Я обманывать себя не стану, Залегла забота в сердце мглистом. Отчего прослыл я шарлатаном? Отчего прослыл я скандалистом?
Я вошла в подъезд в подавленном состоянии, не заметив, как дошла до квартиры. Остановилась у своей двери. Шаги на площадке, кто-то положил руку мне на плечо. — Рик, где ты была? — находясь в какой-то прострации, я не поняла, кто ко мне обратился. Уже понимая, что хуже уже не будет, я оборачиваюсь и вижу Ника. Нет, хуже могло быть. Блять, за что все это происходит со мной. — Что на тебе за пиджак? Почему ты мокрая? — Ник взял меня за руку. Словно разряд тока прошелся по телу. Почему это было так приятно? Когда чуть шероховатые теплые ладони лучшего друга касаются моих… Толпы искр дают в мозг. — Не важно. Отпусти. Я хочу домой, — вяло пытаюсь вырвать ладонь из его цепких рук. — Эки, послушай, — хм, что-то новенькое. Эки меня никто не звал. — Вчера, на набережной… Прости… Я наговорил, прости, пожалуйста. У меня без тебя чердак ползет… Эки… Осторожно и нежно парень стал целовать мои руки. От растерянности я не знала, что делать. — Никита, прекрати, — он коснулся губами шеи, прося прощения и говоря о любви. Нос уловил знакомый запах. — Никита, хватит, ты пьяный! — Мне плевать. Хоть пьяный, хоть трезвый скажу что ты прекрасна, — парень схватил меня за щеки и заглянул в глаза. — Если бы ты знала, что я чувствовал всегда, когда ты оставалась ночевать у нас. Я так хотел сказать тебе о твоей красоте, о твоем теле… Ник закусил губу, смотрел мне в глаза. В полном шоке я стояла и смотрела на друга. Что нашло на него? Какого черта Никита, спортсмен и зожник напился? — Убери от меня свои руки и протрезвей, — голос звучал уверенно и твердо. — Ты прекрасно знаешь, что мне хватает отца-алкаша. А тут еще ты! — Эки, я люблю тебя! — Никита схватил меня за руку, потянул вниз. — Я не оставлю тебя тут, я не дам тебя этому мудаку! Давай сбежим! Далеко, вдвоем! — Никита, ты долбаеб, отпусти меня! — да что ж за хуйня вечно со мной творится! — Я не хочу никуда ехать с тобой! — Эки, ты не понимаешь! Если ты станешь его наложницей — все! Мы не увидимся никогда, ты сломаешь свое будущее! — Я все прекрасно понимаю! Отпусти меня немедленно! — Нет! Оказавшись на улице, Никита хватает меня, прижимает к себе и целует в губы. Грубо и жестоко. Пиджак падает с плеч, я пытаюсь оттолкнуть друга от себя, но он сильнее прижимает меня к себе. Сквозь поцелуй пытаюсь визжать, отвернуться, но второй рукой парень хватает меня за затылок и чуть надавливает. Резко Никита отстраняется от меня. Сквозь слезы я вижу как друга оттаскивает какой-то мужчина. Утираю их и вижу Соколова, держащего Никиту за грудки и что-то ему говорящего. — Еще раз… Только тронь… — доносятся до меня отрывки фраз. Я осела на асфальт, закрыла глаза. В ушах шумело, голова разболелась. Обхватив руками плечи, я постаралась дышать ровно. — Эрика, — кто-то невесомо коснулся меня, взял за подбородок. — Ты в порядке? Молчу. Открываю глаза, вижу перед собой Соколова. Не было никаких сил отвечать, да и вообще говорить что-либо. Лицо мужчины чуть скрадывала наступившие сумерки, ветер трепал темные волосы. — Тебя вообще одну нельзя оставить? — он нежно поглаживал щеку, смотрел прямо в глаза. — Миш, что со мной не так? — поднимаю глаза на наркодиллера, кусаю губы. — Все с тобой хорошо. Ты красивая, умная… Ты похожа на луну. — Почему луна? Обычно сравнивают со звездами. — Звезд много. А луна одна. Соколов обнимает меня и почему-то я расслабляюсь в его руках. Веки тяжелеют, последнее, что я ощущаю, это как проводят по моим еще мокрым волосам и проваливаюсь в сон.… я, сопровождаемая своими оглушительными криками, скрылась под водой. Блять, она ж еще холодная. Вылезу — убью эту тварь, которая швырнула меня. Забарахтала ногами, пытаясь нащупать дно и оттолкнуться ногами. Но ступни не наткнулись на опору, в душе зародилась паника. Давление вытолкнуло меня на поверхность и я, словно котенок, забарахталась, все еще пытаясь ощутить дно и судорожно хватая воздух. Вода затекала везде: в уши, в нос, в рот. Захватила воздух, ушла под воду. Глухой всплеск. Кто-то прыгнул в воду. Приложила все усилия, собрала всех тараканов, бегающих по мозгам и истошно вопящих, в кучку, принялась барахтаться, чтобы хоть чуток зачерпнуть воздуха. Вынырнула, словно рыба захватила ртом воздух, издала какой-то сдавленный вопль и вновь ушла под воду. И только тут пришло осознание, что когда-то уже со мной это было. Но когда и при каких обстоятельствах я не могла вспомнить. Вода словно булькала в легких, но я упорно продолжала барахтаться, а где-то на затворках разума орал голос, призывающий успокоиться и пытаться выплыть, но его просто забивали тараканы, в панике топающие по мозгам, стучащие каким-то своими шкафчиками. Перед глазами потемнело…
