неба, ее запах, ее взгляд излучали доброту и тепло, к ней тянуло приласкаться. Она была самой забавной в этой стае, от нее пахло любопытством, но в то же время она сдерживала себя из последних сил, еще был у нее странный запах страха, нет, она не боялась волчицы, скорее она боялась… причинить боль. От этого хотелось улыбнуться, как когда-то умел вожак их стаи, вот только она так не умела, потому сделала то, что умела лучше всего – первый шаг. Ночь опускалась беззвучно, мягко укрывая все вокруг темным покрывалом, зажигая звезды и гася свет в домах людей. Ночь наступала неотступно, погружая все живое в сон, оставляя только сверчков стрекотать навстречу луне. Одинокая тень кралась в ночной темноте, незаметно и очень тихо, чтобы не нарушить покой, передвигаясь с мастерством шиноби, человек оказался у нужного ему дома. Его лицо наполовину скрытое темнотой исказила усмешка, он – мастер своего дела, она рассчитал все верно, только-только скрипнула дверь прикрытая заботливой матерью, что с любовью смотрела на своих детей перед сном. И вот он уже крадется к другому окну и слышит, как с негромким стуком заработала швейная машинка, как сосредоточенно женщина что-то отмеряет: идеальный момент. Ему понадобилось несколько секунд, что бы оказаться у окна в детскую, его движения подобно порыву ветра, но в то же время осторожно приоткрывают окно и вот уже человек оказывается внутри, и снова его лицо искажается, на этот раз в гримасе скользит отвращение, он ненавидит детей. И все аккуратно подхватывая спящего мальчика, он действует столь искусно и тихо, что не будет не только ребенка что в его руках, но и его сестру. Обратный путь дается намного легче, у него еще очень много времени до того как Криа Ларс пожалеет о своем выборе. Она просыпается от незнакомого запаха, она понимает в пещере чужой, волчица настороженно ведет носом, понимая, что источник запаха ведет в детскую, ее прошибает ужас. Она неслышно крадется на запах чужого и видит, как нарушитель скрывается в выбоине пещеры, что ведет на улицу, она лишь сдавленно рычит, но времени совершенно нет, а выруб не защищен прозрачной решеткой, решение приходит неосознанно, она должна защитить их! Темный нос осторожно касается светлых волос спящей девочки с нежностью, с трепетной лаской, большая белая волчица выдыхает теплый воздух и в ее аквамариновых глазах сквозит нежность, всего пару секунд, а после зверь молнией выскакивает из окна. Лапы несут ее с невероятной скоростью, куда этому гнусному человечишке до нее, ему не скрыться, она одним прыжком перекрывает похитителю путь и рычит негромко, но человек отчетливо слышит угрозу, исходящую от нее. Он делает шаг вперед, с силой ударяя правой лапой о землю, от этого движения поднимается небольшое облачко пыли, она чувствует напряжение, исходящее от человека и скалит клыки, похититель отступает на шаг. А вот об этом его информатор не предупреждал, видимо опять треклятые охотники притащили шавку для своего хозяина. Мужчина рычит под стать волку, но понимает, его товар должен быть невредим, он отступает еще на несколько шагов от зверя и осторожно, чтобы не разбудить укладывает мальчонку в ближайшие заросли. Волк не сводит с него пристального взгляда, но не спешит атаковать, как будто безопасность ребенка важнейшее для него. Похититель усмехается он не хуже охотников, даже опытнее, он уделает эту белошерстую шавку в два раза быстрее, а после вспорет ей брюхо и повесит на ограде деревни, что бы больше ни один из этого трижды клятого отряда шиноби не смел, приближаться к их селению, а с Криа Ларс они договорятся… обязательно. Она внимательно осматривала свою добычу, не торопилась нападать, изучая, полосуя глазами, в которых появился заинтересованный, хищный огонек, она разминала лапы, вспоминая. Аквамариновый взгляд схлестнулся с взглядом