Бездомный Бог. Глава 2. Смерть для тени.

      Из мирного и уютного сна этим утром Энди вырвало отвратительное ощущение холода, казалось, замерзли даже кончики волос. Но, как бы ни были противны эти чувства, а открывать глаза, полностью возвращаясь в реальный мир из мира сновидений, совершенно не хотелось. Привычно подтянув колени к подбородку, обхватив их руками, мальчик свернулся в позу эмбриона, силясь всеми способами сохранить в организме остатки ускользающего тепла. К сожалению, все попытки были тщетны: тело принялось покрываться мурашками, содрогаясь в волнах мелкого тремора.       Вообще, палящее высоко в небе черное солнце, практически не позволяло городу остывать. Ниже +35 градусов измерительные приборы никогда не показывали, а +40 считалось вполне приемлемо. Круглый год. Не говоря уже о том, что о существовании зимы Энди слышал только из истории, чистый же лед он видел только в морозильных камерах. При прикосновении тот обжигал кожу, и она чуть ли не намертво прилипала к прозрачным, исходящим паром кусочкам. Как человечество умудрялось выживать раньше, когда подобное явление природы усеивало все вокруг на несколько месяцев — для мальчика всегда оставалось загадкой.       Естественно, когда солнце сменялось на серебристую луну, температура немного опускалась, но, к сожалению, этих скоротечных часов не хватало для того, чтобы остыли нагретые стены домов, черепичные крыши, земля под ногами, и самое главное — воздух. Плюс никогда не исчезающая духота еще больше усугубляла высокие температуры. Воздух приобретал консистенцию тягучей карамели, очень часто можно было видеть как переливающиеся массы медленно и тяжело передвигаются, застилая землю, обволакивая здания, путаясь в кронах редких деревьев. Вдыхать его было неприятно: потоки обжигали легкие, иссушали горло, заставляя беспрестанно кашлять. От недостатка кислорода кружилась голова и темнело в глазах, сердце заходилось в истерике даже у молодых и здоровых. В такие дни на улицах все больше и больше люди появлялись в водных респираторах. Выглядели они немного странно, но в последнее время такой стиль укоренился в моде.       Циркулирующая вода спасала, но несильно и недолго, и все горели нестерпимым желанием как можно скорее покинуть открытые пространства выжженного города, спрятавшись в зданиях. Внутри помещений бесперебойно работали системы вентиляции и охлаждения. В фешенебельных торговых центрах всегда имелись питьевые фонтанчики с чистой водой, а персонал всевозможных дорогущих бутиков и офисов, открытых для посещений, неизменно предлагал посетителям или клиентам бутылочку дистиллированной воды: с лимоном, травами, ягодами или фруктами; либо газировку, по запотевшим стеклянным стенкам которой медленно катились огромные капли живительной влаги; прохладный чай; кофе со льдом. Ну, да… только для обычных, среднестатистических жителей города, все это было недоступно. Либо приходилось довольствоваться чем-нибудь не столь изысканным и дорогим. Например, оборудованными почти в каждом доме подполами. Там точно можно было немного выдохнуть, расслабиться, и отдохнуть от изнуряющего солнцепека. В доме Энди имелась такая комната и, естественно, проводил он там не один час за день, а если бы можно было там жить, не вылезая на поверхность — не раздумывая оставался бы там.       Дожди в Мараясе были довольно редким явлением, и большей частью, вызывались они искусственно. Круглосуточно в небе парили дирижабли-зонды, нагоняющие тучи при сильной засухе и постоянных пожарах. Как правило даже сильные дожди не приносили особого облегчения, они были теплыми, и духота от их присутствия лишь нагнеталась.       Хотя, в защиту природных условий нынешнего мира, можно было сказать, что весна и осень все же имели место, но глобальных изменений в погоде, они за собой не влекли, за исключением того, что дирижаблям приходилось реже нагнетать тучи. Периодическая временная влага все же иногда орошала иссохшую почву города, но ее катастрофически не хватало — уже через пару часов после такого дождя, земля вновь обрастала сеткой трещин, исходя своими поверхностными слоями в пыль, а асфальт вновь начинал превращаться в липкую жвачку под ногами.       Покрутившись несколько минут по кровати в попытке отыскать подходящую позу для обогрева, или хотя бы одеяло, но так и не найдя ни первое, ни второе, Энди лениво разлепил глаза. Огромные вычурные часы на стене показывали одиннадцать утра, а удручающий пейзаж за окном сегодня вещал ливень, судя по всему, холодный. Это было внезапно и необычно, но приемлемо, только вот последствия в виде прокравшейся в комнату неестественной прохлады, мальчика не особо устраивали.       Одеяло, как и следовало ожидать, черной горой возвышалось на полу, с его «вершины» красным пиком высилась вышитая роза. Глубоко и разочарованно вздохнув, покачав головой собственной гиперактивности, мальчик все же поднял его, моментально укутавшись по самые уши и закурил, откинувшись на спинку кровати. Задумчивый взгляд не сходил с окна, изучая грузные капли, словно улитки, сползающие по стеклу.       На бледной побелке оконного откоса красовался большой черный бражник, с четким отпечатком черепа на собственной спине, он медленно, со знанием дела, расправлял и складывал крылья. Повернувшись вокруг своей оси, насекомое стремительно побежало вверх, достигнув потолка, и бесследно растворилось. Энди смерил путь существа вопросительным взглядом. День же, вроде? Чего эти долбаные тени вылезли?! Или из-за пасмурной погоды спутали что-то? Да, по фиг.       Наполнив легкие дымом до предела, мальчик выпустил сизый столп в воздух. Так, на завтрак, он уже скорее всего опоздал, вероятнее всего, все разошлись. Почему его не разбудили? Шэд не позволил в такую погоду будить свое чадо? Это хорошо, конечно, только вот теперь увидеться с ним можно будет только вечером. А вот это уже хреново… Но он привык.       Не спеша приговорив пару сигарет, не имея никакого желания раскукливаться из одеяла и двигаться в каком-то направлении, Энди потихоньку соображал как поступить. Мечталось о кофе, но для этого требовалось подняться, привести себя в порядок, и топать на поиски Садако. Но непогода нашептывала совсем иное, загоняя организм в состояние сомнамбулизма. И все же…       Спустя всего полчаса, мальчик, собрав всю жажду потрясающего утреннего напитка в одну очень большую кучу, сгреб себя с кровати, и, слегка приведя в торговый вид, появился в коридоре.       — Садако! — крикнул он, но ответом была тишина, а громкий голос вспугнул притаившуюся на двери спальни Господина черную кошку. Тень, обнаружив чужака, моментально выгнулась дугой, метнувшись внутрь комнаты. Энди уже даже не удивился, хотя и настроение призрачное животное поднять ему не смогло. Не к добру они повадились днем шляться, но причину такого поведения теней, он пока обнаружить не мог. — Садако! — еще немного повысив голос, снова воскликнул мальчик.       Девушка так и не соизволила появиться: ни через минуту, ни через пять, никаких шевелений. Энди прислушался, ему внезапно показалось, что со стороны гостиной доносятся голоса. Неужели Шэд еще дома? Мысль несказанно обрадовала и, подгоняемый ею, растянув улыбку до ушей, мальчик двинул на звук.       Только чем меньшее расстояние разделяло их с дверью, тем сильнее замедлялись его шаги. Не сказать, что доносившиеся голоса были шепотом, но присутствовало в них какое-то напряжение. Участников разговора было двое, может, конечно, в комнате находился еще кто-то, но в таком случае, он сохранял полнейший нейтралитет. Женская партия принадлежала Оракулу, это было совершенно несомненно — ее голос Энди мог различить из сотни. Как всегда спокойная, рассудительная, усмиряющая. Отвечал ей мужчина, и да, тут уже точно без сомнений — это был Шэд. Его тон, в отличие от матери, имел нотки огорчения и усталости, периодически срываясь на негодование. Обсуждение явно не подпадало под раздел будничной тягомотины за чашечкой кофе, мальчик понял это, замерев перед входом, вслушиваясь.       — Это до невозможности глупая идея, не смей этого делать, — относительно спокойно, но настойчиво, произнесла женщина, а в край заинтересованный Энди, склонился, с осторожностью заглянув в щель не до конца прикрытых деревянных створок.       За вместительным обеденным столом сидело трое: спиной к мальчику, на своем законном месте — Господин, слева от него Оракул, ее пальцы вальяжно отрывали виноградинки от лежащей в широкой изогнутой вазе громадной грозди, отправляя в рот, голова слегка опущена, взгляд устремлен на ветку, сосредоточенное выражение лица, далее, через пару кресел от матери, грозно восседал Вар. Выражение лица этого существа могло оповестить о многом, но главное — о том, что на мыслительный процесс он почти не способен. Хотя, в данный момент и его эмоциональность зашкаливала, выдавая мимику то ли встревоженности, то ли недовольства. Но сидел он молча, искоса поочередно кидая задумчивый взгляд то на мать, то на Шэда, нервно теребя в руках бумажную салфетку.       Обстановка в комнате явно была напряженной, и Энди успел сто раз поблагодарить свое чутье, подсказавшее не спешить с появлением.       — Успокойся, забудь! Он давно тебя отпустил, — очередная виноградинка сомкнулась зубами, выдав на рецепторы сладкий сок.       — Ты не понимаешь! — тут же ответил резкий вспыльчивый Господин, но Оракул одарила его таким многозначительным взглядом, что тот мгновенно осекся. — Ты не понимаешь… — повторил он, только гораздо тише и спокойнее. — Я теряю связь с Элизиумом!       — Не ты теряешь с ним связь, а он с тобой, — как ни в чем не бывало, продолжила женщина, отщипнув очередную ягоду. — Он давно отпустил тебя, разве ты не видишь? — виноградинка отправилась вслед за своими сородичами, а пальцы потянулись за следующей. — Ты вполне можешь существовать, как отдельное существо.       — Не неси чушь! — вновь моментально вскипел Шэд, тяжело вздохнув. Настроение его улетучивалось с каждой секундой, норовя окончательно свалиться в бездну отчаяния.       — Почему чушь? — нарочито беззаботно поинтересовалась Оракул. — Ты, что, серьезно ничего не замечаешь?! У тебя появились эмоции, чувства. Когда ты приходишь в гнев — он обоснованный, а не просто из-за того, что тебя бесит бесконечно все. Ты радуешься, огорчаешься, улыбаешься, как любое обычное существо. Я много раз видела какой всплеск эмоций вызывает у тебя Энди. И Молли, — в рот отправились сразу две ягоды, и сразу подверглись казни зубами. — Ты ешь человеческую пищу не потому, что пытаешься участвовать в повседневности окружающих тебя родственников, а потому, что тебе нравится ее вкус. Твои рецепторы воспринимают вкусы, запахи, прикосновения… Может, не во всю силу, но все же это имеет теперь место. Оставь все, как есть. Он тебе не нужен, а он тебя отпустил.       