Леший и компания

Джек нервничал: Женьке давно было пора вернуться с обхода, да и метель, как назло, разошлась не на шутку. Он уже собирался было пойти искать свою пропажу, как «пропажа» вошла в дом. Джек облегчённо выдохнул и пошёл встречать своего Лешего. — Женечка, ты что, заблудиться решил? Или к ужину опоздать идейно? Давай раздевайся, мой руки и иди на кухню. Я такие спагетти приготовил — ум отъешь! — с этими словами Джек вышел в прихожую и замер. Женька был не один. На руках он держал ребёнка. Самого обыкновенного мальчика лет шести на вид, который, похоже, спал. — Э-э-э, Жень, а это кто? И где ты его нашёл? Он теперь с нами останется? — Это? — как-то непривычно тяжело вздохнул Женька, — это, Джек, самая неприятная часть моей работы Лешим… Сам не рад, а приходится. Он пока у нас побудет, а там видно будет — куда его. Ты бы молока согрел, у нас было, я помню. Сейчас его накормим, спать уложим, а потом я тебе всё подробнее расскажу. В этот момент мальчик на руках Женьки захныкал и заворочался. — Мама? — сонно спросил он, открывая глаза. — Дяденька, а где мама? Куда ушла? — мальчик скуксился и уже готов был заплакать, как этот порыв пресёк Джек, сунув тому деревянного кабанчика, словно по волшебству материализовавшегося в киборговых руках. — А ну-ка, смотри, кто тут есть! Вон какой зверь лесной! А ты такой большой и плакать решил. Тебя как зовут-то? Женька даже опешил, явно не ожидая от друга такого поведения, но решил, что раз помогает (кукситься малыш перестал), то пусть будет. — Валела я. А мама не лазлешает с чужими говолить! — Валера, значит? Ну, давай знакомиться: я Джек, а этот дядя — Женька. Так что мы теперь не чужие, а очень даже свои, — Джек протянул мальчику руку и тот важно пожал её. — Ну что, Валера, пойдёшь ужинать? Я сейчас оладушек напеку. Мальчик исподлобья глянул на Джека. — А с чем оладушки? — У-у-у, а с чем ты хочешь? Есть мёд, есть варенье клубничное. — С валеньем буду! — Ну, с вареньем так с вареньем. Идём, пусть дядя Женя себя в порядок приведёт. А то вон сколько с него снега налетело! — с этими словами Джек подал Валере руку, и тот, чуть поколебавшись, вложил свою ладошку в ладонь киборга. Когда Женя вышел из ванной, оказалось, что Джек уже успел не только накормить пацана, но и уложить спать. На Женькину, между прочим, кровать. Хотя… Не на пол же укладывать ребёнка, это им с Джеком на полу спать привычно, а мальчишка пусть в кровати. А его, Женьку, ждала угрожающего вида тарелка спагетти (с горкой!) и кружка чаю. И Джек, всем своим видом выражающий, что просить уменьшить порцию — бессмысленно. Женька вздохнул и принялся уничтожать ужин. Когда, наконец, тарелка опустела и была отнесена в мойку, Женя отхлебнул чаю и сказал выжидающе молчавшему Джеку: — Мальчика этого я и правда от матери забрал, Джек. Но не по своей воле… Джек похолодел. Его друг так спокойно признавался в тяжком преступлении. Или… От пришедшей на ум мысли, наоборот, бросило в жар. Неужели Женька привёл своего ребёнка?! А тот продолжал, не замечая Джековых терзаний: — Понимаешь, Джек, испокон веков так было, что нечистые проклятых детей забирали. Скажет родитель слово недоброе, да ещё в недобрый час — и всё, пропало дитя. Хорошо, если леший забирал, а не кто хуже… Потом-то, правда, за головы хватались, плакали, да слово назад не забрать. Дитё-то назад вернуть можно, сложно, конечно, но можно. Было бы желание. А оно не у всех есть. Вот и тут — ну разбил мальчишка кружку, ну разбудил младшую сестру… Не со зла же. А мать ему: «Леший бы тебя забрал, косорукий!» — и бросила в сердцах. Может, и обошлось бы, да недоброе слово на недобрый час наложилось. А я — единственный Леший, который в спячку зимой не впадает из-за службы. Сказано забрать — вот и забрал. А