Я давно не виделся с Морган

Питер спал плохо. Он постоянно прислушивался к любому шороху, хотя знал, что Квентин никак не сможет взобраться наверх и причинить ему вред. Внизу было тихо, солнце было за тучами, поэтому Питер не знал в котором часу проснулся, пока не посмотрел на часы. Почти десять. Вообще-то у Паркера было неплохое логово. Многоуровневая постройка с кучей места для оборудования, даже душ с отводом в реку и холодильник. За месяц Питер смог обустроить здесь все удобства и даже не мерз по ночам, потому что купил одеяло и разработал паутину, которая нагревается при оказывании давления. Паркер взял отпуск в компании и занялся учебой, сдал все зачёты в МИТ до конца года. Пусть он и был на заочном, учиться ему нравилось, так что изучал все предметы самостоятельно. Это помогало отвлечься… От всего. Паркер жевал протеиновый батончик, запивая его таким же питательным напитком с большим количеством белка и кератина, который придумал сам, чтобы экономить на пище, сидел на своей импровизированной трассе, свесив ноги вниз, и смотрел как в Лондоне уже во всю кипит жизнь. Питер чувствовал себя спокойно, когда вот так начинал свой день. Ему не нужно было никуда спешить, работать, убивать и патрулировать… Никто ещё не видел Человека Паука в Лондоне. Питера это устраивало. Когда с завтраком было покончено, Питер сделал две чашки кофе, взял пакет со льдом и спустился вниз к квинджету, из которого играла музыка. Убить или угостить кофейком? Паркер помялся у входа и, увидев Квентина, направился к нему. — Ты не ушёл, — констатировал Питер проходя по очень знакомому борту самолёта. — Я и не собирался, — Бек что-то делал в компьютере, хотя Питер думал, что тот скорее просто пытается избегать зрительного контакта. Почему-то этот мальчишка начал наводить на Квентина темные мысли со вчерашнего дня. Эта злая энергетика Питера Паркера, который ненавидел всё вокруг и заражал своей ненавистью всех, кто находился рядом… — Кофе, — Питер не собирался вежливо предлагать, потому что мог получить отказ. А отказа он бы не принял. Не просто так он тащил эти чашки как эквилибрист, пока добрался сюда. — Я его не отравил, не волнуйся. Квентин благодарно кивнул, но подождал, пока Питер сам не отопьет из своей чашки. Он приложил к разбитому носу лёд, к счастью, перелома не было. Юноша достал сигарету и собирался закурить, но был прерван: — Не кури в моём самолёте, — вежливо, но строго попросил Квентин. Паркер пожал плечами и вышел. Не слишком много он терял на самом-то деле. Покурил, свесившись с металлической перекладины, глядя на всё вверх ногами и раскачиваясь в стороны. Паучок был в удивительно хорошем настроении, он выспался, синяки под глазами были не такими огромными, как обычно. — Слезь оттуда! — скомандовал Квентин, когда вышел из квинджета. Если этот ребёнок упадет и разобьётся, то начальство Бека этому не обрадуется. — С какой стати мне тебя слушать? — Питер зажал сигарету губами, подтягиваясь и повисая на пальцах, продолжая качаться. Ей богу ребёнок! Курящий ребенок-убийца. — Думаешь, раз я тебя не убил, теперь станешь моим персональным телохранителем? Паркер фыркнул и ловко взобрался на балку, балансируя и возвращаясь туда, где располагалась его спальня (назовём гамак под потолком именно так). — Нет, я не хочу соскребать твои ошмётки с бетона, а потом отчитываться Фьюри о причинах смерти, — рявкнул Бек, со стуком отставив чашку на большой деревянный ящик. Питер снисходительно хмыкнул и спустился на уровень ниже, туда где была его лаборатория, чтобы немного поразвлечься новыми разработками. Он как раз думал, как бы продвинуть эти новые разогревающие молекулы, чтобы продать патент. Так прошло почти полдня, пока Паркер не обнаружил, что у него туговато с техническими расходниками. Пришлось вылезти из норы, чтобы купить в аптеке пару пузырьков физраствора и несколько граммов оксида кальция. Квентин вопросов не задавал, лишь проследил взглядом за мальчишкой, который дважды бодро прошмыгнул мимо него. И что так воодушевило этого угрюмого злого юношу, что теперь он носится с совершенно светлым лицом, бормочет себе под нос и щелкает пальцами, будто выбивает такт песни? Питер просто не