Путешествие на Восток

Далеко пройти нам не удалось: спустя полсотни ярдов мы уперлись в глухую стену, сочившуюся водой из многочисленных щелей. Пол под ней представлял собой полужидкое глинистое месиво, из которого выступали редкие округлые булыжники. Мое внимание привлекло украшение в верхней части стены: герб из выщербленной и потемневшей бронзы, на котором я с трудом разобрал изображение священника, служащего мессу у алтаря. — Я уже видел этот символ, — удивленно произнес Кадм, подняв взгляд к изображению. — Не могу вспомнить, где и когда, но точно видел. — Вспоминать будешь потом, — буркнул Антиох, — когда мы сможем отсюда выбраться. Пока что я не вижу ничего лучшего, чем просто проломить стену. — Убийца пришел отсюда, и что-то я не вижу никаких дыр в стенах, — заметил я. — Где-то здесь должен быть потайной ход. От моего внимания не укрылся странный взгляд Амара, с которым он встретил это заявление. Мне даже показалось, что где-то в глубине его глаз мелькнуло нечто похожее на усмешку. Я уже собрался было спросить, с чем он не согласен, но в следующее мгновение покрылся испариной от жгучего стыда: как я, волшебник, мог упустить такую возможность? Мы только что очутились в этом подземелье благодаря порталу, и никаких потайных ходов для этого нам не потребовалось. Что, если есть и второй портал, ведущий в другое место? Что, если убийца, владея тайным знанием магии Пустоты, может обходиться без портала вовсе? То, как хмыкнул в ответ Антиох, окончательно убедило меня в том, что я ляпнул ерунду, не подумав, однако, к моему удивлению, Кадм воспринял это всерьез: — Я согласен, — сказал он. — Конечно, для мага выбраться из запертого помещения — невелика задача, но эти катакомбы построены маглами и для маглов. — С чего вдруг? — не сдавался Антиох. — Это запросто может оказаться фамильным замком одной из магических династий или… Кадм покачал головой. — Нет, не думаю. Дело в том, что я вспомнил, где видел этот герб. Это не что иное, как печать лондонского Братства Моста. И если так, то несложно понять, где мы находимся. — Братство Моста? Никогда не слышал о таком, — нахмурился я, перебирая в памяти все знакомые мне монашеские ордена. — И название странное. — Братство Моста — это всего лишь монашеская гильдия и клир часовни Святого Томаса Бекета, — ответил Кадм, — той самой, которая установлена на Лондонском мосту. Ты десятки раз видел ее, Игнотус. Как ты мог забыть? — Часовню-то я помню, — возразил я, пожав плечами, — но вот братство… — Именно они руководили строительством Лондонского моста с самого начала, — продолжал Кадм, — и сейчас мост, по сути, принадлежит им. — Значит, мы в Лондоне, — заключил Антиох. — Что ж, это упрощает дело. Убийца на сей раз сыграл нам на руку. Я не стал делиться своими соображениями о том, что убийца, похоже, нам подыгрывал на протяжении всего пути. Кто знает? Возможно, все не так, и дело лишь в том, что на короткое время наши с ним цели совпали. Но если я прав, тогда нам не следует больше плестись за ним. Мы должны вырваться вперед, если не хотим более на каждом шагу видеть кровь и мертвые тела. Я подошел ближе к стене и с трудом дотянулся до бронзового герба Братства. Ощутив кончиками пальцев холодную влажную поверхность металла, я невольно напрягся, ожидая, что сработает очередной портал, который швырнет меня в еще одно неизвестное место, возможно, даже за пределами Англии. Но ничего не произошло, только несколько капель воды противно скользнули по моей вытянутой руке в рукав мантии, заставив меня поежиться. Антиох покачал головой. — Это не портключ, — сказал он. — Если Кадм прав, здесь должна быть обычная дверь. Где маглы обычно делают потайной вход? — Откуда ж мне знать? — пожал я плечами. — Наверное, там, где станут искать в последнюю очередь. Не имея магии, невольно пускаешься на всевозможные хитрости. Я пристально вгляделся в камни, из которых были сложены стены, с помощью братьев попытался сдвинуть несколько наиболее выступавших валунов, поискал плохо заметные щели в сплошной