куда его… Три дня у нас побудет, а там видно будет. Джек выдохнул. Значит, всё же чужой ребёнок. Но похищения это не отменяло. — Жень, так ты его похитил, получается? Ведь искать будут! — Будут. Но не похитил, а забрал. С позволения матери. А искать будут, да. Даже меня подключат — лесник, местность знаю. Только не найдут. Если мать сама не одумается и не придёт. На следующий день к Женьке и вправду пришли. Трое в форме галаполиции. Джек наблюдал за ними из дома: вот старший что-то сказал, Женька кивнул и пошёл в дом. — Джек, я в поисковый отряд — мальчик в посёлке пропал, хотят местность прочесать. Дроны-то уже запускали, киборгов тоже — ничего. А я всё же местность знаю. Так что до темноты не жди. Поужинайте с Валерой без меня, хорошо? Джек и Валера, который уже привык и обжился, синхронно кивнули. Женька, наспех переодевшись, ушёл. А Джек полез в инфранет. Стоило только развернуть экран, как сразу же появилась голография, на которой был Валера, сидевший на велосипеде. «Вы меня видели?!» — гласила яркая надпись. Первая же новостная ссылка отправляла на ролик с плачущей женщиной, просившей похитителей вернуть её мальчика. — Мама? — Валера тоже увидел её. — Джек, там мама! Почему она не идёт?! — Я не знаю, парень, правда, — Джек тоже не понимал, почему не идёт его мама. А ещё он заметил, что мальчик словно бы потускнел. — Я хочу к маме, Джек! К маме! — малыш бросился на кровать и расплакался. И плакал, пока не заснул. А почти ночью вернулся Женька. Замёрзший, голодный и уставший. На вопросительный Джеков взгляд только качнул головой и свалился спать без ужина. Финал первый На следующий день история с поисками повторилась. И снова безрезультатно. Ребёнок словно сквозь землю провалился. Женька вернулся мрачнее тучи, и даже вкусная еда не смогла вернуть ему хорошее расположение духа. А Валера, как заметил Джек, стал ещё более тусклым. А на третий день разыгралась метель и поиски решено было отложить. Женька ходил мрачнее тучи. Джек позвал его обедать, но тот лишь отрицательно мотнул головой и уткнулся в планшет с книгой. Пришлось Джеку и Валере обедать вдвоём. Только они закончили и собрали посуду со стола, как пискнул звонок. Сам факт, что кто-то добрался до их модуля в такую погоду, удивлял. Но звонок пискнул ещё раз, и Джек пошёл открывать. Открыл и ошеломлённо застыл. За дверью стояла женщина из ролика — мать Валеры. И умоляюще смотрела на Джека. — Здравствуйте. Вам кого? — Джек постарался изобразить максимальное радушие. — Лешего. Позови его! Мне сказали, что он поможет! Он! — с каждым словом женщина кричала громче и громче. — Позови! Я виновата! — Успокойтесь и зайдите. На улице всё же не лето, — Джек посторонился и дал ей войти. Шум услышал уже почти уснувший Женька и вышел в прихожую. — Здравствуй, Алина. Вижу — нашла, пришла. И даже время ещё не вышло. Джек вздрогнул — он никогда не слышал в голосе друга таких жёстких интонаций. А Женька продолжал: — Ну так что — стоило оно того? Из-за ерунды сына прокляла. Кто на меня-то указал? — Кузьминична, — едва слышно произнесла Алина. И внезапно упала на колени: — Верни сына! Прошу! Верни! — Тихо, успокойся. Верну. Сама осознала, сама пришла, а значит, искренне вернуть хочешь. Валера! Валера, иди-ка сюда, погляди, кто за тобой пришёл! Мальчик вышел из комнаты и остолбенел, увидев маму. — Мама! Мамочка! Ты плишла! — он радостно бросился к стоявшей на коленях женщине. — Валерочка, милый, ты прости меня! Прости! — та принялась исступлённо покрывать лицо сына поцелуями. — Ты домой хочешь? Мы все по тебе очень-очень скучаем! Все! — Хочу! Дядя Женя, а мне домой можно? — Мальчик вопросительно глянул на наблюдавшего за всем этим Женьку. — Конечно можно. Вот сейчас метель утихнет, и я вас с мамой провожу. Вы