человека, зверь довольно рычал и скалили клыки, в руках похитителя сверкнуло железо, столь похожее на то, что использовали убийцы ее семьи. Она нетерпеливо вильнула хвостом, не нападая, вынуждая его к действиям, а после осторожный шаг в сторону, она провоцировала, она повела острыми ушами и человек не выдержал. С негромким толи рыком, толи криком он кинулся на волчицу, куском железа метя в шею, она ждала такого. Волк отпрыгнул в сторону и нож прошелся по воздуху, не зацепив и кончика белоснежной шерсти, аквамарин звериных глаз вспыхнул с еще большей силой когда, резко развернувшись, он клыками впился в руку державшую нож. Мужчина едва сдержался, чтобы не закричать от дикой боли, единственное что останавливало – товар. Он что есть сил, заехал белой твари в живот, волк отпрыгнул едва, не откусив кисть и запястье, негромкий рык набатом прошелся по пустынной улице. Волк нетерпеливо вильнул хвостом, мужчина чертыхнулся, эта тварь была необычной, и воспринимала эту схватку как игру, она внимательно следила за каждым движением и она была чертовски умна для обычной псины. Сейчас казалось, что даже белоснежная шерсть отливает в свете луны голубоватым сиянием, взять ли еще один раунд? Она не собиралась ждать пока этот человек соберется, разогнавшись, волчица врезалась ему в грудь, надавив всем своим весом, не ожидавший такого, человек запутался в собственных ногах и полетел на землю. Она наступила правой лапой на здоровую его руку и угрожающе зарычала, острые когти царапали кожу и впивались в мышцы, проходя сквозь одежду, а оскаленная пасть приблизилась к горлу человека, похититель сглотнул, его едва ощутимо начинала бить дрожь. Она предупреждала, что будет, если он попытается еще хотя бы раз, она утверждала, что в этом случае его ждет смерть, она никогда не бросала обещаний на ветер. Волчица медленно отошла, не сводя аквамариновых глаз с бледного как мел человека, а после в пару прыжков преодолела расстояние до зарослей, в которых все еще мирно спал ребенок. Он поразился этому зверю, в который раз, убеждаясь, что этот волк особенный, обычная лесная тварь, не задумываясь, перегрызла бы ему глотку, а после бы вся стая собралась бы тут на пиршество. Но эта же отступила, предупредила, но проявила милосердие, но больше всего мужчину поразило то, как аккуратно она уцепила спящего ребенка, как осторожно, извиваясь при этом как змея какая-нибудь, подталкивая его носом, умостила мальчика себе на спину и как медленно, учитывая ее возможности, стала возвращаться обратно. Он был поражен, лишен напрочь всего реального, даже забыл о боли, глядя как белоснежный волк ЗАБОТИТСЯ о человеческом ребенке. У него уже не было сил ни поднять нож не последовать за ними, мужчина просто во все глаза смотрел на удаляющийся белоснежный силуэт и думал, что порою в зверях бывает больше человечности, чем в самих людях.***
– Время пришло, - человек в темном плаще отделился от каменной глыбы, на которой провел весь вечер, и даже не взглянув на мерцающие звезды, неспешно двинулся вперед. Ему можно было не торопиться, он мог бы быть на месте еще до заката, но в отчете говорилось, что товар будет готов к полудню, он, конечно же, мог проверить, что же такого охотники делают с его заказом так долго, а так же почему специально отправленный человек так и не доложил, но…. Уголки его губ дрогнули в улыбке, какая ему теперь разница, ни один из них не посмеет предать Орочимару-сама. И все же ему было очень любопытно, как будет выглядеть его новый подопытный кролик. Волчица осторожно приблизилась к крыльцу дома, зверь наклонил голову, принюхиваясь и рассматривая деревянный прямоугольник, секунда раздумий как бы его открыть и она осторожно преодолев несколько ступенек, уверенно царапнула покрытую лаком поверхность. В ответ была тишина, зверь повел темным носом, в сторону