кладке, которые могли бы отмечать скрытые двери — бесполезно. Мы стояли в тупике, отмеченном гербом Братства Моста, и не было здесь ничего, кроме капающей с потолка воды и жидкой грязи под ногами. Грязи? Опасаясь вспугнуть родившуюся мысль, я быстро присел на корточки и опустил ладони в густую черную жижу у самой стены, на которой висел герб. Краем глаза я отметил, как Антиох, тяжело вздохнув, извлек палочку и, должно быть, уже собрался пробить дыру в стене, переполошив половину города. — Подожди! — воскликнул я. — Кажется, тут что-то есть. Под слоем грязи действительно что-то было. Мои пальцы нащупали острый металлический край и глубокую выемку, чуть дальше — выступающую скобу. Ручка люка? Вцепившись в ручку, я изо всех сил рванул ее на себя и едва не упал: настолько легко распахнулся люк, обрушив в открывшийся нам черный провал не меньше галлона жидкой грязи. Склонившись над проходом, я с трудом разглядел во мраке склизкие каменные ступени, круто уходившие вниз. Решительно оттеснив меня, Антиох протиснулся в люк и стал осторожно спускаться. Я последовал за ним. Потайной ход оказался узким, грязным, но, к счастью, недолгим: пройдя с десяток ярдов, мы увидели винтовую лестницу, ведущую вверх, на сей раз — в освещенное помещение. Наверное, со стороны мы и впрямь напоминали грабителей, за которых нас приняли в Эксетере: выбравшиеся из-под земли, испачканные с ног до головы, с мрачными лицами… К счастью, оценить наш внешний вид оказалось некому: помещение пустовало. Я попытался стряхнуть налипшую на мантию грязь, в чем не слишком преуспел, и, вздохнув, огляделся вокруг. Похоже, что Кадм оказался прав: место, в котором мы находились, больше всего напоминало крипту часовни. Каменные стены — на сей раз чистые и сухие — с несколькими закрепленными факелами, небольшой ряд простых гробниц, пара изваяний святых… Каменная табличка у подножия одного из них гласила: «Святой мученик Томас Бекет. Горе строящему город на крови и созидающему крепости неправдою!». Стараясь ступать как можно тише, мы прошли мимо винтовой лестницы, исчезающей во мраке где-то под плохо различимым потолком, и я взялся за бронзовое кольцо входной двери, чтобы поскорей покинуть это место. — Что вам здесь нужно? — услышали мы хриплый голос позади себя. — Я не видел, как вы входили. Вздрогнув, я обернулся. На лестнице стоял старик в священническом облачении. Его прищуренные глаза в обрамлении кустистых седых бровей сверкали в свете факелов, а лицо прямо-таки светилось подозрительностью. — Мы просто ходили к могиле Святого Томаса Беке… — начал было я говорить первое, что пришло в голову. Локоть Кадма больно впился мне в ребра, и я осознал, что лучше бы мне было молчать. — Томас Бекет похоронен не здесь! — повысил голос священник и скользнул взглядом по нашим испачканным мантиям. — Вы кто вообще такие? — Ступефай! — рявкнул Антиох, взмахнув палочкой, и, поколебавшись немного, довершил начатое: — Обливиэйт! И нечего на глупые разговоры время тратить, братишка. Уходим отсюда. Выйдя за порог часовни, я поморщился от сильного промозглого ветра, напитанного сыростью и навязчивым запахом рыбы. Журчание воды, почти неслышное внутри здания, здесь вливалось в уши нескончаемым сонным потоком. Я лишний раз убедился в правоте Кадма: мы стояли на широком каменном мосту рядом с ограждением. Сумерки уже спустились, но недостаточно, чтобы я не разглядел циклопический силуэт собора Святого Павла, возвышающийся над остальной частью города. Мы прибыли в Лондон. — Доки — вон в той стороне, — сказал Кадм, махнув рукой в сторону темного скопления судов у правого берега Темзы. — Но искать корабль сейчас бесполезно, да и бродить по городу в такое время я бы не стал. Лондонская стража и в лучшие времена не жаловала любителей ночных прогулок. — Поищем гостиницу? — спросил я. — Чего искать? — отозвался Антиох. — Вон, у следующей опоры, «Милая леди». Не сказать, что я на своем веку повидал много мостов, однако Лондонский мост — единственный из них, застроенный торговыми и жилыми