на флайере, Алина? — Н-нет… я так… пешком… — Вот видишь, Валер, мама пешком, а там такая метель. Так что давай-ка бери её за руку, веди за стол, чаем угощай. А Джек тебе поможет, правда, Джек? А я сейчас выйду на часик. — Жень, — Джек нервно глянул на него, — куда ты собрался в такую погоду? — Джек, я правда всего на час. Как раз по поводу погоды уладить. Ты же видишь, в чём она пришла — замёрзнёт, пока обратно идёт, да и Валеру заморозит. А для флайера погода не лётная. Вот и пойду. Ты пригляди за ними, ладно? И позвони, пожалуйста, в полицию. Скажи, что мальчика с мамой лесник нашёл. Пусть флайер пришлют. Джеку ничего не оставалось делать, как кивнуть и пойти к гостье. Женька и правда вернулся через час, а метель, что удивительно, стихла буквально сразу. — Ну вот, распогодилось, сейчас за вами полицейский флайер прилетит. Так что давай, Валера, одевайся и будем прощаться. О, а вот и полиция. Через пару минут во дворе приземлились полицейский и скоропомощный флайеры. И началась суета: врач осматривал смущённого таким вниманием Валеру, полицейские беседовали с Женькой и не успевшим увернуться от пристального внимания Джеком, но всё выходило очень просто: шёл, услышал шум в валежнике, заглянул, а там мальчик в старом омлоховом стволе. Мать? Сама пришла — видимо, надеялась, что что-то лично сможет сделать. Наконец суета улеглась, полицейские и врачи улетели, забрав Валеру с матерью, а Женька вспомнил, что нормально не ел уже пару дней. Джек тут же сообразил ужин из того, что нашёл в холодильнике и очень удивился, когда Женька выставил на стол бутылку коньяка, уже очень давно стоявшую в шкафу. — Давай, Джек за то, что всё закончилось так, — Женька разлил коньяк по кружкам (коньячных бокалов не было), — и пусть больше не повторяется. Джек улыбнулся, взял свою кружку и отсалютовал ею другу. Наконец-то всё было спокойно и правильно. Финал второй На следующий день история с поисками повторилась. И снова безрезультатно. Ребёнок словно сквозь землю провалился. Женька вернулся мрачнее тучи, и даже вкусная еда не смогла вернуть ему хорошее расположение духа. А Валера, как заметил Джек, стал ещё более тусклым. Третий день был в точности похож на второй. Только Валера совсем потускнел, а Женька помрачнел. И снова отказался от ужина. Утром четвёртого дня он попросил Джека побыть с Валерой, а сам стал собираться. — Жень, ты скоро вернёшься? И скажи — что на обед хочешь? — Джеку очень не нравилось, в каком настроении уходил его друг. — Жень? Но Женька только тяжело вздохнул: — Не готовь на меня, ладно, Джек? Да и на Валеру можешь тоже… — Что? Почему это? Если ты решил голодом себя заморить, то пацан-то тут при чём? — Потому что еда ему уже не понадобится. Я скоро, правда, — с этими словами Женька вышел и растворился в снежной круговерти. Пока его не было, Джек предпринял попытку накормить Валеру, но тот на предложение чая с домашним печеньем только отрицательно мотнул головой. Джеку стало ещё тяжелее. Инфранет тоже не принёс ничего развлекательного — везде крутили информацию о пропавшем ребёнке. Скорее бы вернулся Женька и объяснил, что такое происходит с ними всеми. Наконец хлопнула дверь и раздался знакомый голос. — Входи, пожалуйста, заодно и с Домовым тебя познакомлю. — Ох, надеюсь то, зачем ты меня разбудил, того стоит, — второй голос был определённо женским. И Джеку это не очень понравилось, потому что обладательницу голоса он не опознал. Точно не Алла, да и тем более не Рэйчел. Тогда кто? И почему Женька эту неизвестную разбудил… Конец размышлениям положил сам Женька, войдя в комнату и пропустив вперёд девушку. — Джек, знакомься, это Аглая — одна из Серёгиных девочек. Аглая — это Джек, мой Домовой. — Привет, Джек. Рада познакомиться. Много от Сергея про тебя