мирно сопящего на ее спине мальчишки, и снова повторила свою манипуляцию, только в этот раз звук был сильнее. Волчица нетерпеливо вильнула хвостом и дернула ушами, где-то в глубине дома раздались приглушенные звуки, если бы она умела улыбаться, то определенно чувствовала бы себя самой довольной в этой странной стае. Третий раз был самым сильным, от мощного удара лапой дверь дрогнула, но только самую малость, зверь нетерпеливо рыкнул, то и дело, поглядывая на маленькое существо на своей спине, в глубине аквамариновых глаз зарождалось понимание, что если маленький человечек проснется сейчас, то…. Уши волчицы дернулись ей совершенно не хотелось лишнего шума, если этим все ограничится. Из глубины дома послышались неторопливые шаги, и волчица почуяла запах хозяйки, ее хвост радостно взметнулся к бокам, сейчас она была похожа… на верную собаку, хотя вряд ли она это когда-нибудь осознает. – Что здесь… - договорить Криа не смогла, мысленно давая себе затрещину и крепче сжимая ручку двери, отчаянно пытаясь придумать, что же ей теперь делать. Перед крыльцом стоял огромный белоснежный волк, ростом где-то ей по пояс, мощные лапы и острые клыки, пушистый хвост и странное, слишком умное для обыкновенного животного выражение аквамариновых глаз. Возможно бы, женщина и не рассматривала своего гостя так пристально, если бы на его спине, доверчиво сжимая шерсть цвета чистого снега, не спал ее сын. Швея затаила дыхание, панически соображая, что делать, за что хвататься и главное как ее ребенок оказался на спине огромного животного, она не знала кричать или молчать, стрелять, бросаться в бой или же попытаться подкрасться незаметно. Волк же наблюдал смену реакций на ее лице с таким знакомым любопытством, что Криа на секунду подумала, что видит их странную гостью в волчьем обличье. «Как будто такое бывает» - мысленно усмехнулась женщина, застывая изваянием, волк неспешным шагом и с видом бывалого знатока прошел в ее дом, совершенно не опасаясь атаки со спины. Швея затравленно выдохнула и тут же схватилась за первое, что пришлось под руку – оказалась метла, а волк, словно не замечая ничего вокруг, величественно прошествовал в детскую, женщина затаилась, сейчас будет ее шанс! И тут же метла едва ли не оказалась на полу, никогда такого не было в ее жизни, никогда и никто не видел такого в этих местах и все же… Волчица, осторожно цапнув мальчонку за ворот рубашки, дернула спиной, от чего сонный ребенок соскользнул прямо на свою лежанку, сам же зверь осторожно придерживал маленького человечка, что бы тот не упал или не ударился. Когда же спасенный детеныш оказался на положенном месте черный нос с заботой прошелся по его волосам, волчица была довольна собой, теперь с ними все будет в порядке…. Она обернулась, все еще жмурясь от удовольствия, и непонимающе посмотрела на хозяйку, что изваянием застыла со странной палкой, занесенной над ее головой. Во взгляде аквамариновых глаз скользило уважение и любопытство, она знала, всякая мать будет защищать своих детенышей, женщина глубоко дышала, взгляд ее был шальным, руки немного дрожали. Она прикрыла глаза и склонила голову, в жесте от которого странное приспособление со стуком ударилось о деревянные пластины, она будто бы говорила: «Бей, я понимаю, что есть самое ценное для тебя, а потому если видишь опасность, то нападай, я не отвечу. Я уважаю твой выбор». От шума дети зашевелились, тот самый детеныш с приятными руками выглядел так забавно: еще не проснувшись полностью, потирая глаза руками, со странно торчащим во все стороны загривком. О если бы она умела издавать эти звуки, что обычно издавали люди, когда им было весело, тогда бы веселые искры плясали бы не только в ее любопытных глазах. – Мам, - сонным голосом тихо проговорила Эвоне, девочка с тревогой посматривала то на мать, то на брата, то