домами от берега до берега. Несомненно, это затрудняет проезд: я слышал, что в рыночный день может понадобиться больше часа, чтобы перебраться на другую сторону. Не дай Господь в такое время случиться пожару: сотни людей сгорят заживо в этой смертельной ловушке. Конечно, в иное время я бы осудил всех этих торговцев и владельцев таверн, стремящихся сорвать куш, невзирая ни на что, но сейчас я не мог не признать: их страсть к наживе пошла нам на пользу. Окажись мы на обычном мосту, свободном от строений, нам наверняка пришлось бы иметь дело со стражей. Вежливо лязгнув бронзовым кольцом о щербатую дверь «Милой леди», мы вошли в здание, нижний этаж которого оказался таверной, где даже в столь позднее время можно было увидеть несколько упившихся вином забулдыг: вряд ли они осознавали, как долго сидят. Один из них, стоило нам перешагнуть через порог, на удивление мелодично для его плачевного состояния затянул:       «Купец Гервасий плыл на юг       С женою Адрианной.       Вода на сотни миль вокруг       И горизонт туманный.       Но вдруг с небес жестокий шквал       Обрушился на море.       К иным богам купец воззвал —       И был услышан вскоре.       Ему ответил бог пучин —       Властитель океана:       — Дожить коль хочешь до седин,       Отдай мне Адрианну.       — Не быть тому! — вскричал купец,       В ответ взревел сам воздух:       — Так я двоих возьму, глупец,       Быть морю вам погостом!       Купец Гервасий смерти ждет,       Но молвит Адрианна:       — Прими меня, владыка вод,       Бог тьмы и урагана,       — Пусть мой супруг вернется в дом,       Избегнув страшной доли,       Меня ж ты жди на дне морском,       На сумрачном престоле.       И вот она, шагнув за борт…» — Да умолкни ты, Джон! — прорычал иссохший старик с нездоровым цветом лица, который, судя по всему, и был владельцем заведения. — Всех постояльцев перебудишь. — Тогда налей мне еще, Кент, — пробурчал добровольный менестрель. — У меня выбор невелик: либо петь, либо пить. Приятели Джона громогласно захохотали: один из них даже поперхнулся вином, выпустив содержимое рта на собственную густую бороду. Кент брезгливо скривился и повернулся к нам. — Чего желаете, добрые господа? Комнату? Потом его взгляд скользнул по нашим испачканным одеждам, и увиденное ему вряд ли понравилось. Посмотрев на Амара, он даже сделал шаг назад, хмыкнул и продолжил: — Или просто выпить? Антиох выступил вперед, извлек из-под мантии объемистый кошель и демонстративно встряхнул его. На звон монет обернулись все присутствующие, а взгляд Кента моментально оттаял. — Вначале поужинать, — спокойно сказал наш старший брат. — А потом хорошую комнату и ответить на несколько вопросов. — Хей, Роуз! — проскрипел старик, повернувшись к стойке. — Ужин на четверых, и поскорее! Прошу за стол, дорогие гости, — совсем другим тоном сказал он, вновь обратившись к нам. Мы проследовали к большому дубовому столу у окна, из которого днем, должно быть, открывался неплохой вид на Темзу. Сейчас можно было разглядеть только редкие судовые огни и скудно освещенную пристань, но в любом случае нам было не до красот Лондона, и мы обессиленно рухнули на предложенные скамьи. Одному лишь Амару, казалось, была неведома усталость, и весь вид его выражал прежнее внимание и готовность молниеносно перейти от безмятежного созерцания к битве с десятком врагов. Кент собственноручно притащил бочонок вина и поочередно наполнил наши кубки. Затем крякнул, потер спину и, тяжело дыша, присел на край скамьи рядом со мной. — Вы хотели о чем-то спросить у меня? — нерешительно начал он. — Если это о каменщике, то мне ничего толком не известно, я всего лишь… — О каменщике? — удивленно поднял бровь Антиох. — Вовсе нет. Мы всего лишь хотим найти хороший корабль, способный выдержать долгое путешествие. Желательно с опытным капитаном. Если вы можете кого-то посоветовать… Кент задумчиво покачал головой. — Боюсь, ничего толком не могу сказать. Ко мне за выпивкой часто забредают моряки из доков, многих я знаю лично… Да