Вскакиваю, понимаю, что это был всего лишь сон. Перевожу глаза на будильник, стоящий на табуретке рядом с кроватью. Пять утра. Черт, организм, ты ахуел! Повернулась на бок, закрыла глаза и снова попыталась уснуть. На работе выходной, надеюсь получится выспаться. Резко распахиваю глаза. Так, стоп. Я же засыпала даже не дома. Сажусь на кровати, оглядываюсь. Не дай Сатана этот Кабыздох сейчас в моей квартире. Окей, в моей комнате его нет. Встала, кинула взгляд на стол и заметила на нем пиджак, в котором вчера я была и поверх него лежал какой-то букет. Я подошла к столу, взяла в руки внушительный букет алых роз. Мать моя комсомолка, я такие только в кино видела! Каждая розочка была словно копией друг друга, от букета дивно пахло. Подняла небольшую картонную открытку. Она была чисто белой, лишь внутри было написано черными чернилами: «прекрасные цветы в день рождения, для девушки, подобной луне.» Я даже не стала гадать, чья рука сделала такой жест. Но, пардон, какой день рождения? Еще рано. Вообще бред… Но розы розами, а душа затосковала по любимым хризантемам. Розы были красивы, но это было банально. Грустно вздохнув, я отправилась на кухню, искать хоть что-то, похожее на вазу. Только по пути до кухни, мой мозг сообразил: цветы не были завядшими даже чуть-чуть, следовательно, их принесли недавно. Раз их принесли недавно, это может означать… — С днем рождения, Эрика! — только я зашла на кухню, как разорвал тишину хлопок, и меня с ног до головы усыпало серпантином. От хлопка сердце пропустило удар, ухнуло вниз и резко забилось где-то в горле. Ненавижу хлопушки. На кухне стояли Андрей, Никита, мрачнее тучи, с букетом моих любимых хризантем, отец, в рубашке, даже вроде бритый и Соколов, с нерабочей хлопушкой в руках. Убогую кухню украшали шары, на столе стоял торт, какие-то фрукты. Медленно я переводила взгляд с Андрея на Ника, с Ника на отца, с отца на Соколова и не могла сообразить, какого черта творится. Потом взгляд упал на отрывной календарь. Твою мать, Эрика! С работой и навалившимися на меня проблемами я совсем забыла о том, что сегодня мой День рождения. Вот я молодец! Стою в старой футболке, похожей на половую тряпку, в заляпаных каплями краски шортах и с розами, будь они неладны. — Ну? Что-то она слишком мрачная, — улыбнулся шеф и на душе стало как-то теплее. — Может, вторую хлопушку жахнуть? И словно показывая готовность, вытянул вперед руки с хлопушкой. — Нет! Не надо, я еще после первой не отошла, — проворчала я и стала рыться по ящикам, в поисках ваз. В один я не хочу пихать розы и хризантемы. — Она с детства побаивается хлопушек, — с неким теплом в голосе сказал отец. — Я ж предупреждал что не обрадуется девица хлопушкам. — Я тоже, — подал голос Никита. Я нашла наконец-таки подходящие вазы, опустила туда розы и, натянув улыбку, повернулась к мужчинам. Ближе всех стоял Никита. Он виновато поднял на меня глаза и протянул голубые цветы: — С Днем рождения, Рик! Я обняла друга, еле слышно прошептав ему: «Все в порядке», и добавив громче: — Спасибо, Ник. Подошел Андрей, поздравил меня, вручил небольшой, но пухлый конверт, со словами: «Ни в чем себе не отказывай!». За ним подошел Соколов и протянул мне небольшую коробку, завернутую в упаковочную бумагу и с черным блестящим бантиком. — Открой прямо сейчас, пожалуйста, — мужчина заглянул в глаза, и я снова затерялась в зеленом омуте. Вздохнула, взяла коробочку из его рук. Она была довольно увесистой, но легкой. Сорвала обертку, нахмурилась и подняла глаза на Соколова. — Я не приму. Это слишком