на их гостью, - что-то случилось? – женщина не ответила, лишь порывисто бросилась обнимать своих детенышей. Она с теплотой на сердце смотрела на эту стайку, они замечательные, пусть даже и люди, неспешными шагами она отправилась на свой настил, не замечая, как удивленная Эвоне смотрела на дрогнувшие уголки ее губ. Утро началось с оглушительного стука и странных и недовольных возгласов хозяйки, она даже не сразу определила, откуда шел звук, только осторожно выглянув в проем и оценив степень недовольства, волчица осторожно показалась на свет. Хозяйка и ее детеныши уже исполняли свои обязанности перед стаей, так она могла бы это назвать, потому на нее совершенно не обратили внимания, однако волчица не жаловалась, а наоборот умостилась в уголке и с любопытством рассматривала, чем с утра занимаются в стаях людей. Отличий было много, они сразу не шли охотиться, а наоборот что-то делали в своей пещере, носили какие-то странные предметы, о чем-то переговаривались, а после хозяйка отправила самого младшего детеныша, в этом она не увидела никакого смысла, добывать пищу. Хотя если судить что после недолгого отсутствия он вернулся с яйцами каких-то птиц, то охота прошла успешно, волчица прониклась уважением к этому детенышу, ведь он столь мал, а уже справляется с птицами, которые в ее представлении были еще теми… нехорошими, в общем, существами. Именно в этот момент она словила себя на мысли, что чувствует умиротворение, что эти забавные существа своей любовь умерили боль в ее сердце, что заставили ее забыть о безразличии к этому миру, что именно они пробудили ее любопытство к новому и неизведанному. А солнце неумолимо набирало высоту, пророча им скорое расставание… Охотники явились ближе к девяти часам, Криа едва заметно вздрогнула, когда услышала кодовый стук, женщина с тоской посмотрела на девушку, к которой за такое короткое время успела привыкнуть и, с тихим вздохом, пошла, открывать дверь. – Не торопишься, - шиноби подошел к женщине достаточно близко, - или ты страх потеряла, а Криа? – швея не содрогнулась, даже не пошевелилась, просто смотрела в глаза столь давно знакомому и столь ненавистному человеку. Ей было нечего ответить на этот вопрос, совершенно и потом она не хотела лгать себе, да она боялась, и от этого на душе становилось еще хуже. Однако сегодня он выглядел немного, необычно, странные ремни с вшитыми в них металлическими крючками крестом пересекали всю его спину, а в руках была большая сумка в которой что-то позвякивало. – Эти… - женщина затруднялась в характеристике столь специфического обмундирования, - приспособления… зачем они тебе? Неужели для этой девочки… - в голосе швеи послышалось волнение и такое отторжение его идеи, что шиноби вскипел моментально, резким движением развернувшись, он с силой схватил женщину за горло. – А если да, то что? С каких пор ты беспокоишься о МОЕМ товаре?! – однако ответом ему был лишь хрип задыхающейся швеи, цепкий взгляд раскаленным прутом врезался в насыщенные зеленые глаза, но… мужчина оттолкнул Криа от себя с такой силой, что женщина едва ли не врезалась в противоположную стену. Он тяжело дышал и едва удерживался от соблазна прирезать всех, его скручивало невыносимой болью, а в груди поднималось неконтролируемое бешенство, наступала так давно позабытая агония… неужели времени уже не осталось? – Где она? – все еще пытаясь отдышаться, швея дрожащей рукой указала в сторону гостиной, она едва удерживалась на грани сознания, все еще не понимая, каким чудом она до сих пор еще дышит. Женщина горестно посмотрела в сторону гостиной, мысленно извиняясь перед своей гостьей, но тут она была попросту бессильна, и это резало душу не хуже взглядов охотника… Она сидела недвижимо на странном деревянном бревне в ужасно непривычной и неудобной позе, но все же не смела, сдвинуться с