Проклятые

      Громоздкие, тёмные, напоминающие расплесканные по бумаге чернила, тучи, заслоняли небо и казалось, что они вот-вот рухнут. Но вместо них шариками ртути, на землю падали холодные капли дождя. Они монотонной автоматной дробью стучали в окна, нагоняя сон, принося спокойствие и умиротворенность. Но не везде царила такая идиллия.       — Ка-ак?.. Нет, подожди, я...я не понимаю...       — Но это же просто так не случается.       — Почему это вообще произошло?.. Раньше же не было никаких признаков.       — И у бабушки в книгах как назло ничего нет! Ещё в прошлый раз смотрела...       Испуганные и растерянные голоса друзей раздавались как сквозь плотный комок ваты, и единственное что Танька сейчас чётко слышала — собственное, грохочущее набатом прямо под челюстью, сердце, которое стучало не тише бубнов африканских шаманов.       — Ну ничего, ничего, мы уже знаем и место и время, разберёмся, — с такой твёрдой уверенностью, что только дурак поверил бы в неё, начал Богдан, буравя взглядом подлокотник кресла.       — И что мы там делать будем? Что мне там делать? — негромко подала голос Танька. Ирка случайно заглянув ей в глаза едва не взвыла. — Жить? Чтоб людей не пугать?       — Но у Ирки же вышло, нормально всё...       — Я — не Ирка! — рявкнула Танька, еле сдерживая рык в горле. — Не Хортица, не дочь Симаргла. А вдруг не получится? И вы такие спокойные, прям жуть берёт, мол, все под контролем, не волнуйся, сейчас хвост отрубим и всё. Так если бы было что рубать! Я же с виду как человек, а вчера у мамы со сковороды кусок сырого мяса едва не стащила, меня скоро к психиатру поведут. — Ирка увлеченно поглаживала кота, глядя куда угодно, но только не на Таньку. Богдан неловко перевёл взгляд на оконное стекло, наблюдая за дождевыми каплями.       — Что если эта богиня меня и слушать не станет? В книгах о ней написано вообще не было, оборотни все наши без неё обходились... — тихо продолжила Танька, разглядывая собственные коленки. Больше всего ей сейчас хотелось остаться наедине где-нибудь, без утешительных разговоров, без обдумывания, просто рвануть подальше, чтоб под лапами земля стонала от могучего бега...       — Хочешь сказать что ты готова?.. — после тяжелой паузы, страшным звенящим шёпотом спросил Богдан, словно боялся сказать вслух собственное предположение — таким пугающим оно было. — Это же... Ты чего?! Есть же какой-то способ...       — Да ну?! — с нотками истерики воскликнула Танька, вскакивая с дивана. Спящий на нем кот с истошным мявом рухнул на пол. — И что ты предлагаешь?       — Точно не убивать! — Богдан подскочил к ней, хватая за плечо, пытаясь то ли удержать её, то ли успокоить. Танька тут же шарахнулась от него прочь, звучно клацнув зубами.       — А что делать? Что?! Может мне так и ходить, на всех набрасываться? Или в лес уйти? Давай, ты же у нас такой умный! — По лицу её наперегонки бежали ручейки слез, а хриплый голос срывался до крика.       — Чого вы крычыте? Нибы вас рижуть! От диты пишлы, нервни, — громогласно, так что Танькины крики казались шёпотом, вопросила всеми забытая Иркина бабка из кухни, на секунду показываясь в дверном проёма, как чёрт из табакерки, и тут же спряталась.       — Мне было так же... — начала притихшая Ирка, успокаивающе наглаживая кота в таком темпе, что летели искры, и от него уже можно было бы обеспечить электрическом маленькую деревню дня на два.       — Нет, не так! Не так! — упрямо воскликнула белобрысая ведьма, сжимая кулаки. — Я даже домой, к родителям, идти не могу! И в школу! Не контролирую поведение! А я к маме хочу, а не всего этого! — Танька некрасиво скривила лицо, утирая слезы.       В комнате повисла тишина, даже бабка на кухне перестала стучать ножом, прислушиваясь.       — Значит мы будем искать другой способ. Не найдём — справимся по ситуации. Медитировать начнешь, — ровным голосом начала Ирка, поднимаясь на ноги, и показывая клыки. — Кровь лить на Хортице — на своей земле — ради жертвоприношений я не дам даже тебе, можешь об этом забыть, — холодно продолжила ведьма, сверкая глазами, и обернулась к замершей подруге. Танька услышала в её голосе, то, чего там прежде никогда не было. Власть. Чувство собственной силы, излучающую мощь.       — Ах, на твоей земле? Медитировать? В лес отправишь? — взвилась Танька, обретя почву под ногами; глаза её сапфирами отразили горящие изумруды напротив. — Не позволишь, да? Оставишь как есть? — Танька почувствовала как спина её невольно прогибается, и вся поза обретает хищность, отвечая на недвусмысленное рычание Ирки, лицо которой опасно обострилось.       На улице загрохотало разгневанным контрабасом. Дождь полил с ещё большей силой, и стук отдельных капель слился в один рокот, но в доме бушевала своя буря, страшнее и опасней чем снаружи.       Богдан с котом испуганно обменялись взглядами, с опаской наблюдая за разгневанными ведьмами. Атмосфера в комнате накалилась до предела; стало как-то темнее, а в наэлектризованном воздухе слышался треск, словно перед ним сейчас тоже были две разгневанные, смертоносные молнии, и Богдан почувствовал как волосы на его затылке встают дыбом.       — Даже ты против древних законов не пойдёшь. А у вовкулак здесь свои правила и свой вожак! — яростно рявкнула Танька, клацая зубами, заставив Ирку на миг отшатнуться. И не оборачиваясь пулей бросилась на улицу, прямо под дождь, не обращая внимания на крики Богдана.       Плевать, что льёт как из ведра, а куртка осталась в доме. Плевать, что с друзьями она разругалась в пух и прах. Свобода! Бежать, бежать! К вожаку, под защиту!       Дождь капает на её лицо, смешиваясь с собственными слезами, но она не замечает этого. Перед глазами все размыто и, едва ли не падая, она бежит.       Вправо. Прямо. Влево. Поворот.       Тело само находит дорогу.       Мимо проклятой каруселью мелькали удивленные лица прохожих, выглядывающие из-под цветных зонтов. Пейзажи сменялись с невероятной скоростью, и всё вокруг слилось в одну сплошную полосу, освещенную блеском молнии, переливающуюся опавшими листьями и серыми домами.       Танька чувствовала непривычный прилив сил, но слабые человеческие ноги уже налились тяжестью, а лёгкие горели огнём, с трудом перерабатывая свежий, пахнущий озоном, воздух.       Мысли в голове превратились в пластилиновой ком, путая между собой нити чувств и эмоций, смешивая восприятие мира. Одну Танькину часть могильным саваном накрыла густая истерика, вязкая, как древесная смола, забивающая глотку, мешая сделать необходимый вдох, без звонкого всхлипа. Заставляющая цапать и без того дерущее близкой простудой горло, насильно впихивать в себя колючие куски кислорода.       Вторая же её часть внутренне ликовала, одурманивая свободой. Необычная сила чувствовалась в каждой клетке разгоряченного тела, жидким серебром растекаясь по всему естеству. Грудь разрывало на части от щенячьего восторга. Бежать! Быстрее! Вожак! Он поможет содрать с себя неправильную шкуру слабого человека. Он защитит, направит, он свой. Волк — не тот человек и не скалящая зубы борзая, которых она оставила в доме. Ей нужен он.       Пульс болезненно стучал прямо в ноющих от боли висках, вырывая сознание, заставляя с трудом цепляться за него крошащимися пальцами, когда Танька остановилась перед знакомой дверью на резко пахнущем краской лестничном пролете, сквозь который угадывался другой, хищный, мрачный запах. Именно в тот момент разделённое сознание собралось воедино. Она там, где ей нужно. Только бы он был дома.       Ведьма уже подняла руку собираясь постучать, но неуверенность и чувство стыда впились в неё раскаленными пальцами, заставляя опустить пальцы и уткнуться пылающим лбом в дверь. Сейчас она возьмёт себя в руки — она же самая умная, ну же Танька соберись! — и вернётся к себе. Нужно вызвать такси, уже поздно, и родители волнуются. А дома она спокойно выпьет горячего чая, скинет с себя напрочь промокшую одежду, откроет литературу и разберётся со своей проблемой. Она ведь сильная ведьма, почти оборотень, и все будет хорошо, будет хорошо...       Танька медленно отстранилась от деревянной опоры, отступая на шаг. А затем и вовсе повернулась спиной к жёлтому свету некачественной лампочки, освещающего такую необходимую дверь. Бежать прочь, хоть в окно, хоть в эту стену. У него своих проблем хватает. А ей нужно помириться с друзьями, и может действительно всё-таки стоит попробовать медитировать?       Девушка шагнула к первой ступеньке лестницы ведущей вниз. На улице вновь вспыхнула молния, знакомый запах стал невыносимым, резко громыхнуло...       И Танька со всех ног рванула обратно, не давая себе передумать, и затолкав свою гордость куда подальше, застучала обоими кулаками в дверь.