взять хотя бы Певчего Джона, он исполнял этого своего «Купца Гервасия», когда вы только зашли. И, конечно, многие похваляются тем, как далеко могут заплыть их суда. Но вы же знаете моряков: они всегда горазды приврать. То у них морские змеи, то блуждающие острова, то летучие корабли с командой призраков… Думаю, господа, вам лучше завтра с утра зайти в доки и присмотреть подходящий корабль самим. — Эй, это никакое не вранье! — возмущенно подскочил Певчий Джон, выказав невероятную остроту слуха. — Четыре года назад, когда мы ходили на Сицилию, одной темной ночью «Святой Иаков» едва не сел на мель к северу от Туниса. Забери меня дьявол, там появился остров, которого отродясь не было! И наутро его тоже не было, клянусь… клянусь костями своего отца! — Много-то они стоят, кости твоего папаши! — громко рыгнув, отозвался лысый моряк напротив. — Рыбы их полвека назад растащили. Певчий Джон оглушительно заревел и, едва не перевернув стол, схватил обидчика за просмоленную косичку, в которую была скручена его густая черная борода. Кент с неожиданной прытью подскочил c места, схватил стоявшую у стены метлу и принялся охаживать ей драчливых посетителей. — Еще один сломанный стол, и никакой выпивки вам не видать до конца времен! — заявил он, сопровождая каждое слово увесистым ударом. Это подействовало. Певчий Джон нехотя отпустил порядком помятую бороду противника, ухмыльнулся, слизнул кровь с нижней губы и, ворча, вернулся на свое место. Лысый бородач бросил на Кента неприязненный взгляд и последовал примеру собутыльника, не обращая никакого внимания на расквашенный нос. — Простите меня, господа, — сказал хозяин, вернувшись к нам. — Буйный народ. Такое здесь, увы, не редкость. — А что там с каменщиком? — негромко спросил Кадм, все это время в странной задумчивости прихлебывавший вино. — Простите?.. Ах, каменщик! Да, в последние месяцы тут все о нем только и говорят. Я уж подумал, что и вы по его душу. — Мы только что из Дартмура, — сказал Кадм, благоразумно не упомянув Годрикову впадину, — и знать ничего не знаем ни о каком каменщике. Кто это и чем он так интересен? — Ну как же… Не так давно наш добрый король Генрих III взял на службу человека откуда-то из восточных земель. Странный человек, очень странный, — с этими словами Кент покосился на Амара, сразу же отведя взгляд. — Однако настоящий гений по части строительства. Великий каменщик, так о нем говорят. То, что он строит, будет стоять тысячи лет, и время не властно над творениями его рук. Да, именно это я слышал. — Как по мне, не мешало бы вначале подождать пару тысяч лет, прежде чем заявлять такое, — заметил Антиох, ухмыльнувшись. — Это-то верно, мистер… — замялся Кент, — но видите ли… Он происходит из какой-то страшно древней гильдии. Вроде бы она уходит корнями в саму Римскую империю и знает такие секреты мастерства, какие нам и не снились. — Ну хорошо, пусть так, — пожал плечами Кадм, — но этого как-то мало для пересудов. Этот великий каменщик… Зачем король его нанял? Он собирается построить что-то большое? — Вы, наверное, не слышали, — вхдохнув, отозвался Кент, — но наш Лондонский мост… Словом, это проклятое место. — В каком смысле? — заинтересовался я. — Говорят, что очень давно, еще во времена римлян, здесь стоял храм их языческого бога, Митры. И когда храм был разрушен… Прости меня, Христос, но возможно, Митра мстит за это. Вы знаете, сколько мостов было построено на этом самом месте? Я сам сбился со счету. Вначале из дерева — ни один из них не простоял и сотни лет. Во времена Генриха II пытались построить из дерева и железа, но и он не устоял. И вот наконец этот мост… Великий мост, без сомнения. Тридцать три года его строили, да… Две сотни рабочих погибли на этой великой стройке. Я помню это время. Чтобы окупить строительство, король поднял налоги так, что едва не вспыхнул бунт. Каюсь, я и сам порой злословил на короля, да отсохни мой язык! — И что же? — нетерпеливо спросил Кадм. — Теперь-то ведь мост стоит. — Да, стоит, — с готовностью ответил Кент. — Да