дорого! — Считай, что это извинения за твой случайно утопленный аппарат. Отказы не принимаются, ты сама сказала, что в праздник — другое дело. Вздохнула, чуть сжала коробочку пальцами и отложила на стол. Подошел папа. — Я не умею двигать какие-то монументальные вещи, но вот, — отец протягивает мне небольшой бархатный мешочек. — Мама хотела чтобы мы с ней подарили это тебе на совершеннолетие. Увы, мамы нет. Но подарок есть. С днем рождения, дочка. Я открыла мешочек и увидела серьги. Они были аккуратными и изящными. Их камни переливались в свете солнца. Спрятав серьги, я порывисто обняла отца. — Спасибо. Я пойду переоденусь и вернусь, — я собрала коробочку и конверт, унесла в комнату. Войдя в комнату, улыбка сразу слетела с губ. Я поставила подарки на стол и в комнату заглянул Никита. Увидев, что я не переодеваюсь и что я не голая, он зашел. — Рик, я не хотел дарить тебе это в присутствии других, — друг подошел ближе. Виновато он взял мою руку и вложил в нее что-то холодное. — Он напомнил мне тебя. Я посмотрела на ладонь. Там лежал кулон, в виде котика, играющего с клубком, который заменял круглый камушек зеленого цвета. — Спасибо, Ник. Но мне не на что его надеть. — И прости за вчерашнее… Я перегнул, — друг отвел в сторону глаза. — Все в порядке. Соколов тебя не сильно помял? — Нет. Он вообще меня не тронул. Видимо понял, что я был в ауте. И он явно не рад, что мы тут вдвоем, — хмыкнул парень. — А ведь ты еще даже не его наложница. Я отвернулась, стала копаться в вещах, чтобы найти что-нибудь подходящее. И тут с кухни послышался грохот, звук битой посуды, хлопки лопающихся шаров. Не говоря ни слова мы с Ником бросились на кухню. Глаза наткнулись на привычную картину: отец с бешеным видом пытается прорваться к Соколову, его держит Андрей, что-то говорит ему, а Михаил невозмутимо выливает водку в раковину. Закрываю глаза, открываю, вижу разбитую вазу, валяющиеся на полу осколки и розы, ошметки лопнувших шариков. «Отметила» — промелькнуло в голове. — Паскуда продажная! Мразь! — извивался отец, пытаясь достать до Соколова. — Уведите его, я уберусь, — старалась не смотреть в глаза мужчинам, скрестила руки на груди. — Я помогу тебе, — сказал Никита. — Нет, помоги лучше отцу, — возразил Соколов тоном, который не принимал отказов. Друг хотел что-то возразить, но увидел мои глаза и вздохнув, вместе в Андреем стал осторожно выталкивать отца из кухни. Не говоря ни слова, я присела на корточки и стала собирать розы. — Рыжик, неужели ты готова жить в этом? — Соколов брезгливо понюхал свои руки. Я моментально вскочила, зло глянула на него и, словно угрожая алыми цветами, прошипела: — Еще раз назовешь меня так, я тебе так в мошонку ударю, что яйца через ноздри вылетят, понял? — Ути, какие мы злые, — мужчина только рассмеялся на мои угрозы. Рука непроизвольно сжалась и я ударила Соколова пару раз. Ощутила боль, перевела взгляд на руки. Они были цвета бутонов роз, которые я сжимала в руках. Шипы вонзились в ладони. Ошарашено я перевела взгляд на Соколова. На гладко выбритом лице мужчины были царапины. Розы выпали из моих рук. Губы затряслись, словно завороженная я смотрела на сочащуюся кровь. Словно сквозь вату я слышу как меня тормошат люди. Сжала руку, разжала. В этот момент руку опустили под струю воды. Кровь смывалась с руки вместе с оцепенением. Перевожу взгляд со своей руки на руку, держащую мое запястье, выше и увидела встревоженный взгляд Соколова. — Чего еще ты боишься? Огня? Ножей? Скопления отверстий? — казалось, он был напуган. Какой актер хороший. — Темноты, — выдавила я из себя. — Серьезно? Тебе восемнадцать и ты боишься темноты? — насмешливо спросил Соколов, роясь в ящиках кухни. — Сверху, самый дальний, — подсказала я мужчине. — Когда в детстве тебе мерещились всякие вздохи, стуки и шаги, а все это списывали на детскую фантазию… Соколов щедро вылил на мою руку полбутылочки перекиси, зубами открыл пачку бинта и стал забинтовывать руку. — Возможно, это не к месту, — издалека начал Соколов, разрывая бинт, чтобы завязать узелок. — Но согласишься ли ты быть моей наложницей? Я обеспечу тебя всем. И не жду ответа прямо сейчас. Я могу подождать. Но