чувствовал себя одиноким. Странно, но даже одного дня существования Квентина в его жизни, хватило, чтобы стало легче. Безопаснее. Так прошло три дня. Никаких разговоров, просто спущенная чашка кофе утром. Самого Питера Квентин видел лишь пару раз, когда его макушка сновалась туда-сюда по лаборатории в поисках мыслей и реактивов, которые постоянно заканчивались и приходилось выходить из дома. И под вечер четвертого дня Паркер наконец собрался в бар. Он почти закончил с изобретением, осталось буквально протестировать новое волокно и написать отчет для компании, отправить его вместе с формулой и черновыми записями. — И далеко ты собрался? — Квентин вынес рабочий стол из квинджета, сидя за ним со своим ноутбуком. Так ему думалось и дышалось лучше. — Я иду в бар, чтобы трахнуться с кем-нибудь симпатичным, — ответил Паркер закатив глаза и скрестив руки на груди. Спать он ни с кем не собирался. Даже сказать это было сложно, потому что снова захотелось вырвать. Хотелось просто позлить Квентина. — Можешь записать это в свой отчёт и передать боссу. Если бы Квентин вот так каждый день записывал все действия Питера, то мог бы уже написать книгу. Самую скучную и плохую книгу, что видел мир, потому что она была бы о Паркере. — Не иди, — коротко попросил Бек. Почему-то этими короткими репликами было очень просто привлечь внимание Паркера. — Не давай этим свиньям себя трогать, это ужасно! Питер наклонил голову набок и чуть смягчил взгляд. И почему Квентин, незнакомец, который просто очень долго наблюдал за жизнью Питера, сейчас так искренне заботился о нём? Что это, жалость? Или чувство незримого сходства между ними? — Тем более твоему парню явно не понравится если… — Стоп, кому? — расхохотался Питер, замотал головой, отнекиваясь, а потом посерьёзнел. Харли… Он был где-то там, в Нью-Йорке, а Питер тут, бесчувственно рвал сердце мальчишки на части. А ведь мог бы быть парнем, а не просто игрушкой, которую Паркер так часто ломал. — Скажи, если бы он правда был моим парнем, думаешь, я был бы здесь, а не с ним? Паркеру расхотелось идти в бар. Он снова фыркнул, качая головой. Хотелось бы убедиться, что Харли никого не нашёл себе пока Питера не было. Да, он не любил этого мальчишку, но отдавать его никому не собирался. Признаться честно, никого ближе у Питера не было и он скучал. Бек терпеливо смотрел на зависшего Паркера, поставив лицо на сомкнутые ладони. Он подозревал, что скоро у мальчика может случиться паническая атака или какой-нибудь другой приступ, но Питер просто поджал губы и пошёл к себе, выхватывая что-то из холодильника, вливая в себя с запрокинутой головой. Ему не стоило пить. Квентину это не нравилось так же как и курение, но парень был не из тех, кто стал бы слушать чьё-то мнение, если оно не сходится с его собственными желаниями. Паркер шел по металлическому мостику, который выходил на крышу, и скрылся в темноте улицы. В его руке блеснула бутылка, а вскоре зажегся огонёк сигареты. Квентин увидел тот единственный путь, по которому мог взобраться наверх: пожарная лестница в самом углу ангара. Мужчина дал Питеру немного времени на одиночество и решил подняться к нему. Всё-таки Бек не мог смотреть, как Питеру порой было плохо. Ноги сами несли его наверх, ступеньки опасно скрипели и гнулись под каждым нажатием, но Бек быстро добрался до верха. Отсюда всё казалось маленьким и хрупким. Вот так выглядел мир Питера Паркера — единственный великан в стране лилипутов, который просто пытался спрятаться. Квентин подошёл к холодильнику и открыл его, увидев целую батарею из прозрачных бутылок с голубоватой жидкостью и небольшие колбочки с ярко-синим концентратом. Этикеток с маркой не было, никаких тебе отличительных знаков. Даже емкости выглядели больше как колбы для химических веществ. Одной не хватало. Бек захлопнул холодильник, оставляя личное пространство Питера личным, и вышел на крышу. Не его дело, чем там заливался Паркер, но в отчёт за день Квентин это запишет. Его окатило холодным воздухом, хотя внутри тоже было не слишком тепло. Все стены были в выбоинах, стекла отсутствовали во многих местах и во время дождя вода лилась внутрь. И почему Питер решил жить именно так? — Вскарабкался