только… Незадолго до женитьбы Генриха III одну из опор — ту самую, на которой стоит «Милая леди», — прорезала огромная трещина сверху донизу. А потом отломился кусок каменного настила у следующей опоры. Лондонский мост рушится, добрые господа. Монахи из Братства Моста, благослови их Господь, осмотрели повреждения и заключили, что ему не простоять и десяти лет. Никто не знает почему: строили-то на совесть. Повинно ли в том проклятие языческого бога или души тех несчастных, на чьих костях возведена эта громадина — кто знает? Мы все, конечно, были в ужасе: для нас мост давно стал домом. — И тут-то появляется этот великий каменщик, — понимающе кивнул Антиох — и предлагает укрепить мост, чтобы он стоял вечно. Кент кивнул и развел руками, давая понять, что ничего сверх этого он рассказать не может. Повисло тягостное молчание. Хозяин, заерзав, поднялся со скамьи и, одарив нас виноватой улыбкой, направился в сторону кухни, громко окликая Роуз. Последняя выскочила из кухни и оказалась худой изможденной девушкой лет пятнадцати на вид с огромным подносом в мелко дрожащих руках. Подбежав к нашему столу, она принялась наскоро расставлять блюда, стараясь не смотреть нам в глаза. Я бросил взгляд на ее осунувшееся лицо. Синяк на левой скуле, рассеченная бровь, опухшая верхняя губа… Похоже, что наш любезный хозяин не особенно ласков со своими слугами. И еще, я готов был поклясться, что она боится. И нет, это не было страхом перед очередными побоями: к ним эта бедная девочка, должно быть, привыкла с детства. Здесь что-то совсем другое: в ее загнанном взгляде, мертвенно-бледным губах, в дрожащих руках поселился мистический ужас, который она тщетно пыталась скрыть. — Роуз! — окликнул я ее, когда девушка развернулась, чтобы уйти. Роуз подскочила и резко обернулась, прижав пустой поднос к груди. Глаза ее округлились от мгновенного ужаса, но увидев, что к ней обратился всего лишь постоялец в грязной мантии, а не демон преисподней, Роуз немного расслабилась и с трудом выдавила из себя: — Чем могу служить… мистер? — Присядь на минутку, — попросил я и, когда Роуз с неохотой повиновалась, сказал без обиняков: — Ты чего-то боишься, девочка. Я ведь прав? Что тебя так пугает? Она отшатнулась и замотала головой. Потом вдруг на добрую минуту замерла, принимая решение. Наконец она оглянулась в направлении кухни, где скрылся Кент, и, глубоко вдохнув, громко прошептала: — Вам лучше уехать отсюда. Это страшное место. — Лондон? — удивился Кадм. Она покачала головой. — Мост, — просто сказала она. — Мост и все, что на нем построено. Здесь живут призраки. Они хотят всех нас забрать в царство смерти. Амар, до сих пор безучастно внимавший разговору, впервые проявил интерес и обратил лицо к Роуз. — Ты так полагаешь? — спросил он. Она кивнула и потупила взгляд. Потом, едва слышно, проговорила: — Сегодня я слышала голос, когда спускалась в подвал за вином. — Голос? Чей голос? — удивился я. — Не знаю. Голос в камне. Откуда-то снизу. Там ничего не может быть — только каменная опора моста и Темза. Но я слышала. Чей-то стон… или плач. Я больше не хочу здесь оставаться, — она заметно поежилась. Я нерешительно переглянулся с братьями. О чем говорит Роуз? Встречаться с призраками всем нам доводилось не раз, но большинство из них вполне безобидны. Если какое-то из привидений действительно поселилось в камнях моста, то вряд ли это грозит местным чем-то ужасным. Вновь повернувшись к девушке, я как можно более спокойным и уверенным тоном проговорил: — Я думаю, бояться нечего. Не исключено, что ты попросту услышала, как воет ветер под мостом. В любом случае эту ночь мы проведем в гостинице, и, если что, сможем прийти на помощь. Мы уже имели дело с потусторонним раньше. Роуз обреченно кивнула и удалилась. Успокоенной она определенно не выглядела. Да и на что я рассчитывал? Мистический страх изгнать нелегко: в него нужно окунуться с головой, чтобы избавиться — иных способов, думаю, просто не существует. Да и этот способ я сильно переоценивал, как вскоре выяснилось.