Элизиум?! Единственный Элизиум, который знал Энди — мифическое место, обитель Высших сил. Бога и Мрака. Таких же мифических, как и само место. Неужели это все на самом деле имеется в природе?! Но… даже если и так, то какое отношение имеет ко всему этому Господин? Почему вообще изречения Оракула столь странные? Из ее слов можно сделать только одно заключение: до определенного момента Шэд не имел никаких признаков полноправного живого существа. Кто он, твою мать?!       Энди фыркнул от негодования и неспособности вникнуть в ситуацию, но тут же зажал себе рот рукой, опасаясь, что его присутствие раскроют. Но, к радости, все настолько были увлечены беседой, что негромкий шум за дверью никого не привлек. Хотя, во избежании казусов, мальчик даже дышать стал через раз.       — Нет, — Шэд, судя по всему, покачал головой, всплеснув руками. Энди заметил только кисти, взметнувшиеся в стороны, через секунду опустившиеся вниз. — Ты же сама прекрасно знаешь — без сущности я ничто. Большое ничто, отблеск величественного существа, — парень нервно закурил. — Но… в последний раз я чуть не заблудился. Портал внутрь еле нашел, да и обратный терял несколько раз. Я не пойму, что происходит?! Он же не может просто так взять, и бросить меня здесь?! — насчет порталов — это Господин несколько смягчил информацию, дабы еще больше не накалять обстановку и не пугать женщину. На самом деле обстояло все гораздо хуже.       — Происходит то, что ты уже взрослый мальчик, существуешь долгое время вне влияния Легиона, и он решил, что ты вполне уже способен функционировать, как индивидуум. У него таких, как ты — несметное количество, отпустить одного ничего не стоит.       — Я не один из миллиарда! — очередная вспышка вспыльчивости, внимание которой Оракул не уделила. Господин же, вскочив с кресла, сделал пару нервных кругов вокруг. — Я — единственный!       — Ну, что же, единственный, теперь получается, ты остался без хозяина, а тот в свою очередь, без тени, — продолжая игнорировать более, чем бурное проявление эмоций со стороны Шэда, Оракул покончила с гроздью, аккуратно промокнув руки салфеткой. — И сущность тебе совершенно ни к чему, ты можешь быть отдельным существом и без нее.       — Не могу, — Господин вновь вернувшись в кресло, согнулся пополам, обняв голову ладонями. Теперь голос его звучал настолько глухо, что Энди еле разбирал слова. — Без нее я всегда буду оставаться марионеткой, отголоском хозяина, полностью зависеть от него… даже обретя все качества живых существ.       — Я не пойму, кому и что ты хочешь доказать?! Зачем тебе сущность?! Что за стремление обрести полную независимость от исходника? Тебя столько лет это не смущало и, более того, не мешало, что произошло сейчас? Подожди еще немного и все связи окончательно прервутся. В чем проблема?! — уложив ладони на колени, женщина окинула вопросительным взглядом парня, но тот промолчал, выпустив клуб сизого дыма, вальяжно поплывшего по комнате. — Энди, да? — более, чем уверенно произнесла она.       Что именно сделал Господин в своем кресле — мальчик не увидел: покачал ли отрицательно, или наоборот, положительно склонил голову, соглашаясь, а может, совсем оставался без движения, но лично он сам, от звука собственного имени, произнесенного вслух, подпрыгнул чуть ли не до потолка. — Ты так хочешь обрести свободу и стать отдельной личностью из-за него. Ну, что же, это неплохое проявление стремления и наличия цели — качеств, которыми обладает большинство сильных личностей. Только извини меня, но во всей этой истории есть два портящих все момента, — Оракул, отвернувшись от Шэда, устремила взгляд на собственные пальцы, собираясь с духом посвятить парня в факты, несколько неприятные, но немаловажные в подобной ситуации, можно даже сказать — решающие все. Только Господин перебил ее.       — При чем тут Энди?! Мне просто надоело быть лишь тенью! — словно разбуженная змея, зашипел парень, резким рывком руки отправив окурок в пепельницу. Энди за дверью уныло вздохнул, горестный ком подступил к горлу. Значит, он все-таки ничего не значит для Шэдоу.       — Солнце, не забывай, что я как-никак Оракул. Хотя, тут даже сверхспособности не нужны, и так заметно как ты на него смотришь, — невозмутимо продолжила мать. — Я уверенна, что все это время, с того момента, как он появился в башне, ты постоянно думал об этом. Ты хочешь быть рядом с ним как Шэдоу, а не как Дин. Личность хозяина угнетает твою, он сильней, и очень часто ты вновь становишься им, — Господин молчал, на этот раз не перебивая. С его стороны вообще перестали доноситься хоть какие-нибудь звуки. — Только Энди — человек, и рано или поздно его не станет, а тебе оставаться с этим бесконечно. Лучше об этом подумай, а не о собственной независимости. Твоя сущность не сделает его бессмертным. Разберись сначала с этим, и только потом со своими внутренними противоречиями. Конечно, если он для тебя на самом деле что-то значит, а не является игрушкой.       — Не смей так говорить! — из-за широкой спинки кресла внезапно подал голос парень, при этом тон его приобрел значительную агрессию и суровость, что в сторону Оракула Энди слышал впервые.       — К тому же, если ты не найдешь вход или выход, то останешься посреди миров, а затем вновь увязнешь в Легионе… Это будет еще хуже, чем продолжать существование куклой здесь. Без тебя «Кронос» падет, а что будет с нами?! Ты подумал?! Со всем твоим окружением?! Что будет? Со мной, детьми, да с тем же Энди?! Во что превратятся остальные жители башни?!       — Ты сильная, справишься без меня, дети и семья помогут. Жители разбегутся по своим пристанищам. Особо ничего не изменится, — Шэд вновь закурил, пальцы его отбивали нервную чечетку на фильтре, стремясь не выронить. Слова женщины незамедлительно отозвались в сознание острой болью. Действительно, он совсем не подумал, что случится с остальными, если он не вернется. Но нет, это все бред, он не может не вернуться! — Не неси чушь! Ничего не произойдет! Я все найду и вернусь! Нет в этом никакой проблемы, — снова, переполнившись эмоциями, подобно тому, как закипает чайник, и из-под его крышки начинает гневно валить пар, Господин вскочил с места, но не осознав, что делать дальше, просто остался стоять неподвижно на месте.       — Послушай, пожалуйста меня, Солнце, — голос Оракула постепенно насыщался сталью и несгибаемостью, а выражение глаз приобрело такую тяжесть и холодность, что Шэд в миг сник, замолчав, очень сильно походя в этот момент на провинившегося ребенка. — Я все же женщина, вне зависимости от того, каким существом являюсь по факту, я слаба. К тому же, не станет тебя — не станет нашего дома, куда мы денемся? Дети такая же твоя ответственность, как и моя, и ты не имеешь права оставить нас, мы попросту не выживем в новых условиях, — не спеша поднявшись со своего места, женщина приблизилась к Господину, пристально заглядывая в его глаза. — Если ты не понял, то я объясню еще раз, четко и для идиотов. Ты настолько отдалился от своего божественного хозяина, настолько приобрел качества отдельной личности, что вход в Элизиум рано или поздно станет для тебя невидим. Если уже не стал. Ты заблудишься. Прекрати это, оставь все, как есть, иначе будет только хуже. Я тебя предупредила… я против затеи, — одарив на прощание парня испепеляющим взглядом, Оракул медленно молча направилась к выходу, источая такую ауру негодования, что даже стены готовы были пойти трещинами от давления.       Все еще стоящий за дверьми Энди находился в непонятной даже для себя обескураженности, настолько, что движущуюся к выходу мать полностью проигнорировал. Он понятия не имел о чем шла речь в разговоре, но то, что Шэд собрался куда-то, и вполне может остаться там навсегда — это дошло до разума со скоростью света. От гнева и обиды голова пошла кругом, в глазах потемнело, а рассудительность испарилась в неведомом направлении. Наплевав на все приличия, мальчик рывком распахнул одну из створок дверей, вихрем ворвавшись в гостиную. Не замечая ничего и никого вокруг, торнадо пронеслось мимо Оракула, прямиком к Господину, со всей силы приложив оба кулака к его груди. Удар вышел хлипким, но не отошедшего еще от разговора с женщиной парня, обескуражил.       — Какого хрена ты творишь?! — в исступлении закричал Энди, наотмашь ударив Господина еще раз, но уже в плечо. — Куда ты собрался?!       — Да, утро сегодня явно не задалось у всех, — монотонно выдал Шэд, пытаясь справиться одновременно и со шквалом ударов, обрушившихся на него, и с сигаретой.       На помощь подоспела Оракул, так и не успевшая покинуть комнату. Перехватив мальчика за талию одной рукой, оттаскивая от Господина, второй она попыталась прервать удары, поймав хрупкое запястье. Но не тут-то было, Энди оказался куда сильнее, извернувшись, он впечатал кулак свободной конечности в грудь парня.       — Котенок, прекрати, не надо! — успокаивающе протянула женщина, все еще силясь оттащить мальчика, тем временем, пока Вар оставался на своем месте совершенно безучастный к происходящему.       — Я все слышал! — в свою очередь, Энди и не собирался давать матери поблажек: пока та попеременно перехватывала руки мальчика, силясь остановить наносимые удары, он не прекращал их, стремясь сделать так, чтобы каждый последующий оказался тяжелее и сильнее предыдущего, совершенно не жалея собственных кистей. — Ты что, хочешь бросить меня здесь одного?! Одного, без тебя?! Ты вообще охренел?! — истерика уже давно сорвалась на слезы, а в ход пошли и ноги, силясь насколько это возможно, достать до Господина, внеся свою тяжелую лепту в череду ударов.       — А ну, угомонился! — наконец, откинув сигарету в сторону, совершенно не заботясь о ее дальнейшей судьбе, так же, как и о судьбе коврового покрытия, дав мальчишке вдоволь выпустить пар, используя его тело вместо боксерской груши, Господин резким движением перехватил Энди за руку. Жесткий и быстрый рывок на себя — и вот мальчик уже оказался намертво прижат спиной к торсу парня, с зажатыми на собственной груди руками.       От короткого, хлесткого и неожиданного движения Энди вскрикнул, но не сказать, что сильно испугался, сознанием его настолько овладевала мысль, что Господин способен оставить его одного, что окружающая реальность для него сейчас реальностью совершенно и не казалась. Но все же мальчик тут же попытался вырваться из стальных оков, хотя и ощутил всю бесполезность своих действий: глаза Шэда моментально наполнились черной бездной, а тело окружил полупрозрачный темный туман.       А вот дальше развитие событий пошло абсолютно не по сценарию Господина, и уж тем более не по сценарию самого Энди. Последовавший эпизод был совершенной неожиданностью для всех, находящихся в комнате. Испугавшись выпада со стороны Шэда женщина, отскочила в сторону, громко вскрикнув, но уже через секунду, вновь обретя равновесие, кинулась на защиту, пусть и не родного, и человеческого, но все же ребенка. Намертво вцепившись в предплечье мальчика, изо всех сил она потянула его на себя, стремясь помочь. Только на парня ее действия не оказали никакого влияния, женщину он целиком и полностью игнорировал.       — Не успокоишься — я вытащу твою маленькую, зарвавшуюся душонку, и съем ее. Так ты навеки останешься со мной, — прошипел Господин, склонившись над ухом Энди, мерзко ухмыльнувшись.       — А ну, пусти его! — за спиной парня угрожающе хрипло прогромыхал мужской бас, а к шее прильнуло ледяное острие меча.       — Вар, я тебя умоляю… — немного опешив от поступка друга, произнес Господин, выдохнув и слегка придя в себя. Со стороны Всадника, не имеющего к пацану ровным счетом никакого отношения, данная выходка была непредсказуема. — Во-первых, — продолжил он через секунду, находясь уже в любимом кресле, восседая на спинке, спустив ноги на подлокотники, при этом ничуть не испытывая неудобств. Каким образом Господин смог оказаться за столь незаметный промежуток времени в другом месте — все отлично понимали, но заметить никто ничего не успел. Ну, а что взять с тени? Растворилась здесь — появилась там. — Какой бы у тебя не был здоровенный и острый меч, а мне ты им не навредишь. Во-вторых, неужели, ты на самом деле решил, что я могу причинить хотя бы минимальные неприятные ощущения сыну? — силуэт парня в доли секунды превратился в темную завесу, плотным сгустком метнувшись с кресла обратно к собеседнику.       — Я был о тебе лучшего мнения, — угрюмо оповестил Вар, когда рядом с ним вновь образовался Господин. — Для тебя собственная выгода все еще стоит на первом месте. Мне жаль, — покончив с монологом, мужчина закинул тяжеленный меч за спину, словно пушинку, и тот мгновенно спрятался от взора посторонних, испарившись. В прямом смысле этого слова — не долетев до спины мужчины всего нескольких сантиметров, покрывшись красным электрическим разрядом, оружие растаяло в воздухе.       Увесистая горячая ладонь опустилась на хрупкое плечо Энди, похлопав в жесте поддержки. Все время, проведенное мальчиком здесь, вдали от города, Вар всегда держался в стороне, никогда и ничего не высказывал по отношению к его личности, никогда не перечил Господину в воспитании детей, или обращении с Оракулом, и уж тем более, не проявлял никаких эмоций. Именно поэтому поддержка от него в данный момент показалась несколько странной, хотя и приемлемой. Нет, Энди не испугался Шэда, тот бы на самом деле не сделал ничего плохого, но поступок Всадника заслужил внимания, уважения и… опасения.       — Если что, всегда можешь рассчитывать на меня, — выдал глубокий бас, поравнявшись с ухом мальчика. А Энди только и успел, что благодарно кивнуть, и то удаляющейся спине.       Заручиться поддержкой одного из Всадников, тем более Коммандера Вара, в реалиях «Кроноса» определялось, как более, чем отлично. Но, конечно же, навряд ли Энди осмелится когда-нибудь обратиться за его помощью.       — Оракул, ты тоже можешь идти, — из раздумий вывел спокойный голос Шэда. — Оставь нас наедине. Не хочу позориться перед тобой, когда он мне сейчас примется устраивать разнос.       Усмехнувшись, парень не спеша, на этот раз посредством собственных ног, переместился в кресло. С тяжелым вздохом, опустившись на мягкую подушку, он закурил, оставив за спиной оторопевших членов семьи.       Взволнованно покосившись на сына, женщина стояла в ожидании. Естественно, она на сто процентов была уверенна, что Господин не посмеет обидеть мальчика, но удостовериться в том, что сам Энди не опасается остаться один на один с Шэдом, все же стоило. И долго ждать не пришлось: поймав озабоченный взгляд матери, мальчик кивнул, соглашаясь. Это не могло не порадовать Оракул, значит все он понимает и относится к выходкам парня со снисхождением.       Проводив взглядом удаляющуюся мать, слегка вздрогнув, когда за ней захлопнулась массивная дверь, Энди притих на несколько мгновений. Для того, чтобы начать не столь простой разговор с Господином, стоило поковыряться в собственных ощущениях и желаниях. Стоило четко определить чего он хочет добиться в данный момент, хотя бы для себя лично очертить грани, а то ненароком можно и нарваться. Неизвестно, что там творится сейчас у парня в голове. Подобные периодические взрывы Господина всегда настораживали мальчишку, хоть он и сталкивался с ними всего несколько раз за эти полтора года, но все никак не мог свыкнуться и понять чем конкретно это вызвано. Складывалось такое ощущение, что на какое-то мгновение телом и разумом парня овладевает нечто иное, нечто, что он не может контролировать, забирая управление на себя. Выплескивает всю энергию, весь негатив, гнев, ярость, злобу, а потом, словно сдувшись, исчезает, покидая тело, позволяя Шэду вновь стать собой. Вот такой разносторонний эффект и напрягал Энди. Что долбанет в голову Господина оставалось загадкой, кажется, даже для него самого.       Только вот, пока Энди стоял, находясь в глубоком раздумье, в его мозг с каждой секундой с новой силой, вкручивались слова, выданные Оракулом. Шэд, не заботясь ни о ком, намеревается покинуть их, с большим шансом отсутствия пути назад. И с каждым последующим ввинчиванием, эта мысль вклинивалась все сильнее, раскрывая свои огромные лепестки гнева и отчаяния, протыкая острыми краями сознание, нагнетая и лишая контроля. И, наконец, полностью завладев разумом, окончательно поглотив его пеленой уныния, заставила мальчика вспыхнуть яростным импульсом.       Уверенными шагами обойдя кресло, загнанно вдыхая и выдыхая сгустившийся липкой конфетой воздух, с застывшим на лице гневом, Энди возник перед парнем. Вид того тоже был более, чем удручающий: согнувшись, воткнув локти в колени, парень обеими ладонями обхватывал собственную опущенную голову, в пальцах тонкой дымной струйкой исходила сигарета.       — Ты что вообще творишь?! Куда ты собрался?! — внутренняя вспышка, щелкнув тумблером, ринулась наружу, и невзирая на состояние Господина, сделала это слишком бурно.       Реакция на срывающийся голос мальчишки, возникший рядом, была несколько заторможена. Шэд медленно оторвал взгляд от ладоней, слегка приподняв голову, склонил ее набок, устремив все внимание на Энди. Его покрасневшие глаза выдавали усталость и досаду, да и в целом, весь его вид указывал на полную прострацию. От такой картины сердце мальчика защемило.       — Котенок, тебе нечем заняться? — разбито поинтересовался парень. Энди промолчал. Сейчас перед ним находится совершенно не то существо, которое всего пару минут назад обещало съесть его душу. Сейчас он видел того, другого, любимого Шэда, который каждое утро одаривал его потрясающей доброй и счастливой улыбкой, поднимая настроение на все сто только этим. — На, возьми, сходи куда-нибудь, повеселись, отвлекись, развейся… Или купи себе что-нибудь… Ну, не знаю. Что ты хочешь? Шмотки новые, игрушки… Иди, погуляй, — не спеша сняв с запястья платиновый браслет, парень протянул безделушку мальчику. Тот на автомате принял аксессуар, но то, что Господин таким низким способом пытается отделаться от него, не удосужившись посвятить в происходящее, обидело до нельзя.       — Серьезно?! — чуть не плача, возмутился мальчик, тряхнув браслетом. — Ты серьезно думаешь, что дал мне денег, и отмазался?! — глаза помимо воли все же наполнились слезами, но он старательно держался. Шэдоу в ответ виновато вздохнул, отведя взгляд. Сигарета припала к губам, легкие наполнились едким дымом. — Да мне ни хрена не нужно! И никогда нужно не было! Но ты, наверное же, не в курсе?! — отчаяние накатывало все сильнее и сильнее, выплескиваясь через край. — Ты вообще думал о чем-нибудь, когда припер меня сюда полтора года назад?! — и тут сосуд окончательно заполнился, позволяя уже не просто выплескиваться, а литься бесконечными водопадами. Энди понесло, и остановиться он уже был не способен. — Ни о чем ты не думал! Ты хотел себе красивую куклу, ты ее и получил! Именно куклу! Я безвылазно сижу в красивом домике, ты меня кормишь, одеваешь, заходишь иногда даже взглянуть на меня, но так боишься прикоснуться! Я для тебя всего лишь кукла! — и вдруг, он запнулся и замолчал, осознав, что по сути, не одно здравомыслящее существо не отказалось бы от такого обращения с собой.       Да, он купался в роскоши, ни в чем не знал отказа, любая прихоть, даже самая странная и необычная, исполнялась в секунды. Все было именно так, как и обещал Господин. Только Энди сам того не замечая, посредством Шэдоу превратился в избалованную мелкую сволочь. Он стремительно менялся. Менялось все: самосознание, потребности, чувство насыщения, отношение к окружающим, к реальности. За время, проведенное в башне, он во истину стал сыном самого деспотичного и жестокого существа в мире.       Жители «Кроноса» превратились в низших, не достойных его внимания клонов. Реальность блистала и переливалась разноцветными огнями вседоступности и безнаказанности. Вокруг его персоны все бегали и суетились, «Кронос» вращался вокруг единственного взрослого приемника Господина Шэдоу, и внутренний мир Энди стал зашкаливать от собственного величия. Но…       — Что тебя не устраивает? — так же обреченно поинтересовался парень. Затушив сигарету, он устало провел ладонями по волосам, зачесывая их назад. — Мне кажется, любой готов пожертвовать многим ради такого существования. У тебя есть все, тебя обожают и балуют, тобой восхищаются. Что ты еще хочешь? Только скажи, я сразу сделаю.       — Знаешь, у людей есть такая отвратительная фигня, называется — чувства! — тон мальчика немного смягчился. — Ты думал о том, что я чувствую? — Господин промолчал. Да, конечно, он думал, даже более того — он знал, и знал тему к которой его сейчас подведет приемник. Знал чего захочет Энди, поэтому и в Элизиум так стремился попасть. Не только ради своих интересов. Все равно все эти интересы так или иначе сводились к пацану. — Ты притащил меня сюда, привязал к себе, а теперь хочешь уйти, бросив меня здесь?! Да, и раз уж на то пошло дело, то не только меня. Куда ты собрался?! Так не пойдет, я не пущу тебя! — рявкнул в завершении мальчик, а попавшаяся так не во время под руку чашка, полетела на пол, отображая все эмоции, переживаемые мальчиком.       Кинув совершенно безразличный взгляд на разлетевшиеся по полу осколки и медленно растекающуюся кофейную лужу, Шэд провел широкой ладонью по лицу, пытаясь избавиться хотя бы от внешней усталости. Сдержать накатывающее изнутри возмущение.       — Котенок, давай продолжим наш разговор как-нибудь потом, а? — подняв умоляющий взгляд на Энди, Господин не увидел ничего, кроме отчаявшегося напуганного ребенка, а гнев — это лишь желание скрыть беззащитность, и разбившаяся чашка — исключительно бессильное желание передать все состояние, всего лишь всплеск энергии, направленный на первую попавшуюся вещь. Но нет, внутренний голос молниеносно затмил рациональность, утверждая, что это не просто выброс энергии, и мальчишка на самом деле находится на пределе, и предел этот был достигнут исключительно из-за чувств к нему самому — к Шэду. И вновь это дурацкое желание: подняться из кресла, подойти к нему, и крепко-крепко обнять. Но, вопреки ему, Господин не шелохнулся. — Я сейчас немного устал, ты взвинчен, давай отложим на потом?       — Да ни фига подобного! — немного отдышавшись, вскинулся Энди, с размаху бросив браслет на пол, несколько раз приложив сверху ногу в увесистом ботинке, ровно до тех пор, пока аксессуар не покинул этот мир окончательно, разлетевшись на множество частей. Только Шэд и это молча стерпел. Да он, похоже, будет терпеть любую выходку, какую бы не вытворило любимое чадо. — Куда, твою мать, ты собрался?!       — Я собрался в Элизиум, — удостоверившись, впрочем, как и ожидалось, что сын намерен продолжить истерику, покорно проглотив подкатившую к горлу ярость, прошептал парень.       — Элизиум — мифическое место, — со знанием дела тут же парировал Энди, не став дожидаться продолжения.       — Мифическое оно только для людей, для меня это дом. Обитель Высших сил. Бога и Мрака.       — Кто такой Дин?! — даже не пытаясь переварить полученную информацию, мальчик поспешно выдал второй вопрос, так тревожащий его разум. Было нелегко, даже если учесть, что Шэд говорит правду, то какое отношение имеет он к этим существам?       — Дин — человеческое имя Мрака, — тихо, но четко, словно для умственно отсталого, произнес Господин, в то время, как голова Энди окончательно пошла кругом.       — Я слышал все, о чем вы говорили. Для меня все это непонятно, но пару вещей я осознал. Ты не желаешь сближаться со мной, потому, что я — человек. Будь на моем месте существо из вашего мира, ты не стал бы его игнорировать, — слезы и обида принялись душить изнутри, говорить стало неимоверно тяжело, каждое слово давалось через силу, и мальчик, умолкнув на секунду, несколько раз всхлипнул, смахнув тыльной стороной ладони влагу с лица. — Ты просто боишься! Жалеешь себя! Ведь на самом деле я буду взрослеть, стареть, и в итоге меня не станет, а ты останешься со всеми воспоминаниями и сожалениями в собственной голове навечно, — слезы полились нескончаемым потоком, а всхлипывания перешли в откровенную нехватку воздуха. Мысли путались, заходили одна на другую, мешали сосредоточиться. Столько вопросов, и ни единого внятного ответа.       — Детка, все не совсем так! — внезапно сорвавшись с места, Шэд подскочил к мальчику, желание прижать того к себе окончательно завладело разумом, но тут же был яростно отвергнут толчком в плечо. — Пожалуйста, потерпи немного, я смогу завершить все, что хотел, и тогда все тебе объясню.       — Да пошел ты со своими объяснениями! — совершенно в духе подросткового настроя, злобно прошипел Энди.       Ударом руки, пришедшимся в предплечье Господина, мальчик сдвинул того с пути, направившись в сторону выхода. Скрытность и настойчивое нежелание Шэда воспринимать его персону не как члена семьи, а как объект более нежных чувств, доводили просто до бешенства. Единственный выход, который видел сейчас мальчик для себя — забыть обо всем: забыть о том, как любит его, и хочет быть ближе, забыть о его безразличном отношении, о постоянных секретах, недоговоренностях. Просто забыть. Закрыться в своей комнате, переждать взбунтовавшиеся эмоции, а потом просто жить своей собственной, отдельной от Господина, жизнью, воспринимая парня исключительно как отца. И пусть занимается там чем угодно, в любом случае, что бы не случилось, Оракул не бросит его одного, без присмотра. Все ее дети — будь они приемными или родными — остаются детьми в любой ситуации, и за каждого из них женщина готова пожертвовать собственным существованием. Надо просто оставить эту навязчивую идею, прекратить думать о парне, как об объекте воздыхания, полностью выкинуть его из головы… Но это невозможно. Пробовал же уже, и не раз, и не два… все без толку.       Оглушающий грохот, захлопнувшихся практически перед самым носом дверей, заставил подпрыгнуть от неожиданности и замереть. Как только он раньше этого не заметил? Комната, недавно насквозь пронизанная лучами прожекторов, подпитываемых приглушенным светом помпезных люстр, полностью погрузилась в темноту. Звук мерно барабанящего за окном дождя незаметно сменился на набирающий силу угнетающий шепот. Черная дымка со скоростью света залила помещение, снизив температуру до пара изо рта.       Энди нервно сглотнул, в миг прекратив истерику, а вот теперь стало на самом деле страшно. Обернувшись, надеясь увидеть позади себя Шэда, мальчик отступил на пару шагов назад, вжавшись спиной в холодную поверхность двери, силясь различить хоть что-нибудь в сгущающемся мраке. Господина рядом не было, впрочем, как и ни единого живого звука, лишь по стенам то тут, то там, мелькали тени, издавая множество загробных шумов.       В который раз сердце мальчика забилось в ритме кролика, а дыхание перехватило, сковав легкие, словно каменным каркасом. Спиной он чувствовал, что дверь — это уже не просто неодушевленный кусок древесины: материал жил своей жизнью, он стал пластичен и подвижен, обдавал вспотевшую кожу потусторонним холодом. Что-то находилось в толще дерева, усиленно, всеми способами желая достать Энди, он то и дело ощущал легкие прикосновения, боясь пошевелиться. Ноги вросли в землю, не позволяя сделать и шага, а все тело, будто парализовало.       Шепот давил на уши, но разобрать слова было невозможно, как мальчик не старался, но пришел к выводу, что тени разговаривают совершенно на незнакомом ему языке. Непонятном и устрашающем.       — Шэд… — с трудом разомкнув слипшиеся губы, прошептал Энди в подступающую со всех сторон тьму.       Как бы ему не хотелось, но успокаивающего ответа не последовало, а пугающий шепот только усилился в несколько раз, пробираясь под майку стадом мурашек, скатываясь ледяными каплями по спине. Мрак перед глазами медленно концентрировался, собираясь в одну плотную липкую массу, надвигаясь на трясущееся тело, обволакивая его, прикасаясь холодными пальцами к рукам и лицу. Масса пульсировала, перетекая фиолетово-черными разводами, постепенно приобретая человеческие очертания.       — Я притащил тебя в «Кронос» совершенно с иными целями, — неожиданно прозвучавший рядом с ухом бархатный баритон оказался такой внезапностью, что все волосы на теле мгновенно встали дыбом, а сам Энди осознал, что намертво прикован к двери руками теней, оказавшихся не такими уж и аморфными. Впереди, прижавшись практически вплотную, стоял Шэд, а не какой не сгустившийся мрак. И даже, если предположить, что силенок у мальчишки с перепугу значительно прибавилось, и он вполне смог бы справиться с темными конечностями, то Господин полностью лишал его предположения о возможности ускоренного побега.       Тело парня преградило путь, обе ладони уперлись в дверь позади головы мальчика, Шэд навис над Энди, приблизившись к лицу, прожигая своими черными глазами синие океаны, насквозь пропитанные страхом. Легкий темный дымок балансировал вокруг парня, словно того сначала подожгли, а потом резко затушили ведром воды. В нос ударил резкий запах озона, совершенно никогда не принадлежавший любимому существу, за приоткрытыми губами блеснул ряд острых зубов. Представшая внешность была колоритной и обескураживающей, только вот Энди в этот момент очень пожалел о том, что не умеет проходить сквозь стены, хотя еще немного, и он без проблем осуществит столь сложный процесс, лишь бы быть как можно дальше отсюда.       — Но планы поменялись, — произведя должный эффект на сына, продолжил парень. — А ты, хотя бы раз задумывался о том, что чувствую я?! — прошипел он, совсем под стать мерзкому шелестящему шепоту теней, только немного глубже. Взгляд смольных глаз не спадал с глаз мальчика, и тот предпочел промолчать в ответ, не провоцировать лишний раз Господина — этот и сожрать может за неправильный ответ. Конечно же, думал, правда всегда был уверен, что никаких чувств Шэд вообще ни к кому испытывать не может. Только все равно постоянно ждал, даже малейшего внимания к собственной персоне, любого пустяка, любого взгляда, вдоха, улыбки, просто сокращения дистанции между ними до критических пределов. Ну, вот теперь, похоже, дождался: всеми клетками организма он сейчас ощущал тепло тела парня, его дыхание, и… Стоп, его сердце не билось, но при этом дыхание было четким. Такое вообще возможно?! — Я отвечу за тебя — нет, ты никогда не думал об этом. Ты, как и все уверен, что я не способен чувствовать, испытывать эмоции. Не способен любить, обожать, заботиться о ком-то, просто потому, что получаю от этого удовольствие, по собственному желанию, а не основываясь на внутренней запрограммированности. Ты, так же, как и остальные, уверен, что мне все и всё безразлично. Но, к твоему сожалению, я разочарую: я обладаю чувствами и эмоциями почти так же, как и любое другое существо, умею любить и заботиться, огорчаться, отчаиваться, тосковать, гневаться! Может быть, и не на полную, как люди, но уж как могу! И, если бы ты хоть ненадолго вышел из мира культа собственной личности в мир реальный, ты бы заметил мое отношение к тебе! Это знают и видят все, кроме тебя! — Энди продолжал молчать, утопая в завораживающем и гипнотизирующем водовороте глаз парня, уже не предпринимая попыток вырваться из призрачных оков. Прервавшись на секунду, Шэд с откровенным наслаждением провел кончиком своего раздвоенного языка по шее мальчишки, но Энди не почувствовал ни отвращения, ни страха, только слегка наклонил голову вбок, сильнее открывая шею, еле слышно выдохнул, прикрыв от удовольствия глаза. — Представь, что испытываю каждый день я, имея возможность наблюдать тебя рядом, и не имея таковой для того, чтобы быть ближе! Ты понятия не имеешь, чего мне стоит сдерживать себя каждую минуту, душить в себе желание прикоснуться к твоей бархатной коже, — подушечки его пальцев еле касаясь, проехались от запястья вверх, к плечу, перескочили на шею, плавно скользнув на подбородок. Губы слегка тронули уголок рта мальчика. — Обнять, прижать к себе, поцеловать. Наслаждаться близостью с тобой каждое мгновение. Ты даже не осознаешь, каких усилий мне это стоит! — последние слова слетели отчаянным криком, а кисть за головой мальчика, моментально сжавшись в кулак, шарахнула по двери с такой силой, что образовалась внушительных размеров дыра. — А потом всю ночь, закрывшись в комнате, чуть ли не на стены кидаться от безысходности! — дымка, окружающая тело, при очередном всплеске эмоций, вспыхнула насыщенным черным цветом, еще сильнее сгустившись, пульсирование ее ускорилось в попытке перекинуться на Энди, но тот совершенно не обратил на это внимания. Все его сознание было приковано к самому Господину, такому прекрасному и устрашающему одновременно.       — Шэд, — облизнув пересохшие от переживаний губы, шепотом начал Энди, — Я хочу быть с тобой, и с огромным удовольствием буду отвечать взаимностью, ты же знаешь. Я не имею понятия что такое сущность, и что она значит для тебя, но мне плевать. Мне плевать кто ты, я люблю тебя таким, какой ты есть, — слегка дернув стиснутыми руками, скидывая с них хватку теней, Энди насколько смог приподнял их в попытке положить ладони на щеки парня. — Пустите, я никуда не денусь, — попросил он невидимых существ, уповая на понимание. Путы ослабли, вернув возможность частично шевелиться, но в тот же миг обвившись вокруг ног, притянули к двери и полу.       Воспользовавшись положением, мальчик мгновенно опустил ладони на щеки Господина, притягивая к себе в поцелуе. Тот не ответил, но и не отстранился, позволяя прикасаться к себе. Тело его немного задрожало, а из глаз скатились тяжелые черные капли.       — Проблема в том, что я — человек? — игнорируя отстраненность парня, мальчик поцелуями опустился ниже, на шею, наблюдая тонкие черные потеки на коже. — Ты хочешь чтобы я ушел? Навсегда? — оторвавшись от любимого тела, Энди пристально взглянул в глаза Господина. Тот молчал, закусив губу, а капли продолжали катиться, оставляя грязные разводы.       — Проблема в том, что ты любишь не меня, а совершенно другое существо! А я лишь его тень, — спустя пару минут затишья, Шэд вдруг вновь вспыхнул накатившим отчаянием. Кулак нанес еще один сокрушающий удар по двери, на этот раз чуть не выбив ее. — Понимаешь?! — резко отстранившись, парень вскинул руки, запустив пальцы в собственные волосы. — Ты любишь не меня, ты любишь Дина! Я — тень Мрака! Просто тень! Я — это он!       — Не правда! — в голове творился полнейший хаос из мыслей, они проносились на безумной скорости, соударяясь друг с другом, переплетаясь, путаясь. Непонимание происходящего постоянно брало верх в сознании. — Ты не можешь быть просто тенью! Ты живой: ты ешь, двигаешься, мыслишь, испытываешь чувства! Ты же сам все это только что сказал.       — Все это не мое, это, — рука Господина дернула рубашку на груди, демонстрируя большой светящийся символ. — Это то, что делает меня марионеткой столько лет на расстоянии от оригинала. Сущность даст мне свободу, превратит в отдельную личность, лишит знака, и полностью отсечет веревки. И… Мрак и Бог — единственные, кто может приравнять твое человеческое существование к моему, — руки его безвольно повисли вдоль тела, уже совершенно не пытаясь скрыть потеки на лице, шее и белоснежной рубашке. В жесте безысходности Шэд дернул головой, выдохнув. — Уходи! — взгляд его упал в пол. Теперь пришел черед Энди молчать, собираться с мыслями и силами. И то, и другое было сейчас для него очень сложно.       — Раз ты хочешь заполучить эту свою сущность, значит ты уже отдельное существо, ты рационально рассуждаешь, а не повинуешься общему сознанию с хозяином. Тени — безвольные существа, они не имеют собственного мнения, собственных желаний и стремлений. Тебе же это под силу, более того, ты жаждешь этого. Твое желание быть рядом со мной Шэдом, а не своим хозяином — вполне осознанно. Для тебя это является первостепенной целью, а тени не способны иметь собственные цели, — Энди опустил голову, подбирая слова, которые не успел высказать, и которые хотелось бы добавить, но все выходило слишком путанным. — Я люблю тебя, а не оригинал, я точно это знаю. Чтобы быть со мной, тебе не нужна никакая сущность, к тому же, я лучше останусь человеком, чем ты отправишься в Элизиум, и я потеряю тебя навсегда. Лучше человеком — недолго, но рядом с тобой, — нервно сглотнув, мальчик вновь поднял голову, взирая на повернувшегося к нему спиной парня, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Но со стороны Господина не донеслось ни звука, и Энди, печально выдохнув, покорно покинул комнату.       — Оу, прости, я не во время, — спустя пару секунд тишины, до Шэда донесся приближающийся из коридора знакомый голос. — Извини, я тогда сам разберусь, или позже зайду.       Разогнавшийся было от лифта молодой человек, еще издалека понял, что творится что-то не то, особенно когда из практически отвалившейся двери гостиной выполз угнетенный мальчишка, тенью шмыгнув в свою комнату. Но на всякий случай проверить, конечно, стоило. Мало ли, что там у них произошло, вдруг кому помощь нужна? Только чем быстрее парень приближался к комнате, тем холоднее и тяжелее становился воздух. Слегка повеяло озоном, от чего передернуло все тело. Не к добру это все. Вон и шепот теперь слышится более отчетливо.       — Харон? — еще секунду Господин стоял спиной к новому собеседнику, тщательно удаляя с лица следы предшествующей слабости. — Заходи, все нормально, — наконец, он обернулся, увидев на пороге гостиной блондина, обладающего довольно приятной внешностью. Почти прозрачные глаза гостя растерянно взирали на висящую на одной петле дверь.       — У вас что-то случилось? Может, я могу чем-нибудь помочь? — аккуратно поинтересовался тот, стараясь просочиться в комнату так, чтобы дверь с косяком окончательно не потеряли связь.       Но ничего не вышло, плечо предательски зацепило самый краешек дерева, а парень этого не заметил, и уже будучи на пару шагов внутри помещения, Харон услышал грохот позади. Дверь от столь нежного движения соскочила с последнего удерживающего крепления, со скрипом отклонилась назад и бахнулась, частично перекрыв коридор.       От внезапности блондин в один прыжок оказался почти в упор к Господину, а сам Шэд даже ухом не повел, не уделив произошедшему никакого внимания.       — Что у тебя? — Господин приглашающим жестом кивнул в сторону стола, опускаясь в собственное кресло.       Он почти уже пришел в себя, но только внешне, внутри организма все было готово просто разорваться на части. И он совершенно точно мог сказать, что для выполнения каких-либо государственных дел, в данный момент совершенно не годился. Мысли были исключительно о мальчишке, но слава Богу, рациональность пока перекрывала желание броситься в его комнату, оказавшись в столь вожделенных объятиях.       Надо было отвлечься, и Харон подоспел как раз во время. Может быть, все-таки вникнув в просьбы молодого человека, Господин хотя бы временно сможет переключиться на другую волну. В ожидании когда парень займет предложенное место рядом, Шэд закурил, торопливо прикрывая рубашкой знак на груди. Застегнуть не получалось — добрая часть пуговиц отсутствовала, впрочем, как и кусок самой ткани.       — У меня… — Харон опасливо опустился в кресло справа от Господина, озабоченно рассматривая того. Дымка вокруг медленно таяла, глаза светлели, приобретая человеческий оттенок, лишь тени, перешептываясь, продолжали шнырять по стенам.       Довести Шэда до такого состояния удавалось немногим, а кто и сподобился на это, долго не жили. Обычно, даже когда степень гнева правителя переходила все возможные границы, тот старательно сдерживался, хоть подчас и проявлял жестокость по отношению к другим. Если же появились тени и дым, бережно окутывающий его тело, готовый в любой момент защитить часть себя от любых невзгод окружающего мира — значит, Господин был уже не в силах контролировать собственный разум. А это плохо. Обернуться может чем угодно. И что это за разводы на лице? Потеки на шее и рубашке?       Нет, Харон видел Шэда и в более удручающих состояниях, но переживал, что подобные состояния Его Величества могут неправильно отразиться на близких ему существах.       — У меня, — продолжил блондин, внезапно остановив взгляд на правой кисти парня. — Прибыли пять оплаченных душ, три — без оплаты, и двое на казнь, за них оплата получена заранее. Без оплаты — двое людей, один ангел. Что произошло — не знаю. Людей определили в холодильник, ангел живенький достался, его в морозилку отправили, а то все свалить норовил. Так что, они твои, — Харон умолк, и слегка кивнув головой в знак благодарности за уделенное время, допил из первого попавшегося на столе стакана сок. Тут же скривился от мерзкого вкуса: сок по факту оказался льняным отваром, столь любимым Оракулом, и столь противным для всех остальных. Но выплевывать жидкость обратно в емкость, на данную секунду было бы некрасиво.       — Хорошо, — Шэд глубоко затянулся, заполнив легкие до отказа приятным табачным дымом. — Оплаченных можешь увозить. Они по списку? Где их протоколы? — требовательно поинтересовался Господин, подняв взгляд на собеседника. Глаза были зелеными, но какими-то пустыми, отстранение чувствовалось во всем его поведении. Хотя, так оно и было, и сам Шэд это осознавал. Отвлечься от мыслей об Энди он так и не смог.       — Да, да, конечно. Вот все документы, — на стол перед Господином легли два планшета с полными сведениями о провинившихся. Мельком пробежавшись по буквам, Шэд сдвинул планшеты обратно Харону.       — Хорошо. Займись ими сам, а потом заберешь с остальными. Сможешь?       — Да, естественно, — блондин сгреб технику, но уходить не собирался.       — У меня просто еще пара неотложных дел. Если, вдруг, не будешь справляться, или возникнут какие-нибудь проблемы — найдешь меня через Мэгги, — закинув сигарету в пепельницу, Господин поднялся из кресла, тем самым давая понять, что диалог окончен.       — Шэд, — скромно окликнул его молодой человек.       — Да? Что-то еще? — остановившись, не отступив от кресла и на пару шагов, парень вновь устремил внимание на подчиненного и друга в одном лице.       — У тебя черные слезы?       — Что? — Господин не сразу понял о чем речь, но автоматически провел ладонью по щекам. Но когда смысл вопроса все же дошел до него, то осознал, что отмазываться смысла нет. — А… да… Что еще?       — У тебя на кисти кровь, — с этими словами Харон поднялся из-за стола, направившись к выходу.       А вот это было уже из разряда по истине сверхъестественного. Какими бы качествами не обладала тень, пусть даже и такая могущественная, как Господин, а вот крови в их списке быть не могло ни при каких обстоятельствах. Это могло значить только одно: и Оракул, и Энди были правы. Он меняется, перевоплощаясь в нечто иное, он перестает быть единым целым с Легионом, с Элизиумом, с Дином.       Поднеся кисть ближе к лицу, Шэд с интересом уставился на нее. Да, куча порезов от соприкосновения с деревянной поверхностью, и пара небольших стесов, сочившихся красной жидкостью с резким запахом железа. Несколько мгновений он молча наблюдал за этим, стремясь уловить собственные ощущения. Но их не было. Лишь раны и кровь. Края медленно стягивались, а жидкость засыхала на коже бурыми дорожками.       — Твою же мать! — наконец, выдохнул он, когда повреждения, буквально через минуту, полностью исчезли, оставив после себя лишь засохшие коричневые следы. — Ну… так — значит, так.       Мысленно поставив еще одну «галочку» в списке новых открытий в сфере способностей собственного тела, улыбнувшись непонятно чему, Господин направился вслед за удалившимся блондином, только оказавшись в коридоре, он свернул направо, громко постучав в первую дверь.       