ждать долго я не буду. С этими словами мужчина вышел из кухни. Взяв себя в руки, я смела осколки вазы, вытерла лужу, выкинула треклятые розы, подавленные мной и осколками. От пышного и красивого букета осталось от силы десять-пятнадцать цветов. Вскоре уже одетая, я пошла в комнату отца, потому что все были там. Проходя мимо кухни, я увидела, что отец перечитывал пачку крупных купюр, а рядом с ним стоял Соколов. — Столько хватит? — тихо спросил шатен. — Должно, — дрожащим голосом ответил ему отец. Быстро, чтобы меня не заметили, я убежала в комнату. «Он продаст тебя за бутылку»… Нет… Нет, я не стану его наложницей! Я сбегу! Тихо, чтоб никто не слышал, я хватаю кроссовки, и закрываюсь в комнате. В торопях я схватила поясную сумку, сунула туда подаренный шефом конверт, о документах и речи быть не могло. Достаю из шкатулки свои отложенные деньги на учебу и тоже убираю в сумку. Где мой паспорт или другое удостоверение личности я не знаю, может их и не было вовсе. Подумав, запихнула серьги и подаренный Ником кулон. Посмотрела на телефон, так и стоявший запакованным. Похуй, продам, при необходимости. Распахнула окно. Ну, теперь главное не расшибиться. Да если и расшибусь хорошо будет. Встаю на подоконник. Главное чтоб все получилось как обычно. — Эрика! — оборачиваюсь, вижу Никиту. Понимаю, что больше медлить нельзя. — Эки, нет! Отталкиваюсь ногами от подоконника, достигаю стоящего рядом с окном дерева и крепко хватаюсь за ветку. Слышу шум в квартире, начинаю привычными движениями слезать с дерева. Сразу же засоднило руку и бедро. Некогда разглядывать что с ними. Бежать! Только ноги ощущают твердую землю, срываюсь и бегу. Слышу сзади окрики, топот ног. Выскакиваю на проезжую часть, ловлю машину. — До вокзала отвезете? — распахнув дверь, спрашиваю у обалдевшего водителя. — Нет, но до выезда могу подбросить, — ответил мужчина. — Ладно, — в последний момент я успеваю прыгнуть в машину и тронуться, как на тротуаре появляется сначала Ник, за ним Соколов. Сразу же отворачиваюсь и закусываю губу. Мрази…~~~
Не знаю, сколько мы ехали, но все это время я думала, за сколько же отец продал меня этому уебку. Знали ли об этом Андрей и Никита? Долго ли я смогу скрываться, ведь Соколов достанет меня из-под земли и теперь я уверена в этом. — Приехали, — машина остановилась. Я достаю из сумки тысячную купюру и протягиваю мужчине. — Спасибо. Вылезаю из машины, оглядываюсь и вижу неподалеку мотель. Сколько было времени, я не знаю, но спать хотелось неимоверно и я направилась в мотель. — Добрый день, — приветливо улыбнулась мне девушка на ресепшн. — Можно мне самый простой номер на сутки, — я нетерпеливо постукиваю пальцами по стойке. — Да, конечно, — девушка улыбнулась. — Ваш паспорт. Блять. Эрика, ну ты же знала, что творишь! Как теперь выкручиваться! — Девушка, видите ли, — я наклонилась к ней и зашептала. — Я сбежала от своего хозяина, хочу скрыться и уехать в Шармэль. Прошу вас, помогите мне! Мне только отоспаться и все! — Тогда, увы, я ничем не могу вам помочь. А, кто ваш, пардон, хозяин? — Да так. Очень мелкий бизнесмен. Но он жуткий человек. Он бил меня ежедневно, за малейший проступок. Не то белье надела, не так голову повернула. Прошу, помогите мне! Умоляю, девушка, я не хочу снова туда. С минуту она молчала. Я, уже решив, что мои попытки успехом не увенчались, собиралась уходить. — Ладно. Оформлю номер на себя. Вот. Ваш номер шестьдесят девятый. Удачно отдохнуть. — Спасибо вам огромное! И я побежала по лестнице, не забыв стиснуть в ладони ключик, с цифрой 69. Дошла до нужной двери, открыла ее и вошла в скромный номер. Закрыв за собой дверь, я сняла сумку и села на кровать, обдумывая план дальнейших действий. На вокзале мне делать нечего. Никто не продаст мне билеты без паспорта, а его у меня нет. Так же нечего делать мне и в аэропорту. Значит, надо либо ловить машину, либо садиться на автобус до Шармэля. А в Шармэле Соколов уже не посмеет тронуть меня, ведь там все люди свободны. А что если он вывезет меня обратно в Виолентум? Нет! Я не должна попасться ему в лапы. Спрятав сумку под подушку, я сама прилегла и в мыслях о своем будущем и не заметила, как уснула.