***

Комната на верхнем этаже, которую нам пожаловал хозяин, оказалась неожиданно уютной, хотя и без особенной роскоши. Никаких отталкивающих запахов и следов пребывания других постояльцев: только покрытый свежей соломой пол и недавно застеленные кровати, от одного вида которых меня неодолимо потянуло в сон. Антиох рухнул в постель у стены, и спустя минуту мы услышали его зычный храп. Кадм недовольно поморщился и, взмахнув палочкой, негромко сказал: — Силенцио! Храп тотчас прекратился, однако Антиох продолжал спать, как младенец. Сам Кадм лег на спину и вонзил в потолок невеселый взгляд. Засыпал он долго: вряд ли с момента смерти Лии ему довелось хотя бы раз вдоволь выспаться. Мне тоже не спалось, хотя устал я за этот день смертельно. В задумчивости я перевел взгляд на монаха. Тот, скрестив ноги, безмолвно сидел на своей кровати; его немигающий взгляд уперся в пол. — Ты не собираешся спать, Амар? — спросил я. — Сон — упражнение в смерти, — тихо ответил он. — Я служу Смерти и не нуждаюсь в таких упражнениях. Я попытался порызмыслить над этим заявлением, но, как видно, мой уставший рассудок утратил остроту, поэтому логики в нем я не обнаружил. С другой стороны, кто их разберет, этих азиатов? Жизненный уклад неизбежно влияет и на образ мышления. То, что мне кажется абсурдным в их рассуждениях, вполне может иметь смысл для того, кто рос в нужной обстановке и потому читает между строк то, чего я попросту не замечаю. Так, путаясь в мыслях и медленно теряя связь с реальностью, я скользил в пучину глубокого сна. Что-то мешало мне раствориться в той таинственной материи, которая несет покой, а порой — тревожит странными видениями на границе небытия. Нечто пугающее не давало мне заснуть, и я потратил последние крупицы осознанности на то, чтобы отыскать этот источник беспокойства. Ответ пришел незамедлительно: я слышал голос. Тот самый, который я впервые уловил в подземелье под часовней. Протяжный стон откуда-то из толщи камней глубоко внизу. Он становился все громче, не прерываясь ни на секунду, и безумие в нем заполняло воздух, пока стены вокруг не задрожали от этого голоса, полного боли и ужаса. Я попытался встать, но не смог пошевелиться. Тугой комок встал в горле, и я с усилием выдавил из себя: — Ты слышишь это, Амар? — Я слышу, Игнотус, — прошептал монах, не поднимая головы. — Это упражнение в смерти. Горе строящему город на крови. — Что такое ты говоришь? — попытался спросить я, но не смог издать ни единого звука. Чья-то тень заслонила от меня свет свечи, и, с мучительной болью переведя взгляд в сторону, я увидел стоящего надо мной Антиоха. Его мертвенно-бледное лицо, покрытое пятнами свернувшейся крови, распухло, вздутые губы пришли в движение и прошамкали: — Отдай мне Адрианну. — Быть морю вам погостом, — проскрежетал кто-то у изголовья, и на этот раз мне не понадобилось переводить взгляд, чтобы узнать Кадма. Я напрягся всем телом и закричал, но горло мое выдало лишь жалкий хриплый стон. — Упражнение в смерти, Игнотус, — сказал кто-то из темного угла комнаты, но я не увидел никого и ничего, кроме неясной тени. — Ты уже готов к ней? — Господи Иисусе, — прошептал я. — Господи, спаси меня. — К иным богам купец воззвал, — насмешливо сказал подошедший ко мне Аспид. Половина его лица была скрыта под черной маской сгоревшей кожи, сквозь разрывы которой белели кости черепа. Я всхлипнул. Господь покинул меня, и теперь я один в кругу мертвецов. — Мать Кали, — само собой вырвалось у меня. — Помоги мне, Смерть. И пришла тьма.