Всего лишь расходник

       Я уже сбился со счёта времени, сколько нас уже держат в застенках этого поганого места, однако за всё это время я больше не встречал ни одного своего одногруппника или кого-либо из отряда Сени, впрочем, как и саму Сеню. Надеюсь, что она всё же спаслась из того котла. Хотя, в жизни всегда стоит надеяться и верить в самый худший исход. Тогда есть шанс не разочароваться. Меня после той экзекуции с кнутом и гномом пересадили в одиночную камеру и держали на монашьей диете — хлеб и вода два раза в день. Из-за чего я стал похож не на офицера Трибунала и сухопутных войск, а на обросший скелет, обтянутый пожелтевшей кожей. Единственное, что радовало, так это то, что банный день тут был день через день и я мог содержать себя хотя бы в относительной чистоте. Ну, на сколько это было возможно без мыла и мочалки. И всё было просто отлично — я тихонечко мылся под присмотром пары десятка глаз таких же заключённых, как и я да под чутким взором камер наблюдения. Было… До сегодняшнего дня. И вроде бы всё шло как обычно — нас привели, расставили по стенкам, сняли одежду и загнали в душевую, где начали окатывать ледяной водой из вмонтированных в стены форсунок. Затем скомандовали выходить и одеваться. Все, включая меня, так и начали делать, постепенно освобождая банное помещение, однако меня внезапно вытащили из общей толпы и что было ненависти в мышцах швырнули в дальнюю стенку. Я буквально каждым позвонком моей далеко не самой здоровой спины прочувствовал каждый шов плитки. Нападающих оказалось трое — какой-то человечек, явно бандитской наружности, если судить по наколкам и шрамам, а так же по лицу, на котором было написано, что интеллектом данное существо явно обделено. С ним вместе меня окружила пара ксеносов, похожих на наших земных горил внешне, да только с размерами головы побольше, из-за, наверное, более развитого головного мозга и с более человечной осанкой. Остальные признаки с потрохами выдавали в них дальних родственников горил, даже мех, расположенный по всему телу, был такой же.        — Чем обязан такому… радушному приёму? — спросил я, поднимаясь и снимая с пояса полотенце, прикрывавшее всё то, что другим видеть обычно не полагалось. Однако данная ситуация пахнет дракой, как коровник навозом. А драться нагим на много удобнее, чем в импровизированной юбке.        — Считай это обрядом опускания новичков здесь. По праву старшего, фраерок, — надменно проблеял предполагаемый пахан всей этой кодлы, а двое из ларца ксеноса-поганца скрестили лапы на мохнатой груди и послушно кивнули. Интересно, сколько же эти два гамадрила едят, что держат себя в такой замечательной физической форме? Или же они просто пушистые такие? Надо будет узнать.        — А опускалка-то выросла? Судя по тому, что я тут перед собой вижу — нет, — лицо пахана в этот момент надо было видеть — он весь раскраснелся от гнева до такой степени, что стал похож на Синьора Помидора из той детской сказки-политсатиры про мальчика-луковицу. Даже по комплекции подходил. Два из двух.        — Ну всё, чёрт. Ты дорамсился. Взять его, щас пахан будет из этого беспредельного делать покладистого вафлера, — двое ксеносов не долго размышляя своими мозгами быстро схватили меня под белы рученьки и, как им показалось, обездвижили, усадив на колени и заломав руки, а пахан уже начал приготовления к своему грязному делу.        — Ох не того вы выбрали для своих «ритуалов», дятлы… — резво оттолкнувшись от прорезиненного пола, я высвободился из захвата, дав со всего замаху одной гориле пяткой по затылку, от чего он жалобно взвыв, выпустил мою руку. Дальше дело техники — точно выверенными движениями беру второго в треугольник и что есть сил смыкаю колени на его горле, пока шея не начинает противно хрустеть. Затем просто опрокидываю его своим весом и высвободившись из его мёртвой хватки, ломаю ему кадык парой ударов коленом в горло. Пахан, всё это время стоявший в стороне, тоже решил поучаствовать, набросившись на меня со спины, однако получил в ответ пару ударов затылком в переносицу, от чего быстро перешёл из фазы атаки в фазу пассивной защиты — скрючился на полу, схватившись за сломанный и кровоточащий нос. — Ещё претензии ко мне будут? — в ответ все двое живых лишь покачали головой, а горила со сломанным кадыком лишь прохрипел что-то невнятное и отрубился. Ну, что же, земля ему железо-бетоном. Повязав полотенце на законное место, я, для профилактики, вывернул пахану колени в обратную сторону и сломал челюсть, затем ушёл в раздевалку. Надеюсь, этого им хватит чтобы понять, что ко мне лучше не лезть почём зря.       