таки, — не оборачиваясь буркнул Питер, делая глоток из бутылки. Он поморщился и вытер губы тыльной стороной ладони. Да, он пил водку со своим концентратом из чистейшего спирта, чувствовал, как опьянение медленно обнимает его и тянет к себе. Вместе с ним проходила и тревога. — А вниз как? — Так же, — пожал плечами Квентин, садясь рядом, но не свешивая ноги с крыши. Вообще-то он не любил высоту. — Что ты пьешь? — Это специально для меня, потому что я не пьянею. Как-то я налил это Харли в колу и мне пришлось тащить его на себе. — Питер взглянул Беку в глаза, понимая, что говорит как глупый подросток, который рассказывает о своих скучных приключениях. — Будешь? Квентин кивнул и взял бутылку в руку, делая небольшой глоток. Его не отпугнул эффект, создаваемый напитком. Все внутренности скрутило, а тело само по себе начало дрожать. Питер грустно рассмеялся. Сам-то он уже привык к этой жгучей смеси. — Что случилось? — Мистерио печально глянул на Паучка и наклонил голову, слизывая с губ капли алкоголя. Он чувствовал необходимость помочь. — Мне кажется, ты и сам знаешь, — нехотя выдохнул Питер, мотая головой и забирая бутылку из рук Квентина чтобы сделать глоток. Они передавали её друг другу в течении всей беседы. — Я совсем не знаю, как мне жить дальше. Я просто боюсь возвращаться домой… Там работа, жизнь Человека-Паука, учёба, и я бы хотел вернуться, но не могу. Пока я здесь спиваюсь, мои раны вроде как заживают, но мне достаточно просто подумать о том, что я оставил в Нью-Йорке, чтобы снова возбудить воспоминания… — Питер сделал глоток и закашлялся. Он боялся озвучивать причину своих страданий. Имя Тони Старка было почти невозможно выговорить. — Достаточно просто подумать о том, от чего я бежал. Это полный бред. Квентин уже порядком опьянел и помотал головой, хмурясь. Он не привык так быстро набираться, но этот алкоголь действительно был чем-то, чего он раньше не пил. А это приятно… Забыться в считаные минуты и ловить сверкающих мушек перед глазами. Как же ему было знакомо чувство, когда хотелось сбежать от прежней жизни… Он успел уловить одну истину за тридцать пять лет своей жизни: — От себя сбежать невозможно, Пит, поверь, — расслабленно и мягко начал говорить Бек, глядя куда-то вдаль. — Ты можешь пить, спать с кем попало, закидываться работой, уезжать из страны и убивать людей… Я знаю, что с тобой происходит. Я тоже пытался бежать от прошлого, но ничего из того, что ты делаешь тебе не поможет изменить его. Питер отставил пустую бутылку в сторону и глубоко вздохнул. Слова, которые говорил ему Квентин, были одной из формулировок, которыми его пытались привести в чувства другие. Но, в их глазах не было этой боли, скорби и понимания. Они просто хотели, чтобы Питер перестал раздражать их своим поведением. — Ты тот, кто ты есть. Ты должен это помнить, потому что кроме тебя самого тебе некому помочь, — Бек затих и нахмурился ещё сильнее, отчего даже Питеру стало не по себе. Они молчали и тишину прорезали редкие звуки ночного города по ту сторону реки. — Ты когда-нибудь хотел умереть? — Всегда, — шепнул Паркер, неотрывно глядя на Квентина, который был на грани срыва. — Что случилось? — А? — Бек вернулся в реальность из своих мыслей. — Ты сказал мне, что что-то случилось перед тем, как ты стал убивать, — Паук говорил осторожно, потому что в нём не утихало чувство опаски. — Ты сказал, что знаешь, что со мной. Квентин был хорошим психологом. Он знал, что если хочешь помочь человеку открыться, то нужно и самому быть честным. Ему не хотелось таить того, что произошло, просто раньше некому было рассказывать. А ещё он был сильно пьян. — О том, что случилось, знает только Фьюри, — Квентин решил начать сначала. — Я был простым психологом, помогал агентам с их проблемами, иногда даже Ник приходил ко мне за советом. Потом случился щелчок Таноса. — и тут Питер замер. Да неужели? — Я исчез, оставив жену и смертельно больную дочь… А когда вернулся, мне сказали, что Синти умерла, а Оливия не смогла перенести потерю нас обоих и покончила жизнь самоубийством. Я был в отчаянии, ушёл из ЩИТа, записался добровольцем на опыты Гидры и они сделали из меня Мистерио. Фьюри должен был убить