слышала, а теперь вот и вижу. Так зачем ты меня звал-то, Леший? — Сейчас, погоди, — буркнул Женька и вышел. Джек во все глаза смотрел на прибывшую. И как ей только не холодно в одной рубашке (!) по такой погоде. Он кашлянул и спросил: — А может, вам чаю? Холодно же. — Холодно? — Аглая с улыбкой посмотрела на него. — Ой нет, мне уже давно не холодно. Но за заботу благодарю. В этот момент вошёл Женька, ведя за руку Валеру. — Валера, посмотри, кто за тобой пришёл. — Мама? — мальчик удивлённо глянул на Аглаю. — Мама, ты за мной плишла? — Так вот зачем ты звал, Леший… Не пришла она, значит, — тихо произнесла Аглая. И с улыбкой наклонилась к Валере: — Конечно, пришла. Как я могла не прийти? Сейчас мы пойдём домой и ляжем спать до весны. А чтобы ты хорошо спал — я расскажу тебе много-много сказок. Когда наступит весна, милый, мы проснёмся и будем играть каждый день. Знаешь, сколько у тебя игрушек будет! — Много? — малыш во все глаза смотрел на девушку. — Очень много. Ну, идём, хороший мой, — с этими словами она подхватила мальчика на руки и пошла к двери. Не дойдя до неё пару шагов, Аглая вдруг повернулась и низко поклонилась Женьке, не спуская Валеру с рук. Потом выпрямилась и шагнула за порог, в метель. — Жень, ты что — так просто их отпустил? Жень?! — Джек повернулся и осёкся на полуслове, увидев выражение Женькиного лица. Оно напоминало застывшую восковую маску. И на вопрос друг не ответил. Не зная, что предпринять, Джек спросил было у системы, но и та молчала. Тогда он прислушался к себе и сделал то, что в данный момент казалось правильным. Подошёл и просто крепко обнял Женьку. Каково же было его удивление, когда тот обнял его в ответ. Так они простояли в тишине какое-то время, пока Женька не вывернулся и не пошёл на кухню. Джек, разумеется, последовал за ним. Женька достал из шкафа коньяк, разлил его по кружкам (коньячных бокалов не было) и предложил одну Джеку. Тот взял и выжидающе глянул на своего Лешего. — Спасибо, Джек, — неожиданно хрипло сказал тот. — Спасибо. Давай выпьем. — За что пьём, Жень? — За то, чтобы таких финалов было как можно меньше. Аглая, она ведь русалка… Мужик её утопил тут лет семьдесят назад. Да не одну, а с дитём. Дитю повезло — ушёл, а Аглая русалкой стала. На мужиков, правда, озлобилась, но детей жалеет. Так что отдать ей Валерку было лучшим выходом. — А он ведь там не один, да, Жень? — от пришедшей мысли Джеку стало нехорошо. Женька кивнул и ответил. — Да, не один. Много их там… А она ведь знала! Знала и не пошла! — неожиданно зло выкрикнул он и стукнул кулаком по столу. — Ей Кузьминична намекала ведь! Знаю, что намекала! А она… Тварь! — Жень, тише, о ком ты? — Джеку было больно видеть друга таким. Таким… отчаянно-уязвимым? Несчастным? — О матери его. Она знала, что сделать надо, знала, но не сделала! Три дня у неё было, чтобы одуматься, прийти, забрать! Три дня! А теперь… Станет наш Валерка ночами огни на болотах зажигать… Налей ещё, Джек. Джек просьбу выполнил, но налил ровно половину кружки. — До краёв лей, а? — Нет, Женечка, не налью. Тебе завтра худо будет. Тебе уже худо. Давай-ка лучше спать ложись, а? Пей и ложись. Тебе выспаться надо. И ты всё сделал правильно. Женька тяжело вздохнул, залпом опрокинул в себя коньяк и пошёл в комнату. На кровать он рухнул не раздеваясь и сразу же заснул: сказалось нервное напряжение и алкоголь. Джек неслышно подошёл, укрыл его одеялом, а потом, сидя у электрокамина, размышлял о том, что люди — всё же очень странные существа. Так он и сидел, пока утреннее зимнее солнце не залило комнату и не согнало с него оцепенение. Джек встал, потянулся, привычно проверил систему и отправился на кухню — завтрак сам себя точно не приготовит. Да и Женьке нужен был отрезвин. Начинался новый день.