Из комнаты не доносилось ни звука, и для приличия парень все же еще раз прикоснулся костяшками к гладкому дереву, но так и не дождавшись ответа, повернул ручку. Дверь оказалась не заперта.       Все тот же полумрак, усиливающийся во сто крат пасмурным унынием за окном. Энди лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку, на появление Шэда отреагировав ровно никак.       — Извини меня, — хриплый шепот разорвал тишину комнаты, а по стене, к двери метнулась тень кошки. Проследив взглядом за животным, Господин немного помолчал, раздумывая о том, что следует произносить, а что лучше оставить в своей голове. — Я сорвался, — и все же, решившись на более откровенный шаг, парень аккуратно, практически невесомо, опустился на край кровати, воткнув локти в собственные колени, он озадаченным взглядом уставился в окно напротив.       Да, Энди был прав — в этой комнате за полтора года Шэд бывал всего пару раз. Нет, комната ему более, чем симпатизировала, собственно, поэтому мальчик и был поселен именно сюда. А претерпевший изменения изначальный дизайн помещения, по мнению Энди, превративший внутреннюю планировку в нечто более гармонирующее с его мироощущением, был вполне приемлемым, и Шэду даже очень приглянулся. Бывать он здесь не хотел совершенно по иной причине — боялся остаться в ней надолго, или попросту перебраться сюда на постоянное сожительство с мальчишкой. Да, виной всему был Энди. Но, кажется, теперь эта проблема потеряет, наконец, свою актуальность.       — Пойми… Я так хочу попасть в Элизиум не только ради себя. Я делаю это ради нас обоих, — повернувшись лицом к возлежащему телу, Господин прошелся взглядом по его тщедушной комплекции. Длина кровати была впритык росту того. Энди молчал, не проявляя никакого интереса к собеседнику. — Думаю, Высшие, обитающие в Элизиуме — единственные, кто способен приравнять твое существование к моему.       — Значит, дело все же в том, что я человек? — из-под подушки внезапно донесся сдавленный голос. — Не хочешь связываться? Волнуешься не за меня, а за себя, — уже не слышались надрывные нотки, или острая приправа из отчаяния и обиды, просто пустой, безразличный тон.       — Нет, Котенок, дело не в том, что ты человек, — слегка замешкавшись, Господин покрутил головой в поисках сигарет — свои то он оставил в гостиной. Пачка нашлась быстро, стоило только протянуть руку к тумбочке. Что он и поспешил сделать, закурив с огромным удовольствием. — Я не против людей, и я не боюсь провести потом вечность с воспоминаниями. Я лишь хочу, чтобы ты провел эту вечность со мной. Ты единственное существо, судьба которого меня на самом деле очень сильно заботит, — глубокая затяжка, и струйка сизого дыма направилась в воздух, оставив после себя едкий след. Энди, услышав столь откровенное для парня признание, закопошился, подавая признаки жизни, помимо голоса. Приподнявшись на локтях, он поднял голову, рассматривая промокшую ткань подушки. — И да, я хочу, чтобы ты любил меня, как отдельную личность… отдельное существо, а не чей-то отблеск, — вторая струйка была задумчиво отправлена вслед за первой, а взгляд Господина опустился вниз, переключившись на пол.       — Я не хочу, чтобы ты ушел, и не вернулся, — после некоторой паузы протянул Энди, принимая более вертикальное положение, усаживаясь удобней, подгибая под себя ноги. Отрешенно выводя кончиком пальца узоры на покрывале, мальчик не сводил с него глаз. — Мать сказала, что такое развитие событий более, чем вероятно, и ее это испугало. А у меня нет причин ей не верить. Если даже она впала в такую тревогу — значит, на самом деле есть из-за чего. Так, что лучше уж я останусь человеком, и буду занимать нынешний статус, держа чувства в себе, наслаждаясь твоим присутствием на расстоянии, нежели потеряю тебя навсегда. Или покину «Кронос», дабы избежать последствий, — от этих слов у Господина почему-то неприятно кольнуло в голове, а тело свело судорогой безнадежности, но он постарался никак это не проявить. — А ты… Мне кажется, ты и так прекрасен, и точно никак не можешь быть отражением кого-то другого. И опять же, лучше оставайся таким, чем исчезнешь насовсем, — Энди занес руку в желании положить ее на спину, маячившую перед взором, но вовремя опомнился одернув. Только самоконтроль, каким бы он ни был, ничуть не уменьшил желание быть сейчас ближе к телу парня. Шэд в ответ лишь скромно кивнул, и сразу стало понятно, что доводы мальчишки он выслушал, но поступит все равно по-своему. Осознав это, Энди печально вздохнул. — Помимо тварей из Элизиума, кто-нибудь еще наверняка сможет сделать меня таким, как ты. Я знаю, ты придумаешь что-нибудь. Да? — наконец, не справившись с накатившими эмоциями, мальчик прильнул к спине Господина, обвив руками за талию. Щека вжалась в легкую ткань рубашки, кожа ощутила движение грудной клетки. И все же это как-то странно: у него нет сердца, но он дышит. Хотя, зачем тени дышать?! — Ты же придумаешь?! — вопрос прозвучал до боли умоляюще, а объятия сильнее сомкнулись поверх ремня.       Шэдоу молчал, раздумывая о чем-то, но Энди от этого легче не становилось. Время шло, а ответа не следовало, и с каждой минутой стойкая надежда, вкупе с уверенностью в поступках парня, неумолимо таяла.       Господин, конечно же, слышал просьбу мальчика, прочувствовав всю горечь в словах, но ответить пока ничего не мог. Давать ложные надежды не хотелось: никто в башне, ни одно существо не смогло бы превратить человеческую жизнь Энди в вечность и всесилие, подобную жизни Шэда. Были, естественно, и вампиры, и вервульфы, и еще куча разномастного отребья, способного сотворить из мальчика практически вечное и неуязвимое существо. Конечно, попроси их об этом сам Господин, и любой кинется на помощь, лишь бы угодить грозному правителю. Несомненно, Шэд так и поступит, но в самом крайнем случае, если иного выхода не будет в принципе. Тогда Энди, хоть и в таком виде, но все же останется рядом надолго, если не навсегда. Но у каждой расы имелись свои проблемные мелочи в таких делах, а в целом — одна общая, где ключевым словом являлось «отребье». Только… если вариантов не будет — деваться некуда.       А произнести сейчас правду, означало разнести хрупкую надежду на мелкие осколки, как в сознании Энди, так и в собственном. Лишать мальчика даже мнимой уверенности, на данный момент он никак не мог.       И да, в любом варианте останется проблема с его личной сущностью. Чтобы не говорила Оракул, и какие бы изменения не претерпевали организм и разум Господина, а без сущности он так и останется лишь очертаниями другого существа. А такими темпами — чем дальше, тем хуже. Если он и дальше будет меняться с такой скоростью, то связь с Элизиумом пропадет полностью уже в скором времени. В последний поход все выглядело более устрашающе, нежели известно Оракулу. Портал домой он нашел практически сразу, а вот обратно в «Кронос»… с этим возникли катастрофические проблемы, отыскать выход или хотя бы дорогу назад, в Элизиум, не получалось. Порталы, словно канули в небытие, оставив его здесь — нигде, в полной тьме, отдав на растерзание подступающим теням. Он блуждал так долго, что даже успел укорениться в мысли остаться здесь навечно, вернуться к собственным истокам. Вновь стать частичкой бесчисленного Легиона.       Но когда он уже признался в собственном бессилии, измотано опустившись на колени прямо в непроницаемую теневую завесу, позволяя аморфным существам, выползающим из тьмы, изучать его, постепенно погружая в свой мир, Шэд внезапно почувствовал присутствие в этой бездне кого-то еще. Кого-то живого, светлого и яркого.       Разрывая мрак теплым свечением, из глубины выскочило нечто. Миновав потерявшего всякую надежду парня, оно, окруженное спасительным светом, промчалось вперед, спокойно отыскав дорогу к порталу, приведя к нему Шэда. И только в этот момент, когда глаза немного привыкли к ослепляющему ореолу существа, Господин без проблем узнал в нем частичку Бога. Частичка имела огненно-рыжий окрас, два хвоста, два плюшевых уха, шесть лап, шесть зрачков, и исходящий спасительным блеском, загоняющим тени обратно в бездну, Божественный знак. Поблагодарив животное легким кивком головы, уставший парень ввалился в портал, оставив лису с той стороны. Сомнений не было — дорогу в Элизиум она отыщет без проблем, пожирающие сознание тени, ей не помеха. А сюда, в мир людей, божественному животному одному вход был заказан.       Тогда они ему помогли, больше этого не повторится. И Оракул была права: вероятность того, что он заблудится — девяносто девять процентов. Лишь оставшийся один процент был решающим в желании обрести свободу и поровнять мальчишку с собой. Иного пути нет, но Энди знать об этом совсем не обязательно. Так будет лучше для всех.       — Конечно, Котенок, я постараюсь, — обреченно вздохнув, сцепив зубы, выдавил из себя наконец, парень. Докуренная чуть ли не до фильтра сигарета отправилась в пепельницу, рука легла на обнимающие его ладони Энди, а сам мальчик смог облегченно выдохнуть, с наслаждением прижавшись к спине еще сильнее. — И тебя я никуда не отпущу от себя, — легко расцепив объятия, парень повернулся к собеседнику полубоком, улыбнувшись. Ладонь его легла на затылок мальчишки, запутавшись в длинных прядях. — Иди сюда, — притянув к себе Энди, Шэд с откровенной настороженностью коснулся его губ поцелуем, в миг выбив твердую опору из-под ног подростка, полностью перевернув мир. Да, это был осознанный и желанный поступок.       — Ты уверен? — внезапно оторвавшись от столь вожделенного поцелуя, широко раскрыв глаза, неуверенным взглядом, Энди пристально всмотрелся в лицо Шэдоу, а скорее на отображающиеся на нем эмоции.       — Более, чем, — голос был тихим, но уверенным, а ответ был быстрым, и без раздумий. — Не могу я так больше.       Вновь припав к губам мальчика, Господин развернулся к нему всем телом, не спеша уложив в гору мягких подушек и одеял. Ладонь скользнула на его затылок, запустив пальцы в волосы, с огромным наслаждением перебирая шелковистые темные пряди. Свободная рука, незаметно забралась под майку, прикасаясь к бархатной коже, перемещаясь вверх-вниз, изучая слегка огрубевшими подушечками пальцев каждую складку, и каждую родинку. А в следующий миг мешающая деталь одежды отправилась на пол. Глубокие поцелуи сменились легкими прикосновениями к шее и груди, влажный кончик языка прочертил линию от подбородка до середины грудины, коснулся соска, вобрав его в рот, губы сомкнулись, сдавливая, доставляя тем самым кучу будоражащих ощущений.       Тело в ответ грациозно выгнулось, издав умопомрачительный хриплый стон. Хрупкие бедра подались навстречу, прижавшись твердой выпуклостью на джинсах к парню, заставив кисть спуститься ниже по бедру. Настойчиво сжав плотную ткань на заднице мальчика, Шэд сам сильнее вжался в субтильное тело, повторив маневр Энди, ощутив еще раз насколько тот жаждет продолжения.       