меня, как и в случае с тобой, потому что я дезертировал. Но потом я сдал ему всю информацию о Гидре и вернулся на службу. Только вот советов я больше никому не раздавал. — Бек выдавил сумасшедший смешок. — Питер, я был по шею в крови. Я делал такие вещи, за которые меня мало было убить, но я хотел этого. Знакомое чувство, правда? Питер опустил широко распахнутые глаза на свои руки и внутри всё начало колотиться от ужаса. Семья, ребёнок… — Думаешь, ты единственный, кто хотел бы умереть сам, вместо тех, кого любил? — Квентин покачал головой, схватил бутылку и швырнул в реку. — Хрен там. Теперь было ясно, почему они не поубивали друг друга при первой же встрече. Почему Фьюри подослал именно его и то, что они почувствовали, находясь рядом. — Сожаления здесь не помогут, — как бы спросил Питер, хотя точно знал, что Квентин отрицательно покачает головой и посмотрит на него с глубокой грустью к глазах. Она у них была одна на двоих. — Моя боль кажется мне ничтожной по сравнению с тем, что пережил ты. Питер было жаль семью Квентина. Но он мог представить, как тому было плохо без них, а от этого хотелось просто рвать и метать от злости и чувства несправедливости. — Не сравнивай, — добродушно сказал Бек. — Ты был ребёнком, который пережил гораздо больше ужасов и потерял дорогих людей. Ты долго держался, не то, что я. Я-то жил в шоколаде до тех пор, пока не родилась дочь. — Мистерио подумал, что и он ненавидит этот мир за то, что с ним произошло. Но он разучился себя жалеть. — Мы оба предатели собственных идеалов. Питер опустил глаза и теперь уже Квентин смотрел на него. Они никак не могли встретиться взглядами. — Люди умирают. Нам больно от этого, но это происходит, Питер, — Квентин смотрел на ожесточённые алкоголем и скорбью черты лица Питера, который всасывал сигаретный дым раскрасневшимися от жжения алкоголя губами, красиво поджимая щеки. Красивое лицо, красивый весь Питер. Странно, что мужчина думал об этом при таких обстоятельствах. Просто он давно не видел ничего столь прекрасного рядом с собой. — Ты же был там? — Питер вспомнил про свой предыдущий визит в Лондон и вздрогнул. Если Квентин следил за ним уже тогда, то, должно быть, он и вытащил мальчика из плена. — Когда меня схватили. Это ты спас меня? Бек кивнул, а Питер повернулся к нему лицом. Они были уже пьяны, особенно Квентин. — Спасибо, — шепнул Питер давно позабытое слово и почему-то ему захотелось поцеловать Квентина, но это было бы плохой идеей. Особенно учитывая их состояние. Они отвернулись друг от друга, потому что сейчас даже эта мысль была у них общей. Вообще-то Питеру нравилось смотреть на Квентина больше, чем на кого-либо другого. С другими мужчинами он просто кокетничал, но с Беком забывал о кокетстве. Юноша не старался понравится ему, просто хотел смотреть на его красивое лицо. И ему нравилось то, что он видел. — Мне очень жаль, что с тобой так вышло, — искренне произнёс Квентин, глядя Питеру прямо в глаза. — Конечно, — кивнул юноша, чуть усмехаясь. — Мне слишком часто говорят слова сочувствия. Не хочу этого слышать. — А чего хочешь? — эта часть их диалога была самой мистической. С каждым словом между Питером и Квентином зарождалась новая невидимая нить, скрепляющая их вместе. — Что нужно одинокому человеку? — Питер сощурился, не совсем понимая, а, может, и наоборот, вопрос своего собеседника. Чего он может желать? Квентин был чуть ли не единственным, кто мог понять. — Любовь, — Бек ляпнул первое, что пришло в голову. Хотя, его мысль была верна. Что ещё нужно, когда ты в полном отчаянии? — Да, конечно, любовь, — прыснул мальчишка, отрицательно качая головой. Навидался он в жизни любви. Не понравилось. — Стремление? — А у тебя его нет? — так они пытались хоть чуточку разобраться друг в друге. Отвечая вопросом на вопрос, выдавая всего по два слова, которые весили гораздо больше, чем огромные высказывания. — Пытаюсь найти, — с прищуром ответил Паркер. Почему-то он уже почти чувствовал дыхание Бека на своей коже. Либо его чувства заострились, либо они действительно были так близко друг к другу. — А любовь им быть не может? — Питер вдруг понял, каким Квентин был романтиком. Они оба были непригодны для своего