места, все ее существо голосило о том, что что-то обязательно случится, да и интонации хозяйки никак не располагали к активным действиям. Его запах, она учуяла сразу, тот, кто был ей хозяином, вернулся, почему-то это вызывало только странную горечь, ядом убивающую хрупкое спокойствие в душе белой волчицы. Но пока любопытство спасало ее от безразличия, на ней сейчас было столько странных штук, но к большому ее удивлению они доставляли не так уж и много неудобств, разве что было очень странно, единственное, что мешало это странные … она не могла охарактеризовать то, что надели на задние лапы. Что оно такое и для чего он нужно, странные они эти существа – люди. Особенно злым поступком было заставлять ее сидеть вот так! Они совершенно не думали об ее хвосте, это заставляло шипеть от недовольства, как кошка какая-то! Она не шевельнулась, когда на ее лапах сомкнулись столь противные клещи металла, перед ним покорившим ее она не имела права на ропот. И все же внутренности ее перевернулись, когда ее дернули слишком резко и она, на автомате разогнув задние лапы, поскакала пару шагов, после чего с грохотом полетела на дощатый пол. Какого? Прошло уже около двух часов с того момента как отряд охотников покинул деревню и дорога проходила попросту ужасно, привыкшие к быстрым передвижениям шиноби никак не могли взять в толк почему их товар так тормозит на этот раз. Девушка совершенно не могла ходить, она делала максимум несколько шагов и то по инерции от толчков в спину, а также благодаря тому, что лидер тянул цепь. У пленницы заплетались ноги, создавалось впечатление, что она совершенно не представляла, как их использовать, лишь неуклюже спотыкалась, норовя опуститься на четвереньки и передвигаться так, это очень злило порядком подуставших шиноби, а девушке хорошо доставалось тумаков. И все же она молчала, за все их небольшое путешествие, она не издала ни единого звука, игнорируя ли их или же демонстрируя силу духа, новая игрушка их господина уверенно молчала, любопытно рассматривая все вокруг аквамариновым взглядом. Некоторые удивлялись ее безразличию, ведь пленница не обращала внимания ни на свои падения, ни на царапины, ни на синяки, ни даже на свое положение, только смотрела на кроны остающихся позади лесов как-то печально и все так же молчала. Других она бесила, некоторые шепотом отправляли молчаливой девушке «лестные» комментарии, часть из этих людей не стеснялась высказаться и в полный голос, но она пропускала все мимо ушей. Не понимала ли, или просто действовала на нервы, но эта девица впервые в жизни охотников была непробиваемой, хотя откуда им знать, что все гораздо проще… Она падала, и ее подталкивали вверх, она не понимала, чего же они от нее хотят. Она упиралась лапами в землю, пыталась почувствовать поверхность, пыталась показать, что так не нужно будет ее толкать, но они ее не видели, не хотели понимать, только тянули этими странными клещами, что впивались даже под шерсть, казалось, прожигая все ее конечности ужасной болью. Но ей было все равно, уже точно. Та любовь, что была хрупким мостиком в израненной душе волчицы, маленьким подарочком осталась в странной пещере, она понимала, что тогда все еще жила прошлым, что ей так хотелось вернуть себе семью, что эта странная стая была так похожа на тех, кого она любила… нет внешнего сходства не было никакого, но было иное, так глубоко внутри, что не каждый заметит. Но сейчас эти чувства неуместны, не с этими человеческими существами, от них просто разит смертью и страхом, от их броского запаха самоуверенности, просто хотелось воротить нос, что бы ни лишиться нюха, да что бы попросту не задохнуться. Они ужасны, этот ужас тенью крадется за каждым в их группке, он поглощает их, пропитывая кровью, этой смесью больно дышать, от нее слезятся глаза, но она терпит. Ее покорили. Именно