Моментально перешагнувшая на напрягшийся член ладонь, слегка сжала его через джинсы, а губы плавно переместились на второй сосок, сдавливая плотным кольцом. Энди вновь громко застонал, не заставив долго ждать проявления собственных накативших ощущений, да в целом, и не собираясь их скрывать. Пальцы заскользили по шелковой простыни, переметнувшись на ребра парня, в пару движений достигнув шеи, обвились вокруг нее, словно длинная жадная змея. Тело приподнялось, притянув влажные, наполнившиеся кровью губы к себе, впившись требовательным поцелуем. Пальцы второй руки, мелко подрагивая, на ощупь старательно пытались вытянуть оставшиеся пуговицы рубашки из петель, а поцелуи, превратившиеся в рваные колкие укусы, незаметно спустились по шее к ключице. Скинув невесомую белую ткань с плеч парня, Энди принялся безостановочно покрывать их укусами, вперемешку с поцелуями, сдавленно постанывая. Ноги скрестились на пояснице партнера, притягивая ближе, откровенно давая понять, что безумно хочется продолжения.       Уверенным движением рука Шэда двинулась к ремню джинсов, пальцы ловко и быстро справились с пряжкой и пуговицами, преодолев последний рубеж, миновав всю лишнюю одежду, ладонь сомкнулась на напряженном члене, с нажимом проехавшись вверх, вытянув несколько капель горячей смазки, моментально растекшихся по бархатной коже головки.       Мальчик, выдав стон божественного наслаждения, резко выгнулся, откинувшись на кровать, нежные тонкие пальцы соскользнули с плеча парня, оставив кровавые отметины. Столь бурно проявленная реакция не прошла и мимо Господина, подталкивая к более активным действиям. Очень сильно захотелось в два счета сорвать и с себя, и с мальчишки остатки гардероба, но он сдержался, старался сделать так, чтобы все было как можно более спокойно и уравновешенно, хоть и давалось это уже с огромным трудом. И каждое движение все равно приобретало более несдержанные и экспансивные нотки, и даже где-то безудержность и агрессию. Дикое желание овладеть телом, о котором мечтал полтора года, заполняло сознание, затуманивая его, лишая связи с собственным организмом.       Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, расправляя легкие, старательно возвращаясь в равновесие, Шэд принял вертикальное положение, усевшись между согнутых ног мальчишки, склонившись, он мягко коснулся губами тонкой бледной кожи внизу живота, вызвав очередной нетерпеливый ответ. Рука Энди подалась к собственному лбу, скинув с него пряди волос, запустив пальцы в волосы, слегка натянув их у корней, наслаждаясь чувственными прикосновениями.       С вещами же Шэд решил особо не церемониться, наконец, отправив их на пол: и не полностью стянутую с себя рубашку, и шмотки Энди, в данную минуту так ему мешающие, и в последнюю очередь, свои брюки и нижнее белье. Разгоряченное тело моментально приникло к хрупкому существу, ощутив гладкость кожи и легкий притягательный аромат чего-то ментолового. А подушечки пальцев и губы Господина все никак не могли прекратить касаться желанного тела, вырисовывая только одному ему известные узоры, изумленно и с восхищением изучая близость человека.       Медленно, с удовольствием, кисть опустилась на бедро, сжав его, но не задержавшись надолго, переместилась на более привлекательный орган. Накрыв ладонью плотный, словно камень, член партнера, парень принялся ласкать его, скользя по всей длине, окончательно лишаясь рассудка от бесконечных стонов мальчика. Глубокий голос, совершенно не соответствующий настолько субтильному телосложению, дополненный откликами невыносимого желания, доводил до предельного возбуждения, настолько, что несколько раз приходилось замирать на пару секунд, переводя дыхание и вновь собирая себя в кучу. Ждать, а самое главное — находиться в непосредственной близости с человеком, которого любишь и хочешь каждой частичкой организма, без возможности реализовать подобные желания, трудно настолько, что не передать словами. А теперь, когда вот оно все, и надо радоваться и наслаждаться, Шэд первый раз за всю свою слишком долгую жизнь понял, что значит растеряться. Организм выдавал столь непонятные, но приятные для себя самого чувства, эмоции и желания, что в какой-то момент Господин совершенно перестал понимать происходящее и в собственной голове, и вокруг.       Внутренне он постоянно ощущал как старательно тени пытаются завладеть его разумом. Они всегда ждали именно таких моментов — тогда, когда Шэд теряет над собой контроль, всплывая из глубин его сознания, заполняя каждую клетку, страждущего отдалиться от Легиона организма, мешая полностью обрести свободу: они затягивали мозг своей беспросветной темнотой, заволакивали глаза, рациональность, мысли, желания, стремления и цели. Лишали всего, прежде всего — лишали воли, снова превращая его в марионетку Мрака. Оставляли лишь беспочвенную агрессию.       Вновь почувствовав их движение, Шэд тряхнул головой, выгоняя тьму из головы, а глаза его в миг приобрели привычный человеческий цвет. Приподнявшись немного выше, так, чтобы достать до губ партнера, он припал к ним глубоким поцелуем, заставляющем забыть обо всем.       — Котенок, — большой палец парня заскользил по влажным пухлым губам, прикосновение тронуло угол рта мальчика. — Пообещай мне, что никогда не уйдешь.       Насколько бы странной не показалась просьба парня, как минимум совершенно не вязавшаяся с подобными моментами, но Энди, вернув голову в исходное положение, сгреб остатки расплавленного, словно горячий сыр мозга в одну лужу, заглянул в глаза любовника. И, как оказалось, не зря. Такого отблеска в любимых хамелеонах, мальчику видеть еще не доводилось. Страх, реальный страх, и только из-за опасения потерять его, человека.       — Даже и в мыслях не было, — поспешил прошептать он, не отводя взгляда от лица парня, чьи глаза вновь медленно, но уверенно обретали покой. — Я никуда от тебя не денусь, не смогу без тебя, — за небольшим замешательством со стороны Шэдоу, последовала скромная, извиняющаяся улыбка, и Энди был безгранично счастлив прикоснуться поцелуем к этой скромности, принимая все извинения. — Хочу тебя, безумно хочу, — ладонь мальчика, проехавшись по бедру парня, обхватила член, из горла вырвался стон, а пальцы заскользили вдоль по органу.       Свободная рука, перехватив пальцы Господина, поднесла их ближе к своему лицу, острый кончик языка жадно проехался по всей длине, оставляя горячую вязкую слюну, губы объяли подушечки, не спеша погружая пальцы полностью в рот, а язык продолжал со вкусом изучать кожу.       Такое количество ласки к собственной персоне, тем более со стороны Энди, моментально ввело в бурный экстаз, заставив голову пойти кругом, а голосовые связки выдать совершенно несвойственный стон настоящего блаженства, в котором ведущим был, как бы странно это ни звучало, абсолютно не секс.       Такими темпами терпение Господина семимильными шагами уносилось в дальние дали: хрупкие пальцы мальчишки, обжигающий жар рта, влажное покалывание языка — сделали свое дело. Не торопливо, стараясь растянуть удовольствие, парень потянул пальцы, заместив их поцелуем, против чего Энди ничего не имел. Тем более, когда через мгновение почувствовал их внутри себя.       Слегка дернувшись от неожиданности и не особо положительных ощущений, мальчик только сильнее притянул за шею к себе любовника, впившись зубами в мягкую плоть его губ. Впечатление аккуратно двигающиеся пальцы оказывали неоднозначное. Боль, внушительно сдобренная наслаждением — это было необычно и восхитительно до дрожи. Но стоило пальцам случайно изменить угол входа, как порция неприятных ощущений объемной волной разнеслась по телу. Энди вскрикнул, но от парня не отстранился, наоборот, вжавшись еще сильнее, насмерть сомкнув челюсти на его плече.       — Детка, — ухо обдало жарким хриплым шепотом, сбивающимся из-за возбужденного дыхания. — А ты уверен? Уверен, что хочешь, чтобы это был именно я? — сжавшиеся стальным кольцом мышцы мальчика, с трудом воспринимающие даже два пальца, и на данный момент всеми усилиями пытающиеся их сломать, дали почву для размышлений. Но поинтересовался Шэд все же осторожно, боясь прогадать с доводами.       — Более чем, — переведя дыхание, жадно глотая слюну, стремясь разогнать боль, застилающую глаза черной пеленой, ответил Энди, все же немного отстранившись от горячего тела. — Я этого полтора года ждал, и… никому, кроме тебя не доверюсь.       — Ты прелесть… — не переставая восхищаться и телом, и открывшимися возможностями, и желаниями самого юного любовника, прошептал парень, стараясь не нарушить атмосферу. Но, как бы там ни было, мальчишка на самом деле был потрясающим, несмотря на свое человеческое происхождение.       Все в нем было именно так, как того хотел Шэд, а главное — Энди его любил. И, судя по всему, делал это не из каких-то корыстных побуждений, а воспринимал Господина исключительно, как личность, совершенно отстраненно от всего имеющегося у парня могущества, количества денег, или возможностей. Мальчику было абсолютно плевать кем является объект чувств по факту, он просто, повинуясь своей все еще детской непринужденности, воспринимал его несколько не так, как остальные, он на самом деле просто любил Шэда за то, что тот есть, а не за что-либо иное. Со стороны человека, прожившего всю жизнь в городе, страдая от деспотичного правления именно этого существа — это было весьма и весьма странно, и не внушало доверия. Только вот, Господину очень сильно хотелось верить в то, что все обстоит именно так, как он сам себе представляет. Хотелось верить, что в этом мире на самом деле есть существо, способное испытывать к его персоне подобные чувства, невзирая ни на что. Хотя то, что это будет именно человек, он никак не ожидал.       Жадно, но все же не спеша, губы Шэда покрывали выгнувшуюся шею и плечи поцелуями, а пальцы продолжали аккуратно растягивать напряженные мышцы. С каждым очередным движением внутри становилось более комфортно и податливо… и безумно горячо. А судя по стонам, шипению, впивающимся в кожу Господина коротким ногтям, и подающемуся навстречу телу, стремящемуся самостоятельно углубить проникновение — приятные ощущения получал не только сам парень. Энди отвечал откровенной блаженной взаимностью.       И лишь убедившись на все сто процентов в получаемом мальчиком удовольствии, Шэд осторожно вытащил пальцы, проведя языком по собственной ладони, мгновенно опустил ее на безумно чувствительную в данный момент кожу члена. Ладонь заскользила от головки к середине, распределяя вязкую слюну и капли выделившейся смазки. Глубокий поцелуй отвлек мальчика еще сильнее, помогая расслабиться.       Не желая причинить партнеру кучу неприятных ощущений, тем самым оставив в его сознании массу отрицательных эмоций, связанных и с первым разом, и с самим Шэдом, одним быстрым движением парень вошел изнывающим от желания органом в неимоверно узкое обжигающее пространство на треть. Энди незамедлительно сдавленно взвыл от боли, как можно ближе прижавшись к телу парня, обвив руками и ногами, оставив на его спине глубокие царапины. Дыхание сбилось, и теперь очень напоминало пыхтение загнанной лошади, на глаза в миг опустилась черная пелена, громогласно угрожая унести организм за пределы этого мира, опрокинув в обморок. Но мальчик держался: глубоко вдохнув и выдохнув, он постарался максимально расслабиться, но сердце билось, как сумасшедшее, а покатившиеся по щекам слезы, обожгли кожу, все тело прошило болью, словно острым мечом. Стремительно разлетевшись по органам и мышцам, она продолжила разливаться дальше, как испепеляющая все и вся вулканическая лава.       — Оу, фак! — не обращая внимания на собственные, выбивающие из глаз искры, ощущения, всполошился Шэд. Отстранившись от губ мальчика ровно в тот момент, когда тот прекратил издавать слишком громкие звуки, перейдя на тихие всхлипывания, парень заглянул в его глаза, нежно поглаживая волосы. — Котенок, прошу тебя, потерпи пару минут, станет легче, — почти расслабившееся кольцо мышц, внезапно вновь сомкнулось вокруг увеличившегося до предела и достигшего практически твердости камня члене парня. От накатившего удовольствия Шэд дернулся, застонав и уткнувшись лбом в угловатое плечо Энди. — Господи… Это божественно… — сквозь сомкнувшиеся зубы зашипел он, скользя ладонью вниз по телу партнера, пока не достиг требуемой цели.       Пальцы легли на все еще готовый ко всему пенис мальчика, мягко сжав его, заняв отвлекающими ласками, постепенно приводя партнера в себя, отводя все неприятные ощущения на задний план.       — Твою мать… — задыхаясь, выдавил из себя Энди, когда вновь обрел способность соображать, а пелена перед взглядом почти рассосалась. — Он такой огромный… — наслаждение с каждой секундой замещало боль, выплескивая тонны эндорфина в мозг.       — Будешь так говорить — он станет еще больше, — прошептал Шэд, со стоном сомкнув губы на отвердевшей розовой горошине соска.       Но Энди ответить уже ничего не смог: слабо улыбнувшись, и скорее сделав это на автомате, он громко застонал, прогибаясь в пояснице, запрокидывая голову назад. Бедра подались навстречу любовнику, плавно скользнув, впустив в себя его член до половины. Незамедлительно последовавший громкий стон наслаждения со стороны Господина, отозвался яркой волной удовольствия, наполнившей организм мелким покалыванием. Вторя тому в унисон, Энди изогнулся еще сильнее, хотелось сразу всего: и побольше, и побыстрее, и глубже.       Перехватив всплески кайфа, охватившие любовника, Шэд вздрогнул, блаженно прошипев, слегка ускорив движения рукой, неспешно задвигал бедрами, наблюдая за каждым малейшим изменением в поведении мальчика. Но тот только беспрестанно стонал, извивался, закусывая губу, откровенно требуя большей активности.       Очередное резкое движение пальцев на все увеличивающемся органе мальчика, вызвало еще один виток бурной реакции, в миг передавшийся и самому Господину. С шумом выдохнув, парень воткнулся лбом в плечо Энди, но длинные тонкие пальцы, моментально легли на щеки, вырывая из обволакивающей неги, перемещая к своим губам. Поцелуи были рваными, жадными и быстрыми, постоянно срывались на укусы: то почти невесомые, то глубокие и сильные. Голос все больше набирал хрипотцу, увеличивая децибелы, дыхание сбилось основательно, а низ живота заполнило покалывающее приятное тепло.       — Солнце, — еле различимо выпалил, задыхаясь мальчик, на секунду оторвавшись от покусывания очередного участка кожи на шее парня. — Солнце… я сейчас кончу… Быстрее.       От подобной просьбы и осознания того, что он доставляет любимому человеку наслаждение, Шэд зарычал, покрывшись мурашками, незамедлительно выполняя желание любовника во всех направлениях. Ощущение в собственной ладони набухшего горячего органа, и давящее со всех сторон узкое пространство, довели практически до мгновенного экстаза. Перед взором расплылись разноцветные круги, медленно сменяющиеся черной дымкой, отключая те участки мозга, которые до этого с трудом, но все же еще сохраняли жизнеспособность. Тряхнув головой, парень отогнал от разума подступающие тени. Цветные круги вновь сменили темноту, а сам он в который раз попытался уткнуться в шею Энди. Но пальцы мальчишки, впившись в короткие волосы, не давали отстраниться от поцелуев.       Несколько обжигающих обрывков дыхания, секундное замешательство, и закусив нижнюю губу Господина, любовник разразился умопомрачительным стоном, прогнувшись, подался вперед настолько, что парень смог войти полностью. Впившиеся ногти поехали вниз по щекам, оставляя одновременно неприятно жгучие и до безумия возбуждающие царапины, а у самого Шэда, дрогнувшего от полного проникновения и резко накативших острых ощущений, потемнело в глазах: эмоции и чувства были слишком уж впечатляющими, настолько, что в миг перехватило дыхание. Слишком долго он грезил этим моментом.       Собрав все силы в кулак, еле дождавшись когда последние белые капли окажутся на его собственной кисти, Шэд быстрым движением перехватил мальчишку под хрупкое угловатое колено, сгибая ногу в бедре, стараясь достичь максимально блаженного угла входа. Пару секунд никак не реагировавший любовник, внезапно вскинулся, вновь с энтузиазмом застонав, обняв парня за шею, вплотную прильнув к его плечу. Только начавшие угасать фантастические последствия оргазма, вспыхнули с новой силой, дрожь, шедшая от партнера, вызывала только одно неистовое желание — почувствовать как это, когда не ты сам испытываешь оргазм в кого-то, а кто-то испытывает его в тебя.       Оказалось, что невероятно потрясающе, и более, чем превзошло все ожидания. Именно в тот момент, когда Энди показалось, что еще немного, и раздавшемуся до невероятных объемов члену парня будет просто некуда помещаться, тот хрипло застонал, оповестив о достижении своего пика, кажется, большую половину башни. Войдя до предела, Шэд задрожал в ураганных всплесках финала, слегка приоткрытые губы отстранились от мальчика, а пальцы ощутимо сжали кожу на бедре.       Старающийся вновь обрести равновесие Энди, уставившись взглядом, преисполненным вселенским удовольствием и восторгом от воплотившейся в жизнь мечты, глубоко вдыхал и выдыхал, наполняя уставший организм кислородом. Одна рука его покоилась в собственных волосах, зачесав их назад, пропустив пальцы сквозь локоны, вторая же безостановочно скользила по короткому ежику на голове Шэда.       Утомленный Господин, приникнув щекой к груди мальчика, дышал более размеренно, нежели сам Энди, но до нормы было еще очень далеко. Взгляд устремился в стену напротив, а разум и слух наслаждались гулкими ударами сердца. Сердца человека. Живого человека. Это было странно, наверное так же, как и для Энди оказаться в одной постели с существом, у которого данная функция не предусмотрена. Такой союз в целом странный. Человек и Тень.       И как бы не было необычно, но Шэдоу внезапно начал завидовать мальчишке. Хотелось, чтобы и в его груди находилось нечто живое, придающее даже такому экземпляру, как он, статус полноправной личности, функционирующей отдельно. Смешно? Да, смешно. Бессмертное существо, могущественное, сильное, бесстрашное, завидует временной человеческой функциональности. Но, так уж вышло, к тому же, парень очень желал, чтобы и Энди, припав к его груди головой, слышал умиротворяющие звуки биения.       И вновь все свелось к Элизиуму.       — Солнце? — тишину вспорол обеспокоенный голос юного любовника, а подушечки пальцев в волосах Господина внезапным резким движением затормошили пряди. — Все хорошо? — тело приподнялось на локте, взволнованно изучая покоящегося сверху парня. Ладонь опустилась на шею, легко поглаживая кожу.       — Да, детка, — с трудом разлепив, сомкнутые от удовольствия веки, Шэд прикоснулся губами к ребрам мальчика, запечатлев нежный поцелуй. — Все отлично.       — Просто ты долго не шевелился… и молчишь, — тон Энди, несмотря на положительный ответ парня, стал еще более озабоченным. — Тебе что-то не понравилось? Ты только скажи, я сразу все исправлю.       Приподнявшись, парень вопросительно взглянул на мальчика, силясь понять насколько тот серьезен. Но столкнувшись со встревоженным взглядом огромных синих глаз, мгновенно осознал — серьезнее просто некуда. Мальчишка на самом деле переживал, что сделал что-то не так.       — Ты что, Котенок?! — нехотя оторвавшись от живого тела, Шэд вытянулся на спине, умостив голову на подушку. — Все было настолько превосходно, что описать это словами я не в силах. Ты великолепен, и я тебя люблю, — поспешив разогнать дурные мысли в разуме любовника, парень притянул того к себе.       — Точно? — мальчик, обняв тело, прижался к нему, закинув ногу, и разместив голову на ребрах.       — Даже не представляешь, насколько точно, — улыбнулся Господин, ткнув в пальцы человека подкуренную сигарету. — Ты как? Ничего не беспокоит? — последовала глубокая затяжка, наполнившая легкие табачным дымом.       — Пока не понял, — Энди усмехнулся в ответ, пожав плечами и незамедлительно последовал примеру Шэда — с шумом втянул в себя едкий дым.       — Прости меня, если сделал больно, — обнимающая мальчика рука, притянула еще ближе, а макушка была одарена прикосновением губ.       — Нет, нет… Все отлично, — затянувшись, выпалил Энди. — Шэд… — в голосе проскочила задумчивость. — У тебя не бьется сердце?       — Нет, Котенок, не бьется, — от вопроса мальчика неприятно кольнуло где-то в глубине сознания.       — А оно у тебя есть? — подушечки пальцев невесомо прогуливались по коже парня.       — Теоретически да.       — Но почему тогда ты дышишь? — рациональность Энди все никак не могла взять в толк эти противопоставления.       — Вот в этом и есть вся проблема, — Господин тяжело выдохнул, выпустив большой клуб сизого дыма. — Я — тень, я повторяю все в точности за своим хозяином, но по причине отсутствия собственной сущности… души и сердца, если так проще… я не являюсь отдельной личностью. Лишь отблеск настоящего существа. Поэтому и Элизиум, — подытожил он, туша сигарету и обнимая мальчишку и второй рукой, уткнувшись носом в копну его волос. — Поэтому мне надо туда.       Энди ничего не ответил, лишь сильнее прижался к телу парня, уткнувшись лбом в его грудь. Все это не являлось для него полноправным аргументом, и мнения своего он не поменял. Ему без разницы является ли Шэдоу тенью, или он существующий сам по себе индивид, он любит парня таким, какой он есть. А сердце… Ну, Господин живет спокойно и без него, а для Энди это мелочи. Никуда он его не отпустит, слишком велик был страх потерять только что обретенное. Только вот… Энди как был, так и останется человеком… Хотя, Шэд точно придумает как исправить положение.