существования. — Это полный бред! — Проще ненавидеть, чем любить? — Квентин понимающе кивнул. Конечно, это было проще. — Да, легче что-то разрушать, — серьезно ответил Паркер с нездоровым блеском на глазах. — Убивать. В тебе тоже это есть. Озлобленность — сильное чувство. — Очень, — подтвердил Бек, не отрывая глаз от изучающего его Питера. Глаза юноши скользили по всему Квентину и сквозь него, в самую душу. В воздухе повисло напряжение, Питер поёрзал и наконец отвел взгляд от Мистерио. Ещё немного, и они пошли бы резать людей на улицах. Ему не нравилось это молчание, так что в голове сразу же родился вопрос: — Ты создаёшь визуальные иллюзии, — начал Паркер, — это значит, что я могу видеть, но не могу прикоснуться? А если могу, то значит, это просто видоизменённое тело? Квентин понял, к чему клонит мальчишка и кивнул. Да, Питер поцеловал его в обличии Старка. — И какого хрена? — разозлился Паркер, вспоминая, как Квентин изводил его этими галлюцинациями. Он фактически воспользовался им, пусть и не отвечал тогда на поцелуй! В голове больше не было сладких тягучих мыслей о чувствах Питера к Беку. Они были чужими людьми, которые совсем не знали друг друга. — Питер… — Бек сочувственно покачал головой, протягивая руку к юноше, но тот отмахнулся и быстро встал, уходя прочь с крыши. Он вёл себя как строптивая принцесса, Квентина это раззадорило бы, если бы он не знал, кто перед ним. Если бы не знал, что сделал. — Я знаю, что тебе было противно. Мистеру Старку не было бы. Ты должен был это учесть! — Но ты поверил! — крикнул Квентин вдогонку, ударяя кулаком о бетон рядом с собой. Он шикнул от боли и тоже ушёл с крыши, потому что какой смысл сидеть на ней в одиночку. Беку пришлось спускаться по стонущей ржавой лестнице, а Питеру было плевать, упадёт он или нет. Он уже ушёл из ангара. Между ними был какой-то момент. Томный, пьяный и необъяснимый. Питер убедился, что этот человек такой же, как и все остальные. Лживый и подлый, который жалел себя так же, как и Паркер. Они были до отвращения похожи, и Питер не хотел соглашаться с этим. Сейчас он шёл по холодной улице с двумя смятыми купюрами в кармане, сворачивая в квартал, где располагался клуб для геев. Ему было плевать на всё, он был пьян и зол, а виной всему — Квентин Бек. Красивый мерзавец, который слишком много о себе возомнил. А что Питер? Он по горло насытился всем этим дерьмом. Достало. Юноша вошёл в шумный клуб, преобразившись из злого и скрытного в развязного и расслабленного. Он закрыл глаза и стал танцевать, потому что в нём уже было достаточно алкоголя. Рядом большинство мужчин уже разделились на пары или компании, а Питер всё танцевал под оглушающую музыку один, пока к нему не приблизился долгожданный незнакомец. Руки сами легли на плечи этого высокого человека, Питер ни разу не взглянул на его лицо, а потом поднял глаза и увидел перед собой интересного мужчину. Конечно же, это был Квентин. И разумеется он сделал так, чтобы Питер этого не понял. Он пришёл, чтобы вытащить красивого пьяного юношу из этой дыры. Пока подошёл к Питеру, увидел столько мерзостей, что хотелось блевать. Бек не понимал, как мальчишка может проводить время в таких местах… А потом его сердце выписало кульбит, потому что Питер уже притащил того кого видел перед собой за воротник кофты, впиваясь в губы, которые показались ему знакомыми. Мальчишке, судя по всему, вообще было плевать на то, отвечают ему на поцелуй или нет. Но Квентин так не мог. Он взял Питера за лицо и отодвинул от себя, сжал его руку и потащил к выходу. Прочь из этого ужасного места. Паркер, очевидно, надеялся на продолжение, хихикал и уже представлял, как будет рассказывать Квентину о своих похождениях, когда тот устроит допрос. Но как только холодный воздух ударил по коже, мужчина резко развернул Питера на себя и дал пощёчину. — Эй, совсем охренел? — Паркер повернулся, держась рукой за место удара и злостно шагнул на обидчика, но встрял в землю, когда увидел перед собой Бека. — Отлично, блять! — Следи за словами, — буркнул Квентин, оттаскивая Питера от входа, где на них уже уставились курящие посетители клуба. — Ты что вытворяешь? Питер нахмурился, трезвея от вброса адреналина