это она пыталась показать хозяйке когда, поднимаясь на лапы после первого падения, смотрела в глаза человеку прямо, с понимание и теплотой, с тем безымянным сейчас чувством, которое испытывает дитя к матери, с любовью и благодарностью. Она оставляла все это за спиной и глубоко в глубине руин сердца, покрывая все одним лишь безразличием, таким же белоснежным, как и ее шерсть. Люди шумели, гневно и зло, люди сыпали на нее свои удары, но разве это важно, она не понимала их звуков, ей не было никакого дела до их ударов, только вот немного было грустно покидать лес, что стал домом… самую малость. Солнце перевалило за полдень, когда небольшой отряд шиноби, наконец, достиг своей цели. Небольшая поляна в предгорье была покрыта мягким ковром салатовой травы, по всему периметру были разбросаны разного размера камни, однако условленное место было абсолютно пустым. Девушка, в очередной раз, запутавшись в собственных конечностях, неловко рухнула на землю, однако никто не стал ее подталкивать или тянуть, она недоверчиво огляделась и уселась по-собачьи. Охотники рассредоточились и опасливо оглядывались, еще не было такого, что бы тот человек опаздывал, ни единого раза. Но что же было не так? Она, наконец, могла насладиться своей относительной свободой, наконец, она могла хотя бы присесть нормально, великая радость, учитывая все обстоятельства. Волчица блаженно повела носом по ветру, наконец, столь удушающий запах этих людей стал хотя бы малость разреженным, однако к ним примешивался новый, и она чувствовала опасность, исходящую от него. Она мгновенно подобралась и раздраженно рыкнула на столь удручающие клеши, она была бессильна! Волчица чувствовала пристальный, изучающий взгляд, от него шерсть становилась дыбом, он будто изучал ее внутренности, резал, пронзал и рассматривал, все, каждую деталь не упуская ничего. Она рычала предупреждающе, пыталась дернуть лапой, что бы хоть как-то защититься, что бы показать она не слабая, но от малейшего движения клещи впивались еще сильнее, а лапы путались в извилинах холодных змей. И результатом было очередное падение, а этот новый смеялся над ней, издевался, лишь раззадоривая еще больше, потешался над ее бессилием и прямым наполненным негодованием взглядом, а после появился в непосредственной близости и шею обожгло. Она еще никогда не чувствовала такой боли, она прожигала, давила, разрывал на кусочки. Она пыталась хоть как-то освободиться облегчить боль, но ничего не получалось, она не могла дотянуться, волчица рычала и хрипела, в ее широко раскрытых глазах небо потихоньку заволакивала непроглядная тьма. Дыхание давно стало рваным, а запахи смешались, последнее, что она помнила это странный блеск и улыбку человека в капюшоне. Кажется, теперь она знала, как выглядит ужас… Всего одно дзюцу пара печатей, и она падает, слегка распахнув аквамариновые глаза и слишком сильно замотав головой, будто бы пытаясь дотянуться губами до невидимого источника боли. Она выгибалась дугой, издавая столь нехарактерные для человека звуки. Человек в плаще доволен, все же не обманули его с товаром, но кто же знал, что заказ господина будет иметь такой… вид. Он довольно провел пальцами по искаженному болью лицу, если бы капюшон не скрывал его лица, то в темных глазах человека можно было бы прочесть жажду изучить как можно подробнее экземпляр, что попал им в руки. Что ж приходилось ждать и это вряд ли могло принести ему огорчение. – Вы опоздали. – Спокойным голосом, в котором скользили нотки вежливого презрения, произнес Кабуто, откидывая капюшон и оборачиваясь ровно в тот момент, когда позади него появился капитан охотников. Посланник Орочимару смотрел на него с той снисходительностью, с которой смотрят обычно на людей, от которых не ожидают ровным счетом ничего и то, что у него что-то получилось – большая удача, ведь по жизни своей такой человек обречен. Удивительно было бы, если бы этот пепельноволосый вообще считал их за людей. Однако кто его поймет, что у этого очкарика творится в голове, по лицу не прочитать, а гадать слишком опасно. – Этот мусор приносит слишком много проблем! – не сдержавшись, воскликнул кто-то из отряда, не давая капитану ответить, Кабуто мысленно усмехнулся, а командир охотников едва ли не зарычал на подчиненного. – Заказ мы выполнили, - шиноби решил не медлить, но тон его голоса остался прежним, будто бы он был готов прибегнуть к силе по отношению к посреднику в тот же момент. – Теперь твоя часть сделки! – По мужчине можно было легко понять, что ему сложно сдерживать себя, что он готов наброситься на каждого кто находится рядом с ним на поляне. – Похоже это единственное в чем ты можешь быть своевременным. – Кабуто снисходительно пожал плечами, намеренно провоцируя, в точности предвидя дальнейшую реакцию. И капитан не выдержал последние крохи самообладания разлетелись в прах под яростным натиском желания прикончить этого выскочку здесь и сейчас, его подопечные будто бы прочитав мысли своего лидера в туже секунду были готовы ринуться в бой, но… вряд ли кому-нибудь из них было суждено сделать хоть одно движение. Они словно марионетки запутались в сетях искусного кукловода и теперь уже ничего не могли поделать с уготованной им участью. Это была агония… настоящая беспощадная и необратимая. Агония в получении самого желанного в этом мире для каждого из них: сила, невероятная и великая переполняла каждую клетку, бушуя вырываясь из-под контроля, она выплескивалась наружу огромными потоками чакры. Она разрывала сдерживающие ее сосуды, как переполненные воздухом воздушные шары, устремляясь к небесам и рассеиваясь в их безразличной синеве. Она крошила кости, разрывала мышцы и кровавым фонтаном орошала все вокруг. Это было их желание, самое заветное и самое глупое, но каждый из них был готов многое отдать за его свершение. Человечность, сострадание, долг, честь, память для этих охотников они давно перестали быть чем-то большим чем пустой сентиментальны треп. Они считали себя выше всего этого, но сами стали жертвами, под взглядом черных глаз они были не больше лабораторных крыс или жаб, которые не оправдали надежд исследователя. – Эксперимент провалился. – безразлично и почти неразличимо, он особо и не ожидал успеха от таких как они, пустые марионетки что с них взять и воли ни разума, лишь одно желание на всех, с такими как они легко играть, но чем больше втягиваешься тем больше эта легкость приедается, тем больше она становится в тягость, а за этим пропадает и интерес. В это раз запечатывание заняло в два раза меньше времени… Когда она открыла глаза все запахи смешались, а чувства и инстинкты вопили об опасности что нависла над ней пологом тьмы, разбиваемой лишь пылающими цветками. Она оглядела себя больше металлических змей не было, они не извивались по коже, не вонзали зубы в лапы, пытаясь прокусить их насквозь. Но что-то в этом месте заставляло ее дрожать, ужас и смерть пропитавшие толстые стены, мрак что зарывал здесь небо не давал ступить и шага. Она чувствовала себя обездвиженной невидимыми путами, тех кто находился напротив, тех кто был здесь, чьи и запахи и чувства столь въелись в окружающую среду что было трудно сделать вдох. И все же она была рада, до боли счастлива что оставила свое маленькое и единственное чувство в стае на опушке леса, потому что тут его ждет смерть. Тут в этом месте в этот момент она пуста, она игрушка для них кто сейчас еще сокрыть тьмой, а потому у нее нет права на что либо иное, она примет это место. Тут будет ее дом, и ужас со смертью станут для нее родными, она решила, потому что один из них – ее хозяин. Ее сердце чувствует это, а потому она в праве сделать первый шаг.