Если б я была султан

Тень, знай своё место!

      - Что, довольна собой? – насмешливо спросила Лин, без предупреждения появляясь в рабочем кабинете Ирэн. Та от неожиданности вздрогнула и резко повернулась лицом к незваной гостье.       - Что ты себе позволяешь? – тут же вскипев от гнева, прошипела Старшая мистрис, рассерженно сузив глаза. – Кто дал тебе право без спроса входить в мои покои?! Арэс! – сорвавшись на истеричный крик, позвала она своего секретаря. Парень опасливо выглянул из-за створки двери и уставился на госпожу самым преданным из всех возможных взглядов – в гареме Ирэн все мужчины ходили по струночке.       - Он не виноват, Ирэн. Мириам дала мне допуск в любые дворцовые помещения, даже гостиные гаремов. А вот тебе никто таких полномочий не предоставлял, не так ли? – ласково, обманчиво ласково, почти прошептала Лин. – Так какого же чёрта ты забыла в Моём гареме?! – мгновенно перескочив на яростный вопль, взорвалась она. Ирэн немного побледнела, вспомнив, с кем именно говорит, но сдаваться не собиралась.       - А вот это ты у своих гаремников спрашивай – почему они со своими проблемами идут ко мне, а не к тебе, - запальчиво произнесла она и тут же пожалела об этом.       - Со своими слугами я разберусь сама. А вот ты будь поаккуратнее со своими. После случая с Сартом они переданы под моё попечительство. И если ещё раз... - угрожающим тоном начала Лин, резко оборвав фразу посередине – и так было очевидно, что без кары нарушительница её воли не останется. Сказав это, Лин, не тратя больше ни секунды, молча развернулась и вышла из кабинета, а Ирэн так и осталась стоять, растерянно открывая и закрывая рот. Она бы и хотела что-то сказать, но было уже некому.       - Госпожа! – раздался за спиной Лин просительный зов, и миледи нагнал слегка запыхавшийся Арэс. – Госпожа, подождите!       - Да, Арэс? – девушке каким-то чудом удавалось помнить имена и лица чуть ли не всех личных слуг первейших леди двора. Последних было больше пятидесяти, а в гареме каждой из них – по несколько десятков мужчин. Лин остановилась и внимательно посмотрела на секретаря.       - Я хотел узнать по поводу Риа, - смущённо ответил парень.       - Ах да, он же твой двоюродный брат, - понимающе кивнула мистрис. – Не волнуйся, с ним всё будет в порядке. Ренуар говорит, что через недельку он уже вернётся к своим обязанностям. А этот старик никогда не бывает… скажем так, чересчур оптимистичен.       Юноша неуверенно улыбнулся, услышав эти слова: про лекаря говорили, что его стакан всегда пуст даже не на половину, а на все три четверти.       - Благодарю Вас, Госпожа, - Арэс низко поклонился Лин и поспешил вернуться на своё место. Хоть он и слышал разговор двух леди, особо полагаться на то, что у мистрис будет время и желание, чтобы следить за благополучием всех слуг Ирэн, не стоило. А последняя очень любила наказывать провинившихся, особенно когда у неё были и другие поводы для злости.       - Посторонись! Лицами к стене, руки за спиной! И чтоб я вас всех видел! – надрывался охранник, прокладывая госпоже путь к карцеру для особо опасных заключённых. После недавней операции по захвату мятежников из «подполья» все камеры были переполнены, и стражникам стоило немалых трудов расчистить коридоры, в которых после звонка на обед толпились самые копуши. Но вот все разогнаны по своим лежанкам, двери камер и окошки в них заперты – и никто не сможет покуситься на жизнь миледи.       - Прошу, Госпожа Лин! – раскрыл руки в приглашающем жесте начальник дворцовой стражи. Он вызвался лично проводить мистрис к её гаремникам, недавно отправленным в карцер.       - Ведите, Сэмюэль, - благосклонно кивнула Лин и чинно проследовала за мужчиной. Хоть она и собиралась как можно скорее вытащить своих мальчиков из этого ужасного места, неотложные дела заставили её задержаться с исполнением этих планов на пару часов. И теперь миледи не находила себе места от тревоги, едва находя силы, чтобы скрыть нетерпение.       - Камера карцера номер 324Б. Заключённый Мик Лоу, - объявил стражник, приоткрыв окошко на двери камеры. – Выведите его в центр и все отойдите, - приказал он довольно грозно, после чего за дверью послышалось какое-то копошение, а затем чей-то нахальный голос крикнул:       - А ты нам за это что, начальник? – заключённые тут же радостно заржали в ответ на эту незамысловатую шутку. Они явно собирались насладиться столь редко выпадающим в карцере поводом развлечься, а заодно и поиздеваться над презираемыми ими верными слугами женщин.       - Сладенького бы… - наигранно жалобным тоном пропищали из-за двери, а кто-то даже добавил:       - А то нам одного гаремника маловато… - и снова говорящего поддержали дружным смехом.       Стражник беспомощно оглянулся на начальника, а тот – на Лин. Девушка поджала губы, с трудом удержавшись от каких-нибудь резких слов в адрес виноватой во всём Ирэн, и сама подошла к двери.       - Мик, это Госпожа Лин. Отзовись, пожалуйста, - спокойным тоном попросила она. Хохот смолк в то же мгновение.       - Госпожа? – переспросил тот же голос, что отозвался в первый раз. – Хей! А может, ты нам чего подкинешь, а? Нас тут тридцать человек, и у всех страсть как давно бабы не было… - и смех возобновился с утроенной силой.       - Эй, погодите-ка! – раздался посреди общего шума другой голос. – Это не та ли Госпожа Лин, которая заставила двух своих слуг драться за стакан воды? – смех снова стих.       - Та самая, - усмехнувшись, ответила леди, одновременно поражаясь, насколько приятней людям помнить плохое. Почему бы этим подпольщикам не вспомнить, например, что это именно она запретила избивать своих слуг?..       - Это твой, что ли, гаремник тут у нас в уголке жмётся? – явно издевательским тоном уточнил собеседник.       - Очевидно, да. И я очень надеюсь, что вы догадались не причинять ему вреда. Потому что у меня очень трепетное отношение к собственности, - заметно раздражаясь, произнесла мистрис. – Мик! – повысив голос, повторила зов девушка.       - Со мной всё в порядке, Госп… - но договорить Мику не дали, явно заткнув рот рукой.       - Помолчи-ка, малыш, - решительно приказал всё тот же мужчина. – Ты хоть и гаремник, но по-прежнему остаёшься человеком, а не вещью. Так что лучше ты побудешь здесь, с нами, а не в услужении у этой сучки, которая ни в грош не ставит никого, кроме себя и других, вышестоящих сучек.       Охранники безмолвно ахнули, а один даже с перепугу прижал ладонь ко рту, опасаясь реакции госпожи на такое заявление. Лин изумлённо приподняла брови и уже куда более заинтересованно посмотрела на дверь.       - Хм… Какой ты смелый, сидя там, за бронированной дверью. Интересно, а в лицо мне сможешь это сказать? – оскалившись, спросила она, подойдя к окошку почти вплотную.       - Я и так говорю, - из царящего за оконной решёткой полумрака вынырнуло заросшее бородой лицо. Очевидно, на протяжении этого разговора мужчина стоял прямо за дверью и тайком разглядывал собеседницу.       Лин сдержала удивлённый крик и принялась внимательно изучать показавшегося на свет мятежника. Это был кареглазый брюнет с колючим взглядом. На первый взгляд ему можно было дать все пятьдесят лет, но причиной тому, очевидно, была борода и ранние морщины. На самом же деле мужчине с одинаковой вероятностью могло быть и сорок, и тридцать лет.       - Нравлюсь? – ехидно спросил он, когда ему наскучило быть предметом пристального внимания.       - Побриться не мешало бы и зубы почистить, а то, знаешь ли, выглядишь как переносчик инфекций и вшей, - вынесла вердикт Лин.       - Хорошо хоть, не предлагаешь сделать модную стрижку, сходить в солярий и обмазаться маслами, - усмехнулся заключённый.       - Тебе это ни к чему. У тебя другие достоинства, - пожала плечами Лин. – Хотя я не исключаю возможности, что и с этим у тебя тоже всё в порядке.       - Это какие же у меня тогда достоинства? – настала очередь удивляться бородатому.       - Лидерский талант, умение организовывать работу в коллективе, способность находить нетривиальные пути разрешения проблемы… Правда на этот раз твоих товарищей все эти умения не спасли.       По мере того, как Лин говорила, глаза у мужчины становились всё больше и круглее. Никто из мужчин, чудом родившихся на воле, в сохранившихся ещё кое-где естественных семьях, где никто не подавлял в целом ряду поколений мужские гормоны и не заставлял подчиняться, никогда не слышал, чтобы женщина говорила о мужчине так. Практически как о ком-то равном.       - Грэй, пропусти уже меня! – наконец вырвался вперёд Мик, возмущённо дуя губы. Хотя в карцере его действительно не обижали (не считая, разумеется, подколок – безобидных и не слишком), ночевать на холодных досках среди давно не мывшихся и неприятно пахнущих подпольщиков парню не хотелось.       - Ох, Мик, - облегчённо выдохнула Лин, увидев, что с её подопечным не случилось ничего дурного.       - Давай-давай, отходи, - уже более уверенно потребовал Мик, стремясь поскорее оказаться по другую сторону двери. Грэй (тот самый разговорчивый мятежник) несколько неуверенно послушался, не отрывая поражённого взгляда от мистрис.       Заключённые наконец-то разошлись вдоль стен, оставив перед дверью одного гаремника, и стражники смогли-таки вывести его наружу.       Юноша тут же подошёл к миледи, которая несколько сдержанно обняла его, не желая показывать окружающим, насколько она волновалась за его судьбу. Мик, до этого момента боявшийся, что Лин, как и Ирэн, захочет наказать его за нарушение гаремных правил, каким-то шестым чувством ощутил её настрой и в ответ прижался к мистрис всем телом, вдыхая приятный запах её волос. После камеры этот аромат и исходящее от леди тепло казались парню самыми прекрасными вещами на свете.       Однако спустя пару секунд слуга вспомнил о своём возлюбленном, которого он не видел уже несколько часов и которому могло повезти куда меньше.       - Грасс... - выдохнул он одно лишь имя, и Лин сразу же поняла его желание.       - Сэмюэль, идёмте дальше, - кивнула она начальнику стражи, и тот поспешил вперёд. Он искренне надеялся, что никаких больше хлопот проблемные заключённые ему сегодня не доставят, но он ошибался.       Нужная камера была всего через две двери от 324Б, но обстановка там отличалась кардинально.       Нет, избивать Грасса не стали. Но Грэй был как никогда прав: в каждой камере находилось двадцать, а порой и больше мужчин, вынужденно мучающихся от скуки и воздержания. Лин успела застать пятнадцатое по счёту изнасилование. Бедный парень давно перестал сопротивляться, и его просто пользовали по кругу, не особо заботясь о его состоянии.       Когда госпожа увидела это, она рассвирепела. Стражники, пользуясь тем, что народа в этой камере было меньше, чем в других, объединёнными усилиями разогнали заключённых по нарам, используя дубинки и электрошокеры, чтобы подавить сопротивление. Грасс остался лежать на полу, не в силах даже отползти в сторону. Мик с испуганным вскриком бросился к нему и, плюхнувшись на холодный бетон рядом с возлюбленным, обхватил руками его голову и положил её себе на колени.       Лин обвела камеру, в разных углах которой сжались в комки, прикрываясь от ударов, мятежники, казалось бы, совершенно пустым взглядом. И совершенно неожиданным был её такой же пустой голос, произнёсший:       - Вы боретесь за права мужчин и презираете гаремников. А сами давно превратились в ничего не соображающих от спермотоксикоза животных. Сэмюэль! – выйдя в коридор, резко позвала леди тут же подскочившего к ней стражника. – Пусть им хирургически удалят конечности ниже локтей и коленей, в рты засунут хами*, а потом в таком виде оставят на внутреннем дворе, обмазанных кровью. Посмотрим, как быстро мухи выедят им глаза… - сладко улыбнувшись, произнесла Лин, и Сэмюэль не посмел ей возразить.       Заключённые в ужасе уставились на госпожу, а когда стражники начали по одному выводить их наружу, некоторые из них принялись биться в истеричных судорогах, вопя, плача и проклиная весь женский род.       - Пусть знают своё место… - вполголоса прошептала Лин себе под нос, с болью в глазах наблюдая за не прекращающим тихо всхлипывать Миком. Парень не выпускал из руки ладони возлюбленного, которого на носилках выносили из камеры, и совершенно точно не собирался отходить от него ни на шаг.       Из окошка камеры 324Б за этой сценой с понятливой усмешкой наблюдал Грэй. Поймав на себе его взгляд, мистрис жёстко улыбнулась и, окликнув начальника стражи, добавила к своему приказу:       - И да. Пусть это будет та часть двора, на которую выходят окна Госпожи Ирэн.