и злости в кровь. Он должен отчитываться? Перед этим ублюдком и обманщиком? Хотелось врезать Беку в эту его самоуверенную морду, но Паркер мог только возмутиться: — Какое твоё дело? Увязался за мной, как маньяк какой-то! Отстань! — Питер попытался отвернуться, но был схвачен за плечо и резко развернут обратно. — Неужели тебе самому не мерзко? — ужаснулся Квентин, потому что осознавал, что выглядит как сумасшедший помешанный идиот. Откуда в нём эта жажда уберечь Питера от любой опасности — не понятно. Это пугало. — Ходить в такие места — отвратительно! — Ты меня совсем не знаешь! Я не просил следить за мной и решать, что для меня хорошо, а что плохо, — Питер посмотрел на Бека с отвращением и саркастично рассмеялся. Он всё ещё был немного пьян. Он фыркнул и развернулся снова, чтобы уйти, но Бек схватил его за рукав, а потом и за руку. Выглядел он злым и растерянным. — Я не про это. Ты же… Разве можно позволять незнакомым людям касаться себя? После того, что было? — Квентин хотел просто сказать Питеру, что тот не должен унижаться после того, что с ним сделали. Беку сейчас было не до шуток. — А ты что сделал минуту назад? — возмущённо крикнул Питер, указывая на свои губы. — Ты вообще-то сам меня поцеловал! Дважды! — Не правда, — обижено буркнул Паркер и уже не кричал, потому что их перепалка выглядела как скандал двух подростков. Питер целовал не его. — Чего ты от меня никак не отвяжешься? — Я не могу позволить себе смотреть на тебя с кем-то другим, после того, как спас. Потому что ты заслуживаешь большего, — Квентин понял, что ляпнул, уже когда замолчал. Он не это имел в виду. — То-есть я не… — С кем-то другим? А хотел бы быть на их месте? — Паркер непонимающе вздернул брови, хотя в его глазах не было и капли доверия. — Мы никто друг другу, понял? Оба смутно верили в это, но факт был фактом. Питер и Квентин знали друг друга от силы неделю и говорили всего два раза за все это время. Их ничего не связывало. — Знаешь, Мистерио, разберись с тем, что творится в твоей голове. — Питер бросил на мужчину серьёзный взгляд, укоризненно покачал головой и вырвал руку из хватки. — Не ходи за мной, иначе убью. Паук не стал возвращаться в клуб. Его воротило от одной мысли, что кто-то может хотя бы взглянуть на него. И всё благодаря Квентину, который оказался невыносимым собственником, который отстаивал права на то, чем не владел. Может, Питер смог бы побороть свой страх перед чужими прикосновениями и ласками, если бы Бек не вмешался! Квентин думал, что за ним закрепилась обязанность вытаскивать Питера из лап пьяных извращенцев. В течении целого месяца он только и делал, что отвлекал их внимание от Паркера, вызывая различные иллюзии, порой даже пугающие. Мистерио видел, как на спину и внутрь Питера кончили три громадных члена, как из его ран лилась кровь, а руки были связаны за спиной, отчего приходилось царапать лицо о бетонный пол. Он видел, как безжизненно содрогалось тело Питера и как его глаза в какой-то момент стали стеклянными. Квентин ненавидел насильников. Он повидал много преступлений и зверств в своей жизни, но то, что происходило тогда с Питером, было вне конкуренции… И Бек беспощадно убил всех, кто был там, взял разбитое тело на руки и не отходил от него, пока они не прилетели на базу ЩИТа. Всё смотрел в искажающееся во сне прекрасное юношеское лицо. Такое невинное и незапятнанное по первому впечатлению… Тогда Квентин и решил, что больше никто не прикоснется к Питеру без его согласия. Но он сильно ошибся в этом мальчишке, который оказался не из робких. Если Питер Паркер чего-то хочет, то он это получает. И что это значило «с кем-то другим?» Питер ворчал себе под нос, что он никому не принадлежит, и что даже если он и нравится Квентину, то тот сказал ту фразу не подумав. К тому же, Питер не знал, какие побочные эффекты могли быть от алкогольного концентрата для обычного организма. Может, Бек и не бежал бы за ним в тот клуб. Питер нравился Квентину? Или тот просто не смог подобрать правильные слова для того, чтобы объясниться? В любом случае ему не было наплевать на душевное состояние мальчика. И Питер волновался, что это беспокойство может переродиться во что-то другое.