На выходе из банного комплекса меня уже ждали надзиратели, которые охотно заковали меня в наручники и повели обратно в мою уже одиночную камеру. Одиночной она стала, потому что мой бывший сокамерник, похожий на голлума, совершенно случайно повесился на собственной рубашке, которая совершенно случайна была порезана на лоскуты совершенно случайной заточкой, которая совершенно случайно была спрятана у меня под шконкой. А других бедолаг ко мне подселять не хотели, потому что тот кусок жухло-простатного каплашплока с садистскими наклонностями решил попытать меня одиночеством, выпуская лишь помыться раз в… э… неделю? Я не знаю как, однако, у него начало получаться меня ломать. Каждую ночь, стоит мне только закрыть глаза, как передо мною сразу же встают две картины на выбор — моя жена и дочь, порезанные на кровавые лоскуты какими-то долбаными фанатиками, которые продвигали в массы мысль, что необходимо сдаться на милость захватчиков, да только не долго вещали — всех до единого поймал и развесил по забору… по частям; или тот парнишка Драгон, в цепях и весь в порезах и то, как я собственными руками лишаю его конечности. От этого я часто просыпаюсь в холодном поту и больше не могу уснуть. И это угнетает. А главное поговорить не с кем. И всё это усугубляется ещё и тем, что в моём теле явственно не хватает глюкозы, из-за чего мозг тихой сапой начинает отказывать мне, а вместе с ним и тело. Пока я был погружен в эти странные мысли о своей судьбе, меня уже успели отвести к месту моего обитания и закинув в камеру, захлопнуть за собой дверь. И вот я снова один. Снова эта гнетущая тишина и полутьма… Может просто-напросто покончить со всем этим? Под шконкой есть заточка… да… вжик по горлу и дело в шапке… и я снова увижу свою семью… Нет! Просто выбрось эти мысли из головы, Енукентий! Выбрось! Выбрось! Выбрось! Выбрось! Выбрось! Нет… Я так не могу… Вдруг из глаз потекли немые слёзы отчаяния. Я просто сидел в углу, рядом с парашей и плакал, как сопливый подросток, которого впервые бросила так горячо им любимая девушка, уйдя к какому-нибудь смазливому и опытному старшекласснику, искушённому в соблазнении тупеньких девочек, что падки на пустую лесть и пошлые намёки. В животе жалобно заурчало, но еды я не видел… уже очень давно. Так. Надо отвлечься. Не найдя ничего проще, я достал заточку и начал тихо шлифовать её об угол керамической параши. Господи, да чем я занимаюсь? Мне надо найти Сеню, если она ещё жива, и вытащить её отсюда. Да. И мелких ублюдков тоже. Да только как это сделать? Охрана, кажется, не меняется вообще, управляющая панель решётки моей камеры расположена гдё-то вне зоны моего доступа, в камере нет ни одной коммуникации, кроме параши, да и та оснащена защитой от несанкционированного проникновения. А заточкой стену не проковыряешь — слишком долго и толсто. Так что, остаётся только сидеть и ждать чёртового чуда. Вдруг мерное жужжание силовой решётки прекратилось и его место занял пронзительный визг сигнала тревоги, а ещё через мгновение о мою ногу ударилось что-то железное.        — Поднимай свою долбанную жопу, самурай. У нас есть дела в этой дыре, — это был тот мелкий гныш Драгон. Он стоял в светлеющем проходе камеры, будто бы и не отрубали ему руку и не мучали ужасными пытками. Хотя, рука у него так и не отросла. Зато у меня в ногах валялась чужая, измазанная калом, кисть в механической бронеперчатке, которую будто бы отгрызли с её законного места. Примерно такой же по виду субстанцией были вымазаны волосы и роба у этого боевого карлика однорукого.        — Думаю, задавать столь очевидный вопрос с не менее очевидным ответом, не стоит. Так что задам другой, — я спокойно встал, спокойно подошёл к нему и что было во мне ненависти и негодования двинул этому самодовольному карлику вподдых. — А какого хрена?!        — А ты докопаться хочешь?! — рявкнул Шульц, с трудом вставая на ноги. Сказывалась некомплектность конечностей — на месте отсечённой мною руки виднелся розовеющий из-под робы шрам и завязанный рукав.        — Нет! Иди в штаб со своими объяснениями! А я пас! При первой же возможности сдам вас всех в ближайший пункт приёма биоматериалов! Ты хоть представляешь, как я за вас идиотов переживал?!        — Э… Ты какой-то задолбанный.        — Та-ак, слушай внимательно, низкорослый говна кусок! Если ты скажешь ещё хоть одно слово поперёк своим пищеприёмником, который ты называешь ртом, то я отделаю тебя так сильно, что ты и пошевелиться не сможешь. Я затолкаю ботинок так глубоко в твою маленькую гладковыбритую жопу, что и у тебя изо рта начнёт разить кремом для обуви! Я сделаю тебе пару рунных стальных шаров и пришью их туда, где анатомически должно быть твоё мужское достоинство, чтобы я мог хорошенько вдарить по ним своей железной, мать её ногой! — я тяжело втянул ртом воздух. Странно, что ещё охрана не подоспела сюда. Но что более странно, так это реакция Драгона — я впервые увидел в его глазёнках страх, да и сам он как-то скукожился и стал более… жалким что-ли. Видимо, я перегнул палку. Ну ничего, послужит ему хорошим образцом манеры общения со всякими придурками, по типу его самого.        — Ага… Д-да, братан. Без б. Пофиг… Я-я, я лучше заткнусь.        — И правильно. Есть соображения где остальных держат?        — Секция кожевенного ремесла. Два блока вниз, — коротко ответил он, прежде чем его буквально сбрило очередью из лазгана. Зараза. Схватив продырявленного спасителя, я нырнул в камеру и схватив заточку, прилип к стене. Надеюсь, что хоть один придурок, да найдется. И, о Святые Братья Гримм, какие же они все тупые. Потому что стоило только одному из них просунуть в камеру ствол, как он тут же получил заточкой в глаз, потерял оружие и был застрелен контрольным в голову. Затем легли и все остальные. Придурки, каких ещё поискать надо.        — Ты в порядке, гном мой боевой?        — Жить буду, папа гусь, — сказал он, отдирая от раны лоскут запёкшейся крови и плоти, под которым уже был свежий круглый рубец. Чёртов мутант.        — Я в тебе и не сомневался. Давай одевайся и пошли отсюда, — я подтолкнул к нему одного из солдат, более-менее подходящих Драгону по комплекции, а затем и сам стал переодеваться, не забыв срезать руку с универсальным чипом-ключом от всех дверей.        Форма этих остроухих недомерков не подходила ни мне ни моему невольному спутнику по размеру от слова совсем — на неё она болталась как на вешалке, а на мне чуть ли не трескалась. Но основной задачей её была не маскировка наших личностей, а защита наших жизней от горячих зарядов плазмы и лазеров. Судя по словам этого полурослика, весь отряд расходников держали в дальних камерах и каждодневно ставили на них эксперименты, да только какие именно, Драгон вспомнить не может — им каждый раз стирали память какими-то амнизиаками класса А. Парочку таких Драгон успешно прихватил с собой. Отлично. Значит не зря мы тут торчали. Хоть что-то командованию предоставим. Странно… После отключения нами тревоги, я ожидал, что они хотя бы патрули выставят на этажах. Ну хотя бы у особо охраняемых зон. А тут пусто. Хоть шаром покати. И камер наблюдения нет. Они либо идиоты, либо слишком самоуверенные идиоты. Либо опять запустили усыпляющий газ, да вот только у нес теперь есть хорошие средства индивидуальной защиты органов дыхания.        — Это здесь, — Драгон коротко кивнул головой в сторону тяжеленной двери гермозатвора, которая была будто бы в экстренном порядке закрыта и буквально вварена в стену. Такое ощущение, что они там не детей держат, а каких-нибудь диких зверей раз в десять больше и сильнее слона. На попытку открыть нам проход, панель выдала своё обыденное «Доступ запрещён». И почему я не удивлён? А вот Драгона это привело в какое-то подобие дикой ярости — он начал что было силы в мелком тельце колошматить дверь оставшейся рукой. Однако всё безрезультатно. Мде… тут бы направленную высокотемпературную взрывчатку… Бинго. Вынув пару запасных батарей лазганов из подсумков позаимствованной амуниции, я вырвал с них распределительную панели и с облегчением вздохнул, увидев там старые-добрые контакты на плюс и минус. Технологии могут измениться до неузнаваемости, но два полярных контакта останутся всегда. Обработав таким же образом ещё парочку аккумуляторов, я последовательно соединил их в один блок, перевязал оружейным ремнём и прикрепил на стену рядом с дверью. Только после этого я оперативно скрутил все плюсы и минусы в два пучка и прикрепив их к жёсткому жгуту, который походил на прищепку для конечности, развёл душки в разные стороны, запустил и что было силы рванулся подальше. Через пять секунд раздался шипящий взрыв гальваники. В месте установки импровизированной бомбы появилась проплавленная дыра как два меня в диаметре. Видимо, можно было сэкономить и уменьшить заряд бомбы вдвое и оставить у себя большую часть боеприпасов, которые точно понадобятся позже.        Множество железных клеток, сгруженных друг на друга, а в них заключённые, больше похожие на сухие мумии, что лежат в лужах противной жижи, в составе которой скорее всего были отходы жизнедеятельности тех, кто сидел в клетках повыше, потому что им полом служила решётка в клетку достаточно мелкую, чтобы не проваливались ноги и в то же время крупную, чтобы не задерживать ничего лишнего. Признаки жизни в них выдавали лишь редкие хрипы и кашель, вызванный, видимо, ужасным смрадом гниющего дерьма вперемежку с вонью трупов и аммиака. Стоило мне только войти сюда, как окуляры моей маски тут же запотели от перепада температур. Судя по показаниям приборчиков, встроенных в нашу новую одежду, здесь было фактически нечем дышать. И как тут ещё эти дурни уцелеть умудрились? Ума не приложу.        — Обыщем всё сверху до низу. Если кого ещё живого найдёшь — вытаскивай его в коридор. Пусть продышится, — в ответ на это Драгон лишь кивнул и приступил беглому осмотру клеток справа. Я же занялся левыми штабелями. Многие заключённые при виде меня забивались в угол и начинали жалобно скулить. Но получив сапогом по голове сразу успокаивались и вылезали на свет божий. Да только дальше порога импровизированной двери не выходили. Придурки. Но так или иначе, из порядка полутора сотен клеток мы вытащили порядка десяти парней похожих на мешки с костями и наших из их числа было всего-ничего: Крыса, Казбек и Бальтазар. Остальные были из отряда Сени. Зараза. Слишком мало, чтобы взять этот комплекс штурмом и слишком много для того, чтобы скрытно сбежать. Значит…        Вдруг вспыхнул яркий свет и моим глазам предстала по истине ужасная картина — вдоль стен этого помещения были натянуты верёвки, на которых, подобно белью сушились человеческие шкуры… Меня чуть не вырвало. Обернувшись на пролом в стене, я увидел целую делегацию из того остроухого шлакососа и его бронированных телохранителей. Дело дрянь…        — Оу… Мой дорогой хомячок. Ты уже тут? — он практически на цирлах подлетел ко мне и что было замаху огрел бы меня дубинкой, однако я вовремя полоснул его шедшим в комплекте с амуницией штыком, от чего он был вынужден спешно отступить. — Неужели тебе не понравилась твоя клетка?        — Клетка просто чудесная, а вот питание и обслуживание полное дерьмо. Требую книгу жалоб и предложений, а ещё твою, паскуда, тупую кочерыжку на золотом блюде, — на мои слова он отреагировал хитрым смешком и лёгким жестом тонкой белой руки приказал своим мордоворотам убить нас, что они, собственно, и поспешили сделать. Да только не смогли. Обессиленные и злобные, как последние собаки на них набросилась четвёрка моих зверушек и натурально растерзала голыми культяпками тяжело бронированных войнов с огнестрельным и плазменным оружием. Ужас. Каких же свирепых гадёнышей я пригрел на своей груди, если даже в таком состоянии могут свободно отрывать руки и ноги приклёпанные к экзоскелетам МБК. На остроухого такое действо произвело просто неизгладимое впечатление — он начал нервно похихикивать и потирать руки, как муха на куче навоза.        — Прелестно! Просто замечательно! Какой успех!        — Не смей отвлекаться, собачий потрох! — рявкнул Драгон и уже кинулся на него, но тут произошло что-то, что у здравомыслящего человека в голове бы не уложилось — главный надзиратель, подобно гуттаперчевой кукле уклонился от удара взбешённого однорукого гнома. Затем снова. И снова. Складывалось такое ощущение, что он заранее знал, как и куда ударит его противник. Да и про наш побег он, скорее всего, тоже знал. Точнее не так. Он будто бы предсказывал все предстоящие события, все действия, все движения. Абсолютно всё… Вдруг мою голову пронзила на столько сильная и резкая боль, что я повалился на колени и крепко сжав голову руками, начал инстинктивно биться лбом об грязный железный пол для того, чтобы хоть как-то утихомирить это ужасное чувство того, будто бы из головы наружу пробуриваются тысячи раскалённых до точки Нееля стальных игл-буров. Перед глазами пролетали странные огрызки событий, которые я вообще не помню. Смутные очертания каких-то помещений, наполненных сверкающей аппаратурой. Капсулы с зеленоватым гелем. Меня кладут в одну такую. Темнота. Затем… Ничего не вспомнить. Чёрт. Неужели я уже чердаком потёк. Что же со мной сделали эти гадёныши?        — Сыд! Э, Сыд! Выэ в норма? — Казбек силой остановил мои попытки расшибить себе лобешник и помог мне подняться, пока Бальтазар и Крыса продолжали вытаскивать пленных, а наш неутомимый гном тщетно пытался превратить главного остроухого в отбивную.        — Да… вроде в норме… Надо выбираться отсюда… — но стоило мне сделать шаг, как приступ нестерпимой боли вновь настиг меня, заставив повалиться на колени. Коридор… меня тащат волоком мимо… мимо этого помещения… На этом всё кончилось. Это были довольно странные ведения. Будто бы кто-то незримый хочет, чтобы я пошёл по их следу и нашёл то, что мне очень не понравится. Да нет. Бред какой-то. Не может существовать ничего и никого сверхъестественного. Верить в такое, это всё равно, что верить в бога, как бы его там не называли и не малевали на их пресловутых иконах и фресках — бесполезная трата времени и человеческих ресурсов. Но что-то же они значат. Наверное. Да о чём это я? Неужели время, проведённое в камере одиночного заключения и периодические пытки превратили меня в набожного хлюпика? Вот уж хрен тебе за воротник, судьба. Я просто так не предам свои трезвые атеистические и технократические взгляды на мир. — Где там этот чёрт однорукий?        — Костя погнался за убегающим начальником тюрьмы… стойте… вы чувствуете? — Крыса картинно задрал лизо к потолку и принюхался. Затем по его коже пробежал еле заметный холодок, в виде гусиной кожи и бледноты. Для приличия и я тоже принюхался и сразу же понял его страх — комната медленно, но верно наполнялась ядовитой смесью газов из которых я смог узнать только едкий хлор. Чёрт, вот только разжижения лёгких мне не хватало для полного счастья.        — Да… Живо нацепить на лица любые плотные тряпки, которые найдёте! Для верности смочите их мочой!        — Ты что, Сид, совсем с дуба рухнул?! — начал возникать Бальтазар за что сразу же получил от меня ногой в голову с разворота.        — Отравлениями парами мочевины и азотистых соединений более предпочтительно в нашей ситуации, нежели отравление смесью ядовитых газов, мелкий ты кусок недоразвитого члена общества! — отодрав от формы рукав, который к слову сказать был вточен крайне плохо, если я смог провернуть такой фокус без ножа и особых усилий, я быстро завязал его на затылке, сделав себе тем самым какую-никакую, но защиту и уже собирался уходить, но бодрая очередь крупного калибра над головой быстро поменяла мои планы, заставив оперативно занять ближайшее укрытие. Остальные освобождённые сделали точно так же. Такс, и сколько же нас таких красивых-живых осталось? Мысленно побегав пальце по головам, я насчитал двадцать четыре тушки. Это значительно меньше, чем изначальная группировка войск, что атаковала комплекс. Зараза. И что же мне делать с этими безоружными союзничками против — я осторожно выглянул из-за укрытия, которым был осколок стены — десятка охранников с огнестрелом, пяти боевых дроидов и двух крупнокалиберных автономных турелей? Может мои зверушки снова продемонстрируют чудеса сноровки и загрызут всех? Ах да, я же их так и не натренировал должным образом для такого.        — Э-эй… Помощь прямо из ниоткуда для клишированного спасения прямо в самый распоследний момент прибыла… — послышался из динамиков громкоговорителя голос заспанной Широ. Затем вражеские турели просто и практически без пыли решили все наши проблемы разделив количество противников на ноль.        — Широ? Где ты сейчас, зайка моя сонная? — Крыса начал потерянно осматриваться, ища, видимо, динамик громкоговорителя, из которого вещала маленький хакер-диверсант.        — В командном пункте… — лениво ответила она и замолчала, сладко зевая и, видимо потягиваясь. Затем продолжила, как ни в чём ни бывало. — И вам лучше бы сюда поспешить… потому что они уже начали ломать дверь.        — Сид! Мы должны спешить! — Крыса уже было направился в пролом, но был словно остановлен точно запущенным мною в него камнем.        — Если ты не хочешь прийти к своей сонной зайке по частям, Ромео худощавый, то слушай меня и будь послушной собачкой. Не забывай, что мы на территории противника…        — И что?! Мы же кучу раз прогоняли на занятиях такой же сценарий и всё было хорошо! Так почему же мы сейчас медлим?! — нет, ну он и идиот. Даже у причинного места Бальтазара мозгов больше, чем у этого бобового стручка на спичечных ножках. И это несмотря на то, что тот самый Бальтазар, за время нашего простоя на базе, каким-то минимально возможным способом умудрился за моей спиной и без моего ведома пересчитать своим неконченным концом как минимум девятерых девушек из роты РЭБ, мед-сан части и бронетанковой роты Венерианского полка, и проколоться лишь на самой Есении Лемм, о которой его предупреждали и я, и Драгон, и большинство из её роты. Благо хоть обошлось без потерь личного состава по причине внезапной беременности. Надо будет наказать его позже, а вот с этим бобовым стручком проведу разъяснительную беседу безотлагательно. Точно выверенным пинком в поддых, я отшвырнул его в ближайшую клетку.        — Вставай, потрох собачий… — я грубо поднял его за волосы и ещё раз вдарил, только теперь кулаком и прямо в нос, от чего тот противно хрустнул. — Знаешь, как всё будет происходить? Знаешь, а?! Они заманят тебя в их тыл, вот прямо в свой тыл и будут ждать нас, а когда придём мы, чтобы спасти твою сухощавую тушку, они захлопнут свою ловушку, схватив нас и начав просто резать! Резать двадцать с небольшим пацанов, — я поднял лежавший рядом штык и, зажав Крысу руками в треугольник, провёл обухом клинка по его горлу так, чтобы осталась борозда от трения и тонкий красный след от острия. — Вот так режут! От уха до уха! Как последних свиней! Из-за одного долбокряка, как ты, который просто попёрся вызволять маленькую девочку, даже не подумав о последствиях!        — Эу, Сыд! Ты пэрэгибаишь палку, э! — Казбек попытался остановить меня, но незамедлительно получил локтём в нос, а потом ещё и контрольный с ноги в брюхо.        — Закрой свою пасть, грязный сморч! Здесь вам не учебка — здесь война! Здесь двойки не ставят — здесь убивают! Всем это ясно?! — каждый из присутствующих опасливо кинул. Очень хорошо. — Всем подготовиться. Мы идём за нашими товарищами.       Пустынные и тихие коридоры вмиг превратились в настоящее поле боя, практически полностью заваленное телами солдат и дроидов, с которых наш маленький и такой беззащитный отряд смог подрезать амуницию и боезапас, а так же частями уничтоженных турелей, которые в данный момент, как и дроиды наверное, были под контролем Широ, к которой ломились злобные солдаты эльфийской гвардии. И всю дорогу до этого злополучного командного центра меня преследовало устойчивое чувство сраного дежа вю. Я уже был во всех этих узких переходах, извилистых и закрученных коридорах и держу зуб на отсечение, что виновником и этого сраного дежа вю и моих провалов в памяти было содержимое тех самых ампул, что притащил с собой Драгон. И куда, дергать его за ноги, он смылся? Найду — оторву и нос и уши, одену в штаны из древесной коры и подожгу засранца.        — Мы уже близко… — еле слышно проговорил избитый мной крыса, которого тащил один какой-то пацанёнок из роты Сени. Как бы мне не хотелось дать ему в голову ещё пару раз за самовольство, но он был прав. Через пару поворотов, десяток прострелянных черепушек и пяток взрывов вакуумных гранат, что превращают тело противника в мелкодисперсное кровавое месиво, что обильно распрыскивается во все стороны, мы достигли заветной двери… точнее, того, что от неё осталось. А осталось там крайне мало — обугленный косяк, развороченные створки, семь трупов и Широ, забившаяся под стол с пистолетом в руках.        — Вы долго… — сонно пролепетала она и сразу же залезла на руки одному из бойцов, сладко уснув. Весело… Так. Не время сейчас терять время, потому что на это временно нет времени. Проворно сев на место оператора камер, я шустро прощёлкал все доступные камеры пока не добрался до одной — на иллюзорном голографическом раскинулась засранная комната по которой в разных позах были разбросаны девушки разных рас и возрастов. Среди всей этой гурьбы тел, я отчётливо увидел Морковку, Картошку, Рем, Нэнси, Зельду и Сеню. На всех девушках были явные следы сексуального насилия… В голове моментально всё померкло. Я схватил реквизированную винтовку и пулей вылетел из дверей, но был остановлен Бальтазаром.        — Ну и куда ты собрался, папа гусь? Не сам ли недавно буквально вдалбливал в Крысу что-то там про то, что это война и здесь убивают, а сейчас сам ведёшь себя как сопливый герой какой-то низкопробной истории, где главный герой в лепёшку расшибается чтобы спасти свою девушку. Да только это не книга — это жизнь… — я лишь пренебрежительно отмахнулся от него и продолжил свой путь. — А нам ты что прикажешь делать?! Просто сесть и ждать, пока нас снова захватят в плен и посадят в те грязные клетки?!        — Собери раненых и двигайся в гараж. Он на нулевом этаже, это шесть блоков вверх. Там раздобудь транспорт, погрузи всех, кого найдёшь и линяйте отсюда.        — А как же ты?!        — Я отстал, — небрежно кинул я и скрылся за створками лифта. Надеюсь, что у него хватит головы просто увезти всех отсюда и не ждать меня. Ведь за отставшими не возвращаются. Да и в этом мире меня особо ничего не держит, а значит и терять мне нечего. Почти нечего. Сам не знаю почему, но вид того, как всех этих девушек искалечили, если не физически, то морально, привёл меня в такую ярость, что я готов разбивать головы каждому, кто в этом повинен, своим собственным черепом, потому что самым основным виновником был и остаюсь я, как их командир. Так что, будем работать на износ, пока не треснет пополам мой череп от количества вражеских ударов. Лифт противно дзынькнул и из-за раскрывающихся дверей сразу же пахнуло противным запахом пота и похоти. В ярком свете было отчётливо видно всю палитру безысходности на лицах жертв и абсолютную пустоту в их глазах. А так же было видно охрану, что не упустила возможность повеселиться с беззащитными и сломленными девушками. За что и поплатились. Не теряя времени, я с силой ударил самого близкого ко мне кулаком в спину, а затем, когда он достаточно прогнулся назад, сломал его спину пополам, навалившись всем весом. Остальные, увидев такое, нехотя оставили свои похабные дела и обнажив свои ножи встали в стойки, надеясь меня победить в ближнем бою. Я бы с удовольствием бы пристрелил их, но они не достойны такой простой смерти. Так что, придётся приподать им урок. Повторив их вальяжные движения, я тоже принял боевую стойку с ножом и первый напавший не заставил себя долго ждать, попытавшись заколоть меня прямым выпадом, от которого я с лёгкостью увернулся, после чего с силой вогнал свой нож по самый ограничитель в его грудину и как следует рванув, распорол его брюхо. Поражённый боец прошёл ещё пару шагов, роняя внутренности, а затем звучно упал на грязный пол.        — Ну что, сучата, кто следующий хочет проверить остроту моего клинка? — мой голос был на столько холодным, что я сам удивился. Но на противников это призвело неизгладимое впечатление. Они все трое побросали свои ножи и упали на колени, моля меня о пощаде. Ага. Размечтались, остроухая погань. Подойдя к одному из них, я не долго думая повалил его на пол и без всяких сожалений кастрировал, затолкав его мошонку глубоко в горло его товарища, а затем вскрыв его брюхо, а кастрированного поймал и задушил кишками. Оставался третий, но стоило мне только к нему приблизиться, как он внезапно вскрылся сам. Обидно… Да и не важно. Выбросив нож, я подбежал к прикованной к стене Сене и поспешно освободил её. Она боязливо открыла глаза и из них тот час же покатились слёзы.        — Кеша?.. Это ты?.. — она еле шевелила губами, но всё это было не важно. Главное — она жива, а остальное лечится. На душе сразу же потеплело и стало легче. Да вот только теперь встал вопрос, а как их отсюда вытащить… Вдруг соседняя стенка разлетелась в клочья и из свежего пролома вышел окровавленный однорукий гном с каким-то странным электронным механизмом в руке. Сухо прокашлявшись, он посмотрел на меня. Я посмотрел на него. И он всё понял без слов. Положив свою странную находку в импровизированную сумку, которая на деле была скрученной рубашкой от робы, и начал помогать приводит девушек в чувства. И к моему удивлению, помимо наших девушек, и тех, что имеют отношение к посланной сюда группе и тех, кто просто относится к человеческой расе, были так же и девушки из расы этих поганых ксеносов. И как бы я не ненавидел этих инопланетных узурпаторов, но мирные жители в этой войне вообще не повинны. Так что я начал освобождать и их тоже.        — Ты уверен в этом, папа гусь? — Драгон посмотрел на меня с некоторым недоверием и непониманием. Я же не стал отрываться от процесса освобождения и коротко кивнул.        — Это просто мирные жители, а мирные жители в этой войне самые главные жертвы. Сразу после правды.Так что, мы должны спасти их.        — А не станет ли это спасение для этих девушек простой сменой насилующих их солдат на других насилующих их солдат?        — Это уже не моего ума дело. Моя задача — вытащить вас и гражданских из этой задницы мира и по возможности достойно погибнуть в бою, за родину, честь, доблесть и остальную пропагандистскую лабуду, которой заманивают юные умы на фронт. Да только здесь не школа и не учебка — здесь война. Здесь двойки не ставят…        — Здесь убивают. Да, я в курсе, — ответил он, приводя в чувства всех, освобождённых. Из него, может быть, получится хороший боец, если сможет совладать со своими внезапными вспышками гнева.        До гаража мы добрались без особых препятствий, если не считать пары стычек с солдатами и то, что самого главного гадёныша мы так и не изловили. Там нас всё же ждала остальная кодла, которая обязательно поплатится за непослушание и невыполнение приказа. Как только все были погружены в военный бронированный грузовик, мы дружно свалили из этого поганого места.        — Хм… что-то тут не вяжется…        — Что ты этим хочешь сказать, папа гусь? — спросил Драгон, сидевший рядом на скамейке в кузове.        — Мы слишком просто ушли от этих гадов. Помнишь ведь, что они сделали, когда мы только заявились к ним?        — Ну да… они траванули нас газом и спящими обезоружили.        — Так почему же они не поступили так ещё раз? Почему они буквально упустили нас, будто зная, что они и так окажутся в выигрыше?        — Не знаю… И когда ты об этом сказал, я тоже начал об этом задумываться… А может ли